скачать книгу бесплатно
Вслушиваюсь в тишь.
Суетное – прочь!
В сто колокольцев ночь
Вызванивает: «Услышь!»
Вмалчиваюсь в даль,
Вглядываюсь в тень,
Влениваюсь в лень.
Благословен день,
Прожит – не возвратишь…
Слушая Баха
Клонюсь под звуками… Бреду…
Созвучья комьями глотаю…
На главное ответ найду:
Предчувствую – не понимаю…
А своды музыки растут,
Тяжелой красотою тлея, —
Меня торжественно гнетут,
А храм души моей светлеет.
Непостижимо глубока
Моя причастность к Откровенью.
И Бога узкая рука – как равному —
Мне для спасенья.
Светла, спокойна и чиста.
Все недоступное – открыто.
Гармония и Красота —
В божественном сиянье слиты.
У могилы Чаадаева. Москва. Донской монастырь
«Он высшей волею небес
Рожден в оковах службы царской,
Он в Риме был бы Брут,
В Афинах – Периклес?
А здесь он – офицер гусарский».
А. С. Пушкин
Петр Яковлевич Чаадаев кончил
жизнь в 1856 году, 14 апреля.
(надпись на могильной плите)
Я стою у надгробья его…
В смерти он, как и в жизни – один.
Тишина – и вокруг – никого.
Позабытый, непонятый сын.
Сын России! Ее он бранил
За отсталость, бесцветность идей.
За отсутствие целей клеймил
Бесполезные жизни людей.
В Свете он «сумасшедшим» прослыл.
Всех смущал – в глаза трудно смотреть.
Никого никогда не любил.
Даже подпись – «Некрополис» – Смерть.
Дом на Ново – Басманной в Москве
Отгонял от себя светских крыс:
«Боже правый, проклятье пошли,
Порази – там присутствует Мысль!»
Умер он, когда теплый апрель
Землю к жизни иной пробудил.
Обливалась слезами капель,
В путь последний его проводив.
Одинокий, спокойный лежит
Под тяжелой чугунной плитой.
О, прохожий, прошу не спеши,
Сбавь свой шаг, хоть минуту постой!
Тишина и вокруг никого…
Только шепот листвы под ногой
Доверяет рассказ мне простой…
Или, может, то – голос его?
Актеру и режиссеру Игорю Васильеву
впечатления от домашнего спектакля
«Я давно уж не приемлю чуда,
Но как сладко слышать – чудо есть!»
Максимилиан Волошин
Шаманство это? Чародейство?
Сомнамбулический экстаз?
Что испытала я от «Действа» —
Со мной такое – в первый раз…
Был душен свет и свечи жгли,
И странно ворожило Слово…
Глаза пронзительные Йова
Печаль Земли в себе несли…
Монументальность серых рубищ…
Пот от лица до ног босых…
И страшная открытость судьбищ
Великих пращуров Руси…
Лампадный запах наползает
И пластику ломает рук…
А душу песни стон терзает —
Иль эта песня – сердца стук?
И вдохновение – до звона
В ушах. На сердце благодать…
Лишь нежность белая пионов
Восторг мой может передать…
В мастерской скульптора Боброва
Ясный взгляд доверчив и открыт —
Так глядят в бескрайнюю долину.
Так дитя на мать свою глядит…
Мнет в руках кусочек пластилина.
Вы простите, в этот ранний час
Утренних туманов и зевоты,
Я невольно оторвала Вас,
Мастер, от раздумий и работы.
Пробужденье глаз из-под очков…
Встал большой, поспешно пальцы вытер.
«Проходите. Очень рад. Бобров.
Кажется, я Вас когда-то видел».
В комнате уютно и тепло.
На стене трагические маски.
Пьем глотками мелкими ликер.
Растворяюсь в атмосфере сказки.
Запах масла голову кружит.
Напряженно всматриваюсь. Резко
Сдергивает ткань. Рука дрожит.
Падает под ноги занавеска.
Вздыбленный огромный серый конь
Рвется ввысь, струной натянут звонкой.
Сильною, не девичьей рукой
Взлет его сдержала амазонка.
Страстное красивое лицо.
Гневные полузакрыты очи.
Сжала в пальцах грубое копье.
Целится – попасть в кого-то хочет.
Я кричу: «Вы – гений, мастер, бис!!!
Так прекрасно передать движенье!»
Он в ответ: «Да так, пустяк, эскиз,
Знаете – игра воображенья.»
«Вот еще… а вот еще… и вот…» —
Он из шкафа старенького вынул
Полчище бесчисленных работ.
Рядом встал. Расправил плечи, спину.
Говорил красиво, горячо.
Снял очки. Рубил ладонью воздух.
Я молила: «Ну, еще, еще,» —
А себя кляла: «Сейчас бы розы!»
Перевел меня в соседний зал.
Нежен вдруг он стал лицом и светел.
С гордостью большою показал
Выставку: “ А это – мои дети!
Я при ЖЭКе здесь уж третий год.
Мы рисуем, мастерим и лепим.
Презабавный все-таки народ
И одни таланты – эти дети!»
Я смотрела в добрые глаза,
Улыбалась солнечной улыбке,
Думала: все, что ты рассказал —
Истинно. Нет, это не ошибка —
Вам певцу гармонии, любви
Имя уготовано на вечность!
Кланяюсь Вам в пояс до земли
За талант, добро и Человечность.
Рождение
Я так стихи рождаю, как женщина – дитя.
Внезапно понимаю, что я – уже не я —
А боль и муки мысли, летящей в пустоте,
