скачать книгу бесплатно
Ты не успеваешь. Тычок в спину бросает тебя на землю, в глазах темнеет. Тебя потрошат, как весеннюю икряную рыбу: тщедушное тельце на мостовую, а жирное, нутряное – сберегаемый за пазухой свёрток и хлебную горбушку – отдельно. Засаленная соломенная лошадка остается при тебе – они делают вид, что трогать ее брезгливо. Твои чудовища разочарованно кривятся. Надписей и подсказок на свертке, вопреки обыкновению, нет, а заученный адрес ты не выдаешь, как ни бей по лицу. Рвать бумагу звереныши не решаются. О том, что делает старик с теми, кто портит его товар, наслышаны все. Скоро они сбегают, напоследок попинав тебя по ребрам. Сверток остается рядом.
Ты смотришь им вслед. Как их не опаляет ненависть твоего взгляда?
Глава 5. Кусочек мозаики
Лучи угасающего солнца падали на мозаичный пол так основательно и весомо, как будто более важного занятия у них сроду не было. Только вот это: проникнуть сквозь цветное витражное стекло и подсветить изумрудным пятном листья, пунцовым – полураспустившийся пионовый бутон, розово-лиловым – серебряное око в самом центре зала. Тщательно вычищенные руками послушников стыки камней не ломали великолепие. Наоборот, подчеркивали остротой линий.
От торжественности у Эрны захватывало дух, живот сводило тревожно-радостное предвкушение. До главных событий оставалось совсем чуть-чуть. Сегодня всё получится, всё удастся. Глава пророков Онгхус Ар не может ошибаться. Смотрящий вперёд Ахиррат с ним. И значит – уже к утру мир станет совершенней.
Эрна не тревожилась, вовсе нет. Свой посильный кусочек работы она выполнила, и выполнила хорошо. Маленькое дело – как цветной камешек в мозаике, их надо выложить бессчетно, один к одному, чтобы проявилась целая картина. Многие, как и Эрна, уже вернулись с успехом, остальных ещё ждали. До назначенного срока было достаточно времени.
Скрипнула рама. Через подоконник перевалился взъерошенный комок черных перьев. Колупнул что-то клювом на груди и шагнул-свалился внутрь, не падая, а вырастая в долговязую фигуру.
О, Всевидящий Ахиррат, в каком виде был Лландер! Рукава лилового одеяния опалены, длинные, обычно гладко зачесанные, волосы спутанными прядями спадали на лицо. Он поднес ладонь ко рту и взял зажатую в зубах фибулу – дуга бронзовой пластинки, застежка-иголка и крохотная подвеска в виде одного витка спирали. Обнажилась обожженная, сплошь в волдырях, кожа на тыльной стороне кисти. Красивое лицо скривились гримасой боли и почти сразу оскалилось в торжествующей усмешке. Не шутка – подкинуть в храм Огня чужую реликвию и умудриться ускользнуть. Даже на птичьих крыльях не так-то просто!
– Хорошо, что эти болваны так долго отвлекали Фаршаха, а то бы мне не уйти.
– Наживка удалась? Они купились? – жадно спросил кто-то.
– Куда они денутся, – Лландер хохотнул, картинно взмахнул повреждённой рукой и поморщился, – это же их драгоценная святыня, Дыхание Инаша. Восставшая из пепла, как долбаный феникс.
– И как? Они сцепились?
– Увы. Не досмотрел. Больно у пламени норов горяч!
– Курица паленая, – прошипела Эрна под нос.
Лландера она не любила. Он был слишком шумным, слишком красивым, слишком явно наслаждался вниманием. Любой, даже крохотный, его успех превращался в великое достижение, а действий остальных попросту никто не замечал. А ведь она, Эрна, тоже трудилась, тоже приносила пользу. Да, Лландер рисковал. Но зато она кропотливо выбирала нити и вероятности, чтобы маленькая шкатулка Искр сработала как надо. Никто серьезно не пострадал, а шум и неразбериха – самое то, чтобы отвлечь всех на сегодняшний вечер.
– Будто ты, чистюля, лучше, – огрызнулся Лландер.
Услышал. Но она и не таилась, снова и снова ввязываясь в пустые ссоры и подколки. Он портил ей жизнь одним своим существованием, так почему она не может изгадить ему хотя бы настроение? Эрна набрала в грудь воздуха, чтобы ответить чем-нибудь едким, но осеклась. В зал вошел глава храма пророков, Онгхус Ар. Величайший из людей, когда-либо служивших Ахиррату. Его дородная широкоплечая фигура внушала уважение и трепет, черты лица дышали благостью, очи прозревали грядущее. Эрна торопливо склонилась. Вокруг зашуршали одежды: остальные поступили так же.
– Я гляжу, почти все собрались. Славно, славно. Не хватает Брума и Канефы, но они вернутся позже, у них особые задания.
Он прошел вперед, кивая каждому. Край его одежд с пионами, вышитыми шёлковой нитью, колыхался в такт шагам.
– Ты хорошо поработал. И ты, и ты. Ахиррат меняет будущее нашими руками. Да, Кхандрин, я знаю. Снадобье попало в город позже, чем нужно, контрабанда нынче дело непростое. Но ты выполнил все верно, оно достигнет цели. Бескровное, чистое решение. А твой результат, – он остановился перед Лландером, тот застыл, выпрямив спину, – не очень хорош. Да-да, я уже всё видел. Они не перегрызлись. Снова вмешались истинники. Но это ничего, Инаш-ветер все равно будет сомневаться, а сомнения отнимают время и силы.
– Эрна, умница, – он мимоходом потрепал её по плечу, и она просияла, – шкатулка Искр сдвинула вероятности в нашу пользу даже больше, чем я ожидал. Но тебе придётся ещё потрудиться. Спускаются сумерки, а у тебя верная рука и острое зрение.
– Что нужно сделать?
– Я смотрел в грядущее. Этот истинник, о котором Лландер докладывал днем, не должен встретиться с главой Искажений. Будущее благоприятно, но эту линию вероятностей нужно отсечь, чтобы упрочить наш успех.
– Д-да, – Эрна сглотнула и отвела глаза.
Онгхус Ар задержал на ней испытующий взгляд.
– Если боишься не справиться, скажи. Я поручу кому-нибудь другому.
Нет уж. На это она была не согласна. Только-только её заслуги начали признавать. Только-только она почувствовала себя нужной – и вдруг опять скатиться в самый низ? Нет уж! Эрна часто закивала.
– Да. Я справлюсь. У меня всё получится. Не сомневайтесь. Можете на меня положиться.
– Славно, славно.
Он достал из складок одежды что-то небольшое и продолговатое, завернутое в обрез лилового бархата.
– Возьми его. С него начался сегодняшний день, и пусть точку в нашей подготовке тоже поставит он.
Эрна приняла сверток на благоговейно протянутые ладони. Помедлила, ощущая его тяжесть.
– Разворачивай, разворачивай. У меня нет тайн от своих чад. Но помни, почему нельзя открывать полностью.
Эрна помнила. Все дело в знаках, вышитых на ткани. Неполный виток спирали, дар Времени, брата Ахиррата, прятал чужие святыни между мгновениями, не давая божествам до них дотянуться. Эрна не до конца понимала, как он работает, но это было и не важно.
Она отогнула край материи. Под ним был другой слой, и ещё. Внутри, отражая свет многочисленными гранями, лежал маленький, длиной с ладонь, хрустальный клинок.
– Не мешкай. Истинник идет к Искажениям, и старуха-глава скоро тоже будет там. У тебя мало времени. И да, не забудь перчатки.
Эрна поклонилась и вышла. Всё понятно и просто. Не надо колебаться, не надо гадать, что правильно, а что нет. Делай, что должна, и смотри, как собирается целое.
Она легко скользила по улицам. Кинжал, накрепко завернутый в полотно с охранными знаками, лежал за пазухой, у самого сердца. Про перчатки можно было не напоминать, Эрне и в голову не пришло бы брать эту святыню голыми руками. Даже сквозь слои ткани она чувствовала ее тяжелую ревнивую силу. Реликвия желала вернуться домой, в свой храм, и жаждала убить каждого, кто помешает. Как сильно это отличалось от шкатулки Искр, которую Эрна сегодня держала в руках! Ее мощь дремала, скрытая под крышкой. Нужно было долго прислушиваться, чтобы почуять ее отзвук. Интересно, как незначительная богинька хрусталя сумела создать такой мощный артефакт?
Она тряхнула челкой, отгоняя ненужные мысли. Потом. Она подумает об этом позже.
Эрна резко остановилась. Скоро впереди должен был показаться изломанный силуэт башни Искажений, а она только сейчас поняла, что Онгхус Ар впервые не дал ей четких указаний. Он сказал: истинник, о котором докладывал Лландер, и старуха-служительница Нанутлишочи не должны встретиться. И всё. Больше ни слова, а значит, право выбрать способ решить проблему он оставил ей. Можно отвлечь любого из них, чтобы они разминулись. Можно ранить, чтобы он не добрался до места, или даже… Хрустальный клинок дернулся в тряпице. Глава проверяет её? Что ж, она выдержит проверку.
Эрна выдохнула и заглянула вперед. Её дар предвидения позволял ей узреть не дальше двух минут, но этого было достаточно. Так. Если она сейчас ускорится, то на следующем перекрёстке столкнётся с жрецом Истины. Встречаться с ним лицом к лицу ей точно не хотелось. Эрна осмотрелась по сторонам. Вот и подходящее место. Она подпрыгнула, ухватилась за выступ на стене, ловко подтянулась и оказалась на невысокой скатной кровле, застеленной черепицей. Здания в этой части города стояли почти вплотную, так что перебираться с одной крыши на другую было легко. Кое-где пришлось прыгать, но не далеко и не опасно.
Нужного человека Эрна увидела еще на расстоянии. Он шёл осторожно, почти бесшумно, внимательно глядя по сторонам, но это ничего не значило: его белые одежды будто бы светились в сгустившихся сумерках. Сомневаться не приходилось. Это и правда был служитель Яэ-истины. Вряд ли бы кому-то ещё сегодня вечером пришла в голову мысль прогуляться в белом в сторону храма Искажений. Да и лицо казалось смутно знакомым, вот только имя не вспоминалось. Да и мрак с ним, с этим именем! Она сюда не думать пришла и не колебаться, а делать для всех счастливое будущее.
Эрна выпрямилась возле печной трубы во весь рост и потянула из-за пазухи свёрток с кинжалом. Истинник, видимо, уловив движение краем глаза, посмотрел в её сторону. Она скользнула за трубу одним быстрым движением раньше, чем успела сообразить, зачем. Мрак и все поверженные! Она так и будет шарахаться от каждой тени вместо того, чтобы выполнить поручение? Да, страшное и неприятное, но такое нужное!
Колени дрожали. Эрна усилием воли и мышц погасила дрожь и выглянула из-за трубы. Человек в белом ушёл далеко вперёд. Гнаться за ним? Нет уж. Лучше она срежет путь по крышам и встретит его у храма Искажений. Или не его, а жрицу. Кто придёт первым.
Эрна легко перемахнула на соседнее здание, пробежала по узкому каменному парапету, снова прыгнула. Пошатнулась, едва удержав равновесие. Соскользнула по пологому скату подсобного строения, перешагнула на вплотную подошедшую к нему кровлю. И снова вверх, прыжок, уцепиться.
Вот и башня Искажений. Торчит исковерканным кривым пальцем, возвышаясь над соседними храмами. Эрна глянула вниз с крыши, на которой стояла. Всё так, как она и думала. Она стояла не на храме, а на примыкающей к нему жилой постройке. Чуть ниже лепился к стене узкий деревянный балкончик. За окнами было темно. Хозяин комнаты, верно, спал. Эрна легла животом на край крыши и свесила ноги. Хрустальный кинжал в свертке больно уткнулся в рёбра, напоминая: «Я всё ещё жду, и терпение подходит к концу».
– Скоро, – прошипела Эрна сквозь зубы, – скоро я тебя отпущу.
Она встала сбоку от окна, чтобы ее силуэт был меньше заметен. Вторая попытка и последняя. Больше не отмерено.
И несколько минут вязкого бесконечного ожидания, заполненного страхом и сомнениями. А вдруг жрица Искажений не придёт? И этот истинник тоже? А вдруг старуха приперлась раньше и сидит себе дома, как ни в чем не бывало, а этот передумал и повернул назад? А вдруг они уже встретились за квартал отсюда и спокойно беседуют о том, о важном, чего велел избежать глава?
Эрна втянула воздух и зачерпнула предвидения. Подсматривать по пустякам нельзя, но она сейчас и не в игрушки играет. Вот, вот оно, будущее. Из проулка напротив появляется неровный, закутанный в балахон, силуэт, приближается к двери, поднимает лицо. Синеватый свет выделяет резкие костлявые черты. Эрна медлит. Старуха отворачивается и распахивает дверь, скрывается за створкой. Стоп. Из проулка напротив появляется неровный, закутанный в балахон, силуэт, приближается к двери, поднимает лицо. Синеватый свет выделяет резкие костлявые черты. Эрна суетливо тянет из-за пазухи свёрток, срывает ткань. Хрустальный клинок выворачивается из влажных пальцев и падает вниз. Стоп. Из проулка…
Эрна выдохнула и открыла глаза. Бесполезно.
Из проулка напротив появился неровный, закутанный в балахон, силуэт. Эрна облизнула губы, вытерла вспотевшие ладони об одежду и натянула перчатки. Осторожно вынула сверток, развернула. Кинжал блеснул хрустальными гранями, будто усмехнулся, и надёжно лег в ладонь. Девушка опустила руку, скрыв кисть в складках одежды, чтобы не выдать себя блеском. Старуха подошла к двери и подняла лицо. Синеватый свет из окошка над дверью выделил резкие костлявые черты: острый, с горбинкой, нос, тёмные глазницы. Вот, сейчас. Прости, жрица, по-другому никак. Эрна коротко взмахнула рукой. Клинок будто сам вылетел из её ладони, мелькнул в воздухе и глубоко, по рукоять, вошел в глазницу. Старуха пошатнулась, сделала еще шаг и ничком рухнула на крыльцо.
Воздух возле храма Искажений дрогнул и пошел невидимой волной. Башня сделалась неровной и зыбкой, как комната, если на нее смотреть сквозь стакан с водой. Тело старухи вытянулось, перекрутилось, из-под балахона выхлестнулись змеиные хвосты. Миг – и всё закончилось. Труп снова лежал ровно, как за секунду до этого, и выглядел совершенно человеческим. Живот Эрны судорожно сжался. Ноги ослабели, и она скорчилась за ограждением балкончика, зажав ладонью рот.
Внизу послышались шаги. Это подошёл истинник и нашел тело. Надо было бы проследить за ним и узнать, что он станет делать, но Эрна была не в силах смотреть. Желудок крутило спазмами, из глаз текли слезы. Как она, всегда старавшаяся быть сильной, всегда бывшая сильной, могла так ослабеть? Да, она сделала необходимое, но почему не чувствовала радости от успеха? Слишком чудовищно легко оказалось отнять чужую жизнь. Секунды тянулись бесконечно, вдох за вдохом.
Вдалеке сильно бухнуло, и второй раз, в стороне. Брум и Канефа выполнили свое задание. Эрна усилием воли выпрямилась. Пора возвращаться.
Под балконом было пусто. Жрец истины ушел. Когда именно, Эрна не заметила, да это было и не важно. Она брела по улице, стараясь держаться ровно, и считала вдохи, как ее учили. На четыре счета вдох, задержать в груди, на четыре – выдох. Снова на четыре вдох…
Скоро ей полегчало. Эрна загнала мысли и сомнения вглубь головы. Она обдумает их, когда станет готова. Сейчас – не время. Она добавила свой кусочек к общей мозаике, остальное не важно.
Когда Эрна потянула ручку двери родного храма, она была почти в порядке. Спина прямая, шаг твердый, в глазах ни тени растерянности. Лландер сунулся было наперерез, но замер, передумав. Онгхус Ар задержал взгляд на Эрнином лице и довольно улыбнулся.
– Я полагаю, ты добилась успеха.
Эрна кивнула.
Канефа, невысокая хрупкая женщина, и крепкий плечистый Брум тоже были здесь. Они успели вернуться раньше нее.
– Что ж, все в сборе. Славно, славно, – Онгхус Ар обвел пророков взглядом и широким жестом повел рукой, – мы славно поработали. Отвлекли всех, кого можно. Пусть те, кто улыбаются соседям в лицо, а за спиной строят друг другу козни, занимаются своими проблемами, грызутся меж собой. Пусть вся их гниль выйдет наружу! Тем временем мы, возлюбленные дети Ахиррата, выполним предначертанное. Этим городом должен править тот, кто ведает наперёд: что хорошо, что плохо, к чему приведёт каждый шаг. Мы – знаем. Мы можем. Храм Ахиррата достоин занять место хранителя города. Мы достойны. Он осенит щедрой дланью благословенный Йарахонг, и все поймут, как глупа была игра в выбор хранителей, сколько вреда она успела причинить городу за эти годы. Тогда они восславят нас. О, восславят!
Онгхус Ар расправил плечи и свёл кустистые брови. Взгляд обратился внутрь. Эрна знала: он обратился к всевидящему Ахиррату, чтобы ещё раз посмотреть, как изменились вероятности. Все затихли, чтобы ненароком не помешать. Наконец глаза главы сверкнули божественным огнём. Онгхус Ар растерянно моргнул, как будто он на миг забыл, где находится, поднес руку к виску, и тут же его взгляд снова стал уверенным и жёстким.
– Всё в порядке. Сейчас самое лучшее время. Оно смотрит на нас из небытия, с той стороны. Вперёд!
Последователи бога-пророка высыпали наружу. Эрна была в первых рядах.
Глава 6. Помутнение
Башня Искажений безмолвствовала. Оцепенела, застыла в неподвижности. Даже ветер притих, и звуки города доносились глухо, как через плотное покрывало. Вскоре воздух всколыхнулся взмахами птичьих крыльев. Большая пестрая сова описала круг над крышами и спикировала к лежащему на крыльце телу. Когти сжались на рукояти хрустального клинка, с легкостью выдернули его из глазницы и одним движением подняли ввысь. Внезапно сова вскрикнула, как от боли, и выронила кинжал. Он полетел, кувыркаясь и искрясь, плашмя отскочил от крыши, рассек крону оливы, вскользь задел ветку и звякнул о мостовую. Сова покружила, примеряясь, и пошла на второй заход.
Её спугнули люди.
* * *
Проклятый племянник Юржин как сквозь землю провалился. Мало было проблем – теперь попробуй отыщи сумасбродного мальчишку в большом городе! Да ещё и неспокойном. Линкей выругался. Не вслух, разумеется. Ещё не хватало терять лицо, прилюдно демонстрируя эмоции.
Линкей вместе с невозмутимым громилой Арамом уже добрый час топал по тёмным улицам Йарахонга, так непохожим на нарядные дневные. Где-то слышались вскрики и звуки борьбы, вдалеке что-то горело.
Один раз наперерез им из проулка вывалилась разгоряченная толпа. У кого-то в руках был крепкий посох, другие сжимали кулаки с окровавленными костяшками. Верный слуга и телохранитель Арам выступил вперёд хозяина, закрыв его собой. Толпа помедлила, сбившись с шага, а затем обогнула его, как ручей обтекает замшелый валун, и втянулась в проход между двумя храмами.
Линкей молча смотрел им в спины. Пальцы, крепко сжавшиеся на рукояти кинжала, расслабились, и Линкей отчетливо пожалел, что сабля осталась в комнате на постоялом дворе. Да и кто мог подумать, что она понадобится ему не в диких землях, а на улицах благословенного Йарахонга, осененного благодатью тысячи богов! Города, казавшегося мирным и незыблемым последние восемьдесят лет.
Наконец ему пришлось признать: просто так бродить по улицам в поисках Юржина бессмысленно. Надо просить о помощи. Но кого? Бог торговли Оммала, которого почитал Линкей и его семья, здесь вряд ли выручит. Может, обратиться к жрецам ветра Инаша, хранителя города? Или к Уне, богине удачи? Или к Ахиррату, отцу провидцев? Линкей перебирал в памяти имена и расположение храмов. В последний раз он бывал в Йарахонге больше десяти лет назад, но все еще помнил расположение многих. Ему никогда не приходилось жаловаться на память. Кажется, храмы Уны и Ахиррата находились поблизости друг от друга, почти в центре города. Линкей огляделся, высматривая в темных стенах и окнах хоть какой-нибудь ориентир. Затем кивнул своим мыслям и решительно двинулся вперед. Верный Арам держался в полушаге сзади.
Они проходили под кроной раскидистой оливы, когда на земле, около ее ствола, что-то сверкнуло. Линкей наклонился к дереву. У самых корней лежал короткий, с женскую ладонь, клинок, сделанный из стекла или хрусталя. Поверхность из множества острых граней так ловила и преломляла случайно попавший на него лучик света, что клинок будто светился изнутри.
– Занятная вещица, – пробормотал Линкей себе под нос, – любопытно, кто её мог здесь обронить.
Он осторожно поднял клинок кончиками пальцев. Оружием он явно быть не мог – стекло слишком хрупкий материал. Какой-то символ, талисман? Дорогая безделушка? Кто-то, верно, потерял её, а теперь ищет по всему городу, как Линкей непутевого племянника. Ему вдруг стало тоскливо. Захотелось всё бросить и отнести безделушку в храм. В какой? Станет ясно по дороге. Он был уверен, что не спутает его ни с одним другим.
– Арам, план меняется, – хрипло проговорил Линкей, – идем туда.
– Но как же Юржин? – возразил Арам и осёкся, внимательно глядя хозяину в лицо. – Можно мне тоже посмотреть на это?
Линкей нехотя протянул ему ладонь с клинком и почти тут же отдернул, но сильная рука уже вырвала вещицу из пальцев.
– Это дурная штука, господин. Её надо оставить здесь.
Линкей потряс головой. Рассудок прояснялся. Как он вообще мог помыслить о том, чтобы оставить поиски?
– Арам, брось это. Сейчас же!
Громила тряхнул рукой, будто так и хотел поступить, но кинжал остался в кулаке. Лицо Арама переменилось, глаза остекленели. Он пошатнулся и прижал клинок к груди.
– Он хочет домой. Он так хочет домой. Я отнесу его и вернусь. Я быстро.
– Сейчас же брось эту пакость! Его нельзя держать в руках!
Линкей бросился к нему, чтобы выдрать злосчастную стекляшку. Арам отшатнулся и с коротким замахом ударил хозяина в лицо. Тот упал.
– Домой. Он так хочет домой.
Глаза Арама заволокло слезой, он развернулся и быстро зашагал прочь.
* * *
Ветер рвал дым в клочья и сносил в сторону, но клубы упрямо валили вверх, перекрывая звезды. Игнасий бежал домой. Знакомыми улицами, быстрее, быстрее.
Он ждал дурного, но действительность оказалась хуже. Он думал, что готов к чему угодно, но всё равно на миг остолбенел, сердце пропустило удар. Как Всебесцветный Яэ… как боги допустили такое в благословенном Йарахонге! Как будто спустя восемьдесят лет мира и спокойствия ожили страшные истории про Последнюю войну, которые Игнасий, обмирая от ужаса, в детстве читал в книгах. Разрушения потрясали.
Взрыв вырвал из здания кусок. Стена над разломом треснула и накренилась, готовясь вот-вот упасть. Обнажившиеся брусья перекрытия тошнотворно походили на рёбра в развороченной грудине. Внутри болезненным сердцем алело пламя. Кто-то выл, протяжно, монотонно, на одной ноте. Рассудок бесстрастно отмечал на мостовой обломки стены, брызги стеклянных осколков. Значит, взрыв произошёл внутри. Это означало, что…
Из ступора Игнасия вырвал крик.
– Эй! Не стой столбом! Мне одной его не вытащить. Дальняя лестница держится, беги там.
Из верхнего окна, чуть правее разлома, по пояс высунулась Утара. Над ее измазанным копотью лицом светилось облако спутанных волос.
– Да скорее же!
Игнасий стряхнул оцепенение и метнулся мимо разрушенной стены через задний двор к узкой кухонной лестнице. Дверь, ведущую к ней, оставили полуоткрытой. Внутри было непроглядно темно и дымно. Пахло гарью, обожженной древесиной и еще чем-то удушливо вонючим. Он как мог прикрыл нос и рот рукавом и побежал вверх по ступеням. Споткнулся, чуть не упал, больно ударился локтем, и так, с разбегу, ворвался в рабочий кабинет отца Далассина.
Здесь было чуть светлей. Паркет под ногами стонал и прогибался. У наружной стены, ближе к окнам, в полу зияла дыра, сквозь нее струйкой сочился дым. Нескончаемый вой вворачивался в уши. Далассин полулежал в глубоком кресле, бессильно свесив голову на грудь. Утара склонилась над ним, пытаясь растормошить, заставить двигаться.
– Никак не приходит в себя. Придется нести. Ты бери подмышками, я за колени.
