скачать книгу бесплатно
Непомнящий
Наталья Сергеевна Чичканева
Два тела – одна душа. Две судьбы, разные характеры, и только случай объединит абсолютно разных людей. Главарь бандитской группировки Алексей по воле мироздания попадает в тело святого отца, микробиолога Никодима. В век технологий и интернета Алексею придется лично окунуться в неизведанное и сверхъестественное, чтобы понять – и в жизни праведника есть всё, что до боли знакомо заядлому бандиту. И только одному Богу известно, получит ли тёмная сторона ключи к богатству.
Наталья Чичканева
Непомнящий
Пролог
В палате интенсивной терапии лежали двое – парень лет тридцати и мужчина немного за сорок. Оба находились в коме.
Рядом с их кроватями стоял старец с длинной седой бородой. Лицо его наполовину было скрыто капюшоном.
– Да, братцы, вы, наверное, и предположить не могли, что окажетесь здесь друг с другом. Один, можно сказать, губит свою жизнь, а второй решил поиграть в учёного святошу. Сегодня я решил дать попытку тебе, Алексей, заядлому бандиту, пожить в теле твоего соседа, учёного Никодима. И может быть, ты своими поступками сможешь очистить душу. А душа Никодима пока осмыслит события своей жизни и чуть отдохнёт от мирской суеты.
Глава 1
– Иван Иванович, я как увидела, что он зашевелился, сразу за вами побежала. Думаю, ну надо же – три месяца как бревно, а тут ладонь сжимает.
– Подождите, Мария Петровна. Смотрю, глаза на свет реагируют, это уже прогресс, даже скажу – чудо! Сейчас я его осмотрю, скажу, что дальше делать будем. Думаю, переведём его из интенсивной терапии в общую, хватит валяться под приборами. Да, если бы не вы, я бы давно на нём крест поставил.
Доктор покачал головой и удалился в коридор.
– Вот видишь, Никодимушка, а я верила, Богу молилась, знала, что ты очнёшься. Ведь не может Божий человек взять и умереть, кто людям будет помогать? Вот встанешь, увидишь: подле больницы люди дежурят, тебя видеть хотят. Это они с Божьей помощью палату оплачивали, одна бы я не потянула. Давай приходи в себя, уже пора. Мама наша не выдержала такого потрясения, а ты даже не обнял её напоследок, не по-людски как-то, ох как не по-людски.
Был теплый мартовский вечер, солнце как будто не хотело уходить с неба. В небольшой палате сидела на скамейке женщина лет пятидесяти, а на больничной койке лежал мужчина. На вид ему было около сорока пяти лет, весь седой, с бородой, брови были сдвинуты к переносице и в выражении лица читалась грусть.
«Эй, женщина, вы меня слышите? Кто вы? Почему вы меня не замечаете?! Я здесь, я кричу, хлопаю в ладоши, топочу!..»
Женщина тихо плачет, гладя мужчину по руке, и шепчет ему:
– Никодимушка, приди в себя, пожалуйста, давай договоримся – я завтра приду, а ты уже ходишь.
Женщина ласково поцеловала лежащего, попрощалась и вышла.
«По ходу, меня никто не видит и не слышит. Я что, умер? А причём здесь этот мужик, вообще ничего не понимаю.
Опять яркий свет, и меня засасывает в тело. Нет, погодите, это же не я, это не моё тело, я не хочу быть престарелым мужиком. Кто-то сильно толкает моё тело, открываю глаза: в ушах дребезжание медицинской каталки, мелькающий потолок – и я на неудобном матрасе, который весь в буграх и давит под рёбра».
– Где я? Кто я?
– Ой, девчонки смотрите, этот заговорил.
Кто-то торопливо выбежал из палаты.
– Так, так!
Мне в лицо заглядывает мужичок в белом колпаке. У него дурно пахнет изо рта.
– Значит, очнулись, ну-ка скажите, помните, как вас зовут?
– Алексей, – пробурчал я.
– Сколько вам лет, Алексей?
– Тридцать первый пошёл.
– Всё понятно, Алексей, лежим отдыхаем, не волнуемся, сейчас я вас посмотрю. Вообще, как состояние?
– Да нормальное у меня состояние, вот смотрите.
Резко вскакиваю с кровати, голова чуть кружится, но я удерживаюсь на своих двоих.
– Эй-эй, а ну-ка присядьте, без геройства. Юля, укол.
В глазах темнеет и дико хочется спать. Проваливаюсь в глубокий сон.
– Слава богу, Никодим, ты теперь со мной, я так без тебя устала. Все твои настои в колбах хранила как зеницу ока. Столько у людей горя, вот недавно девочку привезли, ей всего-то ничего – семь лет, резко начала слепнуть, что только врачи не делали, а зрение падает и падает. Так я помню ты свои мензурки подписывал, где и какой отвар отчего, дала родителям девочки, вроде бы ей лучше. Но руки твои и молитва твоя сотворили бы чудо.
Открываю глаза, опять эта женщина сидит передо мной.
– Никодим, брат мой! – Женщина кинулась мне на шею.
– Вы кто, женщина?
Женщина изумлённо выпучила глаза.
– Ты что, Никодимушка, не узнаёшь меня? Это же я, сестра твоя, Мария.
Женщина заплакала, подскочила и выбежала
из палаты.
***
– Ну и зачем ты её напугал? Тебе дали шанс пожить ещё – да, в другом теле, но в каком?
Напротив Алексея стоял мужчина, лицо его было скрыто капюшоном. Голос был у него бархатный с хрипотцой, седая борода свисала на свитшот, на котором было большими буквами написано «Жизнь не поле перейти, так что ты бери греби!»
– Вы кто? – произнёс Алексей.
– Я-то? Даже не знаю, как и представиться, да и зачем, ещё нескоро встретимся. На данный момент я тот, который должен тебе донести, что жизнь продолжается и тебе дали шанс прожить её достойно и извлечь для себя опыт, который непременно пригодится в будущем. Да и дать понять тебе, что ты не сошёл с ума, а так бывает, ты теперь Никодим, хотя душа Алёшки.
Мужчина испарился, как будто и не было вовсе. Дверь в палату отворилась, Мария шла вместе с доктором и оживлённо при разговоре махала руками.
– Так, больной, а ну-ка присядьте.
Доктор начал водить пальцем перед лицом.
– Как вас зовут?
– Никодим! – выдавил Алексей.
– Ну вот, Мария, я же вам говорил: это временно было, скорее всего, от препаратов.
– Но он мне десять минут назад задал вопрос: кто я. Это как?!
– Это нормально после такой травмы, главное – в себя пришёл, состояние стабильное. Вот ещё недельку понаблюдаем – и домой.
Глава 2
Неделя пролетела очень быстро. Настал день выписки.
Алексей-Никодим уже привык к постоянно приходящей сестре. От неё он узнал, что перекрывал крышу на их отчем двухэтажном доме, сорвался с лестницы и расшиб голову о кирпичи, которые были сложены для постройки бани. Сестра рассказала о том, что он окончил институт с красным дипломом, по специальности «микробиолог», затем церковную семинарию, что он был настолько увлечён изучением следствий болезни у людей, что даже защитил кандидатскую на тему «Человек и природа». О том, что своими исследованиями и постоянным трудом, а главное, опытами над животными пришёл к тому, что стал лечить людей, подкрепляя свои знания нетрадиционной медициной. Как говорила Мария, Никодим был уверен на все сто процентов, что слово и вера творят с человеческим организмом чудо и вкупе с травами могут лечить даже тяжёлые болезни.
Прибыв на место, Алексей-Никодим удивился прекрасному виду, открывшемуся перед ним. На краю деревни стоял двухэтажный кирпичный дом, огороженный высочайшим забором, из-под щели внизу забора неугомонно лаял пёс.
Алёшка-Никодим вместе с сестрой зашли во двор, пёс стал рычать.
– Ты что, Шарик, хозяина не узнаёшь? Вот видишь, Никодим, долго тебя не было, даже пёс, которого ты вырастил, не признал тебя.
Двор был очень зелёным, со множеством деревьев, цветов.
– Ну что застыл, пойдём в дом обедать, чай пить с мятой, а потом будешь отдыхать. Доктор сказал, тебе ещё как минимум месяца два нужно для восстановления.
Алексей ходил по дому и изучал каждую деталь. Поднялся на второй этаж, там было три двери. Одна комната была явно сестры, так как весь интерьер так и пестрил нежно-розовым цветом, начиная с покрывала на кровати и заканчивая шторами на окнах. Другая комната была нежилая, в ней стоял старый дубовый стол и тяжёлый, из этого же массива стул. На столе лежала куча исписанных тетрадей, разных листков с какими-то формулами. По периметру всей комнаты располагался огромный стеллаж, полностью забитый книгами по микробиологии, строению человека, энциклопедиями трав.
Алексей не заметил, как на пороге комнаты возникла Мария.
– Вот, братец, твой кабинет, я ничего здесь не трогала вообще, когда ты поправишься, можешь приступить к своим исследованиям заново. О работе потом, пойдём, я стол накрыла.
Вместе с сестрой Алексей-Никодим спустился на первый этаж. Справа от лестницы располагалась большая кухня-гостиная порядка сорока квадратов. Один угол кухни был полностью завешен разными травами, связанными марлей. На столе уже красовался запечённый гусь, квашеная капуста, малосольные огурцы, домашние пирожки и морс. Алексей был настолько голоден, что как голодный пёс накинулся на еду.
– Кушай, братик, кушай, соскучился по домашней еде, – с милой улыбкой на лице проговорила Мария. – Завтра я с утра приготовлю твои любимые вареники с картошкой и квашеной капустой. Помнишь, как мы в детстве с тобой за них дрались, когда мама их готовила?
Женщина заплакала.
– Хватит мокроту разводить, – грозно сказал Алёшка. – Ты же знаешь, что я не люблю все эти сопли.
– Прости, вспомнила маму и как она перед смертью тебя звала, вот и расстроилась. Ты кушай, пей морс и поднимайся в свою комнату, тебе нужно сейчас хорошо питаться и отдыхать. А народ, который будет приходить, я буду отваживать, думаю, наверно, только через полгодика сможешь опять принимать людей.
После сытного и вкусного обеда Алексей-Никодим, поднялся на второй этаж и уже было понятно, что третья дверь – это и есть его комната. Зайдя в неё, он увидел большую двухспальную кровать, прикроватный столик, который был усыпан всякими бумагами, и небольшой двухстворчатый шкаф. Алексей с разбегу прыгнул на мягкий, как пух, матрац и провалился в нём.
«Ну-ка, дай-ка я посмотрю, что этот Никодим
тут всё время писал». Под грудой листков лежала
очень толстая тетрадь – как оказалось, этот
учёный вёл дневник каждый день, начиная с
самого детства. Некоторые её листки были
замусолены. Но для Алексея это была очень
замечательная находка, так как он понимал, что
Алексей остался в прошлом и сейчас есть
Никодим, и нужно понять этого человека, как он
жил, чем дышал.
Глава 3
Детство и юношество Никодима были описаны очень подробно – можно сказать, в тетради была отмечена каждая секунда его жизни, все болезни, которые он пережил, его ощущения и реакции тела на эти недуги. Его первая и, по всей видимости, последняя любовь, которую звали Татьяной. Её предательство и глубокие переживания парня. Было небольшое упоминание о какой-то Вере, но после её имени вся дальнейшая информация была упорно закрашена. Чёткое решение Никодима стать микробиологом. Вообще по описанию жизни парня складывался его портрет полностью: он был затюканный, маменькин сынок, друзей у него не было, были только книги и его вымышленный внутренний мир. Нет, конечно, он общался со сверстниками и даже состоял в группе неформалов, об этом эпизоде жизни у него навсегда осталась память в виде татуировки. Как Никодим решил посвятить себя Богу, с каким предвкушением он поступил в церковную семинарию и его разочарование в служителях церкви.
Судьба парня очень тронула Алексея, они, в принципе, в чём-то были похожи. Но самое интересное – жизнь начала играть новыми красками у Никодима, когда он защитил кандидатскую, но не в ней было дело, а в том, что он работал над эликсирами, которые в будущем бы потрясли мир своими широкими возможностями исцелять человеческое тело. И поэтому сам Никодим стал принимать людей и помогать им при всяких недугах, но, как писал он сам в своём дневнике, люди были ему нужны для того, чтобы подтвердить свою теорию.
Ночь пролетела очень быстро, Алексей не мог сомкнуть глаз, за окном громко кричали петухи. Алексею очень хотелось найти все записи Никодима, ведь в дневнике постоянно была ссылка на рабочую тетрадь, где все практические действия отображал Никодим.
С первого этаже доносился приятный запах выпечки и кофе. Спустившись, Алексей увидел взмыленную сестру, на плите варился кофе, рядом на конфорке скворчали сырники на сковородке.
– Брат, ты проснулся, умывайся и давай будем завтракать.
За завтраком Мария сказала, что поедет сегодня в город – нужно купить кое-какие продукты и лекарства, что калитку закроет на замок, чтобы Никодима никто не беспокоил.
После завтрака Алексей поднялся в кабинет, открыл окно и уселся за огромный дубовый стол. За окном во дворе послышался рёв автомобиля, Мария крикнула, что она уехала, и гул машины стал отдаляться от дома. Стол был усыпан всякими листочками с формулами. Алексей, конечно, знал химию, но не настолько, и все эти записи казались бредом сумасшедшего. Не понимая очередности, он просто решил собрать их в стопку. На дне завала лежала та самая тетрадь, на которую ссылался Никодим. «Так, так, – подумал Алексей, – надеюсь, сейчас я во всём разберусь». Тетрадь была практически вся исписана, пронумерована по датам, и в ней были разноцветные закладки, вырезанные из цветной бумаги. Решил, что стоит начать с записей, которые были отмечены красной закладкой.
***
Сегодня, 6 марта 2024 года, уникальный случай: ко мне привезли Данила, ему ровно шестнадцать лет. Проблема его заключалась в том, что в свои годы он выглядел на лет восемь, нет, конечно, лицо определенно выдавало возраст мальчика. Врачами была поставлена патология гипофиза, или по-простому, лилипутство, но уникальность случая была в том, что мальчик перестал ходить от слова совсем, и врачи разводили руками. По словам родителей, они полностью провели обследование и,кроме основного заболевания, ничего не выявили. Где они только не были, что они не делали, но состояние мальчика ухудшалось с каждым днём. Дошло до того, что он перестал открывать веки, ссылаясь на тяжесть в глазах.
Я оказался для них последним шансом на выздоровление. Я, конечно, не Бог, но заручившись письменным разрешением родителей, взялся за Данила. Мальчик, на удивление, оказался довольно общительным. Осмотр пациента дал следующие выводы: кости крепкие, мышечный тонус хороший, реакция на раздражения мгновенная, кожные покровы были светло-синюшного цвета, ногти бледно-розового оттенка. Полость рта была абсолютно здоровой, конъюнктива и склера нормального цвета.
Вообще-то осмотр глаз дал только единственное замечание – это увеличенный зрачок, из-за которого вообще не проглядывалась радужка роговицы. Здесь можно предположить, что, в принципе, Данил в последнее время находился почти всегда с закрытыми глазами и из-за этого зрачок не сужался, но и при освещении светом глаза при открывании век не было рефлекторной реакции. И тут возник вопрос, почему у живого организма пропадают рефлекторные реакции. Нет, конечно, предположений может быть много и главное – это работа мозга, но у меня на столе лежали свежие результаты мрт и энцефалограммы головногомозга и патологий никаких нет. Случай был не из рядовых.
Общаясь с мальчиком я выяснил, что его речь была свободной, последовательной. Пациент жаловался на хроническую усталость. По детской наивности он называл это ленью, говорил, что он устал ходить, смотреть. Единственное, от чего он не устал, так это кушать, ведь родители баловали его всякими вкусняшками, чтобы приободрить детский организм. На ум приходят психологические проблемы, которые, возможно, и спровоцировали такое состояние, но заключение от психиатра и детского психолога тоже не вызывали опасения.
Данил провёл у меня на лечении четыре недели. Я зацепился за его слово «лень». Мы, взрослые люди, часто страдаем хронической усталостью, а здесь фактическое замедление организма в росте, вполне вероятно, спровоцировало ту самую, как выражался мальчик, «лень», вернее, дикую усталость организма.
Юному пациенту каждый день в течение недели давались отвары из подорожника и зверобоя, я добавлял физическую активность в виде разминания теннисного мяча в ладонях. К концу первой недели изменений не наблюдалось.
Во вторую неделю лечения отвары были заменены мёдом с яблочным уксусом. Пропорция была такой: в сто грамм мёда добавляли три столовые ложки уксуса, перемешивали и принимали по одной чайной ложке в день. Кроме этого, в питании обязательно присутствовали орехи, свежие фрукты и стакан свежевыжатого картофельного сока с кожурой. К концу второй недели юный пациент стал открывать глаза куда чаще.
Третья неделя. Продолжали принимать мёд, картофельный настой убрали, добавили зверобой. Утро начиналось с прослушивания звона колоколов, завтрака, после – чайная ложка мёда с уксусом, чтение вслух книги, читали «Тома Сойера». К середине третьей недели уже не я читал книгу, а мальчик читал мне. В его глазах появился блеск и интерес, чем же всё-таки закончатся приключения друзей, Тома и Гека. Но чтение было ограничено, не более двух часов в день. Зрачки при визуальном осмотре оставались в прежнем состоянии.
В начале четвёртой недели ко мне приходит замечательная мысль «взорвать» мозг мальчика. Дать нагрузку на весь организм и задействовать все органы чувств. По опыту знаю, что при сильнейшем стрессе, таком, который движется страхом смерти, организм человека использует все свои возможности, чтобы выжить. Но маловероятно, что такого пациента, который сам убаюкивает свой организм и приводит его в спящее состояние, получится взбодрить.
