скачать книгу бесплатно
– Средненько, – бросил Юрьев.
– Да что ты, Боря, Полина отлично ее потрясла, – безрадостным голосом возразил Балков. – Для первого раза, конечно. А почему ты назвалась Еленой?
Я не успела и рта раскрыть.
– Потому что по использованному паспорту она это самое и есть. И должна была выяснить больше, интервью брать умеет, – уперся Юрьев.
– Что вы все обо мне, да обо мне. Лучше научите всем коллективом, о чем беседовать с хозяином, – подлизалась я.
– О чем хочешь, – разрешил Измайлов. – Ты вполне органично дурочку валяешь.
Но ненасытный Борис решил сделать заказ:
– Виктор Николаевич, пусть спросит у него…
– Нет, – перебил полковник. – Мы уже все обсудили. Со стороны хозяина было безумием сдавать квартиру, не избавившись от тела. Следовательно, он не имеет представления о том, что хранится на балконе. Но настораживать его нельзя. Парень нам понадобится свеженьким.
– Вперед, Поля, – улыбнулся мне Балков.
– Можно уединиться в кухне? – попыталась обеспечить себе свободу слова я.
– Не стоит, – ответил Вик. – Мой грозящий кулак – лучший контролер.
– Он заменит мне совесть? – автоматически продемонстрировала знание советских лозунгов я.
– Было бы что заменять, – непримиримо встрял Юрьев.
Я пожала плечами и набрала номер Ивана.
– Привет, – весело откликнулся он. – Давай на ты. Ну-с, на новом месте снился жених невесте? И кто он? Олигарх? Поп-звезда?
– Какой там жених, еще вчера кран в ванной потек.
– Мелочь. Отковырни белый пластмассовый кружок в центре вентиля. Под ним обнаружишь винтик. Затяни его потуже крестообразной отверткой, верни кружок в исходное положение. Течь перестанет, гарантирую.
– А где отвертка?
– В шкафу на балконе.
– В шкафу или в коробке?
– В шкафу.
– Коробку можно выкинуть? Большая очень. У меня сегодня до балкона руки не дойдут, но завтра я им займусь. А из-за этого картонного гроба не повернешься.
– Выкидывай, мне не нужна. Только учти, что там остатки краски после ремонта. В стеклянных банках. Разберись, вдруг подмазать где-нибудь захочешь.
– Ладно, краска может пригодиться. Дальше, Иван, как найти предпоследнего жильца? Какую-то книжку без обложки оставил, счета, чеки. Выброшу, еще явится требовать свою макулатуру.
– Выбрасывай. От него только имя осталось – Петр. Мы с ним лишних бумажек не подписывали, по-мужски договорились. Он положил свой комплект ключей на тумбочку в прихожей, захлопнул дверь и отчалил по договоренности еще во вторник. Если забыл что-нибудь нужное, давно позвонил бы.
– Может, все-таки лучше тебе отдать?
– А мне на кой его макулатура, как ты выражаешься.
– Последнее, Иван. С кем и в чем ты не сошелся, когда пытался сдавать квартиру после ухода Петра этого? Я сегодня вожусь с замком, подходит какой-то мужик и нагло спрашивает: «Разве вы сюда переехали»? Меня вариант двух медведей в одной берлоге не устраивает.
– Перестань дергаться. Тот хмырь сначала согласился на все условия. Я и сказа тебе, подгребай через месяц. Но он посмотрел квартиру и отказался платить залог. Вот и расплевались. А любопытный мужик – наверняка сосед.
– Я соседей еще не видела.
– Увидишь и всплакнешь. Я с ними год ругался, чтобы не лезли в чужие дела и не учили жить. Ты держись потверже, а то изведут. Посылай по всем известному адресу, не дослушав. Мы, москвичи, народ склочный, но чужую силу просекаем с полунамека.
– Спасибо за совет. Значит, если я захочу остаться тут надолго, деньги каждое первое число, и ты сам за ними заходишь.
– Можем и в метро встречаться, мне все равно.
– Пока, Иван. Созвонимся.
Вынуждена признаться, что в течение всего диалога с хозяином опасного для жизни помещения кулаком мне грозил не только Виктор Николаевич Измайлов, но и Юрьев, и даже Балков.
– На грани фола, – подытожил Сергей.
– Это не так называется, – бросил Борис. – Это…
– Говори, – усмехнувшись, потребовал Вик.
Я изложила все с максимальной точностью. И заткнуться бы сразу. Но мне еще никогда не удавалось вовремя остановиться. Я из тех, кому легче не начать, чем прекратить.
– Интересно, где Сереброва убили? Иван знает про коробку, но думает, что в ней только краска, раз позволил вынести в мусорку. Господа сыщики, а не воспользоваться ли вам его разрешением? Забирайте ее, и долой неприятности.
– Нас принимают за обслуживающий персонал труповозки, – нахохлился Юрьев.
– Поленька, тебе пора домой, – сказал Измайлов. – Мы сами разберемся. Ты сделала все, что могла. И гораздо больше, чем нужно. Обсудим твои проблемы позже.
– А они у меня есть?
– Есть. И не создавай себе неразрешимых. До вечера.
Что мне оставалось? Я отдала полковнику ключи. Про второй комплект никто не спросил. Я вспомнила, что Петру Иван предоставил только один, но зацикливаться не стала.
– Пока, сыщики. Я вам невыразимо признательна.
Потрясенные моим редкостным благоразумием, все трое поднялись и проводили меня стоя.
– Корчат из себя страстотерпцев, – процедила я, спускаясь по лестнице.
Что цедили они, не знаю. Но догадаться не трудно.
Глава вторая
1
Минут через двадцать я убедила себя в том, что не подложила убойщикам свинью, а оказала неоценимую услугу. Во-первых, обнаружила труп пропавшего человека, которого они безуспешно разыскивали. Во-вторых, обеспечила крепкую привязку к месту. Вот вывезли бы тело к черту на кулички, нашли бы его там через полгода и бились головами об стены, гадая, где совершено убийство. В-третьих, даровала шанс задержать преступника или преступников, явившихся за страшной коробкой. И вместо общего благодарного поклона – «пошла вон»? Возмутительное бессердечие!
Затем мысли мои перекинулись на провинциалок. Сняла бы девушка, все равно которая, квартирку. Жуть. И никого близкого рядом. Сыграв все вариации на тему «сами мы не местные, а у вас на покойника наткнулись», я трезво закруглилась: «При чем тут прописка? Если бы не близость с Измайловым, я и себе не позавидовала бы».
Добравшись до дома, я сварила кофе, взяла пару сигарет и самую маленькую пепельницу… Рука тянулась к большой, но знакомый психиатр посоветовал ставить перед собой, неуемной, такую – на один – два окурка. Бегать опорожнять лень, при взгляде на заполненную посудинку возникает ощущение, что накурилась. И пачку не велел класть на видном месте. Я старалась все выполнять и дымила реже. Очень не хотелось кашлять по утрам, как многие мои приятельницы. Устроившись в своем любимом громадном кресле, в котором могу спать, свернувшись калачиком, я вспомнила, как Юрьев просил Измайлова запретить мне думать, и засмеялась. Собственно, и на время заглатывания кофеина с никотином размышлений о найденном трупе не хватит. Убойщики возьмут лихих ребят, эффектно возьмут. Если полковник прав, сегодня же. Разве что для очистки интеллекта от ржавчины вообразить, как мертвое тело очутилось в коробке, на балконе предназначенной к сдаче квартиры. Вскоре я навоображала такого, что самокритично усомнилась в наличии у себя не только интеллекта, но и разума. И пустилась во все тяжкие. Какой с безумной женщины спрос.
Итак, Николай Николаевич Серебров, коммерческий директор фирмы «Реванш», где мне посулили зарплату в конверте, исчез пять дней назад, то есть в понедельник. Куда в таких случаях обращаются граждане и гражданки, не дождавшиеся на ночлег родственника? В райотдел. А это далековато от Измайлова. Значит, чтобы фотография Сереброва примелькалась его сыскарям, полковнику должно было приказать заниматься поисками начальство. Либо Николай Николаевич родственник кого-то из сильных мира сего, либо друг, а то и кормилец, либо отдел Вика задействовали в кривых-косых рамках некой масштабной операции.
Во вторник мужчина по имени Петр положил на тумбочку в прихожей ключи, забрал свой единственный чемодан, захлопнул дверь и покинул временный приют. Во вторник же днем я впервые позвонила Ивану. Он перенес разговор сначала на вечер, потом на утро среды, когда и сообщил – квартира сдана. Потому что опередивший меня «хмырь» согласился по телефону на условие залог плюс аванс. Любопытно, тогда Иван тоже про себя называл его хмырем? В среду вечером или в четверг утром они встретились в квартире, и после ее осмотра разочарованный съемщик отказался платить залог. То ли решил, что за такую дыру и семьсот баксов много, то ли, поразмыслив, не пожелал отдавать двойную сумму – жилье нужно всего на месяц, а физиономия хозяина, честно говоря, и мне доверия не внушила. По словам Веры Сергеевны аккуратный, тихий, среднего возраста и достатка Петр соседствовал с ней два месяца. Вероятно, как и я, принял предложение Ивана: за залог можно еще тридцать дней пожить. Но Иван не настаивал. Залог – его гарантия, реально было договориться и о возврате. Однако «хмырь» уперся, Иван, зная, что есть еще одна желающая, тоже не уступил. В четверг вечером он позвонил мне, а в пятницу мы ударили по рукам.
Очевидно, что хозяин не знал о трупе. Иначе не показывал бы квартиру. Парень, который не собирался раскошеливаться, вряд ли добрался до балкона. Достаточно было взглянуть на прихожую, чтобы объявить Ивану – дорого. Я не намеревалась там жить, поэтому лишь равнодушно посмотрела в окно. Но нам с «хмырем» не возбранялось влезть в любую щель, не говоря уж об огромной коробке, занимающей половину тесного балкона. Осуществив подобие ремонта перед вселением Петра, бережливый Иван сложил туда банки с остатками краски, которые посоветовал мне не выбрасывать вместе с картоном. В уверенности, что только они там и находятся, он и пребывал.
Но поскольку ставшая гробом тара принадлежала Ивану, Сереброва убили либо в квартире, либо в подъезде. Тело упаковали, а вынести не смогли. Надо полагать, коммерческий директор «Реванша» был невелик ростом и хрупок сложением, если поместился в коробку. И все равно поднять ее и нести не всякому мужчине под силу. Получалось, убийца был один, дожидался, но не дождался помощника. Или такового не существовало: тогда труп забирать не будут. Возможно также, что преступнику помешали. Явился в гости некто, числивший его в порядочных людях, отнял время, а потом по подъезду начал шастать народ, во двор выбрались похмельные отпускники, собачники, бессонные старухи. Убийцей, разумеется, был Петр. И прикончил он Сереброва в промежуток времени от вечера понедельника до утра вторника.
Доклячившись мыслью до столь очевидного вывода, я уперлась в частокол загадок, который мне сразу не понравился. Жизнь есть преодоление препятствий, так что напрягли меня не сами колья, а незнание за ними сокрытого. Недавно я рьяно защищала дочку своей скорой на суд и расправу подруги. Ребенок не сообразил, что девица в темнице с косой на улице – это морковка, и мать немедленно зачислила его в бесперспективные тупицы. Моя мама говорит, что перестала «развивать» меня народной мудростью после многочасовой истерики, в которую я впала из сострадания к деду, напялившему, вероятно в припадке старческого слабоумия, сто шуб. Тут одну мутоновую из последних сил носишь, ждешь, не дождешься, когда легкую куртку из шкафа достанут. Я ревела ревмя и твердила: «Конечно, сидит – встать не может, конечно, кто раздевает, тот слезы проливает – жалко же его, он вспотел». Утешить меня тем, что старый мученик символизировал собой луковицу, не получилось. Мама при мне ее чистила, давала нюхать, плакала то ли от летучих веществ, то ли от бессилия, то ли от злости – бесполезно. Поэтому я с чувством объяснила подруге, что надо было переехать из Москвы в деревню, родить дитя на грядке, завернуть в тряпицу, положить под деревце и продолжить рыхлить и окучивать. А, как поползет, научить зубами сорняки дергать. А, как заговорит, экзаменовать по предмету овощеводство в игровой форме. Так же с любой загадкой. Чтобы справиться, необходимо жить в гуще разгадок. Представив себя в окружении множества супостатов, я едва не вернулась в детство до конца своих дней. Пришлось воспользоваться обычным приемом: вслух с собой побеседовать. После такой выволочки я ощутила повышенную готовность расшатывать и выдергивать любые колья, пробиваясь вперед, в неизвестность. Только бы не слышать больше собственного нудного морализаторства.
Предположим, Петр специально снял квартиру у безалаберного хозяина на окраине, чтобы убить Сереброва и оставить в ней его труп. И зовут Петра иначе, и не часто он в этой дыре появлялся, и договор с Иваном не заключал – виделись всего раз. Так что фоторобот подозрительного съемщика мало поможет сыщикам. Особенно, если расплывчато описанное Верой Сергеевной воплощенное середнячество облачится в дорогой костюм и усядется за руль иномарки. А такой вариант возможен. С кем попало Николай Николаевич в панельную душегубку не сунулся бы. Из возраста, в котором реально заманить человека в чужую нищету, он давно вышел. Словом, убийца знал, что скромного Петра никогда не найдут, ибо его попросту не существует. Он поручил мертвое тело заботам Ивана или следующего жильца и полиции. Тогда последней впору было сочувствовать. Особенно одному полковнику, который веско изрек: «Труп вот-вот будут с балкона убирать». Да пожелай Петр его вывезти, заплатил бы хозяину еще за месяц, лишь бы тот не появлялся в квартире. А, скорее всего, вызвал бы такси, как-нибудь сволок коробку – второй этаж, два лифта, прокатился до другого медвежьего угла… Можно, можно было избавиться от главной улики. Я понимала, что выдумала Петра, интересного мне. Мужчина, который не заказывает врага, а убивает его сам, предварив убийство театральный действом перевоплощения. Это новое, которое хорошо забытое старое.
Гораздо тоскливее было думать, что какой-нибудь неудачливый разведенный Петр случайно встретил на улице одноклассника или сокурсника Кольку Сереброва и позвал выпить. Тот оставил машину на стоянке и поехал с ним. Сложные чувства иногда вызывают такие встречи. А, приняв на грудь, тот, который не смог стать бизнесменом и добраться до денег, смог ненароком сильно толкнуть Сереброва и обеспечить ему неудачное падение. Или пырнуть ножом наугад и попасть в жизненно важный орган. Когда вернулся в разум, изобретательно спрятал труп, вымыл посуду, пол, прошелся тряпкой по мебели. Здраво рассудил, что даже оставь он тело в картонном саркофаге на балконе, шанс его поимки один к стольким миллионам, сколько мужчин в Москве, если он вообще москвич, и смылся. Такого Петра достать еще сложнее.
Но худшим представлялся мне вариант подбрасывания трупа Петру ли, Ивану ли. Сколько человек пожило в квартире за год? Пять? Десять? И все были в курсе требований Веры Сергеевны относительно мер безопасности – цепочка накидывается на дверь тамбура только на ночь. В прочие часы при наличии ключей, изготовить дубликаты которых – раз плюнуть, вход свободный. Последили за тем же Петром, приноровились к его распорядку, переодевшись в какую-нибудь спецодежду привезли тело в коробке, переложили в стоявшую на балконе, вышли. Никто никогда внимания не обратит. Не исключено, что лично против хозяина и жильца эти подонки ничего не имели. Просто измывались над полицией. Дескать, разбирайтесь, болезные, кто к кому и что к чему. Чем дольше провозитесь, тем меньше вероятность, что и шальная сыщицкая удача, которая действительно есть, и которую редко принимают в расчет преступники, вам хоть подмигнет.
Самым простым для следствия было бы «назначить» убийцей Ивана. А что такого? Хозяин совершил преступление в отсутствие или сразу после ухода Петра. И труп на балкон пристроил сознательно. Надеялся, что его не заподозрят, если он будет, как ни в чем не бывало, сдавать жилплощадь. Иван, кстати, мог и соврать мне, будто не подписывал с Петром договор. Он понимает, что именно таинственный съемщик окажется под подозрением, и что сыщики не должны выйти на него ни в коем случае. Ужас, а вдруг Иван и Петра тоже умертвил? От такого смелого предположения у меня голова закружилась. Надо было немедленно звонить полковнику. Я спешно принялась изобретать мотив убийства Сереброва, чтобы отвлечься. Инстинкт сохранения любимых людей грубо подсказал: если я сейчас предложу Виктору Николаевичу искать в городе еще один труп, его может хватить кондрашка. Пусть уж сам дозревает до экстравагантных выдумок. Когда обычные версии одна за другой не подтверждаются, он, бывает, такое выдает, что я пару недель безоговорочно верю – мы с ним парные сапоги. Так, причина… А если Серебров тоже племянник почившей тетушки, не поддерживавший с ней отношений? Поздно узнал о ее переселении в лучший мир, предъявил Ивану претензии. Тот позвал его посмотреть наследственный замок. И избавился от родственника. Тогда, может, он и тетушку того? «Полина, остынь»! – велела я себе. И не без труда вновь переключилась на Сереброва. Сама квартира могла привести того на окраину. Хотел спрятаться от кого-то там, где его вряд ли будут искать? Любовницу собирался поселить подальше от привычных мест обитания жены и богатых друзей? Тогда не он ли тот «хмырь», который якобы пожалел денег на залог? Вдруг, наоборот, достал полный бумажник валюты? У Ивана в башке помутилось, он убил и ограбил Сереброва. Скажем, во вторник, после ухода Петра. Ведь в понедельник вечером коммерческий директор мог просто загулять и не явиться домой. А на следующее утро решил взглянуть на квартиру, прежде чем трогаться в свой «Реванш» и объясняться по телефону с женой. Иван же, упаковав тело, начал метаться. Сначала собирался вывезти труп, поэтому отказал мне. Пораскинул мозгами, сообразил, что одному не справиться, а привлекать кого-нибудь слишком рискованно. И обрадовал иногороднюю девушку, мол, плати и заселяйся, милая, век Москвы не забудешь…
– Хватит, – громко сказала я, чтобы услышать. – Пока не выдумала поводов убийства Сереброва для самой себя, иди, готовь Вику ужин. Музыку послушай. Отрешись.
Я и не представляла, насколько устала думать о мерзком преступлении. Мигом выскочила из кресла, будто наказание покоем кончилось. Настроение вскипело радостью. И я понеслась на второй этаж к Измайлову, счастливо бормоча: «Сейчас я ему что-нибудь эдакое, с миндалем»…
А могла бы и с трюфелями, и фламбэ. Полковник не заметил бы. Он был непроницаем, как водопад. Ведь знаешь, что за частыми струями и обильными брызгами – скала. И почему-то все равно силишься разглядеть.
– Вик, милый, – не выдержала я, – ну, прости за паспорт, диплом, регистрацию. Будешь перевоспитывать?
– Нет. Чертовски хочется верить, что ты поняла, в какие неприятности меня втянула?
– Конечно! Только об этом и думала все время, пока ждала тебя! – воскликнула я, совершенно искренне полагая, что так оно и было.
Вовсе необязательно безостановочно себя ругать. Если совесть есть, она мается в автономном режиме, когда голова занята другим. И неожиданно выдает результат маяты – «прости» и нервная дрожь пальцев, которую я с удивлением сначала увидела, потом ощутила, берясь за чашку. Вик тоже не упустил из виду проявление моего подсознательного самобичевания и усмехнулся:
– Надеюсь, ты придумала, как я должен вытащить тебя из этого дела?
– Да напишите в протоколе, что о трупе вам сообщил какой-нибудь аноним. Или осведомитель. А еще лучше, что Юрьев снял у Ивана квартиру и обнаружил на балконе кое-что. Это же формальность.
Последнее я брякнула напрасно. Вик недовольно посмотрел на меня и снова замкнулся.
– Мне не дождаться твоего прощения, милый? Тогда спокойной ночи. Юрьев с Балковым в засаде, надо полагать? А под балконом кого-нибудь поставили? Второй этаж, остекления нет, охотники за трупами могут попробовать забраться с земли. Потому что если Вера Сергеевна уже заперлась на цепочку, не побеспокоив ее, дверь тамбура не откроешь.
Измайлов сжимал и разжимал кулаки, кусал губы и вдруг расхохотался.
– Вик, ты чего? – тихо спросила я.
Полковник еще с полминуты предавался очищающему душу занятию, а потом весело бросил:
– Потрясающе! Неисправима в принципе. Неспособна на раскаяние и покаяние совершенно.
– Положим, раскаяние выражается покаянием. Покаяние – извинениями. Ты знаешь еще какие-то способы?
– Угу. После извинений надо вести себя соответственно. В данной ситуации ни слова больше не произносить об убийстве. Я уж было решил – выдержишь и молча удалишься. Ладно, детка, тебе сегодня досталось. Испугалась порядком. Расслабься, ребята взяли двух красавцев, после того, как те убедились в том, что труп в коробке, и начали заклеивать ее скотчем. Вошли спокойно под вечер, двери тамбура и квартиры открыли дубликатами ключей. Вынос тела занял бы не более трех-четырех минут.
– Ой, Вик, поздравляю! Но это очень, очень странно.
– Что именно?
– Приход за трупом. Ты гений, я не льщу. Как ты догадался? Вопреки логике.
– Чьей? – упрямо не терял обретенного дружелюбия полковник.
– Чьей угодно, милый. Я, например, пришла к выводу, что труп оставили в квартире специально.
– Зачем?
– Чтобы вас с толку сбить.
– Ты еще маленькая. А взрослые дяди, способные на убийство, понимают, что если вынести ночью труп, разумеется, без упаковки из квартиры в подъезд или запихнуть в лифт, то шансов раскрыть преступление у нас заметно поубавится.
«Будто сейчас их у вас не меряно», – подумала я, но рта не раскрыла. Вик мог говорить правду. Мог стараться меня запутать. Какое это имело значение? Передо мной на кухонном табурете восседал утомленный гордый победитель. Сказал, явятся голубчики в ближайшие часы, и те явились. Я не устояла и разделила с ним успех без колебаний.
2
С утра зарядил дождь. Он был какой-то робкий – прольется и уступит солнцу, снова попробует и затаится в тучах. Но я с удовольствием пробежалась. И смиренно выслушала за завтраком признание Измайлова в том, что ему нужно в управление. Подумаешь, воскресенье наступило. У полковника ненормированный рабочий день, ненормированная жизнь. Спросила только:
– А квартиру опечатали? Можно мне туда съездить? Вдруг Иван позвонит.
– Поленька, очнись. Для тебя эта история закончилась. Занавес.
– Точно, Вик. Короли и шуты стирают грим, переодеваются и становятся неузнаваемыми. И влипают в другие истории, подчас не менее захватывающие, чем на сцене.
– Сентиментальный бред.
– Нет, милый. Ты не хуже меня знаешь, что ничего путного от явившихся за трупом отмрозков добиться не удастся. Вам необходимо, чтобы квартира была обитаемой. Не обижайся, пожалуйста, но тело Сереброва никому не нужно, разве что родственникам.
– Женское коварство, – проворчал полковник. – Вчера называла меня гением и сама целовала, а сегодня…
– Вик, ты гений. Ты предрек, что труп будут выносить. Но оцени действие трезво – оно бессмысленно. Когда Балков задал тебе вопрос об этом самом выносе, ты, не раздумывая, сказал: «Хотел Полину отсюда отвадить». И привадил. Вик, в этой однокомнатной конуре есть еще что-то. Его будут искать. Искателям надо мешать хотя бы своим присутствием. По-другому убийство вам не раскрыть. Я обещаю, что не буду там жить. Но наведываться, показываться можно. Вспомни, перед тобой не Полина Данилина, а Елена Емельянова из Нижнего Новгорода, которая завтра идет в «Реванш» на работу. Скажем, вчера я прибралась и отправилась ночевать к подружке. А сегодня вернулась домой. Почему бы вам не побеседовать со мной, как с остальными? Вам не следует опечатывать дверь, чтобы не вспугнуть меня. Человек, ухитрившийся снять квартиру с мертвецом, сыщикам по меньшей мере интересен. Вы ведь будете опрашивать соседей. Пусть Вера Сергеевна меня пожалеет. Снять жилье за такие деньги и попасть в переплет. Кроме того, незавидное мое положение обязывает позвонить Ивану и потребовать назад аванс и залог. Но не раньше, чем вы меня посетите и расскажете, что произошло. А просто исчезать глупо. Не может приезжая девушка, отдав последние баксы, уйти бомжевать, даже не попытавшись их вернуть. Не подставляй меня, милый. Вам пока ничего толком не известно. А я не хочу, чтобы преступники заподозрили во мне конкурентку, которая умыкнула нечто и скрылась. Во тогда меня будут вычислять. И вычислят. Тогда я буду в опасности.
Я несла все это, не вдумываясь в смысл. Приступ красноречия вызвало плескавшееся в башке горячее желание участвовать в дальнейшем расследовании, не важно, в каком качестве. Если бы Измайлов меня не перебил, я изобретала бы еще какие-то доводы. Но ему хватило.
