скачать книгу бесплатно
– Отход! Двадцать секунд! Ноги! – выкрикнул Кеша. Успели нырнуть в любимый ручей. Взрыв!
– Ноги!
Сзади одиноко захлопала винтовка. Кто-то умудрился выжить.
– Димон! Ты чем занят?!
– Нитку наматываю.
– Ты что, сдурел?
– Пригодится еще, это ШХБ-20, из парашютных строп.
И точно, еще три дня с ее помощью рыбу ловили, так как путь назад, к продуктам, им отрезали полицаи. Сорок четвертая армия и 7-я ОСМБр высадились в Феодосии, но развить успех смогли не очень сильно. Феодосия освобождена, но бои вокруг города не прекращались. Группа отошла к Дальним Камышам, к реке Песчанке. Там была небольшая пещерка, вырытая, видимо, детьми. В Тома Сойера играли. Море видно, видно, как бьют по немцам крейсера и эсминцы, до города всего восемь кэмэ. А связи и хода нет. Сырая рыба невкусная, но не дает умереть с голоду. На пятый день немцы появились на шоссе, и у Ближних Камышей разгорелся сильный бой. Группа вышла из укрытия и ударила по немцам с тыла, захватив водонапорную башню в Ближних Камышах. Немцы драться в окружении не любят, и они начали отход к Узловой и Владиславовке. Через несколько часов отход превратился в бегство. А группа вышла к своим. Впрочем, вышел один Дмитрий. Остальных вынесли из «Башни». Кеша еще был жив. Диму перевязали на полковом сборном пункте: два касательных ранения и посекло осколками кирпичей. Намазали лицо йодом, и он упал спать. Во сне чувствовал, что его грузили на телегу, куда-то везли, он с кем-то разговаривал, но очнулся в небольшом домике с видом на море. Чернявая женщина принесла воды, лепешек и козьего молока. Ее звали Десфина Илиади. С виду – обыкновенная татарка, но высокая, грудастая, и волосы ничем не мажет. Она говорила, что она «румейка» – крымская гречанка. Рассказала, что легкораненых разрешили забрать из Ближних Камышей, выдали справку, и по ней можно получить продукты в Феодосии. До Феодосии тут недалеко. Взяв с собой справку из эвакогоспиталя, Дима пошел в город. Час что-то доказывал в комендатуре, затем прошел на канлодку «Красная Абхазия» и попросил связать его со штабом Азовской флотилии. Передал, что жив и находится на Керченском шоссе у самого въезда в Сары-Гель. Затем получил продукты и пошел обратно. Десфина обрадовалась тушенке, муке и другим продуктам, вечером покормила скотину, приготовила мусаку, откуда-то достала сладкое вино. Выпила немного водки, полученной Димой по справке. Постелила ему на постели и куда-то вышла, вернулась в какой-то накидке, долго что-то шептала на образа, потом задула лампаду перед иконой и легла с ним рядом, обдав ароматами каких-то масел. Всю ночь она неистовствовала, лишь немного давая ему отдохнуть. Только под утро, наконец, устала и уснула, крепко прижав его к себе. Однако проснулась раньше него, зажгла свет перед лампадой, долго молилась, а потом побежала по домашним делам. Весь день она его не беспокоила, стыдливо отводила глаза, но ночью повторила все то же самое, и опять до утра. А утром у них были гости: приехал Бархоткин из Керчи на машине за Дмитрием. Глаза Десфины наполнились слезами, она молча собрала ему еду в дорогу. Проводила до машины, тут ее нервы не выдержали, и она бросилась ему на шею, целуя и шепча, что будет его ждать.
– Ну, прям Таис Афинская! – улыбнулся Александр Сергеевич после того, как машина тронулась. – Как себя чувствуешь, не спрашиваю! Сразу видно, что я рановато приехал. Но труба зовет! Контр-адмирал Горшков присвоил тебе звание лейтенант. Взвод понес большие потери, твоя задача: восстановить взвод. Так что принимай командование.
– А что с Острецом?
– На связь не выходил. Мост в Кош-Асаке цел до сих пор.
– Там подходы заминированы.
– Уже знаем, но у тебя же получилось!
Дмитрий достал катушку с ниткой и долго на нее смотрел.
– Что это?
– Нитка, которой подорвал мину.
– Не дергайся! Козлов, Батов и, в меньшей степени, Первушин настаивали на другой последовательности исполнения операции, чем было определено Ставкой по предложению вице-адмирала Октябрьского и нашего командующего Горшкова. Они настаивали на первоначальной высадке в Керчи, и позже. Ваши радиограммы, что на Парпачском перешейке войск нет, и доклад Архипцева, что в Феодосии сосредоточен всего батальон охранных войск, решили исход операции. Сорок шестая дивизия сняла два полка и бросила их на Феодосию, а в этот момент наши высадились на Этильгене, в Казантипе, Насыре, Хрони, Зюке, Тархане и Камыш-Буруне, и враг побежал. И мы его преследуем. Снят Шпонек, командир 42-го армейского корпуса, вместо него Маттенклотт, отменен штурм Севастополя, 170-я дивизия снимается и перебрасывается под Феодосию.
– Танки нужны… А у нас всего пара недель.
– Танки уже выгружаются в Керчи, сейчас увидишь.
Действительно, у Кенегеза увидели большую колонну танков, машин сто – сто двадцать, правда, все легкие:
Т-26. Кого-то увидев, капитан-лейтенант приказал водителю остановиться.
– К машине!
Дмитрий вышел из эмки и пошел за Бархоткиным к группе командиров, стоящих на холме. Подойдя к ним, каплей попросил разрешения обратиться. Командиры были все незнакомые Дмитрию. Знаков различия ни у кого не видно, все в полушубках и ушанках. Он приотстал от Александра Сергеевича и не слышал обращения. Поэтому остановился, не доходя нескольких шагов до начальства. Доносились только обрывки фраз. Бархоткин знаком приказал подойти. Дмитрий представился:
– Лейтенант Матвеев.
– Единственный оставшийся от группы Остреца, это он подорвал мост во Владиславовке, Павел Иванович.
– Лейтенант, сюда подойдите. Покажите, что видели западнее Парпачка.
Дмитрий отметил разведанные объекты, показал два аэродрома, позиции артиллерии, рассказал о состоянии дорог.
– Сергей Георгиевич! Разберитесь с этим дивизионом!
– Извините, товарищ генерал! – вставил Дмитрий. – Вот здесь вот, напротив этих позиций, старая турецкая крепость. Там около батальона немцев и восемь 150-мм орудий. Сектора обстрела у них могут быть круговыми. Собственно, Парпач прикрывало два таких батальона с усилением: один в Феодосии, второй в Ак-Монае. В Феодосии батальон разгромлен, а в Ак-Монае еще сидит. С моря его не взять. Но немцы там наступать не будут. Там у них нет войск и дорог, они ударят от Старого Крыма и от Коктебеля. Там пока держится 2-й румынский горнострелковый.
– Это не наш сектор! Это сектор Первушина. Разговорчивые у вас лейтенанты, Сергей Георгиевич!
– На этом фланге у противника войск нет, кроме одного батальона, дороги в очень плохом состоянии. Активно работает только аэродром «Ички», за селом Ислям-Терек, и западнее Феодосии, и в Первомайке, тоже работающий аэродром противника. А нашу авиацию за три недели мы так ни разу и не видели. Чуть погода наладится, будет нам на орехи, – устало проговорил Дима. Ему было все равно, чем закончится разговор, принимавший нехороший оборот.
Худощавый генерал, которого Бархоткин назвал Павлом Ивановичем, обернулся на него, чуть прищурив левый глаз. На узком, покрытом глубокими морщинами лице играли желваки. Ему не нравилось, что лейтенант не испытывает благоговейного трепета перед ним. Помолчав несколько минут, он картинно откинул правую руку, в которую адъютант тут же вложил трубку телефона.
– Четырнадцатого… Алексей Николаевич! Тут разведка Азовской флотилии вернулась… Да-да! Та самая. Предлагают без задержки нанести визиты на аэродромы противника в Ички и в Первомайке. Говорят, что самолетов там много. У меня закончили высадку и сосредоточение 56-я танковая бригада и 24-й отдельный танковый полк. У тебя как?.. Понял! Принимай 24-й полк, кадровый, справится. Кроме того, разведка говорит, что удар будет нанесен по тебе с двух направлений: от Старого Крыма и от Коктебеля. Что говоришь? – указательный палец его левой руки указал на Дмитрия: – Когда?
– Двадцать восьмого – тридцатого.
– Через пять – семь дней, Николаич… Задача? Феодосия. А уж потом за меня примутся.
– Уходим! – послышался шепот Бархоткина. Дойти до машины они не успели. Танки взревели моторами, и пришлось пропускать полколонны. В машине каплей вздохнул:
– М-да, с дисциплиной у тебя действительно не очень. Впрочем, разведка, которая врет, никому не нужна. Но это я так, себе.
Оставшуюся дорогу до Керчи они молчали. Командный пункт флотилии располагался в здании управления Керченским судоремонтным заводом, взвод разведки занимал помещение бывшей столовой. Во взводе осталось восемь человек: два радиста, три пулеметчика, три автоматчика. Один радист не сильно годился для выходов: девчонка. Коротко представив Дмитрия, Бархоткин перешел к постановке задач. Его интересовал аж Геническ и Перекоп. Вскользь он, правда, упомянул, что Перекоп находится в зоне ответственности Черноморского флота. Выслушав с каменным лицом командира, Дмитрий заметил, что стоит ли так замахиваться? Испокон веку одна крепость у Арабатской Стрелки отлично держала это направление. На косе не спрячешься, и окоп не выроешь, сразу вода проступает. Если речь идет о Генической Горке и о Стрелковом, то да, некоторый смысл это имеет, а сам Геническ не удержать. И вообще, его учили, что ко всему надо готовиться заранее. Он бы, например, сделал закладки в Аджимушкайских каменоломнях в виде топлива, продовольствия и боеприпасов. А то 51-ю армию месяц назад вышибли из Керчи, и в момент высадки поддержать десант с тыла оказалось некому. А немец воевать в окружении не любит. И вообще, требуется сейчас сосредоточиться на поддержке десанта, а не на распылении его сил, которых и так не много.
– Что ты паникуешь? Видал, сколько танков перебросили?
– Видал! И все с противопульной броней. Их сами защищать надо, а пошлют вперед, как танки прорыва. Это танки поддержки пехоты, и они должны действовать позади нее, поддерживая ее огнем. Вот увидите завтра.
Мужиков жалко. Вы же видели, что танки шли без пехоты и без ПВО.
– Стратег! Но доля истины в твоих словах есть. Что предлагаешь?
– По машинам и туда. Использовать наше положение как разведки флота.
– Ты думаешь, что нас кто-нибудь будет слушать?
– Ну, выслушал же, как его, Павел Иванович, подъедем, дескать, прибыли на усиление.
– С десятью человеками?
– А больше никого нет?
– Нет, обещают послезавтра прислать пополнение.
– А сколько раций на складе?
– Пять.
– И еще одна в блиндаже у Ачи. У вас станции с собой? – спросил он у радистов. Те подтвердили. – Вот и повод, и это – поддержка. Вы с… тебя как зовут? – спросил он у радистки.
– Соня, краснофлотец Красовская.
– Вы с Соней на КП армии, а мы по частям. Все, открывайте склад!
Через пятнадцать минут, не забыв погрузить продовольствие и боеприпасы в машину, выехали в обратном направлении. КП 51-й армии находился на том же холме, но занял какой-то каменный амбар чуть ниже по склону. Александр Сергеевич доложился командующим контр-адмиралу Горшкову и генерал-лейтенанту Батову, что, так как пополнение пока не прислали, то принято решение прибыть в их распоряжение с восемью радиостанциями, с целью обеспечить управление войсками и взаимосвязь с флотилией. На проводную связь в таких условиях надеяться не приходится. Батов улыбнулся:
– Небось, твой неугомонный лейтенант придумал? Ты-то сам без рации ездишь!
– Он, товарищ генерал. Он – опытный, вторую войну тянет. Артиллерийский разведчик.
– А вот это дело! А что без наград?
– Разгильдяй и бабник! Все через это!
– Давай его сюда!
Матвеев подошел и доложился.
– Значится, так, лейтенант, смотри сюда: вот здесь стоит дивизион корпусной 152-мм артиллерии. А тут 24-й танковый полк и 177-й полк 236-й дивизии 44-й армии. Они проведут атаку на аэродром в Первомайке. Твоя задача – обеспечить, по необходимости, корректировку огня крупнокалиберных пушек-гаубиц. Бери еще одного радиста и мой приказ. Дуй туда и побыстрее налаживай связь. Тебя будут ждать.
По приезде в дивизион выяснилось, почему «по необходимости»: снарядов на позициях восемнадцать штук на орудие, меньше трети комплекта, остальное еще на Тамани. Оставив там радиста, Дима понесся в Феодосию. Путем опроса местных жителей нашел 24-й отдельный полк. Его штаб располагался на западной окраине поселка Солнечное. Полковник Лебеденко уставился на приказ.
– Нет впереди никаких немцев, румыны. И аэродром румынский. Щаз ударим, и побегут.
– Не побегут. Это 2-я королевская горнострелковая дивизия, гвардейская. Вооружена она неплохо, а ваши танки крупнокалиберным пулеметом пробиваются. Зато пушка мощная и снарядов много. Вот и поддержите огнем пехоту, следуйте за пехотой на расстоянии двухсот пятидесяти – трехсот метров.
– То есть как бы прикрыться пехотой?
– Нет, вы прикрываете пехоту, а она прикрывает вас.
– Это не по уставу!
– А товарищ дело говорит!
– Кто сказал?
– Я! Старшина Маслов, командир первого взвода первой роты. Мы так в Финскую действовали.
– Я с Финской, 15-й отдельный артдивизион, – сказал Дмитрий.
– Северные форты? Так же, как там, прикроешь?
– Снарядов мало, постараюсь.
Созвонились с 177-м полком, уточнили задачи и, как только стало темнеть, начали атаку без артподготовки. Пехота двинулась вперед, вслед за ней пошли танки, и они шрапнельными снарядами прижали румын к земле. Полк был действительно опытный, стреляли танкисты очень хорошо: всаживали 45-мм снаряды прямо в амбразуры дотов с первого или второго выстрела. Артиллерийскому дивизиону на первом этапе стрелять не пришлось. Затем пехота уселась на броню, и танки двинулись к аэродрому. Дмитрий ехал на концевой машине. Из-за лесопосадки ударили «Эрликоны», сожгли две машины и были расстреляны остальными танками. Обнаружив на противоположном конце поля еще установки, танкисты, пользуясь большим калибром, расстреляли остальные пушки. Поднялась пехота, тут заговорили 88-мм «флаки», и Дмитрий вызвал пристрелку. Недолет, метров триста! Пересчитав поправку, передал:
– Влево два, больше ноль-три!
По направлению легли точно, перелет.
– Вилка! Меньше ноль-ноль-пять, беглым, три!
Три огромных чемодана перепахали всю позицию. Опять поднялась пехота, пошли танки. Медленно, но верно. Танки давят последнее сопротивление, а затем танкисты с удовольствием раскатывают «Капрони» и «Мессершмиты». Сорок четвертая армия пришла в движение, к ночи взят Старый Крым, передовые отряды к утру заняли Олений и Грушевый перевалы, и начали укрепляться.
Наступление на правом фланге дошло до Золотого Поля и встало на берегу разлившейся небольшой речушки. Левый фланг 51-й армии тоже продвинулся вперед на тринадцать километров, а правый штурмовал Ислям-Терек, где пытались закрепиться части 46-й дивизии немцев, но без тяжелого вооружения. Трофейные пушки Батов активно приобщил к делу, благо что немцы оставили в Керчи большие запасы снарядов к ним. Пятьдесят девятая бригада была обучена ночным боям, и все ее танки были оборудованы для их проведения. Так как он слышал переговоры между 24-м полком и 177-м, а атаку он начал позже, то Батову также сопутствовал успех.
Манштейн забеспокоился: передовые отряды русских за ночь продвинулись на сорок километров по шоссе на Симферополь. «Неужели и здесь повторится успех русских под Ростовом и Москвой? Ситуация на фронтах развивается так, что фюрер вряд ли сможет выделить мне дополнительные средства, как обещал. Необходим успех, но погода! Чертова погода прижала авиацию к земле! Необходимо убрать две «группе» пикировщиков из «Ичке», но туман не дает никакой возможности для этого. Остается один способ: удерживать Ислям-Терек». Он стал диктовать приказ Маттенклотту, но через десять минут Маттенклотт прислал шифровку, что выбит из Ислям-Терека и отходит на Киянлы, противник продолжает преследование. Второе неприятное известие было о том, что русские восстановили поврежденный мост на перегоне Феодосия – Владиславовка и пустили по нему восстановленный самими немцами бронепоезд «Орджоникидзевец», который русские повредили при взятии Феодосии в бою между ним и крейсером «Красный Кавказ». Его 85-мм универсальные корабельные орудия уже ведут огонь по аэродрому «Ичке». День 24 декабря Манштейн запомнит надолго! Хорошенький рождественский подарок! Части 170-й пехотной, посланные взять обратно Феодосию, были вынуждены частично сойти с более или менее приличного шоссе и немедленно утонули в грязи.
Части 132-й ПД пока продолжали движение по приморскому шоссе, и только что передовые отряды миновали Алушту. Впереди много километров труднейшей горной дороги.
А генерал Батов вошел во вкус, сменил уставшие части 302-й дивизии свежей 83-й бригадой морской пехоты и продолжал гнать немецкую 46-ю пехотную. Кругом степь, деться немцам некуда. Они практически лишились автотранспорта. А 224-я дивизия спешно грузилась в вагоны на станции Владиславовка, и поезда отправлялись вслед ушедшему вперед бронепоезду, с целью прикрыть его действия и закрепить успех, если таковой случится. У Первушина выступили 9-я и 63-я горнострелковые дивизии с целью надежно захватить перевалы. К сожалению, автомашин не хватало, предстоял пеший марш. Автомобилей у Крымского фронта было кот наплакал! Чуть больше четырехсот полуторок. И сотня трофейных. Каждое колесо на вес золота! Все самолеты в Ичке прищучить не удалось, но сто тридцать пять машин остались на аэродроме. Остальные поднялись и куда-то улетели. Хотя в такую погоду сесть практически невозможно. Батов начал выравнивать линию фронта, наступая левым флангом. В результате марша и боевых столкновений 56-я бригада потеряла более двадцати машин. Часть из них танкисты грозились реанимировать. Вернувшегося от соседа Матвеева принял приветливо, но виду не подал, что копировал действия 44-й армии и 24-го полка.
– Сколько танков потеряли? – спросил он после доклада.
– Мне не докладывали, я видел два на аэродроме. Хороший полк, только командир у них своеобразный: «Это не по уставу!», и техника устаревшая. Надо бы, товарищ генерал, попытаться блокировать дорогу Алушта – Судак.
– Как и чем? Слушай, а что ты за Сорок четвертую так беспокоишься? Азовская флотилия придана мне! У меня Джанкой и Симферополь. Вот туда и смотри.
– На них идут две дивизии, у нас пока все в порядке, только левый фланг надо укрепить.
– Навязался на мою голову. Откуда ты такой умный?
– Из Ленинграда.
– А воевать где научился?
– Финны обучали.
– Хорошая школа. Ну, и что там было интересного?
– Подвижность и скрытность их частей и соединений. По этому параметру мы отстаем и сейчас. Но когда финны куда-то не успевали, то впереди их войск всегда действовали лыжные отряды, которые организовывали завалы на дорогах, минные ловушки, засады, обвалы и тому подобные мероприятия. С единственной целью: задержать противника и дать своим закрепиться и подготовить оборону.
– Дам я тебе батальон с усилением, но гляди у меня! – генерал снял трубку и запросил «Березу»: – Ко мне, срочно!
Минут через тридцать вошел командир с автоматом ППД на груди.
– Командир отдельного авиадесантного полка ЧФ майор Няшин.
– Значит, так, майор! Есть сведения, что по шоссе от Алушты к Судаку выдвигается колонна противника численностью до дивизии. Конкретно, если интересно, 132-я ПД противника. Требуется максимально задержать ее на этом шоссе и, по возможности, нанести ей максимальные потери. Много сил выделить не могу: не мой участок! Но дам человека, который проведет эту операцию. Лебедев твой еще не десантировался?
– Нет, сидит в Геленджике, сегодня ночью обещали пригнать недостающие машины и вооружения.
– Тогда так: батальон Андрейченко переходит в подчинение Матвеева, разведка АВФ, ибо туман, и когда сможет вылететь Лебедев, неизвестно. А батальон Лебедева сменит Андрейченко уже в Ичке. Батарею 82-мм минометов придать Андрейченко. Вопросы?
– Вопросов нет.
– У меня есть, товарищ генерал! – подал голос Дмитрий.
