Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым

Калин-царь

    Да из орды, Золотой земли,    Из тое Могозеи богатыя    Когда подымался злой Калин-царь,    Злой Калин-царь Калинович    Ко стольному городу ко Киеву    Со своею силою с поганою,    Не дошед он до Киева за семь верст,    Становился Калин у быстра Непра;    Сбиралося с ним силы на сто верст10 Во все те четыре стороны.    Зачем мать сыра земля не погнется?    Зачем не расступится?    А от пару было от конинова    А и месец, со(л)нцо померкнула,    Не видить луча света белова;    А от духу татарскова    Не можно крещеным нам живым быть.    Садился Калин на ременчет стул,    Писал ерлыки скоропищеты20 Ко стольному городу ко Киеву,    Ко ласкову князю Владимеру,    Что выбрал татарина выше всех,    А мерою тот татарин трех сажен,    Голова на татарине с пивной котел,    Которой котел сорока ведер,    Промеж плечами касая сажень.    От мудрости слово написано,    Что возьмет Калин-царь    Стольной Киев-град,30 А Владимера-князя в полон полонит,    Божьи церквы на дым пустит.    Дает тому татарину ерлыки скоропищеты    И послал ево в Киев наскоро.    Садился татарин на добра коня,    Поехал ко городу ко Киеву,    Ко ласкову || князю Владимеру.    А и будет он, татарин, в Киеве,    Середи двора княженецкова    Скокал татарин с добра коня,40 Не вяжет коня, не приказавает,    Бежит он во гридню во светлую,    А Спасову образу не молится,    Владимеру-князю не кланется    И в Киеве людей ничем зовет.    Бросал ерлыки на круглой стол    Перед великова князя Владимера,    Атшод, татарин слово выговорил:    «Владимер-князь стольной киевской!    А наскоре сдай ты нам Киев-град50 Без бою, без драки великия    И без того кроволития напраснаго!».    Владимер-князь запечалился,    А наскоре ерлыки распечатовал и просматривал    Гледючи в ерлыки, заплакал свет:    По грехам над князем учинилося —    Богатырей в Киеве не случилося,    А Калин-царь под стеною стоит,    А с Калином силы написано    Не много не мало – на́ сто верст60 Во все четыре стороны,    Еще со Калином сорок царей со царевичем,    Сорок королей с королевичем,    Под всяким царем силы по три тьмы-по три тысячи;    По правую руку ево зять сидит,    А зятя зовут у нево Сартаком,    А по леву руку сын сидит,    Сына зовут Лоншеком.    И то у них дело не окончено,    Татарин из Киева не выехал,70 Втапоры Василей-пьяница    [В]збежал на башню на стрельную,    Берет он свой тугой лук разрывчетой,    Калену стрелу переную,    Наводил он трубками немецкими,    А где-та сидит злодей Калин-царь,    И тот-та Василей-пьяница    Стрелял он тут во Калина-царя,    Не попал во собаку Калина-царя,    Что попал он в зятя ево Сартака,80 Угодила стрела ему в правой глаз,    Ушиб ево до́ смерти.    И тут Калину-царю за беду стало,    Что перву беду не утушили,    А другую беду оне загрезили:    Убили зятя любимова    С тоя башни стрельныя.    Посылал другова татарина    Ко тому князю Владимеру,    Чтобы выдал тово виноватова.90 А мало время замешкавши,    С тое стороны полуденныя,    Что ясной сокол в перелет летит,    Как белой кречет перепорхавает,    Бежит паленица удалая,    Старой казак Илья Муромец.    Приехал он во стольной Киев-град,    Середи двора княженецкова    Скочил Илья со добра коня,    Не вяжет коня, не приказывает,100 Идет во гридню во светлую,    Он молится Спасу со Пречистою,    Бьет челом князю со княгинею    И на все четыре стороны,    А сам Илья усмехается:    «Гой еси, сударь Владимер-князь,    Что у тебе за болван пришел?    Что за дурак неотесоной?».    Владимер-князь стольной киевской    Подает ерлыки скоропищеты,110 Принял Илья, сам прочитывал.    Говорил тут ему Владимер-князь:    «Гой еси, Илья Муромец!    Пособи мне думушку подумати:    Сдать ли мне, не сдать ли Киев-град    Без бою мне, без драки великия,    Без того кроволития напраснаго?».    Говорит Илья таково слово:    «Владимер-князь стольной киевской!    Ни о чем ты, асударь, не печалуйся:120 Боже-Спас оборонит нас,    А нечто́ пречистой и всех сохранит!    Насыпай ты мису чиста серебра,    Другую – красна золота,    Третью мису – скатнова земчуга;    Поедем со мной ко Калину-царю    Со своими честными подарками,    Тот татарин || дурак нас прямо доведет».    Нарежался князь тут поваром,    Заморался сажаю котельною.130 Поехали оне ко Калину-царю,    А прямо их татарин в лагири ведет.    Приехал Илья ко Калину-царю    В ево лагири татарския,    Скочил Илья со добра коня,    Калину-царю поклоняется,    Сам говорит таково слово:    «А и Калин-царь, злодей Калинович!    Прими наши дороги подарочки    От великова князя Владимера:140 Перву мису чиста серебра,    Другу – красна золота,    Третью мису – скатнова земчуга,    А дай ты нам сроку на три дни,    В Киеве нам приуправиться:    Отслужить обедни с понафидами,    Как-де служат по усопшим душам,    Друг с дружкой проститися!».    Говорит тут Калин таково слово:    «Гой еси ты, Илья Муромец!150 Выдайте вы нам виноватова,    Которой стрелял с башни со стрельныя,    Убил моево зятя любимова!».    Говорит ему Илья таково слово:    «А ты слушай, Калин-царь, повеленое,    Прими наши дороги подарочки    От великова князя Владимера.    Где нам искать такова человека и вам отдать?».    И тут Калин принял золоту казну нечестно у нево.    Сам прибранивает.160 И тут Ильи за беду стало,    Что не дал сроку на три дни и на три часа,    Говорил таково слово:    «Сабака, проклятой ты, Калин-царь,    Отойди с татарами от Киева!    Охото ли вам, сабака, живым быть?».    И тут Калину-царю за беду стало,    Велел татарам сохватать Илью.    Связали ему руки белыя    Во крепки чембуры шелковыя.    Втапоры Ильи || за беду стало,    Говорил таково слово:    «Сабака, проклятой ты, Калин-царь,    Отойди прочь с татарами от Киева!    Охото ли вам, сабака, живым быть?».    И тут Калину за беду стало    И плюет Ильи во ясны очи:    «А русской люд всегды хвастлив,    Опутан весь, будто лысай бес,    Еще ли стоит передо мною, сам хвастает!».180 И тут Ильи за беду стало,    За великую досаду показалося,    Что плюет Калин в ясны очи,    Скочил в полдрева стоячева,    Изарвал чембуры на могучих плечах.    Не допустят Илью до добра коня    И до ево-та до палицы тяжкия,    До медны литы в три тысячи.    Схвотил Илья татарина за́ ноги,    Которой ездил во Киев-град,190 И зачал татарином помахивати,    Куда ли махнет – тут и улицы лежат,    Куды отвернет – с переулками,    А сам татарину приговаривает:    «А и крепок татарин – не ломится,    А жиловат сабака – не изорвется!».    И только Илья слово выговорил,    Оторвется глава ево татарская,    Угодила та глава по силе вдоль,    И бьет их, ломит, вконец губит.200 Достальныя татара на побег пошли,    В болотах, в реках притонули все,    Оставили свои возы и лагири.    Воротился Илья он ко Калину-царю,    Схватал он Калина во белы руки,    Сам Калину приговаривает:    «Вас-та, царей, не бьют-не казнят,    Не бьют-не казнят и не вешают!».    Согнет ево корчагою,    Воздымал выше буйны головы своей,210 Ударил ево о горюч камень,    Росшиб он в крохи говенныя.    Достальныя татара на побег бегут,    Сами оне заклинаются:    «Не дай бог нам бывать ко Киеву,    Не дай бог нам видать русских людей!    Неужто в Киеве все таковы:    Один человек всех татар прибил?».    Пошел Илья Муромец искать своего товарыща    Тово ли Василья-пьяницу Игнатьева,220 И скоро нашел ево на кружале Петровскием,    Привел ко князю Владимеру.    А пьет Илья довольно зелено вино    С тем Васильем со пьяницой,    И называет Илья тово пьяницу Василья    Братом названыем.    То старина, то и деянье.

Царь Саул Леванидович

    Царь Саул Леванидович    Поехал за море синея,    В дальну орду, в Полувецку землю,    Брать дани и невыплаты.    А царица ево проводила    От первова стану до второва,    От второва стану до третьева,    От третьева стану воротилася,    А сама она царю поклонилася:10 «Гой еси ты есми, царь Саул,    Царь Саул Леванидович!    А кому мене, царицу, приказываешь,    А кому мене, царицу, наказываешь?    Я остаюсь, царица, черовоста,    Черевоста осталась на тех || порах».    А и только царь слово выговорил,    Царь Саул Леванидович:    «А и гой еси, царица Азвяковна,    Молода Елена Александровна!20 Некому́ я тебе, царицу, не приказаваю,    Не приказаваю и не наказаваю,    А то коли тебе господи сына даст,    (В)спой-(в)скорми и за мной ево пошли,    А то коли тебе господи дочеря даст,    (В)спой-(в)скорми, замуж отдай,    А любимова зятя за мной пошли:    Поеду я на двенадцать лет».    Вскоре после ево царице бог сына даст,    Поп приходил со молитвою,30 Имя дает Костентинушком Сауловичем.    А и царское дитя не по годам растет,    А и царско дитя не по месяцам,    А которой ребенок двадцати годов,    Он, Костентинушка, семи годков.    Присадила ево матушка грамоте учиться,    Скоро ему грамота далася и писать научился.    Будет он, Костентинушка, десяти годов,    Стал-та по улицам похаживати,    Стал с ребятами шутку шутить,40 С усатами, с бородатами,    А которые ребята двадцати годов    И которые во полутридцети;    А все ведь дети княженецкие,    А все-та ведь дети боярские,    И все-та ведь дети дворянския,    Еще ли дети купецкия.    Он шутку шутит не по-ребячью,    О[н] творки творил не по маленьким:    Которова возьмет за руку,50 Из плеча тому руку выломит;    И которова заденет за ногу,    По гузна ногу оторвет прочь;    И которова хватит поперек хребта,    Тот кричит-ревет, окарачь ползет,    Без головы домой придет.    Князи-бояра || дивуются    И все купцы богатыя:    «А что это у нас за урод растет?    Что это у нас за выблядочок?».60 Доносили оне жалобу великую    Как бы той царице Азвяковне,    Молоды Елены Александровны.    Втапоры скоро завела ево матушка во теремы свои,    Тово ли млада Костентинушка Савуловича,    Стала ево журить-бранить,    А журить-бранить, на ум учить,    На ум учить – смиренно жить.    А млад Костентин сын Саулович    Только у матушки выспросил:70 «Гой еси, матушка,    Молоды Елена Александровна,    Есть ли у мене на роду батюшка?».    Говорила царица Азвяковна,    Молоды Елена Александровна:    «Гой еси, мое чадо милая,    А и ты, младой Костентинушка Саулович!    Есть у тебе на роду батюшка,    Царь Саул Леванидович,    Поехал он за море синея,80 В дальну орду, в Полувецку землю,    Брать дани-невыплаты,    А поехал он на двенадцать лет,    Я осталася черевоста,    А черевоста осталась на тех порах.    Только ему, царю, слово выговорила:    «А кому мене, царицу, приказываешь и наказываешь»?    Только лишь царь слово выговорил:    «Некому́ я тебе, царицу, не приказаваю и не наказаваю,    А то коли тебе господь сына даст,90 Ты де вспой-(в)скорми,    Сына за мной пошли;    А то коли тебе господи дочеря даст,    Вспой-(в)скорми, замуж отдай,    А любимова зятя за мной пошли».    Много царевич не спрашивает,    Выходил на крылечко на красное:    «Конюхи-приспешники!    Оседлайте скоро мне добра коня    Под то седелечко черкес(с)кое,    А в задней слуке || и в передней слуке    По тирону по каменю,    По дорогу по самоцветному,    А не для-ради мене, молодца, басы, -    Для-ради богатырские крепости,    Для-ради пути, для дороженьки,    Для-ради темной ночи осенней,    Чтобы видеть при пути-дороженьки    Темна ночь до бела света».    А и только видь матушка видела:110 Ставал во стремя вольящетое,    Садился во седелечко черкес(с)кое,    Только он в ворота выехал, -    В чистом поле дым столбом.    А и только с собою ружье везет,    А везет он палицу тяжкую,    А и медну литу в триста пуд.    И наехал чесовню, зашел богу молитися,    А от той часовни три дороги лежат:    А и перва дорога написана,120 А написана дорога вправо,    Кто этой дорогой поедет,    Конь будет сыт, самому – смерть;    А другою крайнею дорогою левою, -    Кто этой дорогой поедет,    Молодец сам будет сыт, конь голоден;    А середнею дорогою поедет —    Убит будет смертью напрасною.    Втапоры богатырское сер(д)це разъерилася,    Могучи плечи расходилися,130 Молодой Костентинушка Савулович    Поехал он дорогою среднею,    Доезжать до реки Смородины.    А втапоры Кунгур-царь перевозится    Со темя́ ли татары погаными,    Тут Костентинушка Савулович    Зачал татаров с краю бить    Тою палицою тяжкою,    Он бьется-дерется целой день,    Не пиваючи, не едаючи,140 Ни на малой час отдыхаючи.    День к вечеру вечеряется,    Уж красное со(л)нцо закотается,    Молодой Костентинушка Саулович    Отъехал от татар прочь,    Где бы молодцу опочив держать,    Опочив держать и коня кормить.    А ко утру заря занимается,    А и младой Костентинушка Саулович,    Он, молодец, ото сна подымается,150 Утрен(н)ей расо́й умывается,    Белым полотном утирается,    На восток он богу молится,    Скоро-де садится на добра коня,    Поехал он ко Смородины-реки.    А и тута татары догадалися,    Оне к Кунгуру-царю пометалися:    «Гой еси ты, Кунгур-царь,    Кунгур-царь, Самородович!    Как нам будет детину ловить:160 Силы мало осталося у нас!».    А и Кунгур-царь Самородович    Научил тех ли татар поганыех    Копати ровы глубокия:    «Заплетайте вы туры высокия,    А ставьте поторчины дубовые,    Колотите вы надолбы железныя!».    А и тут тотары поганыя    И копали оне ровы глубокия,    Заплетали туры высокия,170 Ставили поторчены дубовыя,    Колотили надолбы железныя.    А поутру рано-ранешенько,    На светлой заре рано-утре(н)ней,    На всходе краснова солнушка    Выезжал удалой доброй молодец,    Млады Костентинушка Савулович,    А и бегает-скачет с одной стороны    И завернется на другу сторону,    Усмотрел их татарские вымыслы:180 Тамо татара просто стоят,    И которых веслау́хих – всех прибил,    И которых висячих – всех || оборвал,    И приехал к шатру к Кунгуру-царю,    Розбил ево в крохи говенныя,    А достальных татар домой опустил.    И поехал Костентинушка ко городу Угличу.    Он бегает-скачет по чисту полю,    Хоботы метал по темным лесам,    Спрашивает себе сопротивника,190 Сильна-могуча богатыря,    С кем побиться-подраться и порататься.    А углицки мужики были лукавыя:    Город Углич крепко заперли    И (в)збегали на стену белокаменну,    Сами оне ево обмановают:    «Гой еси, удалой доброй молодец!    Поезжа(й) ты под стену белокаменну,    А и нету у нас царя в Орде, короля в Литве,    Мы тебе поставим царем в Орду, королем в Литву».200 У Костентинушка умок молодешонёк,    Молодешенёк умок, зеленешонёк,    И сдавался на их слова прелестныя,    Подъезжал под стену белокаменну.    Оне крюки-багры заметовали,    Подымали ево на стену высокою    Со ево добрым конем.    Мало время замешкавши,    И связали ему руки белыя    В крепки чембуры шелковыя;210 И сковали ему ноги резвыя    В те ли железа немецкия,    Взяли у нево добра коня    И взяли палицу медную,    А и тяжку литу в триста пуд;    Сняли с нево платье цветное царское    И надевали на нево платье опальное,    Будто тюремное;    Повели ево в погребы глубокия,    Место темной темницы,220 Только ево посадили, молодца,    Запирали дверями железными    И засыпали хрещом, пески мелкими.    Тут десятники засовалися,    Бегают оне по Угличу,    Спрашивают подводы под царя Саула Леванидовича,    И которые || под царя пригодилися.    И проехал тут он, царь Саул,    Во свое царство в Алыберское,    Царица ево, царя, стретила,230 А и молоды Елена Александровна.    За первом поклоном царь поздравствовал:    «Здравствуй ты, царица Азвяковна,    А и ты, молода Елена Александровна!    Ты осталася черевоста,    Что после мене тебе бог дал?».    Втапоры царица заплакала,    Сквозь слезы едва слова выговорила:    «Гой еси, царь Саул Леванидович!    Вскоре после тебе бог сына дал240 Поп приходил со молитвою,    Имя давал Костентинушком».    Царь Саул Леванидович    Много ли царицу не спрашивает,    А и только он слово выговорил:    «Конюхи вы мои, приспешники!    Седлайте скоро мне добра коня,    Которой жеребец стоит тридцать лет!».    Скоро тут конюхи металися,    Оседлали ему тово добра коня,250 И берет он, царь, свою сбрую богатырскую,    Берет он сабельку вострую    И копье морзамецкое,    Поехал он скоро ко городу Угличу.    А те же мужики-угличи, извощики,    С ним ехавши, россказовают,    Какова молодца посадили в погребы глубокия,    И сказывают, каковы коня приметы    И каков был молодец сам.    Втапоры царь Саул догадается,260 Сам говорил таково слово:    «Глупы вы, мужики, неразумныя,    Не спросили удала добра молодца    Ево дядины-вотчины,    Что он прежде того    Немало у Кунгура-царя || силы порубил,    Можно за то вам ево благодарити и пожаловати,    А вы ево назвали вором-разбойником,    И оборвали с нево платье цветное,    И посадили в погреба глубокия,270 Место темной темницы!».    И мало время поизойдучи,    Подъезжал он, царь, ко городу Угличу,    Просил у мужиков-угличов,    Чтобы выдали такова удала добра молодца,    Которой сидит в погребах глубокиех.    А и тут мужики-угличи    С ним, со царем, заздорили:    Не пущают ево во Углич-град    И не сказавают про тово удала добра молодца,280 Что-де у нас нет такова и не бывало.    Старики тут вместе соходилися,    Оне думали думу единую,    Выводили тут удала добра молодца    Из тово ли погреба глубокова    И сымали железа с резвых ног,    Развязали чембуры шелковыя,    Приводили ему добра коня,    А и отдали палицу тяжкую,    А медну литу в триста пуд290 И ево платьица царское цветное.    Нарежался он, младой Костентинушка Саулович,    В тое свое платье царское цветное,    Подошел Костентинушка Саулович    Ко царю Саулу Леванидовичу,    Стал свою родину рассказавати.    А и царь Саул спохватается,    А берет ево за руку за правую    И целует ево во уста сахарныя:    «Здравствуй, мое чадо милая,    Младой Костентинушка || Саулович!».    А и втапоры царь Саул Леванидович    Спрашивает мужиков-угличов:    «Есть ли у вас мастер заплечной с подмастерьями?».    И тут скоро таковых сыскали    И ко царю привели.    Царь Саул Леванидович    Приказал казнить и вешати,    Которые мужики были главные во Угличи,    И садилися тут на свои добры кони,310 Поехали во свое царство в Алыберское.    И будет он, царь Саул Леванидович,    Во своем царстве в Алыберском со своим сыном,    Младом Костентинушком Сауловичем,    И съехалися со царицою, обрадовалися,    Не пива у царя варить, не вина курить, -    Пир пошел на радостях,    А и пили да ели, потешалися.    А и день к вечеру вечеряется,    Красное со(л)нцо закатается,320 И гости от царя разъехалися.    Тем старина и кончилася.

Агафонушка

    А и на Дону, Дону, в избе на дому    На крутых берегах, на печи на дровах,    Высока ли высота потолоч[н]ая,    Глубока глубота подпольная,    А и широко раздолье – перед печью шесток,    Чистое поле – по подлавечью,    А и синее море – в лохани вода.    А у белова города, у жорнова,    А была стрельба веретенная,10 А и пушки-мушкеты горшечныя,    Знамена поставлены || помельныя,    Востры сабли – кокошники,    А и тяжкия палицы – шемшуры,    А и те шешумры были тюменских баб.    А и билася-дралася свекры со снохой,    Приступаючи ко городу ко жорному,    О том пироге, о яшном мушнике,    А и билися-дралися день до вечера,    Убили оне курицу пропашшую.20 А и на ту-та на драку-великой бой    Выбежал сильной-могуч богатырь,    Молодой Агафонушка Никитин сын.    А и шуба-та на нем была свиных хвостов,    Бо́лестью опушена, комухой подложена,    Чирьи да вереды – то пуговки,    Сливныя коросты – то петельки.    А втапоры старик на полатех лежал,    Силу-ту смечал, во штаны насрал;    А старая баба, умом молода,30 Села срать, сама песни поет.    А слепыя бегут, спинаючи гледят;    Безголовыя бегут, оне песни поют,    Бездырыя бегут-попёрдовают,    Безносыя бегут-понюхивают,    Безрукой втапоры клеть покрал,    А нагому безрукай за пазуху наклал,    Безъязыкова, тово на пытку ведут;    А повешены – слушают,    А и резаной – тот в лес убежал.40 На ту же на драку-великой бой    Выбегали тут три могучие богатыри:    А у первова могучева богатыря    Блинами голова испроломана,    А другова могучева богатыря    Соломой ноги изломаны,    У третьева могучева богатыря    Кишкою брюхо пропо́роно.    В то же время и в тот же час    На море, братцы, овин горит50 С репою, со печенкою.    А и середи синя моря Хвалынскова    Выростал ли тут крековист дуб,    А на том на сыром || дубу крековостом    А и сивая свинья на дубу гнездо свила,    На дубу гнездо свила,    И детей она свела – сивиньких поросяточок,    Поросяточок полосатиньких.    По дубу оне все разбегалися,    А в воду оне гледят – притонути хотят,60 В поле гледят – убежати хотят.    А и по чистому полю карабли бегут,    А и серой волк на корме стоит,    А красна лисица потакивает:    «Хоть вправо держи, хоть влево, затем куда хошь».    Оне на небо гледят, улетети хотят.    Высоко ли там кобыла в шебуре летит.    А и чорт ли видал, что медведь летал,    Бурою корову в когтях носил.    В ступе-де курица объегнилася,70 Под шес(т)ком-та карова еицо́ снесла,    В осеку овца отелилася.    А и то старина, то и деянье.

Садко-богатой гость

    По славной матушке Волге-реке    А гулял Садко молодец тут двенадцать лет,    Никакой над собой притки и скорби    Садко не видовал,    А все молодец во здоровье пребывал,    Захотелось молодцу побывать во Нове-городе,    Отрезал хлеба великой сукрой,    А и солью насолил,    Ево || в Волгу опустил:10 «А спасиба тебе, матушка Волга-река!    А гулял я по тебе двенадцать лет,    Никакой я прытки-скорби не видавал над собой    И в добром здоровье от тебе отошел,    А иду я, молодец, во Нов-город побывать».    Проговорит ему матка Волга-река:    «А и гой еси, удалой доброй молодец!    Когда придешь ты во Нов-город,    А стань ты под башню проезжую,    Поклонися от меня брату моему,20 А славному озеру Ильменю».    Втапоры Садко-молодец, отошед, поклонился.    Подошел ко Нову-городу    И будет у тоя башни проезжия,    Подле славнова озера Ильменя,    Правит челобитья великое    От тоя-та матки Волги-реки,    Говорит таково слово:    «А и гой еси, славной Ильмень-озеро!    Сестра тебе, Волга, челобитья посылает».30 Двою говорил сам и кланелся.    Малое время замешкавши,    Приходил тут от Ильмень-озера    Удалой доброй молодец,    Поклонился ему добру молодцу:    «Гой еси, с Волги удал молодец!    Как ты-де Волгу, сестру, знаешь мою?».    А и тот молодец Садко ответ держит:    «Что-де я гулял по Волге двенадцать лет,    Со вершины знаю и до ус(т)ья ее,40 А и нижнея царства Астраханскова».    А стал тот молодец наказовати,    Которой послан от Ильмень-озера:    «Гой еси ты, с Волги удал молодец!    Проси бошлыков во Нове-городе    Их со тремя неводами    И с теми людьми со работными,    И заметовай ты неводы во Ильмень-озера,    Что будет тебе божья милость».    Походил он, молодец,50 К тем бошлыкам новогородскием,    И пришел он, сам кланеится,    Сам говорит таково слово:    «Гой вы еси, башлыки, добры молодцы!    А и дайте мне те три невода    Со теми людьми со работными    Рыбы половити во Ильмени-озере,    Я вам, молодцам, за труды заплачу».    А и втапоры ему бошлыки не отказовалися,    Сами пошли, бошлыки, со работными людьми60 И закинули три невода во Ильмень-озеро.    Первой невод к берегу пришел —    И тут в нем рыба белая,    Белая ведь рыба мелкая;    И другой-та ведь невод к берегу пришел —    В том-та рыба красная;    А и третей невод к берегу пришел —    А в том-та ведь рыба белая,    Белая рыба в три четверти.    Перевозился Садко-молодец на гостиной двор70 Со тою рыбою ловленою,    А и первую рыбу перевозили,    Всю клали оне рыбу в погребы;    Из другова же невода он в погреб же возил,    Та была рыба вся красная;    Из третьева невода возили оне    В те же погребы глубокия,    Запирали оне погребы накрепко,    Ставили караулы на гостином на дворе,    А и отдал тут молодец тем бошлыкам80 За их за труды сто рублев.    А не ходит Садко на тот на гостиной двор по три дни,    На четвертой день погулять захотелось,    А и первой в погреб заглянет он,    А насилу Садко тута двери отворил:    Котора была рыба мелкая,    Те-та ведь стали деньги дробныя,    И скора Садко опять запирает;    А в другом погребу заглянул он:    Где была рыба красная,90 Очутилась у Садка червонцы лежат;    В третьем погребу загленул Садко:    Где была рыба белая,    А и тут у Садка всё монеты лежат.    Втапоры Садко-купец, || богатой гость,    Сходил Садко на Ильмень-озеро,    А бьет челом-поклоняется:    «Батюшко мой, Ильмень-озеро!    Поучи мене жить во Нове-граде!».    А и тут ему говорил Ильмень-озеро:100 «А и гой еси, удалой доброй молодец!    Поводись ты со людьми со таможенными,    А и только про их ты обед доспей,    Позови молодцов, посадских людей,    А станут те знать и ведати».    Тут молодец догадается,    Сделал обед про томожных людей,    А стал он водиться со посадскими людьми.    И будет во Нове-граде    У тово ли Николы Можайскова,110 Те мужики новогородские    Соходилися на братшину Никольшину,    Начинают пить канун, пива яшныя,    И пришел тут к нам удалой доброй молодец,    Удалой молодец был вол(ж)ской сур,    Бьет челом-поклоняется:    «А и гой вы еси, мужики новогородские!    Примите меня во братшину Никольшину,    А и я вам сыпь плачу немалую».    А и те мужики новогородские120 Примали ево во братшину Никольшину,    Дал молодец им пятьдесят рублев,    А и за́чили пить пива яшныя.    Напивались молодцы уже допьяна,    А и с хмелю тут Садко захвастался:    «А и гой еси вы, молодцы славны купцы!    Припасите вы мне товаров во Нове-городе    По три дня и по три у́повода,    Я выкуплю те товары    По три дни по три уповода,130 Не оставлю товаров не на денежку,    Ни на малу разну полушечку,    А то коли я тавары не выкуплю,    Заплачу казны вам сто тысячей».    А и тут мужики || новогородские    Те-та-де речи ево записавали,    А и выпили канун, пива яшные,    И заставили Садко ходить по Нову-городу,    Закупати товары во Нове-городе    Тою ли ценою повольною.140 А и ходит Садко по Нову-городу,    Закупает он товары повольной ценою,    Выкупил товары во Нове-городе,    Не оставил товару не на денежку,    Ни на малу разну полушечку.    Влажи́л бог желанье в ретиво сер(д)це:    А и шод Садко, божей храм сорудил    А и во имя Стефана-архидьякона,    Кресты, маковицы золотом золотил,    Он местны иконы изукрашевал,150 Изукрашевал иконы, чистым земчугом усадил,    Царские двери вызолочевал.    А и ходит Садко по второй день по Нову-городу, -    Во Нове-граде товару больше старова.    Он выкупил товары и по второй день,    Не оставил товару не на денежку,    Ни на малу разну полушечку.    И влаживал ему бог желанье в ретиво сер(д)це:    Шед Садко, божей храм сорудил    А и во имя Сафе́и Премудрыя,160 Кресты, маковицы золотом золотил,    Местны иконы изукрашевал,    Изукрашевал иконы, чистым земчугом усадил,    Царские двери вызолачевал.    А и ходит Садко по третей день,    По третей день по Нову-городу, -    Во Нове-городе товару больше старова,    Всяких товаров заморскиех.    Он выкупил товары в половина дня,    Не оставил товару не на денежку,170 Ни на малу разну полушечку.    Много у Садка казны осталося,    Вложил бог желанье в ретиво сер(д)це:    Шед Садко, божей храм сорудил    Во имя Николая Можайскова,    Кресты, маковицы золотом || золотил,    Местны иконы вызукрашевал,    Изукрашевал иконы, чистым земчугом усадил,    Царские двери вызолочевал.    А и ходит Садко по четвертой день,180 Ходил Садко по Нову-городу    А и целой день он до вечера,    Не нашел он товаров во Нове-городе    Ни на денежку, ни на малу разну полушечку,    Зайдет Садко он во темной ряд —    И стоят тут черепаны-гнилые горшки,    А все горшки уже битыя,    Он сам Садко усмехается,    Дает деньги за те горшки,    Сам говорит таково слово:190 «Пригодятся ребятам черепками играть,    Поминать Садко-гостя богатова,    Что не я Садко богат,    Богат Нов-город всякими товарами заморскими    И теми черепанами-гнилыми горшки».