скачать книгу бесплатно
Экзаменационные билеты по истории России. 11 класс
Наталья Анатольевна Наумова
Виктор Сергеевич Алексеев
Валентина Николаевна Казакова
Экзаменационные билеты по истории России. 11 класс
Виктор Сергеевич Алексеев, Валентина Николаевна Казакова, Н. А. Наумова
Экзаменационные билеты по истории России. 11 класс
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Билет № 1
1. Возникновение и развитие Древнерусского государства (IX – начало XII вв.)
2. Экономическое и социально-политическое развитие России в начале ХХ в.
1. Начало российской истории уходит своими корнями в глубь общеславянской истории. Возникает вопрос: откуда же появились славяне на обширных равнинах Восточной Европы и когда это произошло? Вот что пишет об этом один из самых известных русских историков Сергей Михайлович Соловьев: «Славянское племя не помнит о своем приходе из Азии, о вожде, который вывел его оттуда, но оно сохранило предание о своем первоначальном пребывании на берегах Дуная, о движении оттуда на север и восток вследствие натиска какого-то сильного врага. Это предание заключает в себе факт, не подлежащий никакому сомнению: древнее пребывание славян в придунайских странах оставило ясные следы в местных названиях. Сильных врагов у славян было много: с запада – кельты, с севера – германцы, с юга – римляне, с востока – азиатские орды; только на северо-восток был открыт свободный путь, где, хотя не без сильных препятствий, успели организовать государство и укрепить его вдалеке от сильных натисков и влияний Запада до тех пор, пока оно, собравши силы, могло уже без опасения за свою независимость выступить на поприще и обнаружить со своей стороны влияние и на восток, и на запад».
На сегодняшний день существует два распространенных взгляда на этот вопрос, две версии, которые наиболее популярно излагает в своем «Курсе русской истории» один из крупнейших отечественных ученых Василий Осипович Ключевский.
Согласно первой версии, предложенной знаменитым немецким ученым Шлецером, до половины IX в., т. е., до прихода варягов, на обширном пространстве русской равнины по Днепру от Новгорода до Киева люди жили без общего правления. Это были беднейшие славяне и фины. В «Повести о начале Русской земли» написано, что восточные славяне в те времена жили «зверинским образом, скотски», в лесах, как все звери, т. е. убивали друг друга, ели все нечистое, жили уединенными, разбросанными и враждебными друг другу родами. Так что, по этому толкованию, нашу историю следует начинать не раньше второй половины IX в., когда местное население благодаря приходу варягов стало выходить из первобытного состояния. Другой взгляд на начало нашей истории прямо противоположен первому. Наиболее ярким его выразителем стал профессор Московского университета Беляев и Забелин в I томе его «Истории русской жизни с древнейших времен». Вот суть их теории. Восточные славяне искони обитали в пределах русской равнины, где они поселились, может быть, еще за несколько веков до нашей эры. Из такого предположения делается вывод, что на этой территории происходит долгий и сложный исторический процесс перерождения первобытных мелких родовых славянских союзов в целые племена, среди племен возникали города, из этих городов вырастали главные, старшие города, составлявшие с мелкими городами и поселениями племенные политические союзы полян, древлян, северян, а затем эти главные города разных племен начали соединяться в один общерусский союз. Следуя этой логике, мы должны начинать русскую историю задолго до Рождества Христова. Обе гипотезы имеют право на существование, однако господствующей в современной отечественной исторической науке является первая, поэтому будем следовать ее логике.
Расселение восточных славян по нынешней территории России началось в VI в., с северо-восточных склонов и предгорьев Карпат. Этот период можно считать вторым начальным этапом нашей истории. Живший в то время византийский император Маврикий, который долго воевал с восточными славянами, писал, что живут они, точно разбойники, всегда готовые подняться с места поселками, разбросанными по лесам и берегам многочисленных рек их страны. Другой очевидец сообщает, что живут славяне в плохих хижинах, разбросанных поодиночке, далеко друг от друга, и постоянно переселяются с места на место. Однако во второй четверти VII в. вторжения славян в византийскую империю прекращаются, но возобновляются уже в IX в. – с другой стороны, морским путем и под новым именем Руси.
Таким образом, в период с VII в. по IX в., когда в Византии временно «забыли» о существовании беспокойных диких соседей, они успели «переродиться» и вновь возродиться во всемирной истории под новым, уже постоянным и устойчивым именем – Русь. Что же произошло за это время на обширных просторах восточноевропейской равнины, названной впоследствии Русскою!
Расселение восточных славян на новой территории происходило вполне естественным образом, а именно вдоль рек. И в первую очередь, конечно, осваивались берега Днепра как наиболее крупной водной артерии этих мест. Так, первыми славянскими поселенцами были поляне и древляне, т. е. жители полей и лесов. Природные условия сами обусловили разницу в нравах обоих племен, большую дикость и стремление жить за счет соседей у древлян, более спокойный и миролюбивый характер у полян. Это последнее племя приобрело особую роль в русской истории еще и потому, что именно они стали основателями городка Киев, который со временем приобрел главенствующую роль во всей дальнейшей жизни руссов – недаром Древнюю Русь называют также Киевской Русью.
Киев, по одной из легенд, был основан Кием вместе со своими братьями Щеком и Хоривом, у которых к тому же, была еще сестрица по имени Лыбедь, именем которой была названа речка.
Далее за древлянами последовали дреговичи, поселившиеся между Припятью и Двиною. Вслед за ними на северо-восток Европы стали переселяться половчане, или кривичи. Следом славяне новгородские, северяне, родимичи, вятичи и еще множество иных славянских племен «угнездилось» на новых местах, которые впоследствии и составили основу Древнерусского государства.
Расселение по берегам рек имело и важнейшее экономическое значение, особенно поселение по берегам Днепра, где проходил знаменитый торговый путь «из варяг в греки». Таким образом, «новоселы» были вовлечены в оживленный торговый кругооборот, который шел тогда в юго-восточном углу Европы. Своим низовым течением и левыми притоками Днепр потянул славянских поселенцев к черноморским и каспийским рынкам, что вызвало активную разработку и освоение естественных богатств занятой переселенцами стороны. Именно с тех пор меха, мед, воск стали главными статьями экспорта; именно тогда началась усиленная вырубка леса, продолжающаяся и поныне и наложившая глубокий отпечаток на хозяйственный и общественный быт и даже национальный характер русского народа. Лесной зверолов и бортник пчеловод – самый ранний тип, явственно обозначившийся в истории русского народного хозяйства.
Таким образом, не только территориально, этнографически, но и экономически все было готово к созданию на обширной восточноевропейской равнине нового славянского государства. Но как же случилось, что фактическими создателями, объединителями этого государства стали не сами славяне, а их северные соседи – варяги, от названия одного из племен которых и пошло слово Русь, руссы?
Вот что говорится об этом существеннейшем, ключевом моменте русской истории в древней летописи: «В то время как поляне, северяне и другие племена платили дань хазарам, по белке с каждого дома, варяги из-за моря брали дань на славянах новгородских, на кривичах, а также на чуди и мери. Скоро, однако, эти народы прогнали варягов за море, перестали платить им дань и начали владеть сами собою. Но, прогнав варягов, они никак не могли уладить друг с другом и начали междоусобные войны. Тогда они стали говорить между собою: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил все дела справедливо». Отправили послов к варягам-руси, русичами назывались варяги точно так же, как другие зовутся шведами, иные норвежцами, англичанами, готами. Чудь новгородцы и кривичи сказали руси: «Земля наша велика и обильна, да порядку в ней нет, пойдите княжить и владеть нами». Собрались три брата с родственниками своими, Рюрик – в Новгород, Синеус – на Белоозеро, Трувор – в Изборск, от них-то и прозвалась Русская земля. Через два года умерли Синеус и Трувор, Рюрик один принял всю власть и раздал города приближенным к себе людям. Двое из них, Аскольд и Дир, которые не были ни родня Рюрику, ни бояре его, отпросились идти к Царь-городу.
Идучи вниз по Днепру, они увидали на горе городок и спросили: «Чей городок?» Жители отвечали им: «Были три брата: Кий, Щек и Хорив; они-то и построили этот город, да после изгибли, а мы вот плотим дань хозарам». Аскольд и Дир остались в Киеве и начали владеть полянами; а Рюрик княжил в Новгороде».
Это же событие историк С. Соловьев трактует так: «Роды столкнувшиеся на одном месте, …должны были искать силу, которая внесла бы к ним мир, народ должен был искать правительство, которое было бы чуждо родовых отношений, посредника в споре беспристрастного, одним словом третьего судью, а таким мог быть только князь из чужого рода…». И далее он же дает такую историческую оценку призвания Рюрика северными племенами: «Призвание первых князей имеет великое значение в нашей истории, есть событие всероссийское, и с него справедливо начинает русскую историю. Главное, начальное явление в основании государства – это соединение разрозненных племен через появление среди них сосредоточивающего начала, власти. Северные племена, славянские и финские, соединились и призвали к себе эту власть. Здесь и положено начало сосредоточению остальных племен, потому что призванное начало пользуется силою первых сосредоточившихся племен, чтобы посредством их сосредоточивать и другие; соединенные впервые силы начинают действовать».
Точка зрения другого известнейшего российского историка В. Ключевского коренным образом отличается от летописной версии и от мнения С. Соловьева. Не вдаваясь в аргументацию, приведем лишь сделанный Ключевским вывод: историю государства Российского следует исчислять не с момента призвания варяжских князей во главе с Рюриком, а когда «… из соединения варяжских княжеств и сохранивших самостоятельность городовых областей вышла третья политическая форма: … великое княжество Киевское».
Чья точка зрения правильная в любой науке определить строго научно сложно, а иногда и невозможно. Можно лишь констатировать, что наиболее приемлемой считается вариант, соответствующий летописи и оценке Соловьева.
Но здесь следует отметить, что к Киеву, как магнитом, действительно тянуло всех варягов, всех купцов. И потому, став после смерти Рюрика новгородским князем, его родственник Олег пробыл на этом месте всего три года, а потом отправился в теплые края, на юг, в Киев, который вскоре стал центром всей земли русской, а значит, и столицей государства Российского.
И все же, если исходить из официальной версии российской истории, то датой рождения именно русской, российской государственности следует считать год 862 – год призвания на будущую русскую землю варяжских князей.
Но почему же все-таки центр молодого государства очень быстро сместился с севера на юг, из Новгорода в Киев?
Дело в том, что Киев не мог оставаться центром одного только из варяжских княжеств, так как имел общерусское значение узлового пункта торгово-промышленного движения и потому стал в конце концов центром политического объединения всей земли русской. Первым делом Олега в Киеве летопись представляет не только охрану уже имеющихся владений, но и их расширение, собирание восточного славянства под своей властью. Таким образом, расширяя свои владения, киевские князья везде устанавливали новый государственный порядок – прежде всего. Разумеется, учреждая администрацию налогов. Так, Ольга объезжала подвластные земли и вводила «уставы и оброки, дани и погосты», т. е. учреждала сельские административно-судебные округа и устанавливала податные оклады. Да и в дальнейшем сбор дани был одной из основных задач русских князей. Данью он делился со своею дружиной, которая служила ему орудием управления, составляла правительственный класс. Этот класс действовал как главный политический и экономический рычаг управления государством: зимой он правил, ходил «в люди», собирая дань, а летом торговал тем, что было собрано в течение зимы.
Внешняя политическая деятельность первых киевских князей была направлена на достижение двух главных целей: приобретение заморских рынков, расчистки и охраны торговых путей, которые вели к этим рынкам. И особое значение в этом плане придавалось развитию торговых отношений с ближайшим богатым соседом – Византией. Торговля была в основном меновая: поэтому в старинных русских кладах было найдено так мало византийских монет. Меха, мед, воск и челядь (рабов). Русь меняла на паволоки шелковые ткани, золото, вина, овощи. Такой порядок торговых отношений Руси с Византией был установлен договорами Олега и Игоря. Трудно приуменьшить значение этой торговли для развития русской культуры. Достаточно сказать, что именно торговые отношения были главным средством, подготовившим принятие христианства Русью, и именно из Византии. И тем более понятно, почему для киевских князей так важна была охрана торговых путей, которые вели к заморским рынкам. С появлением же в южно-русских степях печенегов это стало очень трудным делом.
Но, разбойничая на степных дорогах русской торговли, кочевники беспокоили и степные границы русской земли. Отсюда возникала третья забота киевских князей – ограждать и оборонять пределы Руси от степных варваров. Первые же киевские князья начали ставить сторожевые города по Десне, Трубежу, Стугне, Суле и другим рекам. Эти укрепленные пункты заселялись воинами, «мужами лучшими», по выражению летописи, которые вербовались из славянских и финских племен, населявших русскую равнину.
Так первые киевские князья продолжили начавшуюся до них деятельность вооруженных торговых восточнославянских городов, поддерживая сношения с приморскими рынками, охраняя торговые пути и границы Руси от беспокойных и агрессивных соседей.
Разноплеменное население, населявшее все эту территорию, входило в состав великого княжества Киевского, или Русского государства. Но, делает вывод В. Ключевский, это Русское государство еще не было государством русского народа, потому что еще не существовало самого этого народа: к половине XI в. были готовы только этнографические элементы, из которых потом долгим и трудным процессом вырабатывалась русская народность. Все эти разноплеменные элементы были пока соединены только механически; связь нравственная, христианство распространялись медленно. Главной связью частей населения Русской земли была княжеская администрация с ее посадниками, данями и пошлинами, во главе которой стоял великий князь киевский: потомок варяжских викингов. Но чем же тогда была Русь, кем были люди, именовавшие себя русскими?
В те времена княжеская дружина, служа орудием администрации в руках киевского князя, торгуя вместе с купечеством больших городов, носила вместе с ним специальное название Руси. До сих пор нет научно обоснованного объяснения происхождения этого слова. По предположению автора древней повести о Русской земле, первоначальное его значение было племенное: так называлось то варяжское племя, из которого были призваны первые наши князья. Потом это слово получило сословное значение: Русью в Х в. назывался высший класс русского общества, преимущественно княжеская дружина, состоявшая в большинстве из тех же варягов.
Позднее Русь или Русская земля стали иметь географическое значение: так называлась преимущественно Киевская область, где было больше всего варягов. Наконец в XI – XII вв., когда Русь как племя слилась с туземными славянами, оба эти термина – Русь и Русская земля, – не потеряв своего топографического значения, приобрели значение политическое: так стала называться вся территория, подвластная русским князьям, со всем славянским ее населением.
2. Начало XX в. ознаменовалось для России постепенным переходом к индустриальному обществу, в котором завершается процесс сознания технически развитой крупной промышленности и соответствующих ей социальных и политических отношений. Такой процесс называется модернизацией. Период модернизации прошли крупные державы, однако российская модель имела свои особенности, поскольку носила «догоняющий» характер, предусматривавший более сжатые сроки исторического развития; к тому же она проходила под контролем верховной власти.
Процесс модернизации охватил только те стороны жизни общества и те области его экономики, которые способствовали дальнейшему укреплению государства. Основные тяготы этого процесса целиком легли на плечи народа, что послужило в дальнейшем поводом для острых социальных конфликтов. Модернизация, осуществляемая властью, вела к укреплению роли государства в экономике, централизации и бюрократизации управления, утверждению авторитарных начал. Российский вариант модернизации скрывал в себе огромные внутренние противоречия, связанные прежде всего с социальной и политической сферами. Выход из них могли обеспечить только сотрудничество власти и общества и система взаимных уступок друг другу. Но этот разумный путь остался нереализованным, и процесс буржуазного реформирования в России, достигший своего пика в начале XX в., захлебнулся в революционных катаклизмах.
К началу XX в. Россия была среднеразвитой страной «второго эшелона» капиталистического развития, поскольку в отличие от стран «первого эшелона» (Англии, Франции) вступила на капиталистический путь развития гораздо позже – только в середине XIX в. Главной особенностью экономического развития России было наличие преобладающего государственного сектора в экономике. Его основу составляли так называемые казенные заводы, которые работали прежде всего на военные государственные заказы. В начале XX в. различным ведомствам принадлежало около 30 крупнейших заводов (Тульский, Ижевский, Сестрорецкий, Обуховский, Ижорский и др.), которые финансировались государством.
Эти предприятия не участвовали в свободном предпринимательстве и были исключены их сферы рыночной экономики. Государство являлось единственным заказчиком их продукции, а во главе их стояли государственные чиновники. Возникновение казенных заводов было обусловлено не требованиями нового времени, не веяниями индустриализации; оно шло от традиционных экономических отношений, заложенных еще мануфактурами Петра I.
Помимо этого, государство владело двумя третями железнодорожной сети и огромной площадью земельных и лесных угодий. Государственные чиновники постоянно вмешивались во все сферы хозяйственной деятельности частных предприятий, стимулировали железнодорожное строительство, развитие черной металлургии, угольной промышленности. Принудительно регулируя цены, правительство осуществляло защиту молодой российской промышленности от конкурентов путем взвинчивания таможенных пошлин. Дабы привлечь на свою сторону частных предпринимателей, государство раздавало их компаниям и фирмам казенные заказы, предоставляя им кредиты через государственный банк.
В начале XX в. возникла необходимость привлечения в Россию иностранного капитала, для чего в 1897 г. была проведена финансовая реформа, которая ввела золотое обеспечение рубля, его свободную конвертируемость. Привлечение иностранного капитала было необходимой мерой, так как страна несла огромное бремя непроизводственных расходов: на содержание царского двора, полиции, армии и флота, непомерного бюрократического государственного аппарата. Иностранные инвестиции в отечественную экономику составляли до 40 % всех капиталовложений. Так, немецкие предприниматели стремились к созданию в России филиалов действовавших в Германии крупных фирм; особенно их привлекали электротехника, химические производства, металлургическая и металлообрабатывающая промышленности, торговля. Французы переправляли свои капиталы в Россию преимущественно через банки: их интересы лежали главным образом в угольной и металлургической промышленности Донбасса, металлообработке и машиностроении, добыче и переработке нефти. Англичане обосновались со своими капиталами в нефтяной промышленности, добыче и выплавке цветных металлов.
Прибывавший в страну иностранный капитал имел тенденцию сращивания его с отечественным капиталом, создавая тем самым реальную возможность включения России в мировую экономическую систему. Однако часть накоплений, которая могла бы способствовать развитию отечественной экономики, все же уплывала за границу в виде прибылей и дивидендов.
В отличие от европейских государств Россия в силу своих особенностей (традиционно сильные позиции государственного сектора в экономике, изначально высокий уровень концентрации производства, широкое привлечение иностранного капитала) оказалась очень восприимчива к созданию монополистических объединений. Первые из них появились еще в России еще в 80-х гг. XIX в., а в начале XX в. они становятся основой промышленной жизни страны. Монополистические союзы сами определяют условия продажи товаров, сроки платежей, количество производимых продуктов, устанавливают цены, делят рынки сбыта и сырья, распределяют между своими предприятиями доходы и прибыль. Монополии имеют различные формы: картели, синдикаты, тресты, концерны, но преобладающей формой монополистических союзов в России были синдикаты. Они возникали в качестве акционерных компаний, съездов и обществ фабрикантов и заводчиков, контор по продаже товаров и т. п. И только перед Первой мировой войной во многих сферах промышленности стали создавать тресты, в которых принимали участие преимущественно иностранные компании.
Процесс монополизации коснулся также банковской сферы. Пять крупнейших российских банков, имевших по сотне филиалов, в том числе и за границей, к 1913 г. сосредоточили до половины финансовых ресурсов всех российских банков. Укрепив свои позиции в экономике страны, они постепенно начали теснить иностранные капиталы, утверждаясь в роли основных инвесторов отечественной промышленности.
Финансирование промышленности положило начало сращиванию банковского и промышленного капиталов и появлению финансового российского капитала. Заметнее всего этот процесс шел в тяжелой промышленности. Легче других стран Россия пережила и процесс сращивания государственных интересов с интересами монополий в результате получившего название государственно-монополистического капитализма. Например, по просьбе крупнейших отечественных сахарозаводчиков правительство активно занималось регулированием сахарного производства.
К началу XX в. после некоторого упадка, вызванного снижением цен на хлеб на мировом рынке, в стране начинается подъем сельского хозяйства, и Россия занимает первое место в мире по общему объему сельскохозяйственной продукции. Однако и тогда положение в сельском хозяйстве вызывало определенную озабоченность российского общества, поскольку весь прирост продукции приходился лишь на незначительную часть крестьянских хозяйств и помещичьих имений. Поскольку помещичьи хозяйства давали примерно 12 % валового сбора зерна и 22 % товарного хлеба, то основным сельским товаропроизводителем являлось крестьянство, да и то не все, а лишь 15–20 % зажиточных хозяйств, на долю которых приходилось 30–40 % валового сбора зерна и 50 % товарной продукции. Причем в центральных губерниях России, где преобладали полусередняцкие и бедняцкие хозяйства, не производившие товарной продукции, прослойка зажиточных хозяйств была невелика. Это называлось «оскудением центра», катастрофическим последствием которого был массовый голод в неурожайные годы. Голод возникал не потому, что не было хлеба, а из-за высоких цен на него: у крестьян просто не хватало денег на его покупку.
Ситуацию в деревне осложняли и два взаимосвязанных обстоятельства: аграрное перенаселение и существование общины, в пользовании которой к началу XX в. находилось 4/5 надельной крестьянской земли. Община господствовала по всей Центральной, Северной, Восточной и Южной России и на Северном Кавказе. Только в западных губерниях преобладала крестьянская собственность на землю. С ходом времени все больше выявлялись недостатки общинной собственности на землю: спасая слабых хозяйственников, община не давала развернуться крепким, работящим крестьянам; способствуя уравнению, она тормозила повышение благосостояния деревни.
Поэтому главным вопросом российской экономики в начале XX в. была проблема расширения модернизационного пространства за счет подключения к нему в первую очередь аграрного сектора. Но форсирование этих процессов замедлялось во многом косностью российской государственной системы, поскольку политическая власть в стране оставалась в руках старой элиты – помещиков и дворян, блокировавших инициативу предпринимателей новой волны, а тем более не допускавших их к принятию политических решений.
В России начала XX в., как и сто лет назад, абсолютная власть (как исполнительная, так и законодательная), контроль за аппаратом управления всеми государственными институтами принадлежали императору. В стране не было ни представительных учреждений, ни элементарных демократических свобод. Мало того что первые политические партии, образовавшиеся в конце XIX – начале XX вв., находились на нелегальном положении, так и экономически окрепшая российская буржуазия не имела не только власти, но и каких-либо реальных политических прав. Было очевидно, что страна оказалась перед выбором: либо пойти на реформирование политической системы, ее модернизацию, отвечавшую духу времени, либо ничего не менять и ждать неизбежных революционных потрясений.
В российском обществе принцип неограниченной самодержавной власти вызывал строгое неприятие. Он мешал формированию гражданского общества, являющегося политико-правовым основанием общества индустриального. Пикантность ситуации заключается в том, что инициировать реформирование самодержавной власти должна была сама самодержавная власть. От императора Николая II ожидали конкретных действий, поскольку программы переустройства политической системы империи в общих чертах были разработаны различными общественными силами, прежде всего земскими либералами. Главной идеей этих программ было введение в органы государственной власти «народных представителей», под которыми подразумевались представители самих земств. Однако 17 января 1895 г. Николай II заявил, что будет стоять на страже основ самодержавия так же незыблемо, как это делал его «незабвенный покойный родитель».
Даже в ближайшем окружении императора точки зрения на перспективы развития России разделились, о чем свидетельствовало противостояние Министра финансов С. Ю. Витте и Министра внутренних дел В. К. Плеве. Опытный и умный политик, Витте, признавая необходимость проведения реформ в стране, первоочередными из них все же считал экономические, в частности реформы промышленного производства и финансовой системы. Он был убежден в том, что индустриализация страны является задачей не только экономической, но и политической, а ее осуществление позволит, во-первых, накопить средства для проведения социальных реформ и развития сельского хозяйства, а во-вторых, постепенно вытеснить с российской политической арены дворянство, заменив его властью крупного капитала, который сориентирует политическое устройство страны в нужном направлении.
Плеве же решительно выступал против любых уступок оппозиционному движению, так как считал необходимым управлять общественными настроениями, а не идти у них на поводу. Поэтому именно Плеве выступил вдохновителем антисемитского курса правительства, выразившегося в еврейских погромах; ему принадлежит и идея «маленькой победоносной войны», способной перевести недовольство властями на внешнего врага. При нем провокаторство стало знаменем государственной политики. В 1904 г. Плеве был убит эсерами-террористами.
В ноябре 1904 г. первый Министр внутренних дел князь П. Д. Святополк-Мирский подал императору записку, в которой перечислял первоочередные задачи в области государственного переустройства. Он предложил ввести в состав Государственного совета, высшего законосовещательного органа при царе, определенное число выборных от земств и городских дум, значительно расширить круг избирателей в земские и городские органы управления, организовать волостные земства и распространить их на всю территорию империи. Среди других мер предлагалось сближение крестьян в имущественных правах с другими сословиями, расширение прав старообрядцев, издание закона о правах еврейского населения и т. д. Правительство и император предпочли отправить Святополк-Мирского в отставку.
В начале XX в. наблюдаются коренные изменения в социальной структуре российского общества. И хотя в официальных государственных документах народонаселение по-прежнему разделялось по сословному, т. е. юридическому признаку, но на деле происходит интенсивное размывание сословных перегородок и более четкая градация по классовому, т. е. экономическому признаку. Отличительной особенностью классовой структуры в России было одновременное существование как основных классов традиционного (феодального) общества – помещиков и крестьян, так и капиталистического – буржуазии и пролетариата. Наиболее крепким с экономической точки зрения классом в России, как и в других странах, вставших на индустриальный путь развития, являлась буржуазия. Но русская буржуазия расслоилась на несколько неравнозначных и неоднородных с социальной точки зрения групп, которые находились в непростых отношениях друг с другом. Продолжался ускоренный распад старой торговой буржуазии – купечества. Включившись в промышленную деятельность, многие торговые фирмы превращались сначала в торгово-промышленные, а затем – в чисто промышленные с последующей продажей собственных товаров.
Доминировала в этом процессе так называемая «новая» или «петербургская» буржуазия, поскольку она формировалась не из потомственных предпринимателей, а из числа государственных чиновников, директоров и членов правления акционерных обществ и банков, не имевших до этого крупных личных капиталов. Это был достаточно узкий кружок, напрямую связанный с государственным аппаратом. Наиболее известные промышленники – Н. Авдаков, А. Вышеградский, А. Путилов, Л. Давыдов.
Иной характер имела московская и примыкавшая к ней крупная провинциальная буржуазия: Рубушинская, Морозовы, Мамонтовы, Вогау и др. Эти династии обладали многомиллионными состояниями, которые не спешили вкладывать ни в новые промышленные районы, ни в новые отрасли, ни в железнодорожное строительство, отдавая предпочтение традиционным формам организации производства – мануфактурам, фабрикам. Акционирование предприятий в этой сфере происходило преимущественно в виде паевых товариществ с очень узким кругом владельцев крупных паев, в основном связанных семейными узами.
Российская буржуазная элита не имела прочного социального фундамента, поскольку в стране практически отсутствовали так называемые средние слои населения, т. е. мелкие буржуазные собственники. Из-за внутренней разобщенности и разнонаправленности своих экономических интересов, из-за того, что создателями крупного индустриального производства выступали, кроме буржуазии, государство и иностранный капитал, русская буржуазия не представляла собой единый экономический класс, монопольно выражающий индустриальную силу страны.
Интенсивная индустриализация страны привела к увеличению численности наемных рабочих. К началу XX в. в Российской империи было примерно 13 млн наемных рабочих; из них 2,8 млн потомственных пролетариев, остальные – пролетарии первого поколения. Среди первой группы был очень высок процент грамотных рабочих, которые давно утратили связь с деревней и являлись носителями городской культуры и образа жизни. Но большинство рабочих были из числа вчерашних крестьян, из беднейших деревенских слоев. Подавляющее их число было малограмотным и неграмотным.
Из-за того, что крупные промышленные предприятия России страдали слабой технической оснащенностью и экстенсивными способами эксплуатации машин и оборудования, на них была высокая концентрация рабочих. В начале века около половины из них работали на предприятиях с числом работающих свыше тысячи человек. Это способствовало сплочению рабочего класса, ускоряло формирование его классового самосознания. Превращению пролетариата в огромную революционную силу помогало и отсутствие продуманных государственных мер в сфере рабочего законодательства. Максимальная продолжительность рабочего дня для взрослых мужчин была установлена в 11,5 ч. Поэтому требование введения 8-чсового рабочего дня стало основным в экономической программе русского пролетариата. Постоянное недовольство российского рабочего вызывала и существовавшая на фабриках система штрафов. Взимание штрафов очень часто было похоже на сведение личных счетов мастера с рабочим. Но больше всего не давало покоя российским рабочим отсутствие у них элементарных гражданских прав. Они не имели права создавать организации даже для защиты своих экономических интересов, тем более что за участие в стачках и забастовках предусматривалось тюремное заключение от двух до восьми месяцев.
Кроме буржуазии, высшей социальной группой в России являлось поместное дворянство, в значительной степени определявшее не столько экономическое, сколько политическое лицо страны. Помещики обладали гигантской земельной собственностью, цена на которую в 1905 г. на территории Европейской России на 60 % превышала общую массу акционерных капиталов в стране. Только малая часть дворян-землевладельцев сумела приспособиться к новым экономическим веяниям и перевести свои хозяйства на капиталистический путь развития, преобразовав их в так называемые образцовые имения, с использованием сельскохозяйственных машин и наемного труда сельскохозяйственных рабочих. В 1905 г. таких имений насчитывалось всего 3 %.
Основная же масса помещиков так и не смогла приспособиться к новым условиям; их расходы по-прежнему превышали доходы, а земли закладывались и перезакладывались. Их же бывшим хозяевам приходилось идти на госслужбу.
В начале века усилился и процесс расслоения в среде русского крестьянства. Появились деревенские богачи (кулаки), которые использовали эксплуатацию наемного труда и занимались торгово-ростовщической деятельностью. В рассматриваемый период кулаки составляли два – три процента крестьянского населения; к ним примыкали примерно 15 % зажиточных крестьян. Основным определителем зажиточности было наличие свыше четырех голов лошадей, столько же коров. Другую группу деревенского населения составляли безлошадные хозяйства (25 %) и беднейшее – не имевшие коровы (10 %).
В политическом отношении крестьянство было еще более бесправным, чем другие слои населения: на него не распространялся суд присяжных, а до 1905 г. сохранялись телесные наказания и местные сословные суды. Вся деревенская жизнь контролировалась земским начальством.
В социальной структуре российского общества была довольно заметная прослойка чиновников (государственных служащих различного ранга) – более 500 тыс. человек. На содержание такого огромного аппарата уходило 14 % государственного бюджета (в Англии – 3 %, во Франции – 5 %, в Италии и Германии – по 7 %). Также заметную роль в русском обществе играло и довольно многочисленное православное духовенство. В первое десятилетие XX в. в стране насчитывалось 3 тыс. священников различного уровня и звания, более тысячи монастырей обслуживали почти 100 тыс. монахов и монахинь. Церкви принадлежало более двух миллионов десятин земли.
Особую роль в общественной жизни страны играла интеллигенция. К началу века в России было 870 тыс. человек, занятых в основном умственным трудом, – ученых, преподавателей, врачей, лиц свободных профессий (адвокатов, журналистов, писателей, артистов и др.).
Итак, в начале XX в. в России еще не закончился процесс складывания классов буржуазного общества и разрушения сословно-класовой структуры общества феодального (традиционного). А база для проведения социальных реформ – класс мелких и средних буржуазных собственников – отсутствовала вообще.
Билет № 2
1. Политическая раздробленность на Руси. Русь удельная (XII – XIII вв.)
2. Внешняя политика России в конце XIX – начале ХХ вв. Русско-японская война: причины, ход военных действий, итоги и последствия
1. Начало XII в. характеризуется на Руси и началом второго периода ее истории. Стали происходить коренные перемены в русской жизни по сравнению с главными событиями первого периода. Так, в первом периоде главная масса русского населения сосредоточивалась вокруг Днепра и его бассейна, вокруг Киева. Для второго периода характерно перемещение основной массы россиян уже в области Верхней Волги. В первом периоде устроителем всей политической и экономической жизни на Руси был большой торговый город, вокруг которого и кипела жизнь; для второго периода характерно преобладание власти наследственных вотчинников своих уделов, т. е., князей.
Таким образом, Русь днепровская сменяется Русью верхневолжской; волостной город уступает свое место князю, с которым прежде соперничал. Эта двоякая перемена, территориальная и политическая, создает в верхневолжской Руси совсем иной образ жизни, чем киевский. Двигателем народного хозяйства на верхней волге становится земледелие вместо вольной торговли.
Что же стало основной причиной столь резких изменений в жизни русского народа? Причины эти были, скорее, внешнего, чем внутреннего порядка: Русь была основана на окраине культурного христианского мира, а потому на молодое государство постоянно совершали набеги всевозможные азиатские кочевники. По образному выражению В. Ключевского, Русь находилась «на берегу Европы, за которым простиралось безбрежное море степей, служивших преддверием Азии».
После поражения, нанесенного Ярославом печенегам в 1036 г., русская степь на некоторое время очистилась. Но вслед за смертью Ярослава в 1061 г., начались непрерывные нападения на Русь ее новых соседей – половцев. Их нашествия оставляли на теле молодого государства страшные раны: нивы забрасывались, зарастая травою и лесом, сообщает летописец; где паслись мирные стада, там воцарялись дикие звери. А в 1096 г. хан Боняк «шелудивый» чуть не въехал в саму столицу Руси, ворвавшись в Печерский монастырь, полностью разграбив и спалив его. В результате жители городов русских, спасаясь от варваров, стали бежать со своих земель в основном в двух направлениях.
Первое – на запад, Западный Буг, в область Верхнего Днестра и Верхней Вислы, в глубь Галиции и Польши. Таким образом южно-русское население Приднепровья возвращалось в давно забытые места, покинутые предками еще в VII в. В результате Галицкое княжество, одно из самых бедных и «сиротских» по генеалогическому положению своих князей, уже во второй половине XII в. становится одним из самых сильных и влиятельных на юго-западе. С конца XII в., при князьях Романе Мстиславовиче, присоединившем Галицию к своей Волыни, и его сыне Даниле соединенное княжество заметно растет и богатеет. Они распоряжаются уже не только всем юго-западом Руси, но и самим Киевом, а летописец начинает величать Романа «самодержцем всей русской земли. Именно благодаря этой миграции и возникло впоследствии особое, малороссийское племя, прозванное потом украинцами («у края» России).
Другая волна миграции из Приднепровья направлялась в противоположный угол Русской земли, на северо-восток, за реку Угру, в междуречье Оки и Верхней Волги. Это движение шло тихо, постепенно и потому не скоро было замечено людьми, стоявшими на вершине русского общества. Но именно оно сыграло очень важную роль в дальнейшем развитии государства Российского.
Именно в это время в Суздальском крае начинается активное строительство новых городов при князьях Юрии Долгоруком и его сыне Андрее Боголюбском. Известия об основании городов сопровождаются в летописи известиями о построении церквей: оба князя были усердными храмостроителями. А город Владимир, построенный его отцом неподалеку от Суздаля, становится любимым местом обитания Андрея Боголюбского. Именно поэтому после смерти Юрия Долгорукого, княжившего в Киеве, Андрей не занял отцовского стола, а фактически основал новый центр российских земель во Владимире.
Так возникло новое сильное Владимиро-Суздальское княжество, и стать ему таким сильным и влиятельным не в последнюю очередь помогла миграция русского населения из того же Приднепровья.
Таким образом, можно совершенно определенно констатировать, что с половины XII столетия начался отлив населения из Центральной днепровской Руси к двум противоположным окраинам русской земли и этим отливом обозначилось начало нового, второго периода российской истории, подобно тому, как предыдущий период начался приливом славян в Приднепровье с Карпатских склонов. К каким же последствиям привело это переселение?
Одно из важнейших последствий – образование новой, наиболее мощной ветви в составе русской народности – великорусского племени. Это племя начало образовываться в краю, который лежал вне старой, коренной Руси и в начале XII в. был более инородным, чем русским краем. Кроме того, сама природа этого края значительно отличалась от Приднепровья, что также не могло не сказаться на формировании новой народности – великороссов.
Кто же в основном были туземцы Верхней Волги? В то время здесь проживали финские племена, с которыми и встретились русские пришельцы. Но эта встреча не сопровождалась ни племенной, ни социальной, ни религиозной враждой: она не привела ни к политическому, ни к этнографическому, ни к нравственному антогонизму, каким обычно сопровождаются любые завоевания (ср. с историей «открытия» Америки!). Однако эта встреча привела к триединому результату: религиозному, ставшему основой мифологического созерцания великороссов; племенному, составившему основой антропологического типа великороссов, и социальному, приведшему к преобладанию в среде верхневолжского населения сельского класса.
Но как же произошло обособление Владимиро-Суздальского княжества и к каким последствиям это привело?
Мы уже знаем, что после смерти отца своего Юрия Долгорукого Андрей Боголюбский не захотел перебираться в Киев, а решил сделать центром России свой любимый Владимир.
Это было совершенно необычно для Древней Руси: до сих пор звание старшего великого князя было неразделимо с обладанием старшим киевским столом. Князь, признанный старшим среди родичей, обыкновенно садился в Киеве – таков был порядок, считавшийся правильным. До сих пор каждая княжеская область была временным, очередным этапом в движении князей вверх по лестнице, ведущей в Киев, т. е., не являясь личным достоянием, была родовой собственностью.
Андрей же, став великим князем, не покинул своей Суздальской волости, которая вследствие этого утратила родовое значение, получив характер личного неотъемлемого достояния одного князя и, таким образом, выпала из числа областей, владевших по очереди старшинства. Так была проведена попытка коренным образом изменить политический строй на Руси.
Но после смерти Андрея в Суздальской земле разыгралась усобица, по происхождению своему очень похожая на княжеские усобицы в старой Киевской Руси. Случилось то, что младшие дяди не поделили власть и земли со старшими племянниками. И все общество Суздальской земли разделилось в поддержке тех или иных князей на два класса: на одной стороне стояла местная аристократия Суздаля и Ростова, старшая дружина и верхний слой неслужилого населения старших городов, на другой – их низшее население вместе с пригородами, к которым ростовчане и суздальцы относили и Владимир.
Таким образом, изучая историю Суздальской земли с половины XII в., мы на каждом шагу встречаем все новые и неожиданные факты. Эти факты развивались двумя параллельными рядами, создавали Суздальской области небывалое положение в Русской земле: одни из них изменяли ее положение к прочим русским областям, другие перестраивали ее внутренний уклад. Сначала князья, Андрей и Всеволод, стараются отделить звание великого князя от великокняжеского киевского стола, а Суздальскую землю превратить в свое постоянное владение, выведя ее из круга земель передаваемых по старшинству. При этом Андрей делает первую попытку заменить родственное полюбовное соглашение князей обязательным подчинением младших родичей как подручников старшему князю как своему государю – самовластцу.
После смерти Андрея в Суздальской земле падает политическое преобладание старших городов и руководящих классов местного общества, княжеской дружины и вечевого гражданства, а один из пригородов, стольный город великого князя Андрея, во время борьбы со старшими городами устанавливает у себя наследственное княжение. Во время правления Всеволода эта область приобретает решительное преобладание над всей русской землей, а ее князь делает первую попытку насильственным захватом, помимо всякой очереди, присоединить к своей вотчине целую чужую область. В то время в суздальских князьях и обществе вместе с сознанием своей силы обнаруживается пренебрежение к Киеву, отчуждение от Киевской Руси. Это значит, что порвались внутренние связи, которыми прежде соединялись старый земский центр Киев и северо-восточная окраина земли Русской. Все эти факты – прямое или косвенное следствие русской колонизации Суздальской земли. Наступает время удельных княжеств – аналога западноевропейской феодальной раздробленности с рядом специфических, чисто русских признаков.
Удельный порядок владения характеризовался следующими основными признаками. Во-первых, прекращается постоянная передвижка князей по «карьерной лестнице» княжеств: они становятся оседлыми владельцами, постоянно живут и умирают в своих удельных городах, которые не покидают даже тогда, когда по очереди старшинства занимают великокняжеский стол. Во-вторых, изменяется порядок наследования, способ передачи волостей преемниками. В старой Киевской Руси князь не мог передавать своей волости по личному распоряжению даже сыну своему, если она не следовала ему по очереди старшинства; северный князь в XIII – XIV вв. был полноправным владельцем своей волости и мог передавать ее по собственному усмотрению сыновьям, жене или дочери и даже отдаленному родственнику без всякой очереди.
Однако этот новый порядок сопровождался все большим удельным дроблением Северной Руси, постепенным измельчанием уделов. Старая Киевская Русь делилась на княжеские владения по числу наличных взрослых князей, иногда даже с участием малолетних; таким образом, в каждом поколении Русская земля перераспределялась только между князьями. Теперь же, в Северной Руси, все происходило по-другому: члены княжеской линии, слишком размножавшейся, не имели возможности занимать княжеские столы в других княжествах и должны были все более дробить свою наследственную княжескую вотчину. Благодаря этому в некоторых местах княжеские уделы распадались между наследниками на совсем уж микроскопические доли. В связи с этим неизбежно происходило и обеднение большей части измельчавших удельных князей Северной Руси.
Каковы же были последствия введения нового удельного порядка на Руси? Коротко их можно сформулировать так: под действием удельного порядка Северная Русь дробилась все мельче, теряя даже прежние слабые связи политического единства. Вследствие этого дробления князья все более беднели; беднея, замыкались в своих вотчинах, отчуждались друг от друга; отчуждаясь, превращались по своим понятиям и интересам в частных сельских хозяев, теряли значение блюстителей общего блага, а с этой потерей падало в них и земское сознание, – такие выводы делает историк В. Ключевский.
Все эти последствия имели важное политическое значение в истории Северной Руси: они подготовляли благоприятные условия для ее объединения. Когда из среды обедневших и измельчавших удельных князей поднялся один сильный владелец, он, во-первых, не встретил со стороны удельных соседей дружного отпора своим объединительным стремлениям, боролся с ними один на один, пользуясь их взаимным отчуждением, неумением действовать сообща. Во-вторых, этот князь-объединитель встретил и в местных удельных обществах полное равнодушие к своим измельчавшим и одичавшим властителям, с которыми они были связаны лишь слабыми нитями и убирая их одного за другим, не вызвал в их земляках дружного восстания в защиту ничтожных князей.
Вот этим и определяется значение удельного порядка в русской политической истории, констатирует В. Ключевский: он своими последствиями облегчил собственное разрушение. Старая Киевская Русь не установила прочного политического единства, но завязала прочные связи единства земского. В удельной Руси эти связи окрепли: перемешанные колонизацией местные особенности слились в плотное великорусское племя, но при этом окончательно разрушилось политическое единство. Однако этот порядок, разрушивший это единство, по своему характеру был гораздо менее способен защитить сам себя, чем предшествовавший ему порядок очередной, и его легче было разрушить, чтобы на этих развалинах восстановить единство государственное. Поэтому удельный порядок стал политической формой, посредством которой Русская земля перешла от единства национального к единству политическому. История этого перехода есть история одного из удельных княжеств – Московского…
2. Во внешней политике в первый период своего царствования Николай II ориентировался на три важнейших фактора.
Во-первых, он искренне надеялся продолжить внешнеполитический курс своего отца, Александра III, который был признан миротворцем.
Во-вторых, процесс модернизационного развития страны и решение связанных с ним сложнейших задач требовали благоприятных внешних условий – не только мирного и спокойного существования народа, но и интенсивного привлечения иностранного капитала. В-третьих, обособление социальной напряженности в самой России диктовало необходимость максимального сосредоточения военно-полицейского аппарата не на внешних, а на внутренних «фронтах».
Эти факторы и определили миролюбивый характер внешней российской политики в начале нового царствования. Новый император продолжил курс своего отца на дальнейшее сближение с Францией, называя его «орудием европейского замирения». В российско-германских отношениях Николай II поставил во главу угла подчеркнутое уважение, однако старался избегать слишком тесных контактов со своим двоюродным братом Вильгельмом II, сохраняя тем самым традиционно-русское недоверие к немцам.
Отношения с Австро-Венгрией были закреплены договором 1897 г., который обязывал обе страны-соперницы сохранять сложившееся положение на Балканах. Памятуя об этом, Николай даже отверг предложение Англии в начале 1898 г. о разделе Турции на английскую и русскую сферы влияния. В планы молодого русского императора совершенно не входили военные конфликты в Европе. Более того, он готовился предпринять исключительный для того времени шаг.
В августе 1898 г. Николай II обратился к правительству иностранных держав с призывом созвать международную конференцию для обсуждения проблем всеобщего разоружения. Обращение российского императора вызвало у большинства европейских правительств подозрение и недоумение. На призыв Николая II откликнулись только Италия и Австро-Венгрия.
Несмотря на это, в июне 1899 г. в столице Голландии Гааге была все-таки созвана международная конференция, в которой приняли участие представители 26 стран Европы, Америки и Азии.
Разумеется, представители европейских правительств понимали, что военную экспансию вряд ли удастся остановить, однако были приняты решения о смягчении по возможности их характера. На этой конференции правительства участники взяли на себя ответственность за неиспользование удушливых газов (которые тем не менее англичане, немцы и французы не преминули применить, начиная с 1915 г.), за неприменение снарядов, начиненных газом (что армии тех же государств сделали в 1916 г.); за неиспользование разрывных пуль (итальянцы их применили в Эфиопии в 1935 г.). По итогам конференции был создан Гаагский международный суд для независимого разбирательства возникающих международных конфликтов. И, хотя Николай II ожидал гораздо более значительных результатов от своей инициативы, он в отличие от других европейских правителей впервые поставил вопрос о всеобщем разоружении в международной практике.
