Под созвездием черепахи

Под созвездием черепахи

Наталья Голик

Иллюстратор Алексей Кирилов

© Наталья Голик, 2023

© Алексей Кирилов, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0060-8456-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аэропорт Дубая: маленький переполненный терминал для лоукостеров, две с половиной кафешки и в наиболее приличной – нехватка столов. Так я оказалась за столиком с Еленой из Екатеринбурга. Она летела домой – провела месяц в Таиланде.

– Лена, а ты отдыхать умеешь? – невинно спросила я, думая о своем. И попала в больное. Оказалось, она за свои 59 лет впервые улетела в отпуск на целый месяц! У нее бизнес, производство, команда и куча обязательств. С мужем на грани развода, бизнес на ней и куча всего прочего. Но она геройски все бросила и отправилась в путешествие, строго-настрого запретив себе даже думать о работе.

– Получилось? – спрашиваю.

– Ты знаешь, ДА! И у тебя получится.

Буду пробовать не думать о работе, чилить по максимуму и постараюсь что-то сделать с неугомонным умом. Ах да, забыла главное: я по пути на Шри-Ланку. Весна 2023-го, я живу в Ереване (что-то случилось), и я миллион лет не была в отпуске.

Объявили рейс на Екатеринбург, и Лена убежала, обняв меня на прощание: «Удачи тебе, Наталья!»

Я вышла из кафе и нашла себе место у окна, в самом дальнем и спокойном углу зала ожидания. Смотрю на медленно ползающие тела самолетов за окном. Они похожи на китов в бассейне – движутся медленно и только взад-вперед, пока не освободились от аэропорта и не взлетели к свободе. Я думаю о том, что мне было 30 лет, когда взлетела я сама – с началом работы в большой международной компании я будто оторвалась от земли и набрала скорость. За следующие пятнадцать лет налетала сотни тысяч миль, увидела аэропорты трех континентов, и десятки стран оставили штампы в моем паспорте.

За это время выросли мои дочери и почти распался брак. Потом он распался окончательно; спустя еще пару лет я ушла из компании и организовала свой бизнес. Летать с тех пор я стала меньше, но каждый раз, оказываясь на терминале международного аэропорта, я чувствую себя в своей стихии – здесь для меня заметнее бьется пульс жизни и появляется ощущение целого мира, опутанного трассами воздушных судов, нитками дорог и интернет-каналами, гудящего, шумного и очень-очень живого. Я сижу у окна, впитывая запахи и шумы терминала, думаю о своем, пока меня не встряхивает голос, объявляющий рейс на Коломбо. Пора в путь!

30 марта 2023 г.

Я летела на Ланку с намерением ежедневно усаживать себя на час за ноутбук и писать всё, что давно хотело быть написанным, плюс вообще всё, что придет на ум. Ум мой – трудяга и склочник, готов разругаться с любым органом тела или другим человеком, если ему что-то не по нраву. А еще он непрерывно хочет питаться информацией и не даёт мне спокойно посидеть пять минут.

Я летела в отпуск, пообещав себе бездельничать. И вот, первый день на Ланке, а я сижу в коворкинге под кондиционером и смотрю на экран ноутбука. «Штирлица неудержимо рвало на родину», прости господи. А меня – в рабочую атмосферу, это моя зона комфорта. Ладно, раз уж я здесь, буду писать, «расписываться» по часу в день – вполне себе занятие для переключения головы с работы в режим отдыха. Reboot!

                                        * * *

С детства любила складывать слова в стройные фразы, играть с пунктуацией и грамматикой. Перекатывать метафоры по нёбу, как задумчивый дегустатор, и улавливать оттенки смысла. В разгар ковида начала писать впервые после юности, когда писала сочинения и дневники. Поняла, что идёт!

Почуяла. Совпало с новым проектом и стало работой. Заработком. Окей, но теперь хочется другого. Сейчас мои тексты в маркетинге – работа по заказу. А книгу написать – это как прилюдно раздеться. Или нет? Пишут же другие, и ничего, со стыда не мрут. Задумаюсь об этом. Засим позвольте откланяться. Завтра вернусь.

                                        * * *

Первый день в тропиках – это непрерывная эйфория с примесью пота, песка и усталости от долгого перелета. Океан сильно шумит и при близком рассмотрении слегка пугает: острые ракушки режут ноги, волны сильно швыряют тебя на мелководье или грозят утянуть в глубину – стоит только отплыть подальше. Страшновато – стихия в самом чистом виде.

Солнце просвечивает на тебя через листья бананов или еще через что-то громадное зеленое лапчатое – и зелень кажется какой-то невероятно яркой. Как гуашь из самой красивой баночки. Такой краской рисуют среднюю полоску в радуге оформители детских книжек.

Хозяйка гостиницы не показывается, зато у неё есть 70-летний отец, активный невысокий добродушный дядька, которого я зову «papá», потому что он назвал меня daughter, и имя его я забыла через секунду. С именами вообще беда, особенно с местными. Если сразу не записать или не придумать ассоциацию, ни за что не вспомню.

Из сегодняшних имен помню два европейских: в моей гостинице живут пожилой мальтиец Сварго и Марус из Швейцарии – помоложе. Еще парочка австрийских геев с пока неизвестными мне именами. Мальтиец мне понравился. Жаль, что в гостинице нет ресторана – придется куда-то идти.

Но для начала схожу искупаться – солнце село, волны стали вроде поменьше, и я покачаюсь на них – такую бирюзу невозможно отпустить без ежедневного применения.

                                        * * *

В первый день на любом побережье я иду здороваться с морем. В последний – прощаюсь. Я, всю жизнь живущая далеко от большой воды, отношусь к ней как язычник к древнему богу: с поклонением, страхом и осторожным восторгом. Говорю с ним и понимаю, что ему все равно. Но не все равно мне: я прикасаюсь к большому и живому, и мои слова важны для меня самой: «Ах, какой же ты могучий!» Увожу восторг с собой в сухие степи; знаю, что тебе все равно, но люблю тебя – и твоё равнодушие.

Когда я думаю о море, оно живёт во мне зеленым прохладным головокружением, качанием над донным песком, мокрыми камнями на рассвете.

Когда думаю о море, мне кажется, что между домами на проспекте Комитаса я вижу его синеву, и в сухую Ереванскую жару душно вплетается йодистый привкус морского ветра.

Думаю о море, и вот оно разлилось прямо под моим балконом, прибой полощет ступени Каскада, и опять к Арарату направляется библейский старец на самодельном корабле.

…о море, и волны накрывают линии боев, разрушенные города и сожженные деревья, и нет этого вовсе. Чайки летают над волнами, ветер треплет паруса, и впереди новый рассвет. Море – если бы оно разлилось над всем измученным, горестным, безразличным, усталым миром и смыло бы войну без следа. Море…

Я выхожу из дома в летнюю жару. «Относительная влажность – 38 процентов», – спасибо, Алиса, я и так вижу, что у нас тут великая сушь. И нет сказочного способа разрешить все проблемы. И дело не в море. Это просто большая вода, и я три недели жила на её краешке. Шри-Ланка, весна 23-го.

                                        * * *

Утро, часов восемь. Прихожу на пляж, пока солнце ещё не жжёт мою слишком бледную для тропиков кожу, и топаю в воду. На ногах резиновые тапки. Принцесса не любит колоть ножки о камни и коралловые наросты. Поэтому пришлось, объездив пяток магазинов, купить обычные тапки для бега и сделать их специальными «coral shoes».

Вода мутновато-зеленая, в ней смутно видны крупные донные камни. Не stones, а rocks. Иногда я вижу черепаху. Она мелькает в воде желтым пятном головы с черным глазком. Потом виден хвостик – треугольный и желтый, и тут уж я точно знаю: это не морской мусор на волнах, это – она.

Черепаха приплыла отложить яйца в песке. Равнодушная природа назначила маленьким черепашкам смертельную опасность сразу после рождения. Они рождаются в песке на пляже и должны преодолеть полосу прибоя, чтобы попасть в море. Ими питаются все кому не лень: птицы, вараны и многочисленные собаки из прибрежных поселков.

Ланкийцы пытаются этому помешать, в конце концов собакам есть что поесть около людей. Парни по утрам находят черепашьи кладки по следам на песке, выкапывают черепашек и складывают их в коробки, потом относят в море. Так есть чуть больше шансов, что черепашки выживут.

Если черепашку не съели и она добралась до океана, можно встретить её и покачаться на волнах вместе.

                                        * * *

На каком-то тренинге мне надо было придумать метафору для описания моей жизни. Придумалась дорога. Не кидайтесь помидорами – да, банальщина, жизнь-дорога. Но с личным привкусом. Моя дорога – это полеты, поездки по Европе и России, ветер в лицо на остановках посреди трассы, встречи и прощания, собранный чемодан, календари, отели и улицы незнакомых городов, чужая жизнь, улыбки незнакомцев, рассвет за иллюминатором и возвращение домой.

После увольнения из международной компании поездок стало мало. Да еще и ковид. И я постепенно поняла, что путешествия меня перезагружали. Даже если не в отпуск. А еще я вспомнила, что 100500 лет не уезжала просто отдыхать одна. А, нет, не так – я НИКОГДА не ездила отдыхать одна. Пора начинать.

День второй

Способность подолгу ничего не делать – талант или слабость? Я этого не умею и считаю это недоступным мне талантом.

Моя младшая сестра умеет и кайфует от этого. Но при этом она гораздо больше времени, чем я, проводит за работой. Собственно, она работает на меня и совершенно точно намного дольше сидит за ноутбуком и что-то делает. А может, ей проще ничего не делать во время отдыха, потому что она устает сильнее?

Как измерить усталость? Устает больше кто: тот, кто «работает работу» по девять часов в день, или тот, у кого ответственность больше? Усталость – это вообще не выдумка ли?

Ой, что-то я загоняюсь. Пойду поплаваю, что ли. Да, могу себе позволить! До завтра, дорогой дневник (сказала бы я, но это не дневник).

                                        * * *

Обещала себе писать каждый день по часу и послушно села за ноут. Сижу вот. Мыслей нет. И не пойму: их нет, потому что я тупая? Или я так устала быть умной, что мысли сбежали, чтобы не довести меня до ручки?

Сочинители хороших стихов и прозы говорят, что строки приходят сами. Что приходит мне? Вот это вот всё, чёрт побери, и никак из этого лабиринта не выскочить. Единственная надежда – дорогу осилит идущий. Если я РЕАЛЬНО ХОЧУ, чтобы мои тексты люди читали и получали удовольствие, я нащупаю невидимый и тонкий канал связи с хорошими стихами и прозой. Стихи не моё – ребята сверху, сразу предупреждаю. Написала и задумалась: а почему так? Нет способностей или канал не тот? Боже, какая чушшшшшь. Пора слезать с темы.

День третий

Этот март самый теплый (и даже под конец жаркий) в моей жизни. Зима в Ереване оказалась вполне европейская, и март – уже полноценная весна. А последние три дня месяца я плавлюсь от жары на Ланке.

Пока жара в кайф. Под этим солнцем, бананами и кокосовыми пальмами. Много русских вокруг со мной солидарны. Сёрферы тут обосновались давно, и в прошлом году к ним присоединились айтишники и куча русских всех прочих профессий и занятий, кто приехал сюда и остался.

Как, например, моя знакомая Ната – она живет на Ланке с начала войны. Которая шарахнула по ней (как и по мне) не в сентябре, с мобилизацией, а с первого дня. Мир будущего исчез, настоящее погрузилось в ад.

Пальмы помогают не думать об этом. Гостеприимная Ланка дает визы на полгода и продлевает бесконечно – только приезжайте, живите и тратьте здесь свои заработанные в онлайне рубли, мы даже научились менять их на ланкийские рупии через блокчейн.

Ната осталась на Ланке и через год любит это место, хотя и не связывает с ним свое будущее. Как, впрочем, и я своё – с Ереваном. Но мы обе чувствуем тепло мест своего нынешнего обитания через доброту местных и очарование местности. Мне иногда кажется, что эта доброта и очарование возникают не для всех, а в результате соединения твоего внутреннего с внешним. Ну, типа, красота в глазах смотрящего. Кто-то видит помойки, а кто-то – свободу.

Мир стал схлопываться для русских – мы слышим это ежедневно. Что ж, формально – да: визы в приличные страны получить стало намного сложней, авиаперелеты стали долгими и неудобными.

Но вот что я могу сказать по прошествии года: для меня эта ситуация (при всей ее кошмарности) стала толчком к смене места жительства. Она вырвала меня из родной почвы, и оказалось – я не растение! Мне почва вообще не нужна. И «где родился, там и пригодился» – точно не моя философия.

Я знаю массу успешных людей, живущих по всему миру вдали от родного города. Я видела много мест в мире, которые мне нравятся куда больше Оренбурга, где я родилась. Так зачем себя привязывать к месту рождения?

Мир за горизонтом всегда был мне интересен. Люблю путешествия – от самого начала до возвращения домой. В путешествиях у меня как будто обостряются все органы чувств, я вдыхаю непривычный воздух и с любопытством впитываю ароматы новых мест: от кофе на Кентроне1 до помойки в Матаре2.

Под созвездием черепахи

Сегодня плавала с маской и трогала громадных морских черепах, невозможно прекрасных и медленных; и подумала: пусть этот отпуск пройдет под знаком черепахи. Медленной и прекрасной. Да, в зодиаке такого нет – значит, оно только моё.

Хотя я всегда была супербыстрой: в моем школьном детстве эта стратегия помогла стать отличницей и остаться таковой до выпуска с медалью. Так было проще: требовалось меньше учиться. Не шучу – никогда ничего не зубрила. Проще было запомнить суть – так я справлялась с предметами типа физики и алгебры. С литературой было проще: я там высказывала свое мнение у доски или в сочинении. В конце 80-х свобода слова поощрялась, а отрывки моих сочинений учительница иногда зачитывала классу. Одноклассники слушали и, кажется, недоумевали: как это она пишет, как в книгах, и, главное, зачем? А я сама тогда не понимала, зачем мне это нужно.

Много позже, во время ковидного локдауна, я стала писать за деньги, и с этого начался мой путь к собственному агентству. А недавно возникла настойчивая мысль: если я могу и люблю писать, почему бы мне не делать это? «Фига се, – ответила я мысли, – а так можно?»

«Можно, – продолжала упорно мысль, – ты просто не напрягайся и пиши». Но мой УМ (черт его подери) тут же встрял с вопросом «О чем писать?», идеи нет, ныл и хныкал ум, чтобы писать, дескать, нужна грандиозная идея. Чтобы, так сказать, в мир нести что-то полезное. Мысль приуныла и затаилась в углу сознания. Но не ушла.

И вот она я – в отпуске на Шри-Ланке, под шум океана сижу и пишу обо всем подряд, не зная, что из этого выйдет и выйдет ли.

Во мне сражаются ум и талант. Ум не признает талант и задвигает его в угол. Талант неуверенно топчется в углу и мечтает о сцене. Талант, я на твоей стороне, давай что-то сделаем с умом. Нам стоит объединиться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Кентрон – район в Ереване.

2

Матара – город на юге Шри-Ланки.