Тоша и другие животные

Наталья Сарычева

Тоша и другие животные

В ГОСТЯХ У БАБУШКИ И ТОШИ

К деревенскому дому подъехала красная иномарка. Из нее вышла девочка лет десяти, с двумя гульками на голове и с серебристым чемоданчиком в руке. «Я через час заеду!» − крикнула ей через приоткрытое лобовое окно молодая рыжеволосая женщина. Девочка кивнула головой и направилась в сторону калитки. Машенька, так звали девочку, зашла во двор и первое, кого она увидела, был черный кот с белыми носочками и белой грудкой. Кот важно сидел на крыльце и наблюдал за пролетающими над ним птичками. Его удлиненный черный подбородок трясся как у козла, а сам он издавал звуки, похожие на «ме-е-ее», а не «мяу». Что-то этот кот похож на козла, подумала Маша и улыбнулась. Она впервые видела его и, несмотря на козлиную бородку, он сразу понравился ей. На вид он был добродушным и смешным котом. А что делало его смешным, Маша и сама не знала, может козлиная борода. Она опять улыбнулась и, подойдя ближе, сказала ему "мяу". Кот с любопытством посмотрел на гостью и протяжно протянул "ме-е-у".

Маша так зачарованно смотрела на кота, слегка прищурившись, что не сразу заметила бабушку, которая уже стояла в открытом дверном проеме.

«И чего это ты им любуешься?» − услышала Маша знакомый громкий бабушкин голос.

Маша подняла глаза, улыбнулась и поднялась на две ступеньки выше.

Бабушка с внучкой крепко обнялись, как обнимаются любящие и уважающие друг друга люди. «Как я рада твоему приезду!» − сощурив зеленые глазки, опять громко сказала бабушка.

Она всегда говорила громко: то ли плохо слышала, то ли привычка человека, живущего в частном доме.

− Как ты выросла! – восклицала она. – Похорошела. Ну что ж, пойдем в дом. Ужин как раз готов.

− Пойдем, − сказала Маша, подмигнув коту.

На столе в глубокой большой тарелке стопкой лежали аппетитные пирожки и булочки, испеченные бабушкой накануне в русской печи.

Маша схватила один пирожок с картошкой и грибами и откусила.

− Как вкусно! – сказала она, прикрывая глаза от удовольствия.

− Вначале руки мой! – строже сказала бабушка.

Машенька послушно вымыла руки и теперь уже сидела за столом и откусывала то кусочек пирога с черникой, то булочку, посыпанную сахарным песком, то снова пирожок с картошкой, то просто со сметаной.

− Все не пихай-то подряд! − стала переживать бабушка. − Успеешь еще! Я вот сейчас тебе пельмени сварю. Ты же любишь пельмени?

Машенька, продолжая жевать, кивнула головой.

Вскоре пельмени были готовы и поставлены на стол в любимой Машиной тарелочке с тюльпанами. Она обожала этот рисунок на тарелочке и на чашечке тоже.

− Опять вкусно! − восхищалась Маша. − Как это у тебя так получается, бабуля?

Бабушка снова расплылась в улыбке и сказала:

− Я научу тебя печь пироги и делать пельмени. А пока располагайся вот в той комнате напротив кухни, там уютно.

Машеньке комната понравилась: удобная кровать, рядом окно с форточкой, в которое можно посмотреть, тумбочка с настольной лампой, полки с книгами и маленькая печка в углу комнаты. Маша притащила в комнату чемоданчик и стала разбирать вещи. Вскоре приехала мама, и она долго разговаривала с бабушкой. Маша занималась котом: играла с ним в догонялки, держа в руках веревочку с бантиком, поэтому не прислушивалась к их спорной беседе. Вечером мама уехала, даже не оставшись ночевать, сказала, что у нее важные дела в городе.

Машенька легла спать поздно: северные белые ночи не давали ей заснуть. Занавеска пропускала свет, и в комнате было светло. Под утро, когда защебетали птицы, глаза Машеньки сами сомкнулись. Проснулась она от тяжести на голове. Открыв один глаз, другой не сразу открывался по утрам, первое, что она увидела − кошачьи лапы, прижимающие к ее голове. Кот, которого звали Тоша, лежал калачиком вокруг ее головы и сладко посапывал.

Маша резко села, кот скатился с подушки и перестал сопеть, открыв испуганно большие круглые зеленые глаза. «Ах, ты проказник! − воскликнула Маша, улыбаясь. – Наглец! Прямо на подушку улегся, и я даже не заметила».

Тоша, ничего не понимая, сказал несколько раз "Ме-е-у», потом спрыгнул с кровати и побежал к бабушке, которая уже резала на кухонном столе мясо, чтобы сделать фарш на котлеты. Кот потянулся вверх, дотянулся до края стола лапами и снова сказал: "Ме-е-у".

Бабушка недолго думая бросила ему большой кусок мяса, затем второй, и, когда кот наелся, перестала ему кидать мясные куски. Тоша всегда получал от хозяйки разную еду, все, что хозяйка резала, жарила и варила. Это могла быть рыба, курица, мясо, молоко, жареная картошка, макароны, колбаска, даже плавленый сырок. Так что Тоша шикарно питался и даже уже перестал ловить мышей. Бабушка забывала, что его нельзя так много кормить, но обещала заняться его воспитанием. А пока в гостях внучка, пусть ест. Тоша, наевшись досыта, побежал на выход.

− Открой ему! – громко попросила бабушка внучку.

Машенька пошла открывать коту дверь, любопытство заставило ее пойти за ним. Ей было интересно, куда он пойдет и что будет делать. Закрывая дверь, она услышала:

− А завтракать?! Я же блинчики приготовила!

− Я скоро приду! − крикнула ей в ответ Маша и выбежала вслед за котом на улицу.

Начиналось прекрасное летнее утро с ярким летним солнцем и чистым небом. Цветы на клумбах распускали свои бутоны, радуясь новому теплому дню вместе с многочисленными насекомыми, птицами и животными, включая кота Тошу. Маша босиком побежала по теплым деревянным тротуарам на задний двор искать кота. Пахло травами, деревьями, сам воздух отличался от городского своей свежестью и благоуханием. Наконец, Маша догнала кота: он прижимался к земле и выглядывал из-за бочки с водой. Спина его была выгнута, хвост взъерошен, глаза на выкате – большие и азартные. Перед ним всего в нескольких метрах на молодой, еще не разросшейся черемухе, сидели и чирикали парочка воробьев, звонко перекликаясь на своем птичьем языке. Потом прилетели еще несколько воробьев и еще, и их пение становилось все громче и музыкальнее. «Чик, чирик, чирик», − пели воробьи, перекликаясь друг с другом. А Машенька считала: «Раз, два, три. Раз, два, три…»

Она считала и думала, как это у них так музыкально получается, ведь они не учились в музыкальной школе. Тоша же весь трясся от увиденной добычи, но выжидал подходящего момента, по-пластунски двигаясь вперед. Его подбородок опускался ритмично с чириканьем:

− Ме-е-е, − пел он, подходя все ближе и ближе, − Ме-е-у, ме-е-у, ме-е-у, − трясся кот, и все никак не мог решиться прыгнуть.

− Не смей! – заорала Маша, почувствовав опасность. – Не трогая птичек! И так много съел мяса! Обжора!

Кот, обернувшись на Машу, посмотрел на нее сердито, но не убежал. Зато от крика взлетели птицы и покинули молодую черемуху. Кот разозлился на Машу, и, когда она подошла к нему, чтобы взять на руки, он угрожающе поднял переднюю лапу, задрал хвост и зашипел на нее. Маша скривила губы и покачала головой.

− Интересно, а тебе самому бы понравилось, если бы на тебя хотел бы напасть, допустим, страшный волк?

Кот еще раз пошипел, затем, обиженный, униженный, что упустил добычу, пошел валяться в куче опилок рядом с домом, но пролежал там недолго. Спустя десять минут своего лежания на опилках он уже гонялся за мухами и оводами, которые мешали ему отдыхать, а, когда он устал гоняться за мухами, стрекозами, бабочками, то забрался на крышу теплицы, откуда с высоты поглядывал на собаку, вылезшую из будки и делающую упражнения по вытягиванию лап. Потом он заметил хозяйку и гостью, которые вышли пропалывать грядки. На Машу он не смотрел, показывая тем самым свою обиду на нее. Но к обеду, зайдя в дом и увидев девочку, которая пила из чашки молоко, стал тереться об ее ноги, позабыв про всякие обиды. «Сейчас дам молока, − сказала Маша, ласково глядя на кота, − Допью сама и дам».

Тоша дождался молочного напитка, быстро вылакал все до дна, затем снова убежал на улицу. На этот раз Маша не побежала за ним, а снова пошла помогать бабушке пропалывать грядки с морковью, укропом, петрушкой и другими посевами. Пока Маша с бабушкой работали усердно на грядках, Тоша успел поваляться в сене, залезть в будку к собаке, которая не трогала кота, а даже была рада ему. Потом Тоша залез на калитку, походил по забору, сходил к соседям в огород, но быстро оттуда вернулся, затем походил по краю крыши бани, перепрыгнул на сараи, спрыгнул на картофельное поле, потоптав немного ботву и, наконец, забрался на чердак дома, откуда не спускался два часа. Проголодавшись, он снова попросился домой поесть теперь свежей рыбы и опять ушел гулять или валяться где-то до самого вечера.

Ночью, когда Маша, уставшая за целый день работы на грядке, легла спать и стала сладко засыпать, с улицы раздался громкий кошачий крик. Похоже, дрались кошки. Маша вскочила и прямо в пижаме выбежала на двор, нашла двух дерущихся котов, один из которых, конечно, был Тоша. Она схватила несколько дощечек и стала кидать их во взъерошенных оскалившихся котов. Те уже вцепились друг в друга и теперь кувыркались по земле. С третьей попытки Маша, наконец, попала в котов. Те вскрикнули, отцепились друг от друга и разбежались в разные стороны. Чужой кот имел мощные рыжие лапы и зверский взгляд, но Тоша не испугался противника и стал дальше его прогонять со своей законной территории. Он гнал чужого кота до тех пор, пока тот не перепрыгнул через забор.

Важный и довольный, вернулся он назад, показывая Маше, какой он молодец, что так хорошо охраняет свою территорию. Тоша был очень доволен собой: глаза искрились от важности, белая грудь выпячена вперед, а козлиный подбородок гордо неподвижен. «Ты чего спать мне мешаешь? − строго сказала ему Маша. – Неспокойный победитель наш! Целый день бездельничаешь, дрыхнешь, а по ночам людям спать мешаешь?! Какой, оказывается, хулиганистый кот у бабушки, а я то и не знала, что ты такой. Думала, по фотографиям, присланными бабушкой, что ты нежный и пушистый, а ты задира. Но забавный задира! Только я-то спать хочу! Понимаешь?»

Тоша посмотрел на девочку с безразличием и деловито по-кошачьи прошел мимо нее, затем прыгнул на перевернутую лодку, прошелся по ней важно, задрав вверх черный хвост, спрыгнул в канаву и пролез под забор. «Да ну тебя, − махнула на него рукой Маша, − Пойду лучше спать. Надеюсь, что больше не будет кошачьих драк».

Маша вернулась в свою комнату, поудобнее улеглась в кровати, уткнувшись в мягкую пуховую подушку, закрыла глаза и почувствовала наступление сна. Вдруг в форточку окна, где она спала, кто-то прыгнул и стал долбиться мордой во вторую внутреннюю форточку. Маша села в кровати. Ну конечно, это был Тоша. «Как ты меня достал! − крикнула она ему, открывая форточку и позволяя ему прыгнуть на кровать».

Тоша молча сходил в кухню, поел там оставленную для него бабушкой еду и демонстративно пошел спать в зал. Но Маша не поверила, что он будет спать в другом месте, она ждала его прихода. Прищуренным глазом Маша смотрела на дверной проем своей комнаты, закрытый занавесками. Не прошло и десяти минут, как Тоша вернулся и, прижимаясь к полу, тихонько вошел в Машину комнату, затем так же тихонько и осторожно вскарабкался на кровать. Маша, затаив дыхание, продолжала за ним наблюдать. Тоша посидел в ногах, потом немножко придвинулся к середине кровати, снова посидел, внимательно глядя на спящую гостью. Минута − и он уже улегся на подушке и прижался спиной к Машиной голове. Машенька не выдержала и расхохоталась. «Ах ты наглец! − воскликнула она и перетащила его в ноги. – Хитрюга этакий!»

Тоше ничего не оставалось, как послушаться, и он поудобнее улегся, задрал лапу и стал намываться. Больше он не пытался лезть на подушку. Утром Маша опять проснулась от тяжести на голове. Тоша снова спал на подушке и прижимался к ней своим упругим откормленным телом с длинной мягкой шерстью. Маша в очередной раз скинула его с подушки, и он убежал к бабушке просить мясо или рыбу.

С утра подул ветер, набежали тучи и пошел дождь, и бабушка затопила печь, ту, которая располагалась в детской комнате. Дрова трещали, издавая приятные звуки, языки пламени устремились внутрь печи в сторону трубы, сквозь дверную щель печи были видны раскаленные угли и охваченные пламенем дрова. Бабушка приготовила жидкое тесто и стала учить внучку готовить блины. Она показывала, как смазывать перышками сковородку, наливать из поварешки тесто и наклонять сковородку, чтобы тесто растеклось равномерно, а потом лопаточкой переворачивать. Пару минут − и все − блин готов. После пяти блинов бабушка оставила Машу самостоятельно готовить блины. «Вроде бы получается, − думала вслух Маша, переворачивая первый блин. Вот и второй − тоже получился. Теперь сделаем третий».

Но не успела она перевернуть блин, как откуда-то сверху прямо на край печи рядом со сковородкой прыгнул Тоша. Маша, не видевшая, где обитает кот и не подозревавшая, где он может спать, от неожиданности громко вскрикнула, потом, быстро дыша, нахмурила брови и зло проговорила: «Как же ты достал меня, Тоша! Напугал до чертиков!»

Кот прыгнул на кровать ближе к окну, пролез в полуоткрытую форточку и скрылся из виду. Вечером он не пришел, и утром его тоже не было. Бабушка с Машей забеспокоились: он так никогда не пропадал. В обед зазвонил телефон: звонили из ветеринарной клиники. Женщина по телефону уточнила у бабушки адрес и потом сообщила, что ваш кот попал под машину: повреждена челюсть, но уже сделана операция, и что они могут забрать его через пару дней.

Маша, услышав о случившемся, переменилась в лице. «Бедный Тоша, − заплакала она, − Он попал под машину. И зачем я на него накричала? Может он тогда бы не попал в аварию?! Ему, наверное, очень больно было! Но почему он такой неосторожный? Везде лезет, куда следует и куда не следует?!»

Маша винила себя целый день, но бабушка ее успокоила и сказала, что она не виновата и что Тоша жив, а это самое главное.

Через несколько дней бабушка принесла Тошу из больницы. Он как-то сразу похудел, стал выглядел жалким и слабым, челюсть с правой стороны была зашита и установлена специальная проволока. Бабушка положила кота в кресло и принесла в чашечке молока и шприц без иглы, и стала поить его. Он с трудом проглатывал, но не останавливался, пока не насытился. Маша смотрела на него и жалела, потом гладила его по голове, а через некоторое время и сама кормила его, нажимая медленно на шприц. «Бедненький ты наш, − говорила она ему, поглаживая его по спинке, − Самое главное, как говорит бабушка, ты живой, до свадьбы заживет. Хотя до какой свадьбы? До кошачьей?!»

Маша улыбнулась, представив Тошу в роли жениха, и снова погладила кота.

Тоша много спал, хорошо ел, и поэтому пошел быстро на поправку. Его здоровье стало восстанавливаться, и он уже спрыгивал с кресла, на радость Маше. А еще через неделю ему сняли проволоку, скрепляющую челюсть, и Тоша снова стал таким же активным, как и был, позабыв о своей травме.

Во дворе Тоша облюбовал себе старую машину-козлик, стоящую рядом с гаражом, и теперь все свободное время проводил на капоте − дрых там. От солнечных утренних лучей капот нагревался и становился теплым, несмотря на то что после обеда туда уже не попадало солнце и даже было прохладно. Оттуда его никто не гонял, никто не беспокоил, и вид был отличный: всех проходящих мимо он замечал. Так что Тоша знал всех посетителей дома, включая почтальоншу и скорую помощь.

Маша больше его ни за что не ругала, даже когда он привел в дом козлов. Это произошло ранним утром. С утра соседи отпускали своих козлов погулять. На улице, видимо, Тоша увидел их, шествующих по обочине дороги друг за другом, и стал путаться у них под ногами, что им, конечно, не понравилось, и они решили его проучить. Козлиный удар отшвырнул его в сторону, он даже не понял, что произошло. Но хорошо, что он улетел на скошенную на земле траву, а не на камни или железяку какую-нибудь, поэтому ничего себе не сломал, отряхнулся и побежал домой. Козлы побежали за ним. Калитка была приоткрыта, и животные спокойно вбежали во двор за котом. Маша в это время пила чай с ватрушками, как вдруг услышала в коридоре топот. Она не поняла, что это могло значит. Подбежав к входной двери и открыв ее, она мимолетом заметила взъерошенного кота, который моментально заскочил в дом, а за дверью стояли четыре грозных козла с рогами. Они топали копытами, издавая сильный стук, но, увидев человека, остановились и замерли. «Пошли отсюда! – грозно крикнула на них Маша».

Козлы испугались человека и послушно один за другим спустились по ступенькам крыльца, затем, дойдя до калитки и постоянно мекая, вышли на улицу. Маша застала Тошу в своей кровати под одеялом, куда он от испуга залез. Приоткрыв одеяло и увидев его усатую мордочку, она погладила его по носику, потрепала ушки и ласково произнесла: «Дурачок, ты мой, дурачок, довел даже козлов! Будет что в городе маме и папе рассказать. Не поверят, что четыре козла бежали за тобой прямо до двери. Но все равно, я горжусь тобой! Ты храбрый кот!»

Спустя две недели с котом опять случилась беда: он пришел домой на трех лапах, точнее приковылял, согнув одну переднюю лапу. Что случилось, Маша с бабушкой не знали, только предполагали, что где-то он лапу вывихнул или зажал. Маша попыталась вытянуть больную ногу, но он сразу жалостно мяукнул. Она поняла: ему больно. «Бедный Тоша, опять тебе больно! – хныкала Маша, жалея кота».

Бабушка думала, что у кота само все пройдет, но этого не случилось. А еще через два дня у него в плечевой части появилась большая шишка. Бабушка и Маша переживали, что придется снова делать операцию. Но, на их радость, шишка лопнула, и Тоша стал нормально ходить. Но он так сильно вылизывал рану, что в поврежденном месте выпала шерсть и стало кровоточить. Маша с бабушкой перебинтовали его, чтоб он не трогал рану, но он срывал бинт, и снова рана кровоточила. Тогда Маша придумала одеть на него маленькую розовую кофточку, которая осталась, когда она была еще грудным ребенком. Она отрезала на ней рукава, надела на него и зашила на спине. Тоша в таком наряде выглядел забавно, и Машенька все над ним смеялась и называла его девочкой. Он даже гулять ходил в этой розовой кофточке и не пытался снимать. Прохожие оглядывались на него и улыбались тому, что уличный кот в одежде ходит.