В тени её рук: обретая себя заново

Э.Э. Назели

В тени её рук: обретая себя заново

Глава 1

Когда моя мама прилетела ко мне в гости из другой страны, где я прожила больше двадцати лет и откуда уехала всего за три месяца до её приезда, во мне неожиданно возникло сильное желание написать книгу. День был тихим и солнечным. Мы сидели вдвоём в зале, на диване: я наводила ей красоту. Для чего я это делала, я понимала где-то глубоко внутри, но не хотела задумываться об этом и придавать значение своим мыслям.

Впервые за всю жизнь мы с мамой были не как кошка с мышкой, а как мать и дочь, как подруги. Я ощущала от неё тепло, спокойствие, умиротворение и понимание – то, чего мне всегда так не хватало. В эти минуты я вдруг осознала: мама наконец увидела во мне не маленькую девочку, которую нужно воспитывать, ругать и направлять, а взрослую женщину – самостоятельную и сильную, не нуждающуюся ни в советах, ни в подсказках, ни в похвале.

И когда мы вместе готовили на кухне, когда она впервые за многие годы не сделала мне ни одного замечания, не критиковала, а просто наблюдала за мной и была довольна мной, во мне вспыхнуло жгучее желание поделиться своей историей с миром. Я знала: через то, что прошла и продолжаю проходить я, проходят и многие другие.

Конфликт между матерью и дочерью, отцом и сыном – это вечное состязание: кто мудрее, кто опытнее. Оно повторяется из поколения в поколение. Мы, дети своих родителей, становимся уязвимыми, беспомощными и напуганными, потому что хотим жить по-своему, но вынуждены соответствовать ожиданиям семьи, традициям и чужому мнению. Как выбраться из этого состояния? Как стать свободным, целостным, независимым?

Я думаю, если внимательно всмотреться в жизнь одного человека и рассказать её в книге, можно подарить читателю огромный жизненный опыт. Иногда даже фильмы и сериалы оказываются менее сильными, чем такие честные, биографические истории. Ведь сегодня люди всё чаще стремятся к реальности, хотят жить без иллюзий и перестать существовать на автопилоте.

Я помню, как однажды проснулась ранним утром: в комнате было так светло и солнечно. Я вскочила с кровати и подбежала к окну. За стеклом открылся белоснежный мир. Этот день врезался в мою память навсегда.

Мы спали в зале, на втором этаже. Там стояла печка – в других комнатах отопления не было, и потому наша большая, тёплая кровать находилась именно там. Мама ещё спала, а я лежала, не зная, вставать ли. Так не хотелось покидать тёплое одеяло, но я всё же поднялась, подбежала к окну и замерла: передо мной была белоснежная солнечная зима.

Снег лежал ровным слоем, словно мягкое одеяло укутывало землю. Солнце светило нежно, воздух был прозрачным, свежим и прохладным. Мне хотелось скорее выбежать на улицу – лечь на этот снег. Это было чувство настоящего восторга, которое невозможно забыть.

В те годы я была единственным ребёнком у своего отца. И самые яркие воспоминания о зиме всегда связаны именно с ним. Я помню, как он подарил мне санки, сажал на них и катил по улицам села, спускал с горки быстро-быстро, так, что сердце замирало от радости.

Особенно запомнились зимние праздники. На Новый год отец усаживал меня в санки, и мы отправлялись в гости к соседям, к его друзьям. Было холодно, темно – девяностые годы, электричество часто отключали. Но стоило войти в дом, и всё менялось: горела свеча, в комнате с печкой было тепло и уютно, все собирались вместе. Остальные комнаты оставались закрытыми, тёмными, холодными и неотапливаемыми. Но в той единственной тёплой комнате жизнь продолжалась.

Этот контраст – морозный сумрак снаружи и сияющее тепло внутри – навсегда остался в памяти маленькой девочки.

Моя родина ассоциируется с моим отцом. Он очень сильно любил свою родину. С детства я росла под народные, национальные песни, музыку. Я отрицала свою любовь к родине, так как мне казалось, что папа старается внушить мне эту любовь. Но теперь, когда его не стало, я вспоминаю своего отца, когда думаю о своей родине. Так сложно словами передать, что я чувствую в такие моменты – это необъяснимо, неописуемо. Это такая тёплая, солнечная, при этом грустная, тоскливая, горестная любовь.

Моё детство, моя родина, мой отец…

Столько солнечных, красивых, приятных дней теперь вспоминается благодаря песням, благодаря музыке, которую слушал мой папа.

Мой папа был настолько добрым, сердечным, любознательным, благородным, обидчивым, эмоциональным, любящим, грустным, но при этом мог быть строгим, очень строгим, сердитым, грозным, сильным, неконтролируемым. В нём было столько эмоций, столько противоречий, что порой он сам не знал, что с собой делать, и поэтому курил – много, много, очень много, казалось, что он ищет какой-то секрет, что-то хочет разгадать, какую-то загадку, но какую – непонятно.

Он вроде и был с нами, и был с другими, вроде жил, любил, радовался, строил, работал, но при этом как будто и не был с нами, как будто его мысли куда-то бежали, торопились. Он спешил постоянно, куда-то спешил, торопился, суетился, ему что-то всегда нужно было успеть.

Глава 2

Путь к себе

Сегодня ночью мне было страшно. Во сне я искала путь к себе – и не могла найти. Я чувствовала страх, забвение, потерю контроля. Вокруг – тьма. Ни звука, ни тени, ни живой души. Я была одна – со своими мыслями, со своим страхом, в бездонной пустоте. Паника, одиночество, чувство неизбежности охватили всё моё сознание. И где-то внутри вновь возникли вопросы, которые не отпускают меня уже пости год: кто мы, люди? зачем мы здесь? что мы делаем? каково наше предназначение? почему всё именно так, а не иначе?

В такие минуты жизни я чувствую, как теряю себя – свою идентичность, свою память…

Экзистенциальный кризис стал моим другом, моей тенью. Он преследует меня, пугает, заставляет задумываться о том, о чём раньше я и думать не могла. А если и могла – то не вдавалась в подробности. Мне было не до этого… Да и казалось, что всё это не имеет ко мне никакого отношения. Пока однажды я не столкнулась с реальностью. С осознанностью. И тогда мой мир перевернулся. Тогда я впервые взглянула на всё по-другому…

На самом деле, изначально я хотела стать просто женой и мамой, мечтала о семье. Но почему-то ещё со школьных лет я категорически была против замужества и детей, убеждала всех, что я карьеристка, – играла какую-то роль, копировала кого-то. Чужие мечты и желания я выдавала за свои. Подражала то Скарлетт О’Харе, то Блэр Уолдорф, то героиням из книг и сериалов. Выходит, я не была собой – я была всеми ими разом. Мне так хотелось, чтобы меня хвалили, любили, ценили и замечали.

Помню, как комплексовала из-за роста, цвета кожи, носа – да, кажется, из-за всего. Мне казалось, я не такая, как все. В школе я постоянно кому-то подражала, старалась выделиться, лишь бы меня оценили, полюбили.

Ярче всего в памяти отпечатался школьный конкурс «Мисс Осень». Каждый класс должен был выбрать девушку – умную, талантливую и, конечно, красивую. Меня в школе красивой не считали, и до сих пор не понимаю, как выбрали именно меня. Наверное, просто никто не хотел выступать. А у меня как раз начался период, когда я грезила о сцене, мечтала быть как рок-музыканты – играть на гитаре и петь. Папа даже купил мне розовую электрогитару, и я усердно училась.

Конкурс состоял из нескольких этапов: рассказ о себе, декламация стихотворения и творческий номер. Я решила спеть под гитару – песню МакSим «Лучшая ночь», как представляла в своих мечтах.

По натуре я всегда была мечтательной – возможно, так моя психика защищалась от школьного буллинга. Я верила: если придумать в голове идеальный мир и сильно помечтать, то однажды всё обязательно сбудется.

Но на сцене я столкнулась с суровой реальностью. Меня освистали. Надо мной смеялись. Школа и так меня не принимала, а тут – настоящий позор. Я со сцены слышала, как меня обзывают. Я не понимала, что сделала не так, ведь я так старалась, готовилась целый месяц! Мне так нравилась мысль, что я выступлю и, может быть, даже выиграю. Но реальность оказалась жестокой.

Я растерялась, забыла слова, начала импровизировать, повторяя один и тот же куплет. Но я доиграла до конца – не показала свою слабость, не выказала страха, проглотила обиду, как всегда… За кулисами я была совершенно разбита. Не хотела выходить снова. Мне было до смерти страшно и грустно, хотелось просто исчезнуть. Я не понимала – зачем я здесь, зачем всё это затеяла.

Я не хотела больше выступать, но моя подруга поддержала меня, и я всё-таки вышла во второй раз. Танцевала под Рианну – «Umbrella», скопировав движения до мелочей. Танец был красивым – по крайней мере, так казалось мне… На конкурсе сидели мой брат и мама – они видели весь мой позор.

А на следующий день на школьной доске, где висели мои фотографии, мне нарисовали усы, монобровь и написали нецензурные слова.

Что я чувствовала тогда? Да ничего. Я просто ушла в свой мир. Старалась не думать об этом. А если перед сном мысли и возвращались, то я представляла, как ставлю всех на место, как становлюсь самой умной и доказываю, что они не правы.

Каждый вечер я умоляла Бога дать мне знания – по русскому, математике, другим предметам, – чтобы стать лучше.

Наверное, именно поэтому я и выбрала профессию врача. Я думала: если сдам ЕГЭ, поступлю, стану врачом – меня, наконец, признают и полюбят. Раз уж с творчеством не вышло…

Если посмотреть на эту ситуацию глубже, можно сказать, что я отчаянно нуждалась в любви и заботе – мне так не хватало внимания. С другой стороны, я была наивной, неуверенной в себе и очень стеснительной, но при этом – с кучей предрассудков, строгих правил и ярко выраженным чувством справедливости. Во мне жило огромное желание быть лидером. Моё внутреннее эго не давало мне покоя: оно пыталось противостоять всему миру, пыталось внушить мне, что я лучшая, что я самая правильная, а другие просто не способны этого разглядеть.

Главное, я хотела особой любви, особого внимания к себе. Ещё мне хотелось меньше тратить силы, но получать при этом максимум признания. Не могу сказать, что меня не любили вовсе – нет, любили. Но по-своему, не так, как мне было нужно. Возможно, это лишь мои предрассудки и претензии, а может – ложное восприятие.

Мне казалось: если я буду хорошей девочкой, скромной девочкой, буду соответствовать чужим ожиданиям, буду тихоней – меня будут любить. Но так я только теряла себя…

Глава 3

Я, наверное