скачать книгу бесплатно
– Ты знаешь, мы, болгары… – это она продолжала «нагнетать», с таким же основанием Кейт могла причислить себя к зулусам, она и говорить-то по-болгарски как следует не умела, но что с того? – Мы, болгары, многому научились у турок – наших исконных врагов, а гайдуки…
Честно говоря, она смутно представляла, кто это – гайдуки. Что-то такое, кажется, было в Венгрии, и, может быть, даже в России. Но по поводу России Кайзерина уверена не была. А у них в болгарском имении – что к северу от Софии – действительно жил дедок, который когда-то вроде бы был гайдуком. Но и тут она вовсе не была уверена, что достаточно разбирается в том, о чем говорит.
– Я…
«Господи Иисусе!»
– Пшел вон…
И это мужчина, с которым она… Впрочем, все было совсем не страшно. Во всяком случае, теперь. Злость вдруг исчезла, и Кайзерина посмотрела на ситуацию другими глазами. В конце концов, получилось даже хорошо, хотя, видит бог, она этого не планировала. Но что сложилось, то сложилось: свою порцию удовольствий она от этого кобелишки получила, а остальное… Ну что ж, его бумаги наверняка стоят не пару грошей, и Кайзерина будет последней, кого заподозрит чешская контрразведка, если даже когда-нибудь и выяснится, что со «Зброевки»[13 - «Ческа зброевка» – чешская оружейная компания (нем.).] на сторону утекла строго конфиденциальная и крайне интересная информация.
«Ну и кто кого отымел?!»
Олег Ицкович, где-то над Средиземным морем.
28 декабря 2009 года
Грейс позвонила, когда уже объявили посадку на рейс «Тель-Авив – Амстердам».
– Hola, querido! – сказала она, как только Олег ответил на вызов.
– Ты, как всегда, вовремя, солнышко, я уже собирался отключить мобильник, – говорить по-испански он мог, но не любил, особенно по телефону. Слишком большого напряжения это от него требовало.
– Ты уже начал пить? – вопрос традиционный, ответ, впрочем, тоже.
– Я еще не пересек границу, – бросил Ицкович свою реплику и заинтересованно посмотрел на короткую очередь, выстроившуюся на посадку.
– Ах, да, я и забыла! – хохотнула Грейси и задала следующий вопрос: – Ну, хоть девку-то ты себе уже присмотрел?
– А ты? – вопросом на вопрос ответил Ицкович.
– Олег, ты в своем уме? – кажется, сегодня ему таки удалось поймать жену впросак.
– А что такое? – как ни в чем не бывало «удивился» Олег.
– Я женщинами не интересуюсь! – прыснула где-то там Грейс.
– Я имел в виду кабальеро! – откровенно усмехнулся Олег. – Кабальеро ты себе уже подобрала?
– Да, милый, не волнуйся. Он высок, черноволос и черноглаз.
– И зовут его Антонио Бандерос.
– Нет, милый, его зовут дон Педро! Ну, а как выглядит твоя «зазноба», – «зазноба» она сказала по-русски.
– Она рыжая и зеленоглазая, – уверенно отрапортовал Олег, заметив в очереди рыжую девушку. Правда он не знал, была ли она и в самом деле зеленоглазой, но пропорции девичьего тела радовали взгляд.
– Уверен? – строго спросила Грейси.
– В чем?
– Что тебе уже нравятся рыжие? Раньше ты западал исключительно на блондинок.
– И поэтому женился на брюнетке, – снова усмехнулся Олег.
Женушкина подколка была достаточно прозрачна. Третьего дня – он как раз был в душе – Грейс приняла звонок на его сотовый. Довольно поздний звонок, потому и подумала, что случилось что-то серьезное, а звонила Татьяна. Грейси сунула ему трубку чуть не под струю: «Твоя из Москвы, с Новым годом поздравляет», – хихикнула и закрыла дверь ванной.
– Меня зовут на борт, – заторопился он, заметив призывные знаки стюардессы.
Очередь рассосалась на глазах.
– Ни в чем себе не отказывай! – напутствовала его Грейс. – Но береги печень, не то доктор Дойч опять сойдет с ума!
– Ты тоже не делай глупостей, – ответил Ицкович. – Все хорошо в меру! И предупреди дона Педро, что у тебя иногда заскакивает поясница.
– Сукин сын!
– Так точно, любимая!
– Отдыхай!
– И ты тоже, дорогая.
Разговор был хороший, и у Олега даже настроение поднялось. Он страшно не любил путешествовать в одиночку, хотя довольно часто вынужден был это делать. Однако настроение – особенно в начале дороги – у него портилось всегда. Грейс это знала и звонок свой рассчитала просто идеально. Но, с другой стороны, что еще можно ожидать от любящей латиноамериканки после двадцати пяти лет счастливого брака.
«Только не того, что она смотается на месяц к родственникам в Уругвай».
«Не было бы счастья, да…» Если бы Грейс Ицкович не уехала в Монтевидео и «далее везде», подразумевающее сельские «фазенды» ее многочисленных родственников и друзей, то и Олег, соответственно, не смог бы поехать в Амстердам на встречу со старыми друзьями.
Так уж вышло, что у Степы Матвеева – редкий случай – конференция прямо в предновогодние дни, и не где-нибудь, а в Утрехте. И Витька Федорчук по своим торговым делам как раз оказался во Франкфурте, что по европейским масштабам, считай, рукой подать. Ну, как тут не прыгнуть из Тель-Авива в Скипхол? То есть если бы Грейс была дома… Но Олегу повезло. Грейс, которая по совместительству была еще и великолепным сосудистым хирургом, иногда ездила на родину оперировать в одном из частных госпиталей Монтевидео. Поехала и сейчас, прихватив с собой дочь. Ну, а взрослые сыновья жили уже своими собственными жизнями. Так что…
«Гуляем! – подытожил свои размышления Олег и посмотрел в иллюминатор. За стеклом было темно. – Как полагаете, доктор, пересекли мы уже государственную границу?»
«Полагаю, что пересекли».
Олег сунул руку в карман висящего на крючке плаща, ну не имел он теплого пальто за ненадобностью, и достал оттуда фляжку шотландского виски, буквально только что купленную в дьюти фри.
– На борту нашего лайнера запрещается распивать алкогольные напитки! – сурово и с чувством неподдельного возмущения произнес мужской голос откуда-то сверху – сбоку.
– Да? – если бы этот бортпроводник обратился к нему с вежливой просьбой, Олег, скорее всего, убрал бы фляжку обратно в карман плаща. Но на хамство он всегда отвечал хамством. – Вы обращаетесь ко мне?
– Да! – несколько опешил мужчина в форменном пиджаке. Он стоял в проходе около ряда из трех кресел, которыми, судя по всему, Ицковичу предстояло владеть в одиночестве.
– И?..
– Я уже сказал… – явно выходя из себя, начал стюард.
– Свои слова, любезный, можете засунуть… ну, куда захотите, туда и суйте, – остановил его Ицкович, заговоривший нарочито спокойно. – Принесите мне документ, где это написано буквами понятного нам обоим языка.
– Я не обязан…
– Ошибаетесь! – снова перебил стюарда Олег. – Обязаны. Я деньги заплатил и, соответственно, могу требовать культурного обслуживания. Подите прочь и поучитесь вежливому общению с клиентами!
Как и следовало ожидать, через минуту рядом с Ицковичем возник старший смены.
«Ты склочник, Ицкович! – весело подумал Олег, ожидая продолжения. – Ты законченный склочник!»
– Какие-то проблемы? – спросил старший стюард – худощавый подтянутый мужчина с седыми висками.
– Вы меня спрашиваете? – удивился Олег.
– Извините, мой господин! – улыбнулся опытный, тертый жизнью мужик. – Мне показалось, что у вас возникли проблемы.
– Нет, – улыбнулся в ответ Олег. – Проблемы возникли у вас, так как ваш работник устроил мне целую сцену из-за того, что я хочу выпить виски.
– Сожалею, господин, но…
– Я это уже слышал, но слова к делу не подошьешь. Принесите документ.
– Это так принципиально? – кивнул старший на флягу.
– Да, – подтвердил Ицкович. – Я, видите ли, алкоголик. Это болезнь такая, – поспешил он успокоить едва не впавшего в прострацию стюарда. – Входит в список болезней Всемирной организации здравоохранения.
– Я могу предложить вам вино. Какое вино вы бы хотели, белое или красное?
Я не пью вино, – развел руками Олег.
– Пиво? У нас есть голландское и датское пиво.
– От пива меня пучит.
– Значит, виски.
– Только виски. Понимаете, – сжалился над стюардом Олег, – раньше, когда вы предлагали пассажирам крепкие напитки, а не поили своим винцом, проблем не было, но теперь…
– Какой у вас виски?
– Чивас Ригал.
– Сейчас вам принесут двойную порцию этого виски.
Ну что ж, путешествие начиналось совсем неплохо. А фляжку ведь можно будет распить и с друзьями, что нисколько не хуже, чем пить одному за счет авиакомпании, а по русской традиции «на троих» и намного лучше!
Глава 2. А поутру они проснулись
Виктор Федорчук, Олег Ицкович и Степан Матвеев, Амстердам.
1 января 2010 года
– Drie… Twee… Een… GELUKKIG NIEUWJAAR![14 - Три… Два… Один… С НОВЫМ ГОДОМ! (гол.)]
– Happy New Year![15 - С Новым годом! (англ.)]
– Cheers![16 - Ваше здоровье! (англ.)] – Ицкович чокнулся пластмассовым стаканчиком с прохожим в шапке Санта-Клауса.
– Sante![17 - Ваше здоровье! (фр.)] – с незнакомыми дамами Федорчук предпочитал чокаться по-французски.
– С Новым годом! – «бокалы» всех троих поднялись почти одновременно.
– Блин! – сказал Ицкович. – Вот нате вам, дожили – на дворе две тысячи десятый год! А в школе я был уверен, что и двухтысячный – чистая фантастика!
– Оце добре! – поддержал его Федорчук, – Ось за це треба ще трохи выпыты!! И не оцей газводы, а що-небудь мицнише! Але з-за видсутнисть гербовой… – Он разлил по стаканчикам остатки шампанского и, заговорщицки подмигнув, поставил бутылку на асфальт. Степан уже поднес бокал к губам, но Виктор предостерегающе поднял указательный палец.
– Хоспода! – он забыл про свою наигранную «хохляцкость», и осталась от нее только настоящая украинская «г», которая для русского уха скорее все-таки «х». – Я предлагаю выпить за то, чтоб мы еще не раз могли удивиться таким вещам. Короче говоря, я пью за то, чтоб мы так же вместе встретили две тысячи двадцатый, две тысячи тридцатый и так далее, чем больше, тем лучше. Как там говорится? Чтобы елось и пилось…
– Чтоб хотелось и моглось! – закончили хором Степан с Олегом и почти синхронно опорожнили свои пластиковые «бокалы».
И словно в подтверждение тоста какая-то местная барышня в розовой пушистой курточке чмокнула Ицковича в щеку. Тот сразу же просиял и, провожая фемину «пытливым» взглядом, вытряхнул в себя последние капли холодной золотистой жидкости. С сожалением посмотрев на пустую емкость, он быстро оглянулся по сторонам и достал из кармана плаща початую бутылку виски.
– По чуть-чуть? – И, получив утвердительную улыбку одного и кивок второго, разлил по стаканчикам жидкость цвета некрепкого чая.
– Так, – начал он с напускной серьезностью. – У кого-нибудь есть что-нибудь алкогольное? Нет? Так я и знал. Где продолжим? У меня в номере? Или есть другие предложения? – и устремил указательный палец в пространство между Матвеевым и Федорчуком.
– Ща бум пить глинтвейн. Адназначна! – заявил Степан. – Чтобы в Амстердаме, в новогоднюю ночь и не выпить глинтвейна, это… знаете ли…
Вообще-то профессор Матвеев считался весьма серьезным математиком – во всяком случае, так думали те, кто собрался на его научный «бенефис» в Утрехтском университете, однако со старыми друзьями да еще и «на воле», он был способен на многое, о чем и сам успел забыть.
– Якый ще там глинтвейн? – вернулся к своему амплуа серьезный киевский предприниматель Виктор Иванович Федорчук. – Не треба нам глинтвейну! Треба горилки и якнайбильше!
– Алкаши! – констатировал Матвеев, похохатывая. – Предлагаю компромисс. Шампанское. Много!
Но шампанского на площади Ньювмаркт не нашлось. То ли раскупили уже, то ли еще что. Вот глинтвейн был всякий разный, хоть залейся: и глинтвейн со взбитыми сливками, и глинтвейн с кофе, и кофе с глинтвейном, но, справедливости ради, следовало признать, был и просто кофе – без глинтвейна. Шампанское же, судя по всему, опытные горожане несли с собой. Друзья вот тоже озаботились, но…
– У меня в номере есть шампанское, – сообщил с ехидной усмешкой Виктор. – Две бутылки!
Федорчук и всегда-то был запасливым. А уж тем более после того, как переехал из Белокаменной в Харьков, а оттуда в Мать городов русских и перешел на «ридну мову», став «щирым козаком» и отпустив висячие «вуса», достойные самого Тараса Шевченко. Хорошо оселедец на голове не завел.
– Так… – сказал Матвеев.
– Ты… – добавил Ицкович, в упор посмотрев на «хохла».
– А що, чи у вас нема? – «удивился» Федорчук, посмотрев на них наивными до издевательства глазами.
Ответ последовал радикальный. Русский с евреем подхватили под белы рученьки оставшегося в меньшинстве свидомого громадянина и потащили к гостинице «Ambassade», что на берегу одного из многочисленных местных с труднопроизносимыми названиями каналов, – в номер на третьем этаже.
Сразу за площадью праздничная толпа – не исчезнув совсем – значительно поредела. Многоголосый гул пропал, остались отдельные голоса на местном, французском, английском и немецком языках. Ближе к каналу какой-то женский голос недовольно верещал по-русски: «Я же тебе говорила, быстрей надо! А ты, успеем, успеем… Ну и где этот твой фейерверк, я тебя спрашиваю?!» Немножко фейерверков здесь было – периодически с обоих берегов канала в небо с шипением взлетали ракеты и с громким треском рассыпались над крышами разноцветными искрами.
Ругающаяся по-русски парочка осталась позади на набережной. Ицкович, несмотря на выпитое, уже начал поеживаться в своем не слишком подходящем для такой погоды плащике. С канала тянуло холодом, хотя снега почти не было. Так чуть-чуть и кое-где, но зато на деревьях, скамейках, бортах барж и катеров, везде – лед.
