скачать книгу бесплатно
Здравствуй, дорогой сынуля!
С понедельника всё собираюсь написать тебе письмо, но не получается – не могу сосредоточиться, собраться с мыслями. Мне кажется, что тебе плохо, что ты в растерянности. Твой не совсем логичный вопрос о наличии возможных покупателей тамбовской квартиры в Мурманске показывет, что ты, по-видимому, совсем не знаешь, что и делать. Ведь вроде бы наличие второй квартиры было как раз решением проблем с обеспечением Лениной мамы. И вдруг ее продажа? Или это Ленин «пробный шар», чтобы нам что-то показать? И почему, Митя, нынешнее ваше положение расценивается как почти катастрофическое? Ведь в прошлом году, когда Лена была на 6-месячной практике, вы так же жили на два дома и ситуация не казалась вам ужасной. Переезд конечно дорог, но вы к нему вроде бы морально готовились. И с ним ведь не стоит торопиться, пока не прояснится ситуация с твоим новым профессором.
Вопрос о костюме для представительства сложной проблемой не кажется. Это, скорее, ещё один повод, чтобы упрекнуть тебя в неспособности обеспечить семью. Те иностранцы, с которыми нам приходилось общаться и здесь, и за границей, были в одежде очень скромны. И Аля Осепян, которая постоянно ездит в Швецию и подолгу там живет, говорит об их непритязательности в одежде. Правда, это всё люди науки, т.е. вполне определенного круга. Возможно, что Лена вращается совсем в других кругах – буржуазных – где одежду носят только фирменную. И уровень жизни в этих кругах соответствующий. И что же теперь? Постоянные муки отсутствия возможностей для такой жизни? Ведь ты-то не бизнесмен, а учёный. И на ближайшие годы (научная карьера быстро не делается) твой статус, а, значит, и доход вполне определённые. И на такие доходы, наверное, живут и другие молодые научные сотрудники, если не имеют богатых родителей и семейного бизнеса, как например, Маркус, но таких, наверное, и не много. А как же живет эта основная масса – не богатых?
Я понимаю, сынуля, что тебе очень тяжело. Уже почти два года ваши выяснения отношений вращаются вокруг одних и тех же вопросов. Лене хочется, чтобы ты был совсем другим, чем ты есть. Человек, конечно, может меняться, чему-то обучаться, становиться другим. Но в каких-то, генетически заложенных особенностях характера он не может измениться. И, если его в этом переделывают, то это может иметь плохие последствия. Есть такое изречение: если вы не можете изменить обстоятельства, то измените свое к ним отношение. Но уж, если и отношение изменить не можете, то …? Тогда, наверное, расстаньтесь с этими обстоятельствами, с этими людьми, которых вы изменить не можете и не желаете их принимать такими, какие они есть.
Своим письмом, сынуля, я хотела бы как-то оказать тебе поддержку. Но, может быть, это опять моя очередная неудачная попытка. Прости, дорогой.
Обнимаю и целую тебя. Мама.
Письмо Мити от 25 апреля 2004 г.
Мама, твоё письмо огорчило и возмутило меня. В нем не слышно ни нотки в поддержку нашей семьи, наших отношений. Наоборот, в нём я вижу в очередной раз побуждение к его разрыву. Ты опять обращаешься сепаратно ко мне одному, и Лену упоминаешь только в негативном контексте. И очень несправедливо, очередной удар ножом в спину. Кто как не Лена уже шестой год вкладывает в наши отношения всю свою силу и энергию. У нас бывают трудности и разногласия, но это происходит в каждой семье, и мы успешно их преодолевали. С вашей стороны же в этих случаях только поощрение развода, вместо того, чтобы оказать моральную поддержку нашей семье, попытаться понять нас, прислушаться к нам. Если ты, мама, думаешь, что это способствует налаживанию отношений с вами, то это глубокое заблуждение. Наоборот, твое письмо еще больше отдаляет меня от вас.
В последнем письме высказывается ничем не обоснованное мнение, что Лена «зажралась». Совершенный абсурд. Лена отказывает себе везде и во всем. Её немногие вещи в шкафу куплены на блошином рынке, в «second hand» или привезены из России, последние джинсы она покупала три года назад. Для меня же она ни на что не скупится. Костюм для интервью – это единственная необходимая вещь, очень важная при поступлении на работу – такие уж здесь правила, никакие буржуазные круги тут ни при чём. Сейчас же, когда мы оказались без денег, только Лена, работая в трех местах, убирая квартиры, финансово нас обеспечивает. А к переезду надо готовиться не только морально, но и материально, при отсутствии водительских прав у нас нанимать фирму по перевозке обойдётся в несколько тысяч.
А ели бы даже у Лены эти костюмы были, то не дело рассуждать о них. Лена сама зарабатывает на свою одежду.
И сколько можно при первом разногласии во всём обвинять Лену? Чем она это заслужила? Ей приходилось и приходиться очень нелегко, она потеряла любимого отца, ей нужно заботиться о маме, она поддерживает и заботиться о нас, работает и учится, не покладая рук. Разве это не заслуживает хотя бы уважения? И если не хватает информации о том, что происходит в нашей семье, то не лучше ли воздержаться от совершенно неуместных комментариев?
Лена для меня самый дорогой и любимый человек, и я не позволю копать под нас. Пора научиться уважать выбор своего сына.
Если не хватает желания, сил и пр. в поддержку наших отношений, то прошу не вмешиваться в них. Мы справимся с нашими проблемами, и если не можете помочь, то хотя бы не мешайте. А просить прощения надо прежде всего у Лены. Митя.
715. Май. В редакции «Звезды» оставил главки «Записок». Тяжёлый телефонный разговор с Митей
М а й 2 0 0 4 г.
4 мая 2004 г., Мурманск
С 19 по 28 апреля я был в командировке в Питере и Калининграде. Получил кандидатский диплом Олега Мартыненко в Учёном Совете С-ПбГУ (так коряво называется теперь наша с ним «альма матер»), встречался с проректором С-ПбГУ по научной работе Владимиром Николаевичем Трояном, он же зав нашей кафедры физики Земли, беседовал с ним по вопросам финансирования науки в их заведении, организации управления университетом в целом (я же – председатель комиссии по оптимизации управления МГТУ), работы диссертационного совета, который возглавлял Михаил Иванович Пудовкин, а теперь будет Семёнов, и т.д., и т. п.
По аналогичным вопросам общался с Сашкой Шабровым у него в Медицинской Академии имени Мечникова, а в Калининграде – с проректорами КГТУ (бывший КТИ) по научной (Брюхановым) и учебной (Шутовым) работе (эту встречу мне Вася Слежкин (!) организовал, от него я, кстати, узнал, что Коля Бобарыкин докторскую (!) в КГТУ стряпает), с проректором по научной работе Калининградского Пограничного Института ФСБ (где Кореньков с Ваней преподают) Крюковым, с деканом физфака КГУ Лёшей Ивановым (по телефону), в обсерватории на семинаре выступил с последними нашими результатами (без какой-либо критики в этот раз со стороны ученичков моих бывших), с Шагимуратовым план проекта на грант ИНТАС обсуждал.
С тётей Тамарой в Сестрорецке к адвокату ходили по поводу раздела её дачи и участка с соседкой, которой принадлежит одна треть участка и дома, а занимает она больше половины, деньги ей оставил на размежевание через Бюро судебной экспертизы, брёвна с тётей Тамарой пилили у неё на даче, редактировал тёте Тамаре её воспоминания о работе на заводе в эвакуации в Новосибирске (и вообще о жизни там в это время) для книги, которую хотят издать ветераны завода. Новостью для меня оказалось (или забыл?), что тёти Тамарин отец взял её мать в жёны с пятью детьми (один в животе ещё был) – Лёня, Миша, Лида, Зоя, Валя – после гибели её мужа на субботнике от взрыва снаряда или мины, а потом у них ещё Тамара и Виктор родились.
По поводу отцовской квартиры в Калининграде никуда не ходил, так как понял, что Саша с Люсей без меня этот вопрос как-то для себя решили, по-видимому, с участием Татьяны Николаевны – жены Гришиного отца, а как – ни сил, ни желания даже узнавать не было.
А в Питере ещё в редакцию журнала «Звезда» заходил и оставил там кое-какие главки своих «Записок» Антонине Константиновне Славинской, пожилой, курящей прямо на рабочем месте редакторше в очках, которая хоть и не обещала прочесть быстро, но всё же папку мою взяла; договорились, что я свяжусь с ней через месяц. Вышел я оттуда с ощущением «дежа вю», что это уже было…
Ирине я рассказывал о наших проблемах с Митей. У них с Леной финансовый кризис, Мите не дали тринадцатую зарплату, живут сейчас на двух квартирах, платить за обе приходится, переезд из Констанца стоит бешеных денег, Мите на новой работе надо осваиваться, а мы вместо того, чтобы им помочь в это трудное время, настраиваем Митю против Лены, хотим их семью разрушить.
Сашуля, действительно, считала, что им лучше разойтись, коли Лену Митя не может обеспечить с её запросами, а я Мите ещё прошлым летом во Владимире сказал, что против развода, что это его крест, и он должен его нести.
Ирина откомментировала:
– Ну, конечно, у них всегда финансовые трудности, а у других их нет. Мы все должны на Лену работать.
И добавила:
– Ох, родители, не знаю, что вам и посоветовать. Сами с Михаилом справиться не можем.
Сашуля по телефону сообщила мне, когда я был в Калининграде, что написала Мите письмо (от 23 апреля). Я спросил:
– Уже отправила?
– А что, нельзя без твоей санкции?
– Ну, отправила, так отправила.
Но ёкнуло у меня что-то: зудит у ней разбирательства продолжить, а это не к добру. Когда я вернулся в Мурманск (прилетел 28-го), ответа от Мити не было, хотя Сашуля в этот день послала ему второе письмо (от 28 апреля). Ответ пришёл 29-го, но написано письмо было 25-го. 29-го я прочитал все три последних письма – два от Сашули и одно от Мити. Сашулю это его последнее письмо оглоушило. Вернувшись с работы домой, я застал её в полнейшем трансе.
Ну, что, получила по лбу? Вот не надо было соваться. Всё тебе не терпится.
Конечно, глупостей она понаписала. Но какова реакция сынули?! С каждым разом всё более хамская. Видать, достали мы их своими комментариями. Сашуля уверяла меня, что Митино письмо написано под Ленину диктовку. Какая разница – под диктовку или нет? Им написано.
А в воскресенье Митя позвонил нам домой. И очень агрессивным тоном потребовал от мамы извинений.
Сашуля дрожащим голосом сказала, что его последнее письмо написано не как к матери, а как к чужому, глубоко антипатичному человеку, которого хочется по щекам отхлестать. Я, в свою очередь, потребовал извинений от него и обозвал его свиньёй неблагодарной.
– Мама, может, и не права, и ерунду написала, но к чему этот грубый тон? Зачем маме приписывать выражение «зажралась», которое она в принципе не употребляет? (– Говорила!, – кричал в ответ Митя. – Нет, никогда! – восклицала Сашуля.) Какой ещё «очередной удар ножом в спину»? Что ты несёшь? Неужели вы с Леной не понимаете, что такими выражениями отношения не налаживают и добиваются совершенно противоположного желаемому результата? Я тебе уже перестал писать, хочешь, чтобы и мама перестала?
Митя ответил, что это мы разрушаем наши с ними взаимоотношения, что мы их всё время поучаем, а выслушать и понять их не хотим, и что иногда такой жёсткий тон необходим, на что я ему сказал:
Ну, и оставайся с этим…
И повесил трубку. Просто физически не мог дальше эту перебранку продолжать.
Сашуле-то я уже не раз говорил, что не надо в их отношения влезать, какой бы Лена ни была. Сами пусть разбираются. Им, действительно, трудно. Мите особенно – меж двух огней оказался. Да и Лену мне жалко. Они с Сашулей на пару зацикленные – каждая на своём. Очень всё грустно это.
Письмо Сашули Мите от 6 мая 2004 г.
Дорогие Митя и Лена!
Я очень сожалею, что мои письма и высказанные мною мнения и оценки так возбудили вас. Папа всё время меня ругает, что я навязываю вам свои решения и, высказывая свои мнения, фактически вмешиваюсь в ваши отношения. И хотя я вроде бы таких намерений не имею, на деле, наверное, получается именно так. Простите.
Но, тем не менее, я не нахожу в своих письмах повода для тебя, сын, считать их «очередным ударом ножа в спину», «подкопом под вас», мнением, что Лена «зажралась». Подобные высказывания в свой адрес считаю просто оскорбительными. В таком тоне не выясняют отношения и не улучшают взаимопонимание. И папа резко оборвал телефонный разговор, не желая продолжать его в том агрессивном с твоей стороны, Митя, тоне. Да при том ещё, что ты так непоколебимо уверен в абсолютной правоте своих мнений, в своем праве быть с нами жёстким, а иногда даже жестоким. И ты в этом даже ни разу не усомнился за все эти два года наших выяснений отношений.
А Лена достойна уважения не только за те качества, которые ты, Митя, перечислил, но и ещё за многие другие. Мама.
Письмо Юры Зарницкого от 14 мая 2004 г.
Здравствуйте, уважаемый Александр Андреевич!
Может, Вы помните ещё меня – до 1991 я работал у Власкова, а потом ушел из ПГИ и уехал в Израиль. Случайно нашёл в Сети сегодня Ваши «Записки рыболова-любителя» и почитал их с большим удовольствием («…И всё былое в отжившем сердце ожило,» – буквально так).
Прошлым летом я вновь побывал в Мурманске, но очень недолго, заходил в ПГИ, посетил и Мореходку; повидался с Власковым, Боголюбовым, Колей Овчинниковым, Полтевым и др. ПГИ предстал перед моими глазами как унылый погост, ревностно охраняемый румяным сторожем по фамилии Терещенко. В полутемных коридорах кладбищенская тишь, и только эхо разносит иногда крики доблестного и неутомимого Мельниченки…
Я здесь, в Израиле, как всякий эмигрант хлебнул лиха. Но сейчас вроде всё более или менее наладилось. Работаю в двух местах – в одной небольшой high-tec компании + подрабатываю в лаборатории плазмы института Вейцмана. Там занимаюсь рентгеновской спектроскопией и диагностикой горячей (термоядерной) плазмы. С балкона нашей квартиры виден краешек моря (Средиземного), и разглядывая его я часто вспоминаю то счастливое время, когда все мы были молоды, и когда я жил в Мурманске на ул. Достоевского, и вот так же любовался видом на Кольский залив.
Еще раз спасибо Вам, Саша, за эту публикацию, желаю Вам творческих, научных успехов, всех благ, крепкого здоровья. Буду искренне рад получить ответ на это письмо.
С наилучшими пожеланиями – – Юрий З.
Мой ответ Зарницкому от 14 мая 2004 г.
Добрый день, Юра!
Спасибо за тёплое письмо. Приятно получать отклики читателей – не зря, значит, старался.
Я Вас, конечно, прекрасно помню. И даже отчество Ваше – Фёдорович – помню. И слова «радиоаврора», «неустойчивость Фарли (тогда писали Фарлея) – Бунемана» не забыл. И всю вашу славную радиоавроральную кампанию коллег-соперников, разбежавшихся ныне по белу свету, помню. Вы в Израиле, Кустов в Канаде, Успенский в Финляндии, Тимофеев в Петергофе (и регулярно меня оттуда достаёт всякими предложениями). Юрия Львовича в прошлом году отправили, наконец, на заслуженный отдых в почти уже невменяемом состоянии. Опекавшая его Нелли Сергеева продолжает трудиться в ПГИ. А сам ПГИ Вы видели и чудесно его живописали.
О себе и ближайшем окружении я продолжаю писать в «Записках рыболова-любителя» и по мере наличия свободного времени гружу очередные главки на свой сайт.
Будет желание пообщаться – пишите.
С наилучшими пожеланиями, искренне Ваш ААН
716. Июнь. Пока Вы ловите рыбу, всё в мире идёт как надо
И ю н ь 2 0 0 4 г.
4 июня 2004 г., Мурманск
С 24-го по 29-е мая я был в Питере в командировке, оформлял визу во Францию и поучаствовал в очередном сборище «Проблемы геокосмоса» в Петергофе, с Ларисой Зеленковой пообщался. В Сестрорецке «на даче» у тёти Тамары карнизы ей вешал в комнатках на втором этаже. Авиабилеты в Париж купил.
А 30-го мая открыл сезон в Шонгуе, метал блесну на Кривом без поклёвок. Воды очень много, уровень выше обычного не меньше чем на метр. Кто-то якобы крупную сёмгу (на 10 кг) поймал, но я рыбы не видел.
8 июня 2004 г., Мурманск
Второй мой выезд на Колу в этом сезоне состоялся в прошлое воскресенье, 6-го июня. Подъехав прямо к берегу реки в Шонгуе у лицензионного пункта, я уже из окна машины увидел, что у ближайшего ко мне мужика удилище ходит ходуном: удерживает сёмгу товарищ. Я вылез из машины и стал наблюдать за процессом, который, впрочем, не отличался разнообразием: мужик, удерживая сёмгу, потихоньку двигался вдоль берега вниз по течению, не торопясь выволакивать рыбину на сушу.
Посозерцав вываживание, я занялся оформлением лицензии у окошка вагончика, а удачливый рыболов тем временем вышел на удобную отмель прямо напротив вагончика и спокойно завершил своё дело, не без помощи, правда, одного из зрителей, прихватившего сёмгу руками, когда она была уже практически на берегу.
Рыбина оказалась весом в семь с половиной килограммов. Поймана была на обычную чёрную муху обычной поплавочной снастью с пластмассовым шариковым поплавком, наполняемым водой. Народу вблизи пункта рыбачило немного: четыре нахлыстовика в воде у противоположного, левого берега и один вот этот поплавочник здесь на правом берегу.
Увиденное, конечно, воодушевило, но оставаться тут я всё же не захотел, а отправился на машине в сторону Кривого – нашего с Федотовым стандартного места. На Кривом рыбачил всего один любитель, ни поклёвок, ни рыбы он не видел. Вода немного спала, и известный валун справа высунулся над водной поверхностью сантиметров на двадцать, в прошлый же раз – неделю назад – его вообще видно не было.
Погода была неважная – градусов три-пять выше нуля, с мелким моросящим дождём, правда, почти без ветра. Одет же я был капитально: лыжный комбинезон, трико под ним, сапоги болотные, рубаха, свитер, меховая подстёжка, полупальто с капюшоном и сверху ещё прорезиненная куртка с капюшоном. Руки в перчатках, так что не мёрз я совершенно.
Пока в реку не свалился.
Шёл по краю воды, а там же камни, оступился, потерял равновесие, пришлось сделать шаг в сторону от берега, а там уже почти по пояс глубина, вода высокая, да ещё спиннинг в руках мешает, как бы его не утопить… Хорошо хоть не понесло меня течением, удержался на камнях, выкарабкался на берег кое-как. Полные болотники воды, в рукавах вода по локоть, а ещё и двух часов не рыбачил, лицензия же на шесть часов куплена. Что делать?
Для начала вылил воду из сапог, отжал носки, штаны, рукава. Надел всё обратно на себя, спустился к воде и продолжил метать муху. Полчаса продержался, а потом чувствую – замерзаю. Смотал снасть, собрал рюкзак и к машине, до которой минут двадцать ходу по железной дороге.
В багажнике у меня, к счастью, были вторые сапоги и куча сухого тряпья. Я устроил переодевание в салоне, в то время как снаружи на машину обрушился ливняга. Вовремя я сюда прибежал. Чтобы защитить руки от мокрых рукавов, пришлось надеть на голое тело грязный, но сухой джемпер предыдущего хозяина моего гаража, в который у меня была завёрнута сапёрная лопатка, а сверху я надел свои сырые рубаху и свитер. Ноги обернул тряпками в качестве портянок и засунул их в сухие запасные сапоги. Всё остальное надел в подмоченном виде и… отправился обратно на Кривой, благо дождь прекратился.
Переодевание и ходьба согрели меня, и я отмахал спиннингом разрешённый мне срок без особых мучений. Но и без поклёвок.
Вернувшись на машине к лицензионному пункту чтобы закрыть лицензию, я обнаружил там уже восемь нахлыстовиков в воде у противоположного берега и четверых поплавочников на этом берегу. У дежурной в вагончике я поинтересовался, а сколько всего рыбин выловили? Оказалось, что почти за сутки всего-то только три: на 4.5, 7.5 и 11 кг. Не густо, мягко говоря.
Возвращаясь домой, я умудрился ещё под красный свет въехать на пост ДПС, где гаишники меня пожалели и составили протокол с формулировкой «ехал с непристёгнутым ремнём безопасности». Полный глюк кругом.
А дома Сашуля волновалась: она мне на мобильник звонила, а я не слышал, так далеко он у меня был где-то в одежде спрятан.
9 июня защитил на «отлично» дипломную работу Илья Артамонов, у которого я был официальным научным руководителем, а Олег Мартыненко фактическим. Илья ко мне пришёл на втором курсе, ходил на занятия аспирантов, работу Лены Васильевой продвинул существенно и при всей своей шалопаистости заслужил моих исключительно похвал на защите диплома. Собирается ко мне в аспирантуру.
А в этот же день Саша Федотов был в Шонгуе. Очень много народу было у пункта, и при нём вытащили пять или шесть крупных сёмг. У него же без поклёвок.
Письмо Володи Опекунова от 11 июня 2004 г.
Уважаемый Александр Андреевич!
Спасибо за привет и добрые слова, которые мне передал Василий Слежкин. Поздравляю Вас с назначением проректором, желаю крепкого здоровья и успехов Вам, Вашим детям и внукам.
Недавно посетил Ваш раздел на Проза.Ру и был приятно удивлён многотысячностью ваших читателей. Постоянно ношу с собой три дискеты с вашими Записками, пытаюсь читать их везде, где можно. Обдумываю текст новой рецензии.
Желаю вам удачной рыбалки в летнем сезоне. Мне кажется, что пока Вы ловите рыбу, всё в мире идёт как надо: выполняются физические законы и, хоть медленно, но идёт общественный прогресс.
Почитатель талантов всей вашей семьи
Володя Опекунов
Мой ответ ему от 11 июня 2004 г.
Спасибо, Володя!
Очень рад был получить весточку от Вас. Грешным делом я уже думал: не обиделись ли Вы за что-нибудь на меня и замолчали поэтому? Как Ваше семейство – Рая и сыновья?
Рае огромный привет от её благодарного пациента.
Ваш ААН
Письмо Володи Опекунова от 13 июня 2004 г.
Уважаемый Александр Андреевич!
Очень рад вашему сообщению. Я тоже грешным делом думаю, что Вы на меня обижаетесь, тем более, что есть на что: новую рецензию так и не могу осилить. Мне хочется сделать её фундаментальной, связать с дневниками Гёте, который фиксировал все моменты своей жизни с 15 лет, и книгами друга Герцена Огарёва, который также тщательно отмечал почти всё происходящее. А в заключении рецензии мне хочется сделать предположение о том, что при создании искусственного интеллекта, моделирующего конкретную личность, в том числе и для достижения интеллектуального бессмертия, можно будет взять ваши Записки. Аналогов немного, разве что ещё дневники Льва Николаевича Толстого. В социологической литературе встречаются упоминания о людях, которые хронометрировали свою жизнь, но их жизнь была слишком простой, и их социальное положение было не высоким, что не позволяло искать в их жизни отражения общественных явлений. У вас же всё это есть.
Я продолжаю работать в метрологической службе железной дороги. С мая перешёл на обычный режим по 22 рабочих дня в месяц, из-за чего сузил свои возможности что-либо писать. Раньше я дежурил в месяц по 10 суток, 20 дней был в отгулах. Время тратил на домашние дела, дачу и занятия с детьми. Занимался, правда, больше их обслуживанием, чем интеллектуальным развитием. Тем не менее у меня имеется несколько повестей и рассказов на небольшой сборник. Я согласен с Вами, что не следует ожидать каких-либо гонораров, надо просто писать и искать деньги на издание.
Старший сын Андрей впопыхах закончил четвертый курс радиофака БГУ и вылетел в США по направлению Лиги добровольного труда студентов. Работает в парке развлечений городка Спрингфильд в штате Миссури. Многим студентам было отказано в американской визе, Андрей тоже не особенно надеялся, потому и не подготовил себе досрочную сдачу. Экзамены сдал, но два зачета повисли до осени. Средний бал у него 4,5. Получал стипендию, которой теперь не увидит. Мало того, могут перевести на полуплатное отделение, 700 долларов в год. Но желание ехать и подучить там английский у него было.
Саша закончил лицей при Политехе, получил на тестировании три семерки, по десятибалльной системе. Собирается поступать на энергофак или любой другой инженерный факультет. Романтической физической направленности у него нет, но зато в каратэ он занял первое место в Белоруссии в группе 16—17 лет. Получил медаль на красно-зеленой ленточке, цвета белорусского флага.
Рая работает в отделении неврозов, пережила уже тот возраст, когда становятся начальниками отделений. Много лет находилась в резерве при престарелой начальнице. И состарилась вместе с ней. Консультирует пациентов в психологическом центре своей подруги – психолога, бывшего философа, когда психологи не могут разобраться, в чём дело. Рая подготовила диссертацию, но до защиты дело так и не дошло. Могу предположить, что из-за каких-то очень сложных организационных вопросов. Выступала несколько раз по радио и в газетах. Постоянно ездит на семинары в Смоленск и другие города. Получала частное приглашение из Кембриджа на конференцию по послеродовым психозам с гарантией оплаты расходов, но в министерстве заволокитили это дело.
