скачать книгу бесплатно
Слабость в теле окончательно исчезла, она принюхалась к своей потной, не стираной ночнушке и поморщилась. В ее комнатке нет ни ванны, ни лохани, ни чего-то подобного для омывания. Она растерялась, а потом подошла к двери и приоткрыла ее, чтобы найти место, где сможет смыть с себя эту вонь.
В доме стояла такая оглушительная тишина, что слышно даже свое дыхание и скрип половиц под ногами. Имя привлекательной женщины, ухаживающей за ней, утонуло на задворках и без того дырявой памяти.
В нос проник приятный запах древесины. Осмотревшись, она поняла, что находится на втором этаже уютного двухэтажного дома, и винтажная лестница, вероятно, ведет вниз, где расположена кухня.
На подоконнике стояли ярко-лиловые цветы в горшках. На стенах висели картины семьи: хозяйка дома с добрым сердцем, которая приносила ей еду и ухаживала за ней, ни разу ни в чем ее не упрекнув, девочка четырех-пяти лет и мужественный на вид высокий мужчина с щетиной и карими глазами.
Ее тут же затопил стыд, что не подумала о том, что лишняя здесь. У этой женщины есть семья, а та, вместо того, чтобы проводить время с дочкой и мужем, ухаживает за горе-гостьей со сломанной судьбой! Нет, так не годится! Пора уже задуматься о будущем. Интуиция подсказывала, что она связана с этой семьей, но противный внутренний въедливый голос вопил, что женщина одинока и никому не нужна!
Прогулявшись по второму этажу и подергав за дверные ручки, она огорчилась, что помещения заперты, купальня, или как это место называлось здесь, так и не была найдена, и ей и дальше придется ходить немытой. А еще немного и придется ходить с прищепкой на носу, чтобы ее не тошнило от себя самой.
За две недели она ни разу не вышла из своей комнаты, но теперь, когда тело просилось наружу, ее затопило какое-то детское озорное любопытство и невыносимо тянуло исследовать весь дом. Что-то было в этом особенное. Она как будто нарушала какое-то негласное правило, и от одной этой мысли ощущался дух бунтарства, возрожденный после стольких лет заточения.
Стоило шагнуть к лестнице, как послышался посторонний звук, заставивший ее резко повернуть голову, обратиться вслух, превратиться в гончую и напрячься, будто оттуда мог выскочить Харуг и затащить ее обратно во дворец. Ноги подкосились, и она упала на пол, больно ударившись коленями. Оказалось, что всего лишь кто-то изнутри открыл дверь и закрыл ее.
Мужчина в инвалидной коляске и с волосами до подбородка встревожено посмотрел на нее.
– Могу я помочь? – нежно спросил он, и от этой нежности на глаза навернулись слезы. Что-то узнаваемое всплыло в этом голосе, только память подводила и не пыталась отобразить картинку из прошлого.
Она покачала головой. Мужчина не сводил с нее пронзительных глаз и протянул руку. Женщина проигнорировала этот жест и, сжав зубы, сама поднялась на ноги.
– Я ищу, где помыться, – произнесла она и удивилась своему голосу, больше похожего на звук стекла.
Он разочарованно выдохнул и указал рукой на соседнюю комнату от той, где она жила последнее время. Странное дело, но как раз эту дверь она почему-то пропустила во время осмотра второго этажа.
Бывшая служанка поковыляла туда, открыла дверь и резко ее закрыла, еще раз встретившись взглядом с тем мужчиной в инвалидной коляске. Она точно его где-то видела, только вот где?!
***
В тесном помещении стояла кадушка с остывшей водой, но уже это обрадовало ее и принесло минутное облегчение. Наскоро обмывшись предварительно сложенным куском ткани и обтеревшись сухим, уже другим, похожим на простыню, она облачилась в свободные шелковые штаны и тунику, которые стопкой лежали на деревянном стуле.
Приятная на ощупь одежда убаюкивала похлеще материнской колыбельной, так хорошо в ней. По вымытому телу пробежала волна расслабления, и она зажмурилась и постояла так несколько секунд. Потом, осознав, что со стороны это выглядит как-то глупо, обулась в удобные сандалии, обтерла тканью мокрые волосы, покинула помещение, поспешила вниз по лестнице, не обращая внимания на убранство дома, и пулей вылетела на улицу.
Солнце беспощадно жарило и сушило волосы, будто кто-то отдал ему приказ привести их в порядок за несколько минут. Она подставила ему лицо и раскинула руки в стороны. Опомнившись, что кто-то может ее увидеть и принять за чокнутую, женщина резко развернулась и помчалась куда глаза глядят. Остановилась она только когда оказалась на рынке возле водопада.
Колкие и резкие взгляды окружающих могли проткнуть насквозь. Женщины с корзинками в руках перешептывались, ухмылялись и презрительно оглядывали ее с головы до ног. А она в своем шелковом одеянии слишком уж выбивалась среди них. На несколько секунд ее будто оглушило, и перед глазами все поплыло. В голове пронеслись картинки этого водопада, и рынка, и храма, и мужчины, который когда-то был для нее всем.
Кто-то помог ей подняться и потащил куда-то, а она не сопротивлялась, глотая слезы и всхлипывая.
***
– Почему ты не проследил, чтобы она не ускользнула из дома? – разозлилась Рунда, обращаясь к своему отцу.
– Ну, я же тебе не сторожевой пес, я не могу стоять у двери и охранять ее!
– А стоило бы! – выпалила Рунда, осознавая нарастающий внутри гнев. Ее взгляд вдруг смягчился. – Прости, ты в этом не виноват. Просто… Видел бы ты ее на рынке. Просто ужас, в каком состоянии я ее нашла. Ее глаза еще вот-вот и вылезли бы наружу, лицо раскраснелось, мне показалось, что она задыхалась. А все вокруг только и делали, что обсуждали ее. И никто не додумался ей помочь!
– Ты думаешь, они ее узнали?
– Ничего я не думаю! Третья неделя прошла, а она все никак не придет в себя. Не узнает ни тебя, ни этот дом! Я уж молчу про себя! Она, вероятно, вообще забыла, что у нее есть дочь!
Зильгерд промолчал, а Рунда вышла из его комнаты и заглянула к спящей матери, которую трясло еще какое-то время после того случая возле водопада, а потом, после выпитого травяного чая, крепко уснула. Рунда не удержалась и поцеловала маму в лоб, а потом тихонько вышла, чтобы ненароком не разбудить.
***
Мать Милабеллы встала ни свет ни заря, как и планировала. В Главии стало как и прежде, только вот внутреннего удовлетворения ей это не принесло! Она никак не могла избавиться от мысли, что ее непутевая дочь теперь королева и живет в роскошном дворце! Надо же такому случиться?! А кто мать отблагодарит за это? Она зря, что ли, ее рожала и растила, в конце концов? Убедившись, что муж и младшая дочь, готовящаяся к свадьбе, еще спят, она, на цыпочках вышла из дома, а на крыльце обулась в удобные дорожные ботинки.
За минуту она замерзла в своем закрытом платье, но через несколько часов солнце с таким жаром окутает Главию, что придется несколько раз искупаться в озере по дороге к горе.
Она изучила все карты, поняла, каким образом дочь попала во Дворец Харуга и решила пойти тем же путем, несмотря на то, что попадет на территорию врагов. «Если уж никудышная Милька прошла Тропу, то пройду и я!» – с этими мыслями она оскалилась и уверенно двинулась дальше.
Глава 11
– То есть мы меняем друг друга? – спросила опешившая Милабелла, когда Летти заплетала ей косички, а Камбарра сидела на кровати и пересказывала переведенный Мимбром текст.
– Меняете, – фыркнула Камбарра. – Не просто меняете, вы делитесь энергией!
Эта новость привела девушку в ужас.
– То есть это что же получается, в скором времени я стану злом?
Летти обняла Милабеллу за плечи. Она вообще стала мягче благодаря Рирху и обожала делать девушке прически, несмотря на то, что волосы у той короткие. Но Летти это успокаивало и позволяло собраться с мыслями. Несмотря на то, что ее любимый теперь рядом, жизнь во дворце ее напрягала! Кого ж это устроит постоянно жить в страхе, опасаясь, что с минуту на минуту Харуг созовет всех на обряд обращения?!
– Не забывай, что только наполовину.
Летти кинула на Камбарру злобный взгляд, а Милабелла вздохнула.
– Час от часу не легче. Это как-то можно остановить?
– Я этого не знаю.
Милабелла крепко сжала в руке подаренную служанкой в маске брошь.
– Так вот, значит, почему… – она не договорила, а женщины переглянулись между собой и ждали, что девушка скажет, но та замолчала и больше не проронила ни слова.
Теперь она понимала, почему поддалась поцелую Харуга, и если бы он зашел дальше, то не противилась… «Ой, мамочка! – подумала она про себя. – Одна надежда на брошь!»
Когда Милабелла носила на одежде украшение, она чувствовала себя в безопасности. Стоило же снять брошь, как ее тянуло к Харугу с такой силой, что она удивлялась самой себе.
– Все в порядке? – поинтересовалась Летти.
– Да…Да, – рассеянно произнесла Милабелла.
– Мы что-нибудь придумаем, – Летти положила свою ладонь на руку девушки. – Если уж удалось найти дневник Зильгерда, похожий на книгу, то докопаемся и до всего остального. Не стоит сдаваться раньше времени.
Милабелла улыбнулась и сжала ладонь Летти, но сама пыталась понять, что с ней происходит, потому что ни с того ни с сего ее захлестнула волна злости вперемешку с колючим, как проволока, гневом.
Она моргнула и вскочила с кровати, попросила женщин пойти к себе, а сама пулей выбежала из покоев и решительно направилась к Харугу.
***
Он лежал на кровати и выглядел как бог. Даже растрепанные на жемчужной подушке темные, как смоль волосы, притягивали к себе взгляд. Обычно в это время Харуг уже отдавал приказы своим слугам и осуществлял свои планы. Но сейчас погрузился в свои мысли и впервые не желал распинать своих слуг.
Стражники знали, что каждую ночь Харуг заходил в покои королевы, пока та спала и несколько часов наслаждался ее мерным дыханием и разглаженными черточками лица. Она улыбалась во сне и казалась настолько прекрасной, что когда на него яростными волнами накатывало возбуждение и невыносимое желание прикоснуться к ней, вылетал из покоев, будто случился пожар. Его же подарок стал для него проблемой – псина просыпалась посреди ночи и вгрызалась зубами в его одеяние. К счастью, Милабеллу это не будило, иначе она бы подняла крик на всю округу!
Но сегодня он проснулся позже обычного и не торопился вставать. Слуг он разогнал и одиноко лежал в постели. С появлением девушки во дворце серые невзрачные сны сменились яркими и мучительно желанными, потому что к нему являлась Она.
Услышав стук в дверь, он понял, кого увидит на пороге. Брови подскочили вверх, но секунду спустя он натянул на лицо маску безразличия.
– Входите! – прогрохотал его голос, и дверь приоткрылась: сначала робко, а затем уверенно. Шаг, второй, третий, четвертый, пятый.
Милабелла остановилась напротив его кровати, а он заложил руки за голову и ухмыльнулся.
– Надо же, ты сама ко мне пришла, кто бы мог подумать!
Девушка поморщилась, довольная тем, что к внутренней стороне золотистого платья прицепила брошь.
– Я пришла поговорить.
– Так говори!
– Я меняюсь.
Харуг наклонил голову набок, с любопытством осматривая ее с ног до головы, и только сейчас осознал, что девушка впервые не прихватила с собой лающее «безобразие».
– В каком смысле? У тебя растут клыки, хвост или что-то в этом роде?
Милабелла поперхнулась от гнева.
– Ничего подобного! – она пыталась подобрать слова. – Я становлюсь другой…
Харуг задумался, принял сидячее положение.
– С этого момента поподробнее.
Милабелла рассказала все как на духу и только потом решила, что она самая последняя идиотка, потому что еще недавно считала Харуга врагом, а теперь раскрыла ему все карты. С ее внутренними переменами Харуг становился для нее незаменимым, и это нужно как можно скорее остановить! Радовало то, что ей хватило ума утаить от него секретную и самую ценную информацию: брошь, ее заговор с Летти и Камбаррой против него и дневник Зильгерда, который перевел Мимбр.
Харуг внимал каждому слову девушки и с каждым разом все сильнее хмурился.
– Интересно, где ты обо всем этом узнала? – без тени улыбки на лице спросил он. – С чего взяла, что мы влияем друг на друга?
– В одной из книг, – выпалила Милабелла и пожалела, что вовремя не прикусила язык. И вот как теперь выкрутиться?
Он встал с кровати и только сейчас Милабелла увидела, что он обнаженный. Со словом «Ой» она крепко зажмурилась, успевая увидеть подкаченный пресс, мускулистые плечи и то, что было ниже пояса.
Харуг подошел к ней вплотную.
– В какой конкретно книге?
– Не помню! – напряглась она так, словно вот-вот сломается. Как-то ужасно дискомфортно стоять впритык к голому мужчине.
– Не помнишь, значит? – он приблизился совсем близко и прикоснулся к ее коже. Защита разбилась вдребезги о его прикосновение и разлетелась сотней мелких осколков. Под подушечками пальцев Темный король ощутил гладкую нежную кожу.
– Я слышу твою ложь, а еще то, что тебя ко мне тянет так, что ты еле сдерживаешься, чтобы не напрыгнуть на меня.
Милабеллу всю трясло. Она недоумевала, почему брошь не работает?! Почему Харуг с такой легкостью касается ее кожи? Ей бы отойти от него, залепить затрещину, воспротивиться, но она почему-то не могла этого сделать. Что происходит?!
Прикосновения Харуга задевали ее нервы, играли со струнами ее души, ласкали, дарили ощущение тепла и нежности. Она чуть не застонала от сладостного удовольствия. А когда Харуг отошел от нее на шаг назад, разозлилась, желая продолжения, а затем распахнула глаза и вся сжалась от ужаса, осознавая, что на самом деле произошло.
– Ни это ищешь? – в его руке лежала та самая брошь, и Милабелла побледнела. – Тебя это не спасет, если ты все еще на это надеешься. Наша связь гораздо сильнее, – пропел Темный король. – Татуировка на твоем лице пылает так ярко, что бессилен любой артефакт защиты.
Девушка прикоснулась к щеке и дернулась от ожога на пальце. Надо же, щека и правда пылает! Она подула на палец, чтобы притупить боль.
Харуг усмехнулся, глядя на растерянную девушку, подошел к ней вплотную и впился в ее губы.
Его язык нагло вторгся в ее рот, по-хозяйски исследуя его. Сперва ей в голову приходили воспоминания из прошлого – другие прикосновения, другое лицо, другие ощущения. Она все еще помнила его имя. Но все они стирались с каждым поцелуем, и Милабелла отдалась ему, желая продлить этот сладкий момент.
Она погрузила пальцы в волосы Харуга и пробовала его губы и язык на вкус. Земляника и снег – вот какой он на вкус. В какой-то момент она все-таки застонала, отмечая на коже толпище мурашек.
Крамольная мысль забралась в голову, и она отстранилась, пока все не зашло слишком далеко.
Харуг смотрел на нее со смесью паники и ужаса. Попятившись к двери, он открыл ее только с третьего раза, ошарашенный тем, что только что произошло.
Милабелла открыла рот, с обидой провожая его взглядом. «Что я снова сделала не так?» – подумала она. И, осознав, что находится не в своей комнате, пулей выскочила оттуда и побежала к себе.
***
Ноги Харуга привели его на самый нижний этаж, где веяло холодом, чтобы остудить свой пыл. С тех пор как он стал могущественным созданием, он ни разу ни от кого не удирал, а сейчас трусливо сбежал от своей невесты. Подданные, увидев его, разбежались кто куда от страха, что произошло что-то серьезное и на глаза Темному королю лучше не попадаться.
Его ожившие чувства, вопиющие перемены, которые с ним происходили… Все это ужасно и не укладывается в голове! Как вообще он допустил это?! Он хотел взять Милабеллу, подчинить ее своей воле, как Графну, обратить, получить от нее наследника, сломить дух, но никак не планировал меняться и тем более становиться человечным! На деле девушка имела над ним такую власть, что он по-настоящему испугался. Последний раз он испытывал такой сильный страх, когда неизвестная сила поглотила его. С тех пор он внушал страх остальным, и что теперь?!
Он – лед, а Милабелла – пламя, которое постепенно, шаг за шагом, растапливало его холод, меняло и подчиняло себе. Внутренняя стена льда помогала ему здраво мыслить, взвешивать все за и против. Вот какой правитель нужен! И что получается – Милабелла превращала его в тряпку? Нет, так не пойдет! Надо показать ей, кто здесь хозяин, кто главный!
Только вот его тело и чувства говорили об обратном – не подчинить, а защитить, не угнетать, а любить.
Харуг покачал головой, чтобы сбросить мысли о сладких, как нектар на вкус губах, о прикосновениях, которые убивали его изнутри. Он желал ее так, что тело дрожало. Успокоившись, он решил какое-то время избегать свою невесту, пока не найдет способ остановить это изменение. Ему нельзя меняться, это все испортит!
Глава 12
Мать Горри встретила их гостеприимно. Она расцеловала сына в обе щеки и с восхищением смотрела на его лицо, которое, казалось, не сильно изменилось с их последней встречи. Он возмужал и стал еще привлекательнее, чем раньше. Графну же она встретила с изумлением и пристально ее рассматривала, оценивая, насколько та подходит ее сыну.
Позже она причитала, что та настолько тощая, что нужно как можно скорее ее откормить. Стол ломился от яств. От пышных румяных пирогов сочился такой аромат, что Графна еле сдержалась, лишь бы не накинуться на них; блины с клюквой и творогом, щедро сдобренные маслом, так блестели, подогревали аппетит и просились в рот, что она сглотнула слюну; а при виде мясного пирога она и вовсе забыла, где находится – мяса она уже давным-давно не ела, а тут еще и жареный лук, и зелень, притрушенная сверху.
Пока она уплетала еду за обе щеки, не забывая о правилах приличия, сын и мать, не переставая, обсуждали все, что произошло в Ликдрии за годы его отсутствия. Они говорили о соседях, коснулись новостей, которые ее совершенно не волновали. Горри, в свою очередь, в двух словах рассказал о своем обучении во дворце, утаив от матери, что больше не владеет магией и сбежал оттуда, иначе стал бы кем-то похожим на зомби.
Графна отставила в сторону тарелку с вилкой и ножом и, поблагодарив умелую хозяйку за вкусный обед – чего мать Горри, конечно же, не услышала, полностью погруженная в общение с сыном – встала из-за стола и решила прогуляться.
От пестрых одежд и столь ярких красок у нее закружилась голова, пришлось присесть на деревянную лавку, чтобы не потерять равновесие. Ядовито-зеленый цвет листвы на деревьях пригвоздил к месту и заставил нахмуриться, от ярко-алых клумб с цветами резало в глазах, гроздья гиацинтов вдруг разрослись до несокрушимых размеров и казались громоздкими, от спелой зелени запершило в горле, а от леденцового петушка в руках пухлого малыша из глаз градом покатились слезы. Она удивленно вытерла влагу с лица и закрыла глаза, чтобы успокоиться.
