скачать книгу бесплатно
Укус анаконды
Наталья Евгеньевна Ильюшенкова
Журналистка Анна Кондратьева, получившая за свои разоблачающие и критические статьи прозвище Анаконда, оказывается в СИЗО, куда её помещают по приказу давнего врага начальника местной полиции, обвинив в вымогательстве. Анализируя события последних дней, Анна понимает, что единственный способ доказать свою невиновность – собственное расследование, в ходе которого она обязательно найдёт того,Ю кто её подставил. Но как его осуществить, находясь в следственном изоляторе? Выход один – бежать!
Наталья Ильюшенкова
Укус анаконды
Действие романа основано лишь частично на реальных событиях, черты некоторых героев списаны с реальных людей. Многие совпадения случайны, и потому роман не следует воспринимать за документальную повесть.
Роман в трех частях
Часть 1. Загадки «Гермеса»
Анна приоткрыла окно автомобиля, в салон впорхнул теплый мягкий ветерок и обдал запахом поздней августовской листвы… Сидевший на переднем сиденье рядом с водителем Николай Евгеньевич чихнул, и Анна испугалась, что он проснется и опять заговорит, и тогда пиши- пропало, весь обратный путь будет испорчен трескотней не в меру болтливого мэра города. Она и так устала, был серьезный разговор с главным редактором, ей попало за то, что до сих пор не заключен договор об оказании информационных услуг с фирмой «Гермес».
Хотя она исправно уже дважды привозила в редакцию наличку из «Гермеса», передаваемую ей в каждую последнюю пятницу месяца юристом фирмы из рук в руки в конвертике, главный был не доволен. Наличка скапливалась, а оприходовать ее «Гермес» почему-то не спешил. Вот и сегодня уже понедельник, а с пятницы она все ждет, что юрист Вася-Промокашка привезет договор, подписанный главой «Гермеса» господином Борисом Иосифовичем Литровским, и оставшиеся десять тысяч денег.
Васю Кириллов из-за несколько инфантильной, хотя и смазливой, внешности и каких-то слишком угодливых манер, несмотря на уважаемую профессию и депутатский мандат в кругу общих знакомых прозвали Промокашкой, приклеив ему прозвище воровского «шестерки» из популярного фильма «Место встречи изменить нельзя. Вася – Промокашка обещал в пятницу, потом звонил несколько раз и говорил, что шеф в отъезде, просил перенести встречу на понедельник… Она уже позвонила главному редактору и сказала, что в понедельник в первой половине дня выезжает из Рыбацкого в редакцию, но Вася опять дал отбой. Что-то там у них опять было не готово, просил перенести встречу на вечер. Однако ехать ей все равно было надо. Во-первых, она должна была привезти зарплату всем сотрудникам – собственным корреспондентам «Золотого слова» в Рыбацком, во-вторых, сдать отчеты по опубликованным материалам за месяц, ведь их полагалось сдавать с 25 по 28 число каждого месяца, а сегодня было уже 29 августа, и трое коллег – собственных корреспондентов грозились убить за то, что она так все затянула… В-третьих, ей самой позарез нужны были деньги, ведь 1 сентября сын пойдет в первый класс. Она прождала звонка от Промокашки до обеда, потом стала звонить сама, юрист извинялся, просил подождать до вечера… Анна пропустила уже все утренние автобусы, и теперь если ехать на послеобеденном, то она уже может не застать бухгалтерию, а, значит, не получит зарплату. К тому же вернется поздно, а муж, строитель, на загородном объекте, и некому будет забрать малыша из садика… В общем, она уже металась и нервничала из-за этого проклятого «Гермеса», как вдруг вспомнила, что в пятницу в городской администрации случайно услышала, что глава города Чумнов в понедельник собирается в областной центр.
С главой Рыбацкого Николаем Евгеньевичем Чумновым у Анны сложились хорошие, хотя и несколько взбалмошные, отношения. В этом году его выбрали главой Рыбацкого, а Анна была тогда главным редактором городской муниципальной газеты «Рыбацкие вести». В первый же день он нанес визит в редакцию в совершенно нетрезвом виде, наговорил с три короба, все путано и невнятно, наобещал, что скоро в Рыбацком будут золотые горы, и привел всех своим поведением в недоумение… Но потом велел своей свите сбегать за тортом и шампанским, потом еще и за водкой, всех напоил, чуть не сорвав выпуск газеты, и кончилось все тем, что он, в конце концов, всем понравился, все с ним обнимались и целовались. Женская половина называла его душкой, а мужская – настоящим мужиком… Окончание этого импровизированного банкета оказалось совершенно сногсшибательным. Он вызвал к редакции все имеющие в администрации легковые авто и развез всех двадцать сотрудников по домам. Анну же решил почему-то отвезти сам, причем, отправил шофера домой и сел за руль. Анна страшно сдрейфила, но отказать главе не посмела и села в машину с пьяным Чумой за рулем… Всю дорогу от травил байки о себе, своей семье, которую очень любил, о своем детстве в деревне Митрофаново Воронежской области, о бурной молодости в Воронежском инженерно-строительном институте, о красавице-жене, из-за которой он дрался чуть не со всем институтом, о прибытии по направлению в Рыбацкое СМУ, о карьере, о дружбе с губернатором и о том, наконец, как друг -губернатор велел ему баллотироваться в прошлом году на главу второго по величине города области с несколько сельским названием Рыбацкий… Анну он все-таки довез до дому живой и невредимой, но в течение этого весьма недолгого, но тяжкого пути она поняла, что ни в коем случае не сработается с таким мэром города. Она сама имеет такой же импульсивный и эмоциональный характер, так же уверена в себе и в своих способностях, как и он, так же может любому начистить физиономию, если посчитает нужным… Короче, все это вместе взятое значило, что два медведя в одной берлоге не уживутся. А на следующий день Анна Кондратьева отправилась к главе на прием и подала заявление об увольнении по собственному желанию.
Николай Евгеньевич был в шоке и все пытался выяснить причину. Притча о двух медведях в одной берлоге его не устраивала, из чего Анна сделала вывод, что он плюс ко всем проблемам характера еще и лишен чувства юмора, что окончательно укрепило ее в правильности принятого решения. Чума просил подождать, подумать, она согласилась повременить, но не больше месяца. В течение месяца они разругались еще раз десять, причем, дважды Анна швыряла в нового шефа (а ведь именно глава города был по уставу ее непосредственным начальником) газетные статьи, которые она публиковала без его ведома (при бывшем главе Анна привыкла к свободе, тот вообще никогда не вмешивался в газетные дела) и которые по каким-то нелепым причинам и самодурству ему не нравились…
Через месяц Алексей Михайлович Новацкий, главный редактор ведущей областной газеты «Золотое слово», в которой Анна работала до «Рыбацких вестей» простым корреспондентом и который очень ее любил и постоянно звал обратно, посоветовал ей не ссориться больше с Чумой, а уволиться тихо и спокойно, сославшись на то, что ребенок пойдет в первый класс, бабушка старая и больная, а муж имеет собственную строительную фирму и потому постоянно в разъездах… На том и порешили. Чумнов отпустил ее после этого тихо и мирно и даже разрешил ей присутствовать на секретных оперативках администрации. А через месяц после того как она уже возглавляла рыбацкий корпункт «Золотого слова», после двух критических публикаций в адрес Рыбацкой администрации и конкретно мэра Чумнова, Николай Евгеньевич пригласил ее к себе и предложил заключить договор об информационном обслуживании и выпуске при «Золотом слове» какого-нибудь приложения о Рыбацком. Это значило, что рыбацкий мэр как огня боится критики и таким образом «покупает» хорошее отношение «Золотого слова».
«Золотого слова» в области боялись практически все. Начальники, чиновники, депутаты, коммерсанты и прочие влиятельные люди. Ведь это была единственная более-менее независимая газета. То есть, конечно, она не плющила губернатора, но вовсе не из чувства страха, а более, во-первых, из чувства уважения, а, во-вторых, из чувства благодарности за то, что ежегодно губернатор заключал договор на информационное обслуживание на приличную сумму, а губернаторский департамент финансов старательно и без задержек перечислял указанную сумму.
Однако даже такие договоры не спасали чиновников и прочих важных особ от критики, они лишь смягчали ее и делали без так называемых «наездов». А поскольку чиновники, депутаты и коммерсанты вообще всегда в поле зрения прессы, а читатели любят читать о них именно что-нибудь критическое, то «Золотое слово» пользовалось огромной популярностью. Остальные газеты в области давно уже были кем-нибудь куплены или ангажированы…
Вскоре после предложения рыбацкого мэра в Рыбацкое приехал главный редактор «Золотого слова» Новацкий, сумму установили, договор подписали, и в тот вечер Новацкий с Чумновым выпили столько водки на брудершафт, что присутствовавшая при этом Анна, старательно делавшая вид, что пьет тоже и выливавшая водку в горшок с пальмой, поняла, что мэра, который может выпить больше, чем ее редактор, свалить очень трудно!
Приложение назвали «Рыбацкая слободка» (в память о бывшей до 18 века на месте Рыбацкого всем известной Рыбацкой слободке), и на плечи Анны Кондратьевой легла дополнительная нагрузка в виде ежемесячного выпуска четырехстраничной газеты с абсолютно положительными материалами о родном городе и абсолютно хвалебными одами в адрес рыбацких чиновников. Анну это раздражало, ведь она слыла непревзойденным во всей области мастером критических публикаций, собственных журналистских расследований, граничащих порой с настоящими детективами. Анне Кондратьевой коллеги из «Золотого слова» даже дали кличку Анаконда – как бы по первым двум слогам имени и фамилии. Главному редактору это так понравилось, что вскоре он принял решение всем заиметь подобные псевдонимы – не вымышленные имена-отчества типа Иван Иванов, а именно нечто оригинальное, названия каких-то животных, насекомых, природных стихий, героев хорошо известных художественных произведений. Условие одно – псевдоним должен соответствовать стилю журналиста. Так специалистка по убийственным разоблачительным публикациям Анна Кондратьева почти официально стала Анакондой, добрая и мягкая Лариса Смышляева -Тишиной, мускулистый качок Дима Рыбаков, пишущий о спорте и преимущественно о борцах и боксерах – Ван Даммом…
Анна привыкла, что ее острого пера боялись, а тут – слащавая «Рыбацкая слободка». Но постепенно она успокоилась, ведь в Рыбацком на самом деле было много хорошего, жили и трудились чудесные люди, к тому же подключились к выпуску трое других коллег, и все пошло как по маслу.
Критические статьи в адрес Чумнова-Чумы и его чиновников смягчились, но не исчезли совсем. Это служило причиной скандалов между Анной и Чумновым, но, имея сходные характеры и относясь друг к другу с достаточной долей уважения, оппоненты быстро утихомиривались. И Анна сто раз благодарила Бога за то, что во время приняла решение оставить пост главного редактора муниципальных «Рыбацких вестей». Она понимала, что Чума относится к ней все-таки хорошо, и не только потому, что побаивается как журналиста, но и потому, что уважает профессионала высокого класса.
Она и сама уважала в нем сильную упрямую личность, и профессионала тоже (до поста мэра он превосходно возглавлял департамент дорожного строительства при администрации области, куда был взят с поста начальника СМУ самим губернатором). Но общаться с ним долго было для нее утомительно! Разговор почти каждый раз заканчивался полным раздором, если не сказать больше… Но мирились они с Чумой быстро, и обиды друг на друга никогда не таили. Кроме того, с легкой руки мэра Анна подвязалась садиться на хвост кому-нибудь из подчиненных мэра, когда нужно было ехать в областной центр в редакцию. Это избавляло от утомительных трехчасовых дорог в душных автобусах, ее доставляли прямо до редакции, а потом заезжали за ней и в Рыбацком довозили до самого дома.
Вот и сейчас она ехала на чиновничьей машине, везшей самого мэра. Всю дорогу в областной центр Чума болтал без умолку и все ругал Анну за недавнюю критическую статью о депутате Борисе Иосифовиче Литровском, генеральном директоре и единоличном владельце фирмы «Гермес», занимающейся оптовымыи поставками алкогольной продукции, имеющей сеть ресторанов и баров и контролирующей нелегальный бизнес по предоставлению услуг девочек по вызову.
Дело в том, в нынешнем совете депутатов Рыбацкого произошел раскол, депутаты поделились почти пополам, одни на стороне мэра, другие – против мэра. И виной всему как раз и оказался строптивый характер Чумнова – Чумы. Он совершенно не умел договариваться и идти на компромиссы! На тех, кто по какой-либо причине выражал несогласие с его позицией, он начинал, говоря попросту, наезжать. Сначала вызывал к себе и предупреждал, потом пугал, потом увольнял, если имел такую возможность и депутат каким-то образом подчинялся либо ему, либо тому, на кого Чумнов имел влияние. А с бизнесменами обходился вообще просто: насылал налоговые проверки, полицию, писал в прокуратуру, отключал в фирмах и магазинах за малейшую задержку в оплате электроэнергию или тепло… В общем, меры были слишком репрессивными. И поскольку в Рыбацком таких наездов отродясь не бывало, а все бывшие мэры города были абсолютно демократичными, даже если это шло во вред великому делу процветания Рыбацкого, общественность изумилась, а депутаты восприняли репрессии с непривычки совсем не так, как надеялся Чумнов-Чума.
Половина, конечно, сломалась и безоговорочно капитулировала, полностью перейдя на строну мэра. Среди них был и хозяин «Гермеса» Боря Литровский. Собственно говоря, он и возглавил группу верных мэру депутатов, поскольку финансировал практически все их предвыборные кампании. Правда, таким сговорчивым Литровский стал далеко не сразу, первое время он еще ерепенился и показывал мэру зубы. Но после двух-трех проверок полиции и налоговиков угомонился и очень быстро сделал вид, что всегда любил и уважал Чумнова. С ним же в прочумновскую группировку отошли еще несколько депутатов- бизнесменов, якобы независимый адвокат Вася Кириллов, по совместительству юрист фирмы «Гермес», и несколько «независимых» учителей и врачей, которым Боря Литровский давал деньги на выборы и которые голосовали, глядя, как он поднимает или не поднимает руку.
Анна следила за всем этим очень бдительно, и это ей не нравилось. Неоднозначная колоритная фигура мэра должна была предполагать, по ее мнению, споры и дискуссии, в ходе которых, как правило, рождается какая-нибудь истина. Но Чумнов просто переломил депутатов-бизнесменов и их прихвостней через колено. Анаконда решила об этом написать. Ей добыли верные люди из УВД материалы проверок по фирме «Гермес». А потом она раскопала, что примерно за полгода до выборов в отношении хозяина «Гермеса» господина Литровского было возбуждено два уголовных дела. Инкриминировались ему укрывательство от налогов и торговля нелицензионным товаром. Удивительным было то, что такие дела редко проходят мимо прессы, а тут – полное молчание!
Потом Анна поняла, что Литровский все хорошо замял, заплатив всем, кому только можно, в том числе прессе. А поскольку она, кусачая Анаконда, тогда работала главным редактором муниципальных «Рыбацких вестей» и областные скандалы проходили в основном мимо нее, а больше в Рыбацком не было журналиста, который выискал бы среди засекреченных УВД и прокуратурой материалов эти сведения, в прессу не просочилось ничего об уголовных делах винно-водочного олигарха, носящего по странному стечению обстоятельств столь говорящую фамилию!
Потом начались выборы, и Литровский, подобрав теплую кампанию, пошел в Рыбацкий совет депутатов, видимо, за депутатской неприкосновенностью… Разведав все это и присовокупив материалы проверок УВД, где «Гермес» снова выглядел в, мягко скажем, в не совсем красивом виде, она раскатала в «Золотом слове» деяния Литровского и вскрыла причины его внезапной дружбы с мэром Чумновым. Кроме того, в статью Анаконда включила еще одно обстоятельство, вроде бы не имеющее ничего общего с винно-водочными аферами «Гермеса», но, однако же характеризующее Литровского, по мнению Анны, не с лучшей стороны.
Литровский недавно предложил Совету депутатов на обсуждение проект программы размещения детей сирот и оставшихся без попечения родителей в зарубежные семьи. На первый взгляд программа выглядела гуманной. Детские дома и интернаты росли как грибы после дождя, детей, оставшихся без попечения родителей, становилось все больше и больше, но детдома и интернаты не обеспечивали их нормального воспитания. По статистике, которую Анна и сама знала, и депутат Литровский приводил в своей программе, только пятнадцать-двадцать процентов детей из детских домов выходят адаптированными к жизни. Остальные либо погибают, либо становятся алкоголиками и наркоманами, либо проводят свою жизнь за колючкой… Литровский предлагал облегчить (хотя бы в качестве эксперимента сначала в одном Рыбацком) условия размещения обездоленных детей за границей. Причем, делал упор на том, что следует преимущественно отдавать в зарубежные семьи тяжело больных детей, на лечение которых требуются огромные средства, а их наше государство не выделяет, а за границей есть возможность полного излечения.
Но Анна хорошо знала, что представляет собой Литровский, и понимала, что где-то в этой программе закопана бомба. Скорее всего, Литровский собирался зарубежное усыновление превратить в свой очередной бизнес. За рубежом за возможность усыновления платят огромные деньги. В России падкие на валюту чиновники знают это, и уже в прессе была не одна публикация об усыновлении за взятки. И это бы еще ничего, пусть берут на лапу тети и дяди из департаментов образования, было бы детям хорошо. Но, к сожалению, когда усыновление становится одним из видов бизнеса для российских чиновников, оно очень скоро ставится на поток, и алчным чинушам уже некогда отслеживать, в какие семьи попадают дети. Пресса пестрит страшными рассказами о том, как заграничные приемные родители с психическими отклонениями истезают русских детей, и даже о том, как якобы под предлогом усыновления детей увозят за границу, где их следы теряются, а потом выясняется, что наших малышей продают как товар для извлечения органов для тяжело больных, и для прочих нужд оздоровления разных импортных наций и даже для омоложения престарелых фотомоделей и кинозвезд…
По всем этим причинам Анна была категорически против предложенной Литровским программы ускорения размещения детей из Рыбацкого в зарубежных семьях. Программа дурно пахла скоропостижностью и криминалом. Скорее всего, Литровский планирует стать каким-нибудь руководителем комиссии по такому усыновлению, и это станет для него еще одним источником дохода. После винно-водочной торговли, ресторанов и досуговых агентств (проще говоря, сутенерского бизнеса). Именно на этой ноте Анаконда заканчивала свой материал.
Статья вышла в «Золотом слове» в конце мая, называлась она «Загадки «Гермеса». Чумнов как всегда закатил скандал, и, опять же, как всегда, быстро успокоился. Литровский перестал здороваться, но зато очень уж угодливо стал здороваться смазливый юрист «Гермеса» Вася Кириллов по прозвищу Промокашка.
Недели через две после выхода статьи Вася позвонил Анне и предложил встретиться. Разговор был простым и коротким – Литровский в лице Васи-Промокашки предлагал газете деньги. За молчание. Проще говоря, за то, чтобы ни Анна, ни кто-либо другой в «Золотом слове» в течение всего договора (пока по каким-либо причинам договор не будет расторгнут) ничего плохого ни про «Гермес», ни про Бориса Иосифовича Литровского не писали.
Анна съездила в редакцию и передала предложение шефу. Новацкий немного подумал и видоизменил предложение. Поскольку брать деньги за некое молчание неэтично, да и непонятно, как это оформлять документально, да и связываться с такой одиозной личностью и такими скользкими обязательствами как-то не хотелось, он предложил «Гермесу» заказать коммерческий материал на определенную сумму – тысяч на сорок-пятьдесят, а за это редакция по обыкновению берет на себя обязательство смягчать удары по «Гермесу», если таковые будут (нельзя же, например, будет умолчать о каком-нибудь громком уголовном деле, если такое возникнет) и без причины плохо о «Гермесе» и Литровском не писать. В общем, примерно такой же договор, какой был заключен с мэрией Рыбацкого в лице мэра Николая Евгеньевича Чумнова, за исключением приложения «Рыбацкая слободка».
Анна передала предложение шефа Васе Кириллову, тот поехал к Литровскому, потом вернулся, уточнил кое-что, опять уехал, и так ездил туда-сюда чуть ли не целый день.
Наконец Вася привез от имени Литровского в устной форме следующее предложение. «Гермес» не располагает на данный момент такой суммой, однако не отказывается от предложения, просто желает видоизменить его. «Гермес» будет перечислять каждый месяц в редакцию по десять тысяч рублей, а «Золотое слово» все это время не будет плохо писать о Литровском и его команде. Когда же наберется пятьдесят тысяч, то журналисты совместно с Литровским напишут рекламно -иммиджевую статью о Литровском как депутате и руководителе «Гермеса».
Анна передала предложение Новацкому, тот согласился, но потребовал письменного договора. Вася начал его готовить, но готовил медленно, так медленно, что вытрепал Анне все нервы. Она чуть не каждый день звонила, напоминала, требовала, но Вася все тянул и тянул. Меж тем в конце июня он вдруг привез десять тысяч как первый взнос согласно пока еще устному договору. Анна повезла их в редакцию и передала шефу. Шеф велел главбуху запереть деньги в сейф, а Анну отругал за то, что до сих пор нет договора.
Анна, вернувшись, встретилась с Кирилловым и отругала его. Промокашка поклялся, что сделает все в два-три дня, но неожиданно уехал в какую-то дальнюю командировку. А когда вернулся, оказался в отпуске Литровский, и так прошел месяц, а договора все не было… В конце июля Вася – Промокашка прикатил к Анне и с большими извинениями всучил ей еще десять тысяч в конвертике (мол, Вы видите, что в денежной части мы договор соблюдаем) и заверил, что теперь все в сборе, и договор будет готов со дня на день. Анна снова повезла деньги шефу, и снова ей попало. Новацкий сказал, что в следующий раз деньги не примет, а, напротив, вернет и остальные, если не будет договора. Была вызвана на консультацию главный бухгалтер, совместными усилиями решили оприходовать деньги, выписали на Анну приходный ордер и пробили чек, который она должна была из рук в руки вручить лично Литровскому, но ни в коем случае не Кириллову.
Анна стала вызванивать Литровского, но в фирме усиленно отвечали, что его или нет, или он занят, или только что выехал и вот-вот будет… Анне это нравилось все меньше и меньше. Она снова вытащила на встречу Кириллова, он показал ей договор, правда, не подписанный, и поклялся, что сам не может последнее время выловить шефа и поговорить с ним.
Потом Анна ушла в отпуск и на время выпустила это из-под контроля. А перед последней пятницей августа снова набрала сотовый Васи-Промокашки. Вася был особенно учтив и поклялся, что на следующую встречу привезет и договор, и деньги. Анна решила, что если снова не будет договора и Литровский не покажется для того, чтобы передать ему чек, она вышлет ему в «Гермес» чек заказным письмом.
Наступила последняя пятница, Анна прозвонила кучу денег на сотовый Васе, а он все извинялся и говорил, что никак не может увидеться с Борисом Иосифовичем… Решили отложить до понедельника. А в понедельник Анна уже собралась ехать, будучи уверенной, что с утра все будет в порядке, и деньги, и документы, но снова вышел облом. Но ехать ей все равно было надо, пусть без денег и договора, однако по иной служебной надобности. Опаздывая, она вспомнила, что Чумнов собирался в областной центр, и напросилась с ним. 0
Чумнов по дороге изрядно утомил Анну. Он все ругал ее за «Загадки Гермеса».
– Что ты придираешься к Литровскому, ведь он порядочнейший человек! А сколько благотворительных акций делает в городе! А как о детях сиротах беспокоится! Зачем ты на его программу размещения сирот в иностранные семьи наезжаешь? Что здесь-то, в наших детдомах хорошего? Выходят одни воры да проститутки…
Анну прорвало. Она высказал Чумнову все и о бизнесе Литровского, попавшегося на неуплате налогов и торговле левой водкой, и досуговом бизнесе по вовлечению девушек в проституцию и поставке их для развлечения так называемым «состоятельным джентльменам», и о программе по размещению тяжело больных сирот в зарубежные семьи.
– Во-первых, сразу начнутся злоупотребления, и здоровых детей будут выдавать за больных. А во-вторых (тут уж она по обыкновению съязвила) чем плохо для Литровского, что детские дома выпускают проституток? Это как раз пополнение для его досуговых агентств.
Слово за слово, и они разругались с Чумновым в пух и прах. Чумнов начал обосновывать непревзойденные положительные качества Литровского, и сообщил кое-что совершенно новое для Анны. Литровский, оказывается, не так давно выкупил какую-то лабораторию НИИ «Гюйс», бывшего при советской власти одним из немногих в Рыбацком секретным предприятием военно-промышленного комплекса. И теперь откроет там небольшой цех по производству лекарственных препаратов.
Анну это заинтересовало, и она решила повыведать у разошедшегося главы побольше. Чумнов делал на эти новые разработки Литровского большие ставки. «Гюйс» в советские времена был весьма любопытным объектом – там занимались так называемым промышленным шпионажем. То есть, туда привозили различные украденные у вражеских империй чудеса военной техники, разбирали их на части и тщательно изучали. Чтобы, ежели вражеская держава в данном направлении нас обогнала, тут же модернизировать и усовершенствовать их чудо техники. Для себя, разумеется… Анна знала, что была там и лаборатория по изучению биологического и бактериального оружия, видимо, именно ее и выкупил Литровский.
«Гюйс» довольно долго держался после обвала перестройки и конверсии и обанкротился лишь в прошлом году. Цеха и оборудования за долги выкупали разные частники-капиталисты, на лабораторию тоже было много желающих. Но в дело вмешался губернатор – он понимал, что такое тонкое дело, пусть и обанкроченную, но все же лабораторию по изучению и экспериментальному производству биологического оружия нельзя продавать с молотка. К тому же в Рыбацком сохранились несколько специалистов по этой теме, любовно выпестованных при советской власти в застенках тайных суперзасекреченных НИИ под строгим оком КГБ и специально направленных в Рыбацкое… Губернатор стал искать инвесторов, чтобы на базе лаборатории сделать что-нибудь полезное. Еще в прошлом году Президент России собирал всех губернаторов по этому вопросу и призывал во всех обанкроченных бывших секретных НИИ постараться сохранить редкие производственные мощности и научный потенциал. Губернатор как мог препятствовал банкротству НИИ «ГЮЙС», удалось спасти некоторые засекреченные темы и вывезти их в Москву. Но, к сожалению, его вмешательство длилось лишь до той поры, пока в Рыбацком не победил на выборах его же друг господин Чумнов. Он практически сразу перестал слушаться губернатора, и законсервированная с таким трудом лаборатория тут же была выставлена на аукцион.
И вот Анна только сейчас узнала, что, оказывается, аукцион уже прошел и лабораторию купил Литровский, который после выборов вдруг как-то очень быстро, а, главное, незаметно для других, стал другом Чумнова.
Анна про себя отметила, что надо будет в ближайшее время начать журналистское расследование на тему, как проходил аукцион. Наверняка с нарушениями, тайно, и наверняка было только два покупателя – Литровский и его друг Вася Кириллов по прозвищу Промокашка, как было уже не раз во время аукционов, когда продавалась выгодная недвижимость…
Чумнов же бурно делился своими соображениями по поводу того, какой рай будет в Рыбацком благодаря тому, что Литровский купил лабораторию.
– Но ведь лекарственные препараты он все равно не сможет делать, на это нужна лицензия, которую Вашему Литровскому ни за что не получить! – не унималась Анна. – Для получения лицензии нужно настоящее фармацевтическое производство, а не заброшенная после конверсии лаборатория!
– А «Гермес» и не будет пока стремиться к этому. Начнет с детского питания, заготовки и продажи лекарственных трав и настоек и так далее. Глядишь, со временем разовьется, расстроится, и можно будет подумать о настоящей лицензии… Представляешь, у нас в Рыбацком будет своя фармацевтическая фабрика! Это ж какие деньги, какие налоги! Да мы больше не будем стоять перед губернатором с протянутой рукой, а, наоборот, он будет стоять к нам за подаянием!..
«Ну вот, понесла его нелегкая!» – с раздражением подумала Анна и снова пожалела о том, что открыла окно и сквозняком разбудила Чумнова. Он совсем недавно начал расходиться во мнениях с губернатором, почему-то очень гордился этим, считая, что он теперь сам с усам и напрочь забыв о том, что победил на выборах благодаря поддержке губернатора, и что если бы не авторитет губернатора, который родом из Рыбацкого и которого в Рыбацком любят, хрен бы выбрали этого чрезмерно темпераментного мэра…
– Лично я склонна думать, что логичнее предположить, что Ваш Литровский разместит в этой лаборатории производство наркотиков, чем лечебных травок и детского питания, – съязвила Анна.
Чумнов аж выгнулся дугой от возмущения и весь перевернулся с переднего сидения к Анне!
– Да ты что, что тебе вечно в голову взбредет! – заорал он. – Что ты вечно цепляешься к Литровскому, говорю тебе – порядочнейший человек, о будущем города думает, о детях! – и Чумнова снова запел дифирамбы Литровскому, своеобразно перемежая их ругательствами в адрес губернатора.
Анна, чтобы не слушать надоевшего за дорогу мэра, раскрыла только что купленную в книжном магазине около редакции книгу «Мифы Древней Греции». Она купила ее в подарок семилетнему сыну на 1 сентября, поскольку малыш должен был пойти в школу. Мифы Древней Греции, а равно и греческие трагедии, и бессмертные «Илиаду» и «Одиссею» она хорошо знала, изучив еще во время учебы на факультете журналистики МГУ. Анна углубилась в изучение словаря мифических и исторических понятий Древней Греции, который была напечатан в конце книги… Словарь был очень интересным, многие термины Анна узнавала впервые, а кое-какие подзабыла и теперь с удовольствием вспоминала.
Буквально через десять минут она наткнулась на Гермеса. «Тьфу ты, вот ведь пропасть какая! И здесь этот злосчастный Гермес!» – но, тем не менее, она с интересом стала изучать личность и особенности этого древнегреческого бога. Она раньше не задумывалась, почему местный олигарх Борис Литровский назвал свою фирму именем этого языческого божка. А вот теперь ей стало ясно. Гермес – покровитель не только путей и путников и посланник богов, который с быстротой молнии переносится с сообщениями от самого Зевса на самый дальний край света в крылатых сандалиях, но и бог – покровитель торговли. Именно он, считали в Древней Греции, дает торговле прибыль и посылает людям богатство.
Кроме того, считается, что именно он изобрел и меры, и числа, и азбуку… Особенно рассмешило Анну то, что Гермес считается также богом изворотливости и обмана, и даже покровительствует воровству… Она даже рассмеялась вслух, чем привела Чумнова в негодование, поскольку он, вероятно, в этот самый момент высказывал ей какие-то важные мысли.
– Вот, ты всегда надо мной смеешься! Вечно вы, журналисты, смеетесь! – разгневался глава.
Анне стало даже жало его. Николай Евгеньевич страдал сильными комплексами по отношению к журналистике. Он совершенно не переносил не только критических публикаций и выступлений в свой адрес, но и даже каких-либо невинных иронических высказываний. Хотя очень ценил профессиональных журналистов и профессионально сделанные газеты.
Он мог устроить жуткую выволочку своей пресс-службе, если в какой-то газете, с которой заключен договор об информационном обслуживании, появился хоть какой-то критический или иронический намек о нем или его деятельности. Девчонки из пресс-службы боялись его как огня. Они давно перестали объяснять главе, что договор об информационном обслуживании не застраховывает от критических статей, а лишь смягчает удары и позволяет спокойно публиковать то, что нужно главе… Объяснения были бесполезными, он лишь орал, зачатую матом, и лучший способ девчонками из пресс-службы мэрии был изобретен довольно быстро – молчать и не возражать, пройдет время, и он сам забудет об этой, как правило, малозначительной заметке…
В принципе Анне Чума как глава больше нравился, чем не нравился. Его сила была в том, что если он считал и говорил «нет» или «да», то так и действовал, и никакие походы к нему друзей и звонки родственников не меняли дела. Он почти не приближал к себе посторонних людей, особенно бизнесменов, тем удивительнее казалась Анне его какая-то слишком уж внезапная дружба с Литровским.
Хотя умом она прекрасно понимала, на чем основана эта дружба. Расколов своим поведением Рыбацкий совет депутатов на две части, антагонизирующие друг с другом, и потеряв из-за этого и своего неуживчивого амбициозного характера дружбу губернатора, Чумнов автоматически потерял поддержку промышленников. Промышленники осуждали его за то, что, став мэром исключительно благодаря авторитету губернатора, он сразу же полез поперед батьки в пекло и стал делать по-своему, нарушая договоренности с протеже. Часть депутатов, поддерживаемая промышленниками, отвернулась от него, безоговорочно встав на сторону губернатора. Этим быстро воспользовался Литровский. Он прибыл в кабинет к Чумнову и заявил о своей преданности и поддержке. Чума был до того рад хоть какой-нибудь поддержке, что без излишних размышлений и угрызений совести принял предложение. А поскольку почти половина депутатов баллотировалась на деньги Литровского, эта половина и стала оказывать поддержку Чумнову.
Литровский не замедлил тем не менее предъявить счет. Он очень быстро и почти тайно прикупил по дешевке на аукционе дорогостоящую недвижимость. С помощью так называемого административного ресурса (а вернее, по приказу Чумнова) дело обстряпали так, что на аукционе было только два покупателя – Литровский и его друг Промокашка. Этот факт Анна тоже отразила в статье «Загадки «Гермеса», после которой Вася от имени Литровского предложил газете дружбу.
Был описан в статье еще один факт. Литровский якобы взялся благотворительно восстановить один из заброшенных парков Рыбацкого, поставил посреди парка табличку, гласящую, что реставрационно-восстановительные работы парка осуществляет фирма «Гермес», потом в один прекрасный день к парку подогнали погрузчик, и какие-то люди демонтировали и погрузили на него старинную витую чугунную ограду. Погрузчик уехал в неизвестном направлении, Литровский же вскоре публично объявил, что ограду украли, и потому он считает себя свободным от обязательств и уведомляет администрацию о расторжении договора. Анна раздобыла «оперативным путем» документы о том, что ограда была администрацией продана «Гермесу» по цене 100 рублей погонный метр – как самый дешевый лом… К сожалению, Анне не удалось установить, куда исчезла ограда, но после статьи делом занялась прокуратура и, по сведениям Анны, уже напала на след. Якобы ограду увезли в Москву – там старинное витое чугунное литье стоит бешеные деньги.
Чумнов, по всей вероятности, в знак благодарности и за поддержку на совете депутатов, не мог отказать Литровскому в его просьбах. Тем более что он наверняка считал и исчезнувшую ограду, и проданный с аукциона дом мелочевками. А вот вопросы, которые приходилось решать на совете с помощью поднятых рук Литровского и прикормленных им депутатов, по его мнению, были гораздо важнее. Анна не осуждала за это главу. Действительно, участь его была незавидной. Оппозиционные депутаты порой просто издевались над ним своими решениями. Однажды вдруг чуть не приняли решение о том, что всех директоров муниципальных предприятий и учреждений будет назначать не глава Рыбацкого, а совет депутатов. Это был полный абсурд! Если бы не группировка Литровского, то решение было бы принято, и был бы в Рыбацком полный бардак: глава не мог бы назначить ни одного руководителя муниципальной службы, а как работать с теми, кого ему назначил бы оппозиционный совет?
Беда Чумнова была в том, что он как-то очень тесно съякшался с Литровским и стал ему доверять. Оппозиционные депутаты, среди которых было как раз немало честных и принципиальных людей, расценили факт дружбы мэра с хозяином «Гермеса» как прямую заинтересованность мэра в бизнесе Литровского. Впрочем, такое же мнение стало складываться у народа. Народ вообще расценил по-простому: дружит мэр с местным олигархом, стало быть, олигарх ему за это платит. Чумнов никак не мог понять этой Ильфо-Петровской «великой сермяжной правды» и ужасно злился, когда до него доходили такие слухи. Он даже не верил, что Литровского в народе не любят, как не любят в России олигархов вообще, да еще с такой ярко выраженной по- Гоголевски или по-Чеховски «говорящей» фамилией. Литровского не любили и бизнесмены за то, что они мучаются со своим строительным или производственным бизнесом, а этот «шинкарь» прибрал к рукам оптовую торговлю вином и водкой, контролирует сутенерский бизнес и зарабатывает на спаивании народа. Тем более что Рыбацкое – город маленький, каждая собака в нем знала, как начинал свой бизнес будущий винно-водочный король. Разбавлял в подвале с приятелем технический спирт и разливал по водочным бутылкам, которые им поставляли бомжи, собирая по подворотням…
Конец восьмидесятых – начало девяностых – время было совершенно бесконтрольное, можно было делать вообще все, что угодно…Потом, когда пришло время акцизных марок, в том же подвале клеили эти марки на бутылки с левой водкой… А потом Литровский кинул приятеля. Правда, предварительно споил и подсадил на наркотики. Приятель некоторое время болтался по Рыбацкому и каждому встречному -поперечному рассказывал, что знает все про Литровского и что когда-нибудь с ним разберется.
Но «разобрались» как раз не с Литровским, а с ним. В один прекрасный день бывшего партнера и соучредителя ООО «Гермес» нашли мертвым в крапиве под забором на окраине Рыбацкого. Причина смерти, установленная судмедэкспертами, оказалась совершенно банальной – скончался от побоев, кроме того, был в состоянии сильного алкогольного и наркотического опьянения. Виновных, естественно, не нашли, да особенно и не искали, возбужденное было уголовное дело закрыли по причине отсутствия подозреваемого. Но в Рыбацком не только полиция, каждый ребенок знал, кто подозреваемый! Да что толку от таких знаний!
Потом были эти два уголовные дела по уклонению от уплаты налогов и торговлю «левой» водкой, которые обошла стороной пресса, потому что Литровский совершенно откровенно «выкупал» у редакций статьи и видеосюжеты. Впрочем, тогда он, рядовой провинциальный олигарх, еще не настолько интересовал журналистов… По тогдашнему законодательству достаточно было возместить государству причиненный ущерб, и уголовное дело закрывали. А потом изменились и законодательство, и, после известного выступления Президента по поводу необходимости усиления борьбы с экономическими преступлениями, взгляд правоохранительных органов на проделки олигархов стал строже. И тогда Литровский решил обзавестись депутатской неприкосновенностью.
Депутатство дало ему не только неприкосновенность, но и дружбу с новым мэром, чего избегали старые мэры, слишком информированные о его проделках.
Местные подконтрольные Чумнову СМИ не трогали Литровского. Только вездесущее «Золотое слово» в лице журналистки с псевдонимом Анаконда разразилось статьей про загадки «Гермеса». Сама Анна считала, что статья не представляла собой ничего особенного, упоминание о закрытых уголовных делах ничего существенно не меняло в биографии Литровского. Правда, умыкнутой чугунной оградой заинтересовалась прокуратура, остальное же (приобретение дорогостоящей недвижимости не совсем законным путем и ее предположения относительно выдвинутой Литровским программы размещения детей-сирот в зарубежные семьи) не представляло для Литровского опасности.
Тем не менее, тотчас же со стороны Литровского из уст угодливого юриста Васи-Промокашки зазвучали предложения о дружбе и взаимопонимании. Литровский, как все коммерсанты такого уровня, сразу стал платить деньги, несмотря на то, что коммерческая статья еще не была готова и договор не только не подписан, но и не составлен…
…Чумнов меж тем все говорил и говорил. Анна все же прервала свои размышления и прислушалась. Тема монолога неуемного главы была все та же: как тяжело бедному мэру с этими оппозиционными депутатами, как они мешают ему работать и как здорово помогает ему Литровский со своими депутатами, и что если бы не Литровский, то его, бедного мэра, давно бы стерли с лица земли губернатор и его кампания…
Размышления Анны по поводу монолога Чумнова прервал звонок. На мобильнике высветился телефон Промокашки. Анна ответила.
– Анна Сергеевна, это Кириллов, – заговорил елейным голосом Вася. – У меня все готово, и деньги я Вам сегодня передам…
– Да запретил шеф брать у вас деньги! – повысила голос Анна, начиная опять нервничать из-за этого проклятого «Гермеса». – Договор, договор давайте!
– Я же Вам сказал, Анна Сергеевна, – опять замямлил Промокашка, – что все готово, все, что нужно, у меня на руках. Я все Вам сегодня же передам!
– Хорошо! – резко ответила Анна. – Сегодня – последний срок! Иначе пеняйте на себя!
– Да-да-да! – заюлил Вася. – Где мы сможем с Вами встретиться?
Анна взглянула на часы, соображая, через сколько они подъедут к Рыбацкому.
– Я еду сейчас из областного центра в Рыбацкое, буду примерно через тридцать-сорок минут.
– Где Вы будете?
– Поеду прямо домой.
– Очень хорошо! – Анне показалось, что Вася чему-то обрадовался. – Через полчаса я на своей машине подъеду к Вашему дому и буду Вас ждать… Только у меня один вопрос, – голос Васи немного напрягся. – В связи с тем, что мы вовремя все не сделали, нас не замочат, ну, например, в завтрашнем номере «Золотого слова»?
Анна со злостью сплюнула и отключила мобильник. У Васи вечно торчал на языке этот дурацкий вопрос: а не замочат ли нас (он так называл и себя, и Литровского, и компанию «Гермес») еще разок в «Золотом слове»? Анну это поначалу забавляло. Вася был суетлив и, похоже, это случалось из-за трусости и чрезмерной преданности шефу. На его вечные вопросы о «замочке» Анна сначала успокоительно отвечала, что нет, раз договоренность, хоть и устная, достигнута, то до тех пор, пока не выйдет заказанная статься о «Гермесе» или Литровском никаких критических публикаций быть не должно… Вася беспокойно спрашивал, а как же дальше?
– А дальше, – Анна уже начинала издеваться, так надоели ей угодливые манеры Васи и неисполнение им обязательств по поводу письменного договора, – будет зависеть от информационного повода!
При этих словах Васю начинала бить нервная дрожь. Он вообще был всегда какой-то нервный, не собранный, дерганный. Все время потел. Видимо, немалые деньги, которые платил ему олигарх Литровский, давались все-таки нелегко. Анна при знакомстве всегда обращала внимание на руки человека, с которым приходилось иметь какое-то серьезное дело. Руки о многом говорили. У Васи они были вялыми, но даже не это главное. Поражали Анну его ногти – совершенно обкусанные, с кусками запекшейся крови по краям. Видимо, Вася, нервничая, с мясом выдергивал заусеницы… Ей по-человечески было Васю порой жалко, но она глубоко презирала людей, готовых за большие деньги выполнять любую работу. Особенно презирала прислужников олигархов. Что касается ее характера, то она без сожаления оставляла любую работу, даже проигрывая в деньгах, и переходила на другую, если ее пытались заставить делать что-то наперекор совести и убеждениям.
Еще весной Вася как-то обратился к Анне с предложением «замочить» за деньги, или, говоря на интеллигентном языке, написать критическую статью об одном депутате из оппозиции, с которым Анна много лет дружила. Анна наотрез отказалась. Кирюша удивился и сказал, что шеф (то бишь Литровский) готов надбавить цену. Но она ответила резко отрицательно.
– Почему? – не унимался Кирюша.
– Да потому что, во-первых, он порядочный человек, а, во-вторых, он мой друг!
– Но ведь я же тоже порой вынужден делать то, что мне не нравится! – почти с гордостью заявил Вася.
Анна расхохоталась ему в лицо и чуть было не сказала без обиняков, дескать, вы, Вася Кириллов, шестерка, а я, Анна Кондратьева, профессиональный журналист с нормальным имиджем … Но пожалела Васю и ответила иронично, не удержавшись, однако, от презрительной усмешки:
– Вы принадлежите к другому поколению, Вася, а я воспитана на идеалах коммунизма.
На самом деле разница в возрасте между Васей и Анной была мизерной. Анне было тридцать семь, Васе тридцать три. И насчет воспитания она лукавила: идеалы коммунизма хоть и были ей хорошо знакомы со школьной и университетской скамей, однако вовсе не на них строила Анна свою жизненную позицию. Она была верующим человеком, прихожанкой местного православного храма. В этом же храме она познакомилась с мужем, в этом же храме они венчались и крестили сына. И ни одного серьезного дела не начинали без совета с настоятелем храма, считавшимся по старой православной традиции их духовником.
…Вася же, однако, на ее ответ долго моргал глазами, так ничего и не поняв насчет идеалов коммунизма, а потом извинился и отчалил, и больше с подобными просьбами к Анне не обращался.
Когда же Вася от имени Литровского обратился к ней с предложением о сотрудничестве на коммерческой основе, и они начали общаться на эту тему, Вася все беспокоился, а не может ли получиться так, что «Гермес» будет платить деньги, а ненароком (ну, например, во время отсутствия главного редактора) кто-нибудь напишет что-нибудь плохое про «Гермес» или Литровского, и это опубликуют? Короче, Анне он так надоел, что она стала откровенно издеваться над ним.
– Ну что Вы! – заявила она Васе. – У нас в главной редакции на стенде висят два списка – «черный», то есть, тех, кого нужно «мочить», и «белый» – тех, кого ни в коем случае трогать. С тех пора как вы предложили сотрудничество на коммерческой основе, вашу фирму тотчас же внесли в «белый список».
Вася воспринял ее слова за чистую монету и все просил (опять же, предлагая деньги) снять для него копию обеих списков.
Мобильник зазвонил снова. Анна глянула – опять Кириллов.
