Тридцать дней в красной зоне. Заметки врача

скачать книгу бесплатно

В переводе: «Медицинский респиратор и защитные очки очень сильно давят на лицо, особенно в области носа и губ, что приводит к значительным потертостям и раздражению кожных покровов».

Никола тоже мой ученик, и в него я, что называется, вложил всю душу, научил почти всему, что умею сам. Он всегда настроен оптимистично и никогда не жалуется. Вот и сейчас:

– Жарковато, но жить можно. Я всё равно не смогу описать свои ощущения так же ярко, как Сандро.

После этого в чате снова наступила тишина. Все легли спать.

Мне хотелось узнать о впечатлениях других коллег и друзей, особенно реаниматологов, которым всегда выпадает наиболее тяжелая работа. Решил написать Андреа.

– Привет, дорогой. Сколько в реанимацию поступило?

– Четверо, в том числе один врач. Заразился на работе. Двусторонняя пневмония, тяжелая. Неделю болел, думал – всё лучше становится, и вот на тебе. Типичный врачебный сценарий.

– Что будете делать?

– Пока просто дышит кислородом, без искусственной вентиляции легких. Ну и терапия обычная. Дай бог, вытащим.

Забегая вперед, скажу, что того врача наши реаниматологи выходят и через день отправят в отделение на долечивание. Этот случай оказался удачным.

8. Средневековье

Я сижу в загородном доме с семьей. Почти досмотрел «Игру престолов». Хороший фильм, ничего не скажешь. Условное средневековье. И вот, глядя, как герои рубятся мечами и топорами, невольно начал размышлять. Как долго тогда жил обычный человек? Лет сорок – пятьдесят? Его жизнь могли внезапно оборвать грабители или солдаты, вульгарный аппендицит или другая (по нашим меркам, нехитрая) хворь, а главное – практически любая инфекция. Ситуация почти не менялась до появления антибиотиков, которые были открыты – с исторической точки зрения – буквально «вчера».

В Праге есть памятник в честь победы над чумой. И в Вене, по-моему, тоже. Победы?! Еще недавно мне казалось очевидным, что я родился в самые прекрасные времена в истории человечества. Чумы нет. Нацизм побежден. Люди больше не умирают от кровоточащих, рваных и гниющих ран. Как выяснилось, по-настоящему изменились только средства массовой информации. А угроз меньше не стало.

Сегодня третий день существования красной зоны в нашей клинике. Весь мир борется с пандемией. Вот уж не думал, что это слово когда-нибудь вновь станет актуальным. Я поговорил с Марио Седжио – это наш аспирант, подающий очень большие надежды; во всяком случае, Акела, который поклоняется только одному богу – работе, уже занес его номер в свой телефон. Вместо ответа на вопрос «как дела?» Марио, сдавший смену сегодня утром, просто прислал свою фотографию. И я увидел, что крупный нос Марио напоминает мясной фарш. Красный, раздраженный, опухший, исцарапанный. Дело в том, что респиратор должен быть плотно, герметично прижат к лицу, чтобы не осталось ни одной бреши, через которую зараженный воздух может, минуя фильтр респиратора, проникнуть в дыхательные пути. Очки, которые надевают сверху, тоже должны быть прижаты плотно к лицу. И в таких доспехах нужно провести четыре часа. Анджело и его команда с самого начала, хотя им это стоило изрядной нервотрепки, установили норматив, безопасный для врачей. Насколько я знаю, в других клиниках врачи вынуждены работать в красной зоне намного дольше и даже в гораздо более слабых средствах защиты. Но у нас – как и должно быть в хороших клиниках – работают по схеме, которую я изложил выше: четыре часа работы, четыре часа отдыха, и так сутки.

Признаю: наиболее художественно описал состояние своего лица Сандро. Посмотрим, смогу ли так же шутить я, когда придет мой черед. Пока я жду, когда заживет зуб. Да, нос у меня не маленький. Увы…

9. Началось

Работа уже на полном ходу, а я всё еще лечусь. Дома, в приятном обществе любимой жены и троих детей. И чат нашего отделения № 33 проснулся сегодня утром раньше меня. Пишет Никола-южанин:

– Доброе утро, коллеги. Что слышно на передовой?

Андреа:

– В отделении уже 18 пациентов, все стабильные, слава богу.

Сандро:

– Как состояние по кислороду?

Андреа:

– Пока всем хватает.

Андреа, как руководитель отделения – в отличие от остальных врачей, которые после суточной смены могли ехать домой или в гостиницу, – должен был находиться на службе каждый день, по 12 часов, обеспечивая материалами и лекарствами всех, кто работает в красной зоне.

Прошло еще несколько минут, и в чате появился другой коллега, с которым я еще не был близко знаком:

– В отделении уже 22 пациента.

Откликнулся аритмолог Валентино Васкони:

– Вижу, вы поймали кураж?

Из красной зоны ответили:

– Бригады скорой помощи поймали, ага.

Лучше сказать, что вирус поймал кураж…

(Существенная деталь: в красной зоне нельзя иметь при себе никаких личных вещей – ни мобильников, ни украшений, ни даже нательного белья. Точнее, из красной зоны ничего нельзя выносить – только то, с чем ты пришел на этот свет. Так что во время дежурства реплики в чате поступали лишь от тех коллег, которые вышли из зоны на положенный четырехчасовой отдых. Попутно замечу, что руководство клиники позаботилось и о нашем нормальном питании. Об этом чуть позже.)

К середине третьего дня клиника приняла лишь сто пациентов. Приятный сюрприз. Неужели вирус начал слабеть? Надо поговорить с реаниматологами, у них всегда жарче. И к концу недели выйти на работу – что бы там ни было с моим зубом.

Так я думал примерно до семи часов вечера. А после семи понял, что это было затишье перед бурей. В наш чат посыпались сообщения от Николы; потом подал голос Сандро, причем эффект был такой, как если бы он стоял за спиной Николы и ударил в большие медные музыкальные тарелки. Судите сами.

Никола:

– Сегодня, конечно, похуже. Настоящая жара пошла.

Я:

– Тяжелые?

– Да, в первую мою смену вроде ничего были, поражения легочной ткани максимум 10 %. Сегодня КТ показывает 50-процентное поражение.

– А как вы их лечите? По рекомендациям ВОЗ и нашего министерства?

(Трудно было задать более глупый вопрос. Но добрый Никола меня пощадил; не уверен, что я бы поступил так же.)