скачать книгу бесплатно
– прямое действие норм, содержащихся в Конституции РФ;
– специфический характер субъектов, на регулирование отношений между которыми направлены конституционно-правовые нормы. К таким субъектам относится народ в целом, государство, субъекты федерации, муниципальные образования; политические партии, религиозные объединения, депутаты и др.
– своеобразие структуры, которое проявляется в том, что в конституционно-правовых нормах, как правило, отсутствует санкция и не всегда имеется гипотеза.
Последняя особенность норм конституционного права поддерживается далеко не всеми исследователями. Так, А. Н. Кокотов по этому поводу указывает следующее: «В качестве одной из особенностей норм конституционного права называют отсутствие в их структуре санкций. Однако конституционное законодательство содержит внушительный набор конституционно-правовых санкций. Среди них роспуск парламента, отрешение от должности Президента, отзыв депутата, отставка правительства, аннулирование решения о регистрации кандидата в депутаты, ликвидация политической партии по суду и др.»
. Однако в названной выше особенности речь идет не об отсутствии санкции как таковой. Особенностью конституционно-правовых норм является то, что их охрана обеспечивается при помощи всей системы действующего права. Поэтому санкция за нарушение конституционно-правовой нормы может содержаться в уголовно-правовом или административно-правовом законодательстве. Именно в этом, на наш взгляд, заключается указанная структурная особенность
.
Современный исследователь А. В. Семенов считает, что особыми признаками норм конституционного права являются, во-первых, их обусловленность закономерностями развития политико-правовой действительности, во-вторых, обладание высшей юридической силой, в-третьих, по своему содержанию они устанавливают приоритеты взаимодействия общества и государства, государства и личности, а также регулирует наиболее важные общественные отношения. Нетрудно заметить, что перечисленные ученым признаки не могут быть отнесены ко всем без исключения нормам конституционного права, так как данные нормы могут содержаться и в обычных законах, и в подзаконных актах. Вряд ли они обладают высшей юридической силой. Скорее, названые А. В. Семеновым признаки присущи лишь нормам Конституции РФ
.
Итак, перечисленные выше особенности присущи конституционно-правовым нормам и на современном этапе. Однако изменения, происходящие в системе права России и, вслед за ней, в системе законодательства не могут не сказываться на первичных элементах системы права – нормах права, и в частности – на конституционно-правовых нормах. Поэтому, не отрицая вышеназванные особенности, попытаемся выделить и некоторые другие черты, характеризующие конституционно-правовые нормы в настоящее время.
1. В связи с федеративной природой нашего государства прослеживается процесс дублирования общефедеральных норм права на уровне субъектов Российской Федерации. В результате мы можем наблюдать, как нормы, принятые на федеральном уровне и содержащиеся в федеральных нормативных правовых актах дословно воспроизводятся в нормативных актах субъектов Российской Федерации. Приведем конкретный пример. В ст. 13 ФЗ от 12 июня 2002 г. № 67–ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»
названы обстоятельства, исключающие назначение и проведение референдума: «Референдум не назначается и не проводится в условиях военного или чрезвычайного положения, введенного на территории Российской Федерации либо на территории, на которой предполагается проводить референдум, или на части этой территории, а также в течение трех месяцев после отмены военного или чрезвычайного положения». Вместе с тем, в законодательстве практически всех субъектов Российской Федерации о референдумах субъектов и о местных референдумах имеются статьи, также устанавливающие обстоятельства, в которых референдум не назначается и не проводится. Так, в ст. 4 Закона Республики Алтай «О референдумах в Республике Алтай»
содержится следующая норма: «Референдум не назначается и не проводится в условиях военного или чрезвычайного положения, введенного на территории Российской Федерации либо на территории, на которой предполагается проводить референдум, или на части этой территории, а также в течение трех месяцев после отмены военного или чрезвычайного положения». Как говорится, найдите хотя бы одно отличие. Это положение полностью дублирует указанную выше ст. 13 ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации». Такая же картина наблюдается при обращении к законам других субъектов. Например, ст. 6 Закона г. Москвы от 18 апреля 2007 г. № 11 «О референдумах в городе Москве»
, ст. 8 Закона республики Бурятия от 29 декабря 2005 г. № 1449–III «О референдуме Республики Бурятия»
, ст. 11 Закона Республики Башкортостан от 26 ноября 2007 г. № 487–з «О референдуме Республики Башкортостан»
, ст. 10 Закона Республики Татарстан от 9 августа 2003 № 33–ЗРТ «О референдуме Республики Татарстан»
и др. Безусловно, есть примеры субъектов федерации, которые пошли по пути отсылки к федеральному законодательству вместо такого дублирования норм. Так, по Закону Московской области от 22 июля 2003 г. № 93/2003–ОЗ «О референдуме Московской области»
«Референдум не назначается и не проводится в случаях, установленных пунктом 1 статьи 13 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»» (ст. 5).
Практически дословно в законодательстве субъектов РФ воспроизводятся нормы ФЗ от 12 июня 2002 г. № 67–ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», касающиеся принципов проведения референдумов – принцип всеобщего, равного, прямого волеизъявления при тайном голосовании; принцип свободного и добровольного участия в референдуме (ст. 3 ФЗ). Полностью дублируются нормы, закрепляющие, что в референдуме могут участвовать граждане Российской Федерации, достигшие возраста 18 лет. При этом не имеют права участвовать в референдуме граждане, признанные судом недееспособными или содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда (ст. 4 ФЗ).
В законах некоторых субъектов Российской Федерации о публичных мероприятиях полностью воспроизводятся нормы-дефиниции, закрепляющие определения понятий «публичное мероприятие», «собрание», «митинг», «шествие», «демонстрация», «пикетирование», а также нормы о сроках подачи уведомления о проведении публичного мероприятия. Например, в законах г. Москвы, Республики Ингушетия, Республики Алтай, Алтайского края. Справедливости ради надо отметить, что большинство субъектов федерации пошли по другому пути. Во избежание дублирования норм федерального законодательства в них приняты законы, регулирующие лишь порядок подачи уведомления о проведении публичного мероприятия (собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования). Это, например, Республика Саха (Якутия), Северная Осетия Алания, Чеченская Республика, Краснодарский край, Красноярский край, Амурская область, Магаданская область, Орловская область, Саратовская область, Томская область. В Законе Республики Татарстан от 16 января 2006 г. «О порядке подачи уведомления о проведении собраний, митингов, демонстраций, шествий и пикетирований в Республике Татарстан» прямо установлено, что «в настоящем Законе используются понятия в том же значении, что и в Федеральном законе» (ст. 2). Аналогично урегулирован вопрос в Республике Хакасия, Тюменской области, Еврейской автономной области.
Региональные законы, пишет И. В. Лексин, перенасыщены повторами. Например, в законах большинства субъектов федерации содержатся положения о порядке изменения границ между субъектами, хотя данному вопросу посвящены положения Конституции РФ и Конституций (Уставов) субъектов РФ. Причем субъекты федерации здесь не вносят нового в правовое регулирование данного вопроса, а воспроизводят в своих законах соответствующие положения названных актов
.
Раздвоение норм имеет место и на уровне учредительных актов. Конституции республик в составе РФ содержат одинаковое с федеральной Конституцией изложение прав, свобод и обязанностей граждан. Так, нормы Конституции Российской Федерации о принципах правового статуса личности (равноправия граждан, неотчуждаемом характере прав и свобод личности); о правах, свободах и обязанностях человека и гражданина повторяются в Конституциях и Уставах субъектов Российской Федерации. Например, глава 1–2 раздела 2 Конституции Республики Адыгея; раздел 2 Конституции Республики Алтай; глава 2 Конституции Республики Башкортостан; глава 2 Конституции Республики Коми практически полностью воспроизводят содержание главы 2 Конституции Российской Федерации. Практически все Основные законы субъектов закрепляют положения о республиканской форме правления, дают характеристику государства как демократического, правового, социального. По аналогии с российской Конституцией Конституции и Уставы провозглашают примат норм международного права. В целом они дословно воспроизводят основополагающие принципы конституционного строя, закрепленные в федеральной Конституции
.
Субъекты Российской Федерации могут включать в свои основные законы принципы и нормы, заимствованные из федеральной Конституции либо из федерального законодательства. Такое правовое регулирование правомерно и допустимо. Однако так ли уж обязателен такой «дословный» перенос норм федеральной Конституции в Конституции и Уставы субъектов федерации. Зачастую такое дублирование демонстрирует бессилие законодателей в субъектах федерации, низкий уровень их профессионализма, не способность урегулировать в законе субъекта федерации присущие ему особенности. Мы согласны с мнением А. А. Жученко, который считает, что даже отказ субъектов федерации от внесения каких-либо конкретных норм к примеру о правах человека не создает противоречия. В учредительных актах субъектов достаточно изложить самые общие принципы, закрепить признание и защиту таких прав либо использовать отсылочную норму к федеральной Конституции
. При разработке законов и иных нормативных актов субъектов федерации необходимо не дублировать, а учитывать нормы соответствующих федеральных законов: какие принципы, императивы они закрепляют, какими правами и обязанностями наделяют Российскую Федерацию и ее субъекты
. Приведем пример. ФЗ от 2 мая 2006 г. № 59–ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ» содержит достаточно подробное и детальное регулирование всех аспектов рассмотрения обращений граждан. В соответствии с частью 2 статьи 3 Данного федерального закона законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации могут устанавливать положения, направленные на защиту права граждан на обращение, в том числе устанавливать гарантии права граждан на обращение, дополняющие гарантии, установленные настоящим федеральным законом. Таким образом, не повторяя норм федерального закона на уровне субъектов можно установить лишь дополнительные гарантии реализации права граждан на обращения. В результате лишь в небольшом числе субъектов Российской Федерации в настоящее время приняты и действуют законы, касающиеся рассмотрения обращений граждан. Это например, Московская область, Алтайский край, Пензенская область
. В качестве таких дополнительных гарантий указанные субъекты федерации в своих законах устанавливают категории лиц, обладающих правом на первоочередной прием при подаче устных обращений (инвалиды, дети-сироты, многодетные родители и др.); закрепляют особый порядок рассмотрения так называемых антикоррупционных обращений; предусматривают, помимо устных и письменных обращений, возможность подачи обращений по телефону, посредством факсимильной связи, телеграмм, во время проведения публичных мероприятий. Такое правовое регулирование представляется более предпочтительным, чем копирование норм ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ».
Дублирование (раздвоение) в последнее время становится характерным и для норм, принимаемых на одном уровне (федеральном или субъекта федерации). Как правило, здесь мы имеем дело с нормами, содержащимися в акте общего характера и акте специального характера. Такими «раздвоенными» нормами особенно изобилует избирательное законодательство (положения о полномочиях избирательных комиссий, о наблюдателях, порядке составления списков избирателей, правилах ведения предвыборной агитации и другие).
В теории права дублирование норм рассматривается часто как дефект правового регулирования. Причем выделяют два вида такого дублирования – простое дублирование, при котором смысл нормы и ее текст совпадают, а также смысловое дублирование, когда нет текстового повторения нормы, но смысл норм идентичен.
В приведенных выше примерах дублирования тексты статей полностью совпадают при их сопоставлении, «наложении» друг на друга. Иначе говоря, статьи конгруэнтны. Однако, как известно статья нормативного акта и норма права – не одно и то же. Поэтому возникает закономерный вопрос: при конгруэнтности статей мы имеем дело с одной нормой права или это все-таки разные нормы?
Ответ на этот вопрос кроется, на наш взгляд, в выяснении того, что является объектом правового регулирования в каждом случае. Общественные отношения, которые регулируются дублирующими нормами «не раздваиваются». Следовательно, объект регулирования двух одинаковых текстуально, но принятых на разных уровнях государственной власти норм – совпадает. Такое явление назовем диффузией или раздвоением норм. То есть речь идет об одной и той же норме права, которая воспроизводится еще раз в нормативном акте субъекта Российской Федерации (или актах одного уровня). Следует отметить, что мы предлагаем использовать термин «диффузия норм» несколько иначе, чем его принято понимать в теории права. Так, С. С. Алексеев предлагает понимать под диффузией ситуацию, при которой некоторые положения отраслевых законов могут воспроизводиться в актах общего характера (кодифицированных). С. С. Алексеев задается вопросом: Можно ли считать эти нормы простым воспроизведением уже существующего, не вносящими в систему права ничего нового? Он пишет: «Думается, такое решение рассматриваемого вопроса было бы ошибочным. Ведь каждое предписание, входящее в определенную правовую общность, спаяно со всеми другими элементами этой общности едиными принципами, понятиями, терминологией. Оно неизбежно несет на себе «печать целого» – в особенностях формулировок, некоторых новых регулятивных моментах»
.
Нетрудно заметить, что мы вкладываем в понятие диффузии несколько иной смысл. Применительно к конституционно-правовым нормам речь идет не только об общем и специальном нормативном правовом акте, но также о нормативных актах, принятых на разных уровнях – федеральном и субъекта федерации. Кроме того, на наш взгляд, при дублировании норм мы имеем дело именно с простым воспроизведением существующего. Положения, закрепляющие в актах субъектов Российской Федерации, например, принцип признания прав и свобод человека высшей ценностью (то есть повторяющие норму статьи 2 Конституции РФ), с нашей точки зрения, ничего нового в правовое регулирование не вносят. Здесь следует говорить о диффузии (раздвоении) нормы права. Как верно отмечали М. И. Байтин и В. К. Бабаев: «Степень общности и важности отношений, моделируемых в юридических нормах, обусловливает иерархию этих норм. Всеобщие связи выражаются и закрепляются, как правило, в наиболее масштабных актах, обладающих высшей юридической силой, а не достигающие такого уровня всеобщности – в иных нормативных актах»
. Следовательно, региональные нормы, нормы специальных нормативных актов не должны обладать свойством всеобщности. Учет этого позволил бы избежать излишнего дублирования конституционно-правовых норм.
Вопрос о том, имеем ли мы дело при дублировании с одной нормой или это разные нормы имеет важное практическое преломление, которое заключается в следующем:
а) Будет ли Конституционный Суд РФ решать вопрос о конституционности нормы либо ее толковании, если норма с таким же точно содержанием, но закрепленная в другом нормативном акте уже была предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ?
б) Могут ли Конституционные (Уставные) Суды субъектов федерации проверять нормы законов субъектов на соответствие нормам своих учредительных актов в том случае, если эти нормы полностью дублируют нормы федеральной Конституции?
Если мы будем исходить из того, что при диффузии не возникает новых норм, то на оба этих вопроса следует ответить отрицательно.
Итак, характерной чертой конституционно-правовых норм на современном этапе является процесс диффузии или раздвоения норм.
Как следует оценивать диффузию: отрицательно или положительно? В этом явлении, на наш взгляд, есть и плюсы и минусы. Минусы очевидны. Это перегружает законодательство, делает его громоздким. Так, Н. А. Власенко считает, что дублирование отрицательно сказывается на развитии системы права
. Повторение норм ведет к тому, что законодательство становится громоздким, неоправданно увеличивается количество нормативных правовых актов и их объем. Кроме того, дублирование нормы закона федерального уровня в законодательстве субъекта приводит к снижению значения федерального законодательства. Решение этой проблемы видится в кодификации. Кодификация позволяет устранить дублирование норм, унифицировать законодательство. Так, в настоящее время остро стоит вопрос о кодификации избирательного законодательства, где наиболее сильно выражена диффузия норм.
В то же время положительно диффузия норм сказывается на реализации норм и, в первую очередь, на правоприменении. Ведь если бы не было дублирования нормы в законодательстве субъекта или акте специального характера, это означало бы необходимость постоянного обращения к законодательству Российской Федерации или акту общего характера, в том числе и посредством бланкетных норм. То есть диффузия делает более удобным применение данных норм права.
2. В советский период, для которого была характерна централизация всей общественной и государственной жизни, правовое регулирование отношений, входящих в предмет конституционного (государственного) права, осуществлялось при помощи императивных предписаний, не допускающих свободы воли субъекта права. На современном этапе конституционное право все больше использует как средство правового регулирования диспозитивные нормы
. Соответственно в настоящее время стал востребованным режим диспозитивно-децентрализованного регулирования, который в большей мере опирается на такие правовые средства как дозволение (стимулирование) и запрет (ответственность), и в меньшей мере на предписание
. Такой режим используется в конституционном праве, прежде всего, при установлении основ взаимоотношений государства и личности; при регулировании правового статуса общественных объединений, в том числе политических партий; при регламентации взаимодействия государства и религиозных объединений; политических партии и иных общественных объединений; прав народов, населяющих государство (например, регулирование статуса национально-культурных автономий); регулировании гражданства и правового положения иностранных граждан в Российской Федерации. Например, в настоящее время гражданство понимается как правовая связь между равноправными субъектами (государством и гражданином), имеющими взаимные права и обязанности. Эта связь может быть прекращена лишь в двустороннем порядке, по обоюдному согласию сторон. В советский период достаточно распространенным основанием прекращения гражданства было его лишение со стороны государства. Лишение гражданства являлось обязательным атрибутом советского законодательства о гражданстве
. В Законе РСФСР от 28 ноября 1991 г. № 1948–1 «О гражданстве РСФСР»
впервые содержалась норма, согласно которой в Российской Федерации никто не может быть лишен своего гражданства или права изменить гражданство (ч. 2 ст. 1). Аналогичная норма появляется в Конституции 1993 г. (ч. 3 ст. 6), а вслед за ней и в Федеральном законе от 31 мая 2002 г. № 62–ФЗ «О гражданстве Российской Федерации».
В современном конституционном праве складывается понимание конституционного права как отрасли публично-частного права
. Сочетание публичного и частного начал – характерная черта норм конституционного права.
3. Ученые отмечают такую черту, характерную для современного законодательства в целом как его дифференциация на акты общего характера и акты специальные. При этом общие нормативные акты закрепляют общие правила поведения без учета тех или иных особенностей регулируемых отношений. Специальные же акты отражают особенности правового регулирования соответствующих отношений. Безусловно, такая дифференциация необходима, так как позволяет учитывать эти особенности
. Эта черта современного законодательства в полной мере характерна и для конституционно-правовых актов. Так, здесь имеются так называемые законы «об общих принципах…»
, ФЗ от 12 июня 2002 г. № 67–ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», ФЗ от 19 мая 1995 г. № 82–ФЗ «Об общественных объединениях»
, которые мы относим к нормативным актам общего, рамочного характера. В то же время принято множество специальных законов в соответствующих сферах. Так, в сфере избирательных отношений действуют такие специальные законы как ФЗ от 10 января 2003 г. № 19–ФЗ «О выборах Президента РФ»
, ФЗ от 22 февраля 2014 г. № 20–ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»
, а также многочисленные избирательные законы, принятые в субъектах Российской Федерации. Общий ФЗ от 19 мая 1995 г. № 82–ФЗ «Об общественных объединениях» дополняется специальными законами об отдельных видах общественных объединений – политических партиях, религиозных объединениях, национально-культурных автономиях и др. Т. Я. Хабриева характеризует такое регулирование статуса общественных объединений в Российской Федерации как своеобразное. Дело в том, что конституционно-правовое регулирование за рубежом касается лишь отдельных видов коллективов – профсоюзов, кооперативов, адвокатуры. В Российской Федерации существует более широкий подход. Здесь общественные объединения как понятие включаются в конституционную материю; определяются общие границы их деятельности
.
Все сказанное выше относится к системе конституционного законодательства. Вместе с тем, конституционно-правовое законодательство отражает объективно существующую систему права. Следовательно, объективно нормы конституционного права дифференцируются на нормы общего и специального характера. Данные разновидности норм все большее значение приобретают в конституционном праве России. В то же время, мы не придерживаемся мнения ряда ученых-конституционалистов о том, что в системе конституционного права могут быть выделены Общая и Особенная части
. В данном случае верным представляется мнение Е. И. Козловой, которая считала, что подобные взгляды расходятся с концепцией общей теории государства и права, а также приводят к тому, что искусственно разрывается сущность конституционного права как ведущей отрасли права
.
Итак, еще одной характерной чертой норм конституционного права на современном этапе является их дифференциация на общие и специальные в зависимости от объекта правового регулирования. В целом, для норм конституционного права характерным становится увеличение числа специальных норм, норм-исключений, конкретизирующих или дополняющих общее правило поведения. Это связано, в первую очередь, с усложнением общественной жизни и попытками законодателя учесть все возможные ситуации, которые могут возникнуть на практике.
4. Любая норма права, в том числе и конституционного права, должна отражать типичные, повторяющиеся общественные отношения. То есть в норме права должно присутствовать наиболее характерное, что присуще поступкам человека. Данные черты делают норму абстрактной. Правило поведения, выраженное в норме права, должно быть свободно от индивидуальных черт и особенностей, от конкретного в правовых явлениях. Благодаря такому абстрагированию норма права может охватывать своим регулятивным воздействием неопределенное число лиц, являться правилом для всех
. Ш. Монтескье, например, писал: «Законы ни в коей мере не должны быть изощренными: они рассчитаны на людей с посредственными умственными способностями; законы никак не являются проявлением искусства логики – они олицетворяют здравый смысл простого отца семейства»
.
Однако, в последнее время для конституционно-правовых норм становится характерным размывание их абстрактного характера. Нормы конституционного права из абстрактных правил поведения превращаются в подробные, детальные инструкции, часто не доступные для понимания рядовых граждан. С. А. Авакьян справедливо говорит о том, что любой закон должен быть обращен к двум адресатам: во-первых, к обычному гражданину, во-вторых, к исполнителю. Для обычного гражданина закон является средством познания материи, своего места в соответствующих отношениях. Однако, это совершенно не учитывает законодатель. Для конституционного права характерными становятся огромные по объему избирательные законы, акты о референдумах. «Разрастаются» и все более детализируются даже законы, которые традиционно были достаточно краткими и небольшими по объему: о политических партиях, о гражданстве, о правовом положении иностранных граждан. Достаточно очевидно, пишет С. А. Авакьян, что в этих актах чисто законодательная материя составляет не более 30 процентов, все остальное – это избирательные инструкции (чаще всего процедурные). Их надо читать тем, кто имеет непосредственное отношение к соответствующим избирательным действиям. В результате законы о выборах и референдумах стали недоступными (неусвояемыми) для рядовых граждан
. В качестве примера такой «трудноусвояемой» обычными гражданами, не имеющими специального образования, можно привести статью 89 ФЗ от 22 февраля 2014 г. № 20–ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», закрепляющую методику пропорционального распределения депутатских мандатов. К примеру, в части 2 ст. 26.3 Федерального закона от 6 октября 1999 г. № 184–ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»
дан перечень полномочий органов государственной власти субъекта Российской Федерации по предметам совместного ведения, осуществляемых данными органами самостоятельно за счет средств бюджета субъекта Российской Федерации, который включает 100 пунктов. Причем, данный перечень постоянно меняется, появляются новые пункты, исключаются другие. Это свидетельствует о том, что законодатель пытается урегулировать максимально конкретно данный вопрос, вместо того, чтобы создать одну норму с абстрактной формулировкой.
Подробное регулирование нормами конституционного права всех деталей общественных отношений делает их мало понятными для неспециалистов. Кроме того, можно говорить и о трудностях в правоприменении. О негативных последствиях казуистичных норм для правоприменения верно, на наш взгляд, написал современный ученый-теоретик А. И. Овчинников. С его точки зрения мы должны признать «ограниченность человеческого разума в познании бесконечно многообразной социальной жизни», «нельзя создать систему правил на все времена и на все случаи жизни». «Кроме того, – пишет А. И. Овчинников, – следует признать бесполезность разработки этой системы правил по причине того, что существует замкнутый логический круг: правила применения правил (норм права) также требуют применения и, следовательно, еще одних правил. И так далее до бесконечности. Рационализация и формализация процессуального права вкупе с детализированным материальным правом может обернуться крайне негативным по своим социальным последствиям юридическим формализмом, сводящим на нет творческое начало в правоприменительной деятельности или обращающим это самое творческое начало на прямо противоположное, отрицательное творчество, когда применяющий нормы вынужден «втискивать» тот или иной казус в «прокрустово ложе» нормы…»
.
Следует иметь в виду, что абстрактный, общий характер норм права – черта, традиционно присущая законодательству стран романо-германской правовой семьи. В странах общего права, в частности в США, подход к законодательным актам иной. Уильям Бернам пишет: «Судьи, осуществляющие правосудие на основе норм общего права, относятся к статутам как к сборникам конкретных норм права, подлежащих справедливому применению только в рамках изложенных в них условий, но никак не за их пределами»
. По этой причине в статутах законодатель старается максимально конкретно прописать правило поведения и подробно все условия действия нормы. Достаточно лишь взглянуть на сборники федеральных законов и законов штатов, чтобы убедиться в том, что в США статуты больше по объему и сложнее по содержанию, чем любой кодекс или отраслевое законодательство стран романо-германской правовой семьи
. Таким образом, можно предположить, что утрата нормами права, в том числе и конституционного, их абстрактного характера – одно из свидетельств стирания границ между романо-германской правовой семьей и семьей общего права.
Итак, одной из особенностей конституционно-правовых норм на современном этапе является размывание их абстрактного характера, что значительно перегружает законодательство, делает его объемным и, зачастую, мало понятным для неспециалистов.
5. Я. Н. Уманский, а вслед за ним и О. Е. Кутафин
говорят о двойственности предмета конституционного права, в котором выделяются общественные отношения, регулируемые конституционным правом в полном объеме и отношения, для которых конституционное право устанавливает лишь начала, основы правового регулирования. В связи с этим существует объективная необходимость в конкретном регулировании – для первой группы отношений, а также необходимость в нормах-принципах – для второй группы отношений. И если ученые-конституционалисты традиционно говорят о таком отличительном признаке норм конституционного права как преобладание среди них общерегулятивных норм. То мы предлагаем говорить о такой характерной черте как подразделение всех конституционно-правовых норм на два класса – общерегулятивных и конкретнорегулятивных норм. При этом вряд ли здесь можно говорить о преобладании того или иного вида норм. Думается, что существование общерегулятивных (норм-принципов, норм-дефиниций и пр.) так же как и конкретнорегулятивных норм объективно обусловлено, так как отражает потребности конституционного права исходя из двойственности предмета регулирования этой отрасли.
6. Общепризнанной отличительной особенностью конституционно-правовых норм является то, что часть из них выражена в источнике, обладающем высшей юридической силой – в Конституции Российской Федерации. Вместе с тем, здесь можно назвать и другие источники, свойственные исключительно конституционному праву. Так, все федеральные конституционные законы являются источниками конституционного права. Кроме того, нормы конституционного права могут содержаться в таком особом виде закона как Закон РФ о поправках к Конституции Российской Федерации. В настоящее время принято три таких закона. Это Закон РФ о поправке к Конституции РФ от 30 декабря 2008 № 7–ФКЗ «О контрольных полномочиях Государственной Думы в отношении Правительства Российской Федерации»
; Закон РФ о поправке к Конституции РФ от 30 декабря 2008 № 6–ФКЗ «Об изменении срока полномочий Президента Российской Федерации и Государственной Думы»
, Закон РФ о поправке к Конституции РФ от 5 февраля 2014 г. № 2–ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации»
; Закон РФ о поправке к Конституции РФ от 21 июля 2014 г. № 11–ФКЗ «О Совете Федерации Федерального Собрания Российской Федерации»
. Отличительной особенностью конституционно-правовых норм, содержащихся в этих источниках, является то, что после вступления данных законов в силу их нормы фактически становятся нормами Конституции Российской Федерации.
Большинством ученых признаются в качестве источника конституционного права решения Конституционного Суда РФ (данный вопрос мы не затрагиваем в настоящей работе, поскольку он требует отдельного исследования).
7. На современном этапе начинает проявляться еще одна тенденция, характерная для отрасли конституционного права в целом и для ее норм в частности. Происходит «отмежевание» от отрасли крупных блоков правовых норм. Одним из результатов этого стало отделение муниципального права. Причем ученые до сих пор не определились по вопросу о том, является ли муниципальное право самостоятельной отраслью права
. В последнее время все настойчивее говорится о выделении в качестве вначале самостоятельного института, а затем и подотрасли миграционного права. Давно ведется речь о выделении в качестве подотраслей и даже самостоятельных отраслей избирательного, парламентского и конституционного процессуального права. Под сомнение о принадлежности исключительно к конституционно-правовым нормам ставятся нормы институтов, традиционно относящиеся к отрасли конституционного права. Так, высказываются идеи о признании гражданства комплексным правовым институтом, отношения в рамках которого регламентируются нормами различных отраслей права
. Подобные идеи порождают проблему сохранения целостности отрасли конституционного права. В связи с этим в научных кругах вновь возрождается дискуссия о предмете отрасли конституционного права. Причем, как верно утверждала Е. И. Козлова «для современной дискуссии характерны многочисленные предложения, которые в конечном счете могут без особой на то необходимости привести к значительному усечению предмета конституционного права как ведущей отрасли права. Имеются в виду многочисленные предложения о выделении в качестве самостоятельных отраслей избирательного права, парламентского права, процессуального конституционного права и проч.»
.
8. Важной особенностью конституционно-правовых норм является их высокий политический потенциал. Внутренняя и внешняя политика государства реализуется через нормы права и, в первую очередь, через конституционные. Таким образом, политика облекается в законодательную форму и опирается на возможность силового воздействия. И если ранее такая зависимость правовых норм от политики и политических реформ игнорировалась учеными, то в настоящее время уже никто не отрицает, что право (и нормы, в том числе) обусловлено политическими процессами
. Особенно сложно провести четкую границу между конституционным правом и политикой. Конституционная материя всегда имеет политический характер, не является по своей природе чисто правовой
.
Следует согласиться с С. И. Некрасовым в том, что в предмете конституционного права мы не найдем ни одной группы общественных отношений, которая лежала бы вне политики: отношения в сфере государственного суверенитета и народовластия, организации государства и публичной власти, регулирования и защиты прав личности, регламентации основ конституционного (государственного, общественного) строя, парламентаризма, президентуры, правосудия, местного самоуправления и т. п. «Очевидно, что и конституционные принципы (политической и социально-экономической систем, статуса личности, федеративного устройства, местного самоуправления, нормотворчества, правосудия и т. п.) по своему содержанию являются политико-правовыми принципами»
.
О политическом характере норм Конституции РФ пишет Б. С. Эбзеев. С его точки зрения «… не многие статьи, а все без исключения конституционные постановления, учреждая государство, определяя его структуру и органы, а также порядок их призвания к осуществлению власти и т. п., имеют политический характер…»
.
Особым политическим содержанием обладает преамбула Конституции РФ
. Цели, провозглашенные в преамбуле Конституции РФ, имеют стратегическое значение, играют роль политического ориентира, в соответствии с которым должны действовать органы законодательной, исполнительной и судебной власти. Безусловно, политическим потенциалом обладают провозглашенные в преамбуле народовластие, принципы равноправия и самоопределения народов, суверенитет и демократический характер нашего государства.
Нормы конституционного права зачастую принимаются, изменяются и отменяются в зависимости от политической ситуации, политической необходимости. Так, либерализация политики в отношении политических партий привела к тому, что законодателем было значительно снижено требование к минимальному числу членов политических партий. Политическую окраску, политические предпосылки имеют изменения избирательного законодательства. Так, мы можем наблюдать то повышение, то понижение избирательного барьера; отмену сбора подписей как условия регистрации для парламентских партий; изменение избирательной системы на выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ со смешанной на пропорциональную и вновь возврат к смешанной. Политическими причинами можно объяснить и меняющийся порядок формирования Совета Федерации. Во всех названных изменениях проявляется и политический характер норм конституционного права. Как верно утверждает В. Д. Зорькин, даже незначительные точечные изменения избирательного законодательства, накладываясь на особенности правового регулирования многопартийности могут привести к существенному дисбалансу в сфере политических отношений
.
9. Важной особенностью норм конституционного права на современном этапе является так называемый правовой профицит, то есть избыточность правового регулирования. Термин правовой профицит был предложен Н. С. Бондарем
и, на наш взгляд, весьма удачно отражает одну из важнейших тенденций конституционно-правового регулирования общественных отношений сегодняшнего дня. По мнению Н. С. Бондаря правовой профицит связан с конституционно-правовой глобализацией, с глобальными угрозами человечеству в виде терроризма, природных и техногенных катастроф, экологического и энергетического кризиса
. Нормами конституционного права охватывается все больше сфер жизни общества. Происходит вторжение государства посредством принятия норм права в социальную, экономическую и, в особенности, в политическую сферы. Любая проблема, возникающая при применения нормы конституционного права приводит к принятию новых норм, ее конкретизирующих, дополняющих, развивающих. Появление профицита, «гиперрегулирования» в конституционно-правовой сфере, с нашей точки зрения, связано не только с глобалистскими тенденциями. Законодатель, принимая тот или иной нормативный правовой акт, стремится учесть все ситуации, которые могут возникнуть на практике. В результате мы видим огромные по своему объему конституционно-правовые акты, детально прописывающие все возможные варианты развития событий. «Профицит» норм не следует отождествлять с размыванием абстрактного характера нормы (о котором говорилось выше). Второе означает казуистичность норм права, в то время как под «профицитом» мы понимаем заурегулированность, перенасыщенность законодательства, создание большого числа норм, в которых отсутствует объективная необходимость. Профицит (переизбыток) норм можно продемонстрировать на следующем примере. В части 3 статьи 6 Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 115–ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации»
закреплены случаи, когда иностранный гражданин может получить разрешение на временное проживание без учета утвержденной Правительством Российской Федерации квоты. Во-первых, данный перечень включает целых 14 пунктов. Во-вторых, перечень является открытым (возможны и иные случаи, предусмотренные федеральным законом). В-третьих, ряд пунктов данного списка, на наш взгляд, повторяет друг друга. Сравним их. В части 3 статьи 6 Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 115–ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» сказано «Без учета утвержденной Правительством Российской Федерации квоты разрешение на временное проживание может быть выдано иностранному гражданину:
…2) признанному нетрудоспособным и имеющему дееспособных сына или дочь, состоящих в гражданстве Российской Федерации…
