Золотой круг

скачать книгу бесплатно

Золотой круг
Надежда Храмушина

Много мифов и легенд посвящено горе Благодать, подарившей людям неисчислимые богатства своих недр. Два с половиной века назад узнали о ней люди, но и до сих пор она не открыла им всех своих тайн. Сколько загадок ещё она загадает, и сколько открытий совершат те, кого она позовёт? Двенадцатая книга из цикла «Магия Уральского леса».

Надежда Храмушина

Золотой круг

Глава 1. Сказание вогулов.

– А вы знаете, что такое золотой круг? – Сакатов отложил очки на раскрытый перед ним журнал, и хитро посмотрел на нас с Дениской.

– Солнце! – Сходу ответил ему Дениска.

– Денис, ты же студент! Геометрию что, в университете совсем отменили? Солнце – это звезда, шар. Нет, не угадал. – Сакатов усмехнулся и покачал головой.

– Почему не угадал? Солнечный круг, небо вокруг. Песня такая была. – Поддержала я Дениску.

– Была такая песня, да. – Согласился Сакатов – Нет, Оля, это не солнце. Мало ли о чём поют, всему, что ли, надо верить?

– Может, это гало? – Высказала я свою версию.

– Опять не угадали, хотя, согласен, можно с натяжкой гало назвать золотым кругом. Вообще-то, гало – это круг света. Но, в данном случае, нет.

– Алексей Александрович, может, не будем драгоценное время на эту викторину тратить? – Рассудительно сказал Дениска – Лучше расскажите сами, всё равно ведь не угадаем. Можно много чего вспомнить, что подходит под такое название. Золотое кольцо тоже можно назвать золотым кругом. И, кстати, чтобы поднять престиж моего образования, сразу скажу, что кольцо – это сектор. А круг – это вся плоскость внутри окружности.

– Денис, я признаю свою ошибку и неправильно поставленный вопрос. В моём случае, правильно было назвать предмет моего вопроса золотой окружностью, но его уже назвали золотым кругом. Вот, что получается, когда споришь с грамотным человеком! Молодец!

Мы сидели с Дениской, моим семнадцатилетним племянником, в гостях у Алексея Александровича Сакатова, нашего самого главного специалиста по магическим наукам, и нашей ходячей энциклопедией естественных и сверхъестественных наук. Мы пили чай, и готовились услышать его очередную необычную историю, ради которой мы и приехали к нему. Я не ошибусь, если скажу, что за этим последуют наши новые приключения, которые он, с завидным постоянством, находит нам последние пару лет.

– Хорошо. История необычная, на первый взгляд совершенно не реальная, но она произошла на самом деле, и тому были свидетели. «Золотой круг» – это тонкая окружность почти идеальной формы из золотых крупинок, расположенная не в золотоносной породе. Сейчас объясню. Есть коренные месторождения, в которых содержание золота примерно грамм тридцать на тонну руды. Есть россыпи, с содержанием золота примерно до пятидесяти грамм на кубометр породы. Все они называются золотоносными. А есть золотосодержащие руды меди, никеля, серебра, железа, цинка, в которых золото является лишь сопутствующим компонентом. Конечно, встречаются ещё и самородки, но это, сами понимаете, редкость, это как в лотерею выиграть. Так вот, в золотоносных рудах различают несколько способов расположения золотоносных жил. Это – плитоподобные залежи, седловидные жилы, прожилковые и штокверковые залежи. И есть ещё один, особый и редкий вид залежей – трубоподобные тела. Сразу представляем себе трубу в разрезе, да? Только это золотая труба. Понятно, если трубоподобное тело, значит залежь располагается по пласту, тянется по нижней части окисленных руд на довольное большие расстояния. Так вот, если взять руду, в которой располагается золотое трубоподобное тело и гипотетически порезать его пласт как булку хлеба, на кусочки, то на срезе каждого кусочка будет виден этот золотой круг. Ну, и не надо вам говорить, что найдя такую жилу, добытчик будет безмерно рад этому. Потому как, увидев на сколе породы такой золотой круг, человеческая фантазия сразу дорисует к этому кругу длинную золотую трубу. И, чем больше фантазия, тем длиннее представляется труба. Это из разряда приятных находок. Но мы-то с вами обычно сталкиваемся не со счастливыми находками, а как раз наоборот. Так вот, перехожу к собственно проблеме, из-за чего и такое длинное вступление у меня получилось. Есть другая сторона такой вот золотой находки, тёмная. Это когда на породе есть только отпечаток золотого круга, но жила от него не идёт дальше. Обрывается. Посмотрите фотографию. – Он протянул нам старую выцветшую фотографию – Она, правда, чёрно-белая, слой золотоносный очень тонкий, но всё равно виден чёткий круг. Фотография эта сделана в начале июня одна тысяча девятьсот сорок первого года. Перед самой войной. Сделана на колмыкском прииске «Большевик». Диаметр этого золотого круга – восемьдесят семь сантиметров. Толщина золотоносной окружности – восемь миллиметров. Но дальше этого круга золота не было обнаружено. Это всего лишь отпечаток золотой трубы, за ним располагалась только пустая порода. Через три недели после появления такого круга началась Великая отечественная война. Я не буду так кардинально связывать появление этого золотого круга с началом страшного события, не мне делать такие выводы, и это может быть простым совпадением. Но на шахте «Большевик», через шесть дней после этой фотографии, пропало одиннадцать шахтёров, их следов не нашли нигде. Поиски продолжались две недели. Ничего не осталось от целой смены рабочих, даже инструментов их не нашли нигде. Там, на шахте, в основном работали заключённые. Но побег исключён. Искали этих бедолаг, искали, а потом война началась, другие заботы навалились на нашу страну, поболее, чем поиск одиннадцати заключённых. Так что мы никогда не узнаем истинную картину, что там случилось. Но вот случай на Горноблагодатском руднике, уже привлёк к себе больше внимания, хоть нигде открыто про него не говорили. Гора Благодать относится к самой старейшей из разрабатываемых на Урале железорудных месторождений. И качество руды там очень высокое. Выход железа из руды составлял около пятидесяти семи процентов. Рекордсменка! Железная гора. Это месторождение было открыто ещё в одна тысяча семьсот двадцать восьмом году. Последнее время разрабатывалась открытым способом, в карьере. Вот там и случилась эта история. Хочу особо подчеркнуть, что там добывалась именно железная руда, и относится рудник к предприятиям чёрной металлургии, а никак не к золотодобыче. Самой первой, если мне не изменяет память, была запущена штольня «Мамышева», тоже где-то в начале восемнадцатого века, сразу после открытия этого месторождения. На Благодатном месторождении, на самом деле, не одна только штольня «Мамышева» находилась, там были и шахты–гиганты: «Южная», «Наклонная», «Северная», «Вентиляционная». Одна только «Южная» в советское время выдавала в год почти полтора миллиона тонн руды. Представляете? Так вот. В одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году ликвидировали шахту «Наклонная». Официальная версия – шахта закрыта вследствие обвалов стенок кровли и увеличивающихся притоков подземных вод. И только один человек в управлении Горноблагодатского рудника знал истинное положение вещей. Пётр Васильевич работал горняком всю свою жизнь. И последние пятнадцать лет из них был бригадиром. В пятьдесят седьмом году ему исполнилось пятьдесят семь лет. Он был ровесником века. В бригаде его уважали, слово его было веским, даже ведущие инженеры нередко прислушивались к его советам. Обстоятельный он был мужик, серьёзный. И поэтому, когда в конце очередной смены раздался радостный крик Митьки Заревина, и вся бригада сгрудились возле золотого круга, проступившего из породы, он воздержался от победного рёва своих товарищей. Выступивший круг был диаметром почти метр. Тонкий слой золотых окатышей отсвечивал от их шахтёрских лампочек, словно настоящее солнце в день затмения. Шахтёры щупали золотую жилу, некоторые пытались отколупать крупинки золота, радостно взвешивая их на своих ладонях. А Пётр Васильевич тихо сказал: «Не к добру это. Не надо трогать это золото. Про?клятое оно». Никто его даже слушать не стал. Забегая вперёд, скажу, что все, кто прикасался к этому золоту, умерли в течение одного года. Все семь человек. В бригаде у Петра Васильевича было девять человек, не считая его самого. Вот и считай, из бригады только трое в живых осталось. Когда после смены Пётр Васильевич об этом золотом круге доложил начальству, то сразу предупредил, что не похоже это на жилу, нет там дальше золота. И повторил то, что сказал недавно бригаде, что не надо касаться золота, не для людей оно. На что ему было отвечено, что золото никогда лишним не бывает. И премию даже можно получить, если жила хорошая. И со следующего дня уже начали работать на жиле. Вернее этот круг размолотили, а за ним ничего. Пустая порода. Прав он оказался, нет дальше жилы. А потом началось. Шахта стала обваливаться, крошилось всё – свод, стены, падали подпорки, со всех сторон хлынули потоки воды. Процесс было уже не остановить. Погибло из бригады Петра Васильевича двое шахтёров, а в общей сложности погибли на шахте в этот период десять человек. Петра Васильевича перевели на «Южную», он ещё года три работал, потом на пенсию его отправили. В семьдесят шестом году его не стало. Сын его, Юрий Петрович, разбирая после смерти Петра Васильевича его архив, а тот всю жизнь собирал вырезки из газет, в которых упоминалась их гора Благодать, нашёл тетрадь, а там была записана такая невероятная история, что Юрий Петрович задумался и отложил её подальше, чтобы поразмышлять над ней, когда время выдастся. Ну, и как обычно бывает, дела, хлопоты, и руки до тетрадки у него всё никак не доходили. И забылась бы эта тетрадка, затерялась с годами, если бы не удивительный случай, который произошёл с внуком Юрия Петровича, Геннадием. Сам Юрий Петрович пошёл по стопам своего отца, работал шахтёром всю свою жизнь, ему в этом году исполнилось восемьдесят два года. Сын у него проработал водителем, тоже на шахте. А его внук Гена, окончил Горный институт три года назад. Но по специальности не пошёл работать, торгует горным оборудованием. Ему двадцать четыре года, не женат, живёт в Екатеринбурге. Так вот, Геннадий приехал к деду своему в этом году в мае, у него отпуск совпал с днём рождения Юрия Петровича. Приехал с другом, Олегом, с которым вместе работает. Олег впервые оказался в Кушве, а что там показывать из достопримечательностей? Конечно карьер, оставшийся от горы Благодать. Вот и повёл его Гена на своё любимое место, где они с пацанами любили лазить. Зрелище там великолепное, ступенчатый карьер, размеры очень впечатляют, плюс природа наша Уральская. Суровая красота. Мужская такая, настоящая. Вот и лазили они там целый день, до самого глубокого вечера, пока не умаялись, и не сделали привал. Выбрали место повыше, чтобы всю округу видеть, достали свои бутерброды и сидят, ужинают, любуются красотами. Решили дождаться заката, в городе ведь его не увидишь, кругом дома. И вот, когда солнце почти уже село, на одной из полок карьера, на стене, что-то так ярко блеснуло, что они оба это заметили. Блеснуло, и почти сразу погасло. Это их заинтересовало, и они быстро спустились, чтобы на это смотреть. Ну как быстро, карьер большой, пока они спускались, уже и темнеть начало. Место они это нашли, посветили фонариками, и увидели, что в плотной породе зёрнышки золотые блестят. Они пригляделись, а зёрнышки эти в углублении небольшом располагаются, и это углубление представляет собой ровную окружность. Если и располагалось когда-то золото по всей окружности, то теперь остались всего несколько зёрнышек, видимо, их не заметил тот, кто остальное золото взял. Олег выковырял зёрнышки из этой бороздки, всего там было шесть зёрнышек, каждое до пяти миллиметров, не меньше. Да только споткнулся, и выпали они у него из рук, когда он хотел дать Геннадию их разглядеть. Зёрнышки скатились по склону, и пропали. Они так и не смогли их найти, так как сверху немного мелкого щебня сползло, когда они зёрнышки искали. Конечно, расстроились. Пошли домой, всю дорогу это только и обсуждали. Все дома уже спали, они тоже легли. А утром Геннадий деду рассказал про золотой круг. Дед посмотрел на него, полез в комод, достал из самого нижнего ящика тетрадь и протянул ему. Говорит, чтобы прочитали про этот золотой круг. Он и сам это читал, и знает, что это не хорошее место, где такой вот круг проявляется. Геннадий тетрадку в свою сумку закинул, пошли они со своим другом купаться. Вечером домой засобирались. Дед опять ему про тетрадку напомнил, сказал, чтобы обязательно они вместе с товарищем её прочитали. Геннадий кивнул, и они с Олегом уехали в город. Прошло пару месяцев, и друг Геннадия неожиданно заболел. Так кашлять начал, что из него кровяные сгустки выходить начали. Лёг в больницу, там его обследовали, и удивились, что молодой человек не курит, ведёт здоровый образ жизни, а лёгкие у него, как у старика с пятидесятилетним стажем курильщика. Вот тогда Геннадий и вспомнил про эту тетрадь. Сам прочитал, и мне принёс. Вчера принёс. Посидели мы с ним, поговорили. И решили, что в ближайшие выходные поедем с ним в Кушву, к его деду, и Гена нам покажет, где этот круг золотой проявился. Ты ведь тоже со мной поедешь?

– Я тоже с вами! – Воскликнул Дениска.

– Поеду. – Согласилась я – Интересно посмотреть. Так что же в этой тетрадке?

– Сейчас. – Сакатов торжественно показал нам новую тетрадь с заголовком «Золотой круг», и сказал – Я переписал текст из старой тетрадки в свою, немного подправил стилистику, заменил некоторые фразы на более приемлемые. А сделал это я потому, что решил создать свой персональный сайт и все эти истории публиковать на нём. Как вы думаете? Интерес это вызовет?

– В определённых кругах. – Ответила я – В тех, которые не умеют пользоваться компьютером.

– Сейчас все умеют им пользоваться. – Обиженно парировал он – Ну ладно, слушайте.

Он торжественно открыл первую страницу, заботливо пригладил её, надел очки и начал читать:

Про золотой круг мне рассказал мой дядька Пантелей, а тому рассказал его дед, а деду его дед, который был сыном Ефима, про которого я и хочу рассказать. Давно это было, лет сто пятьдесят назад. Тогда дорогу строили до Благодатной, просеку рубили для неё, вот и согнали крестьян на работу со всех окрестных деревень. Татищев самолично приезжал к горе, он тогда был начальником государевых заводов на Урале. Очень тогда впечатлила его гора из магнитного железняка, нет такой второй на Урале. Ему показали, как железный инструмент держится на отвесной поверхности горы, и не падает. Он-то и дал горе название в честь императрицы Анны, её имя с древнееврейского языка переводится, как Благодать. Гора эта вёрст на двадцать отстоит от Уральского хребта. Я прямо так и представляю, как стоит такая одинокая красавица, с двумя верхушками, окружённая со всех сторон лесами, издалека её видать. На южной вершине её возвышаются две голых скалы, сплошное магнитное железо. С западной стороны скала спускается отвесной стеной, саженей на сорок.

Ефим тогда был ещё пятнадцатилетним парнем, когда переехал со своей семьёй в мансийскую деревню Ватино, которая стояла на реке Баранче. Что погнало их семью в эту деревню, прадед Пантелея уже не помнил, но поговаривали, что отец их с другими мужиками разбойничеством на дорогах занимались, а с одного обоза, который они разграбили, сбежал мужик. И вот, чтобы их не узнали, да не схватили, да на каторгу не отправили, они и повезли свои семьи далеко на Урал. Название места, откуда они приехали, он тоже не запомнил. Но семья Ефима приехала и осела в Ватино, места им понравились, и они отстроились там, хозяйство завели. Степан Чумпин, который и показал железную гору шихтмейстеру Сергею Ярцеву, как раз из той деревни был, из Ватино. Но к тому времени, когда Ефим с семьёй в деревню приехали, Степан Чупин уже не жил в Ватино, а получив немалую сумму из казны за открытие такого богатого месторождения руды, отправился дальше, на север Урала, и никто его больше не видел. В ту пору уже гору Благодать начали исследовать, приехали туда геодезист с надзирателем лесов Куроедовым, составили план местности, наметили, где проложить дорогу. Вот и собрали по деревням народ, чтобы просеку прорубить для дороги, и Ефим нанялся туда лесорубом. Нагнали-то много народу, да порядка мало было, и кормили плохо. Горный чиновник Арцибашев вороватый был, всё норовил в свой карман побольше положить, поэтому порции были маленькие, как будто вовсе не для мужиков, а для детей малых предназначались. Продукты порой испорченные подвозили, люди ходили полуголодные. А полуголодный люд много ли наработает! Вот и стали разбегаться людишки по своим деревням. А Ефим сызмальства не был избалован, мог пропитание себе в лесу найти и без оружия, хоть зимой, хоть летом, с голоду не пропадёт. Да и когда они переехали в Ватино, он сразу подружился с вогулами, это местные жители, многие их премудрости перенял. Местные жители хорошо приняли Ефима, с ними он и на охоту, и на рыбалку ходил. Ефим молча терпел все лишения и неудобства, полгода без выходных махал топором с рассвета до заката. Да однажды ему ногу зажало толстой веткой, нога распухла, даже наступать не смог он на неё. Вот его и отправили с обозом домой, чтобы он подлечился. А там у него местная зазноба была, вогулка Нена. Как только довезли его до дома на телеге, он с матерью поздоровался, и поковылял к дому этой Нены. Та увидела его из окна, выскочила, стоят они, друг на друга смотрят. А у вогулов детей рано женили, в пятнадцать-шестнадцать лет они уже вполне готовы были создать семью. Вот и задумал отец Нены, Куща, а он был старшиной поселения, выдать дочку свою за вогула из соседней деревни. Да только Нена, хоть и была всегда покорной дочерью, да характер свой в этом вопросе показала настоящий северный, несгибаемый. Куща для порядка поругался, но потом смирился, и противиться счастью дочки не стал. Заслал Ефим сватов к Нене, а так как он жалование получил хорошее, то и выкуп получился достойный. И пока Ефим с больной ногой своей на работу не был востребован, их с Неной быстренько и поженили. Почти месяц молодожёны прожили в деревне, наслаждаясь своим счастьем. Настала пора Ефиму собираться снова на вырубку, нога у него зажила, и он больше не хромал. А в последний вечер, перед отбытием Ефима на работу, позвал его Куща в свой дом. Сказал, чтобы один приходил, без жены. Удивился Ефим, но послушал своего тестя, пришёл один.

В доме у тестя перед очагом сидел худой высокий старец, опёршись на странный посох, навершие которого было выточено в форме головы филина. Как только Ефим поздоровался с ним, сел с ним рядом, старец повернулся к Ефиму и долго изучающе смотрел на него. Потом молвил:

– Добрый ты человек, Ефим, и много хорошего для людей можешь за свою жизнь сделать. – Он пошевелил угли в очаге своим посохом, вздохнул и начал свой неторопливый рассказ – В суровые края прибыла твоя семья, Ефим. Очень суровые. Когда светлый Нуми-Торум создавал нашу землю, его брат, сиятельный Хотал-эква, обиделся на него, что не позвал его на праздник, отвернулся он от него, поэтому с тех пор солнце так ненадолго заглядывает в эти края. А потом они помирились, и Хотал-эква старается, чтобы наше лето, хоть и короткое, успело дать нам свои дары, и мы бы запаслись ими на всю холодную зиму с избытком. Щедр наш край, пусть он не всегда к нам милостив, но и прощает от всего сердца, зла ни на кого не держит. Имя моё Йиби-ойка. Хочу, чтобы ты услышал моё предостережение.

Когда-то давно древний камень-огонь превратил большие камни в наши горы. После этого старшая дочь верховного владыки Нуми-Торума, северная гагара с игольчатым клювом, положила камень-огонь на вечное хранение глубоко в недра гор, под их основание. Сверху подземные воды его омывают, спокоен камень-огонь, никто не тревожит его. Да только не углядела она, что от камня-огня отпала малая песчинка, и ушла вместе с подземными водами через болота и реки далеко от сотворённых гор. А пока песчинка пробивалась через наши болота, на неё наступила босой ногой Сорни-эква, золотая баба, когда шла в гости к своему другу, дикому Учи, лесному великану. И в том месте, где Сорни-Эква вдавила песчинку в землю, наткнулась песчинка на чудной коричневый камень, упавший с неба, и встала из земли удивительная железная гора. Сорни-эква объявила себя её хозяйкой. Золотой трон себе там поставила. Да только эту гору уже облюбовал злой дух Куль-Отар, повелитель подземного мира. Началась у них война. Сорни–Экве помогала дочь Нуми-Торум, северная гагара с игольчатым клювом, поэтому они вместе выгнали Куль-Отара из железной горы. Да только он не думал сдаваться. Куль-Отар напоследок запрятал в нижней пещере хребет щуки, и в костях хребта схоронились его слуги-черви. И пропел над ним он свою поганую смертельную песню:

Сорни-Экве, мертвую от страха,

я бросил в свой полный рот с двадцатью острыми зубами,

и захрустел зубами, как будто она была утёнком.

И плюнул Куль-Отара на скелет, и отполз от железной горы, скрежеща своими зубами.

Сорни-Экве позвала к себе праздновать победу древнюю Мых-Ими, на земле которой выросла железная гора, ещё позвала своего друга великана, и позвала властителя вод Энки, и тихого Хуси, и лесовика Утчи. Собрались они и начали веселиться. И когда они наелись рыбы, выпили сока из забродивших ягод, тогда начали прыгать вокруг огня, рассказывая в танце друг другу истории. И тут Сорни-Экве наступила голой ногой на скелет щуки, из которого торчали острые сухие кости, проткнула она свои ноги, кровь хлынула во все стороны, и тут же черви – могильщики проникли через её раны в самое сердце. И слюна Куль-Отара приклеилась к Сорни-Экве и потащила её через твёрдый камень в подземное логово Куль-Отара. Гости онемели и остолбенели от этого. И только древняя Мых-Ими, видя, что Сорни-Экве скоро уже совсем скроется в коричневом камне, бросила вслед горсть земли. Земля закрутилась, как вихрь, вокруг Сорни-Экве. В том месте, где Куль-Отар затащил её в каменную стену, остался след от Сорни-Экве, золотой бабы, в виде раскрученного золотого кольца. Не стало больше Сорни-Экве, золотой бабы, рассыпался её трон. После этого такое золото считается проклятым металлом, сеющим вражду и смерть, и там, где в скале люди натыкаются на такой золотой круг, там и есть вход в тёмное логово Куль-Отара. Как увидишь такой знак, не бери оттуда золота, оно рано или поздно вернётся к своему хозяину, прихватив твою душу. Нужно плюнуть на золото и сказать: «Пойду к медведю-родичу, потрётся он спиной о пуство, и не будет больше у тебя богатства!»

Ефим выслушал историю, про себя посмеялся над чудной сказкой, но виду не подал, что не поверил ни единому слову. Поблагодарил он Йиби-ойка, поклонился ему, встал, чтобы уйти, в это время дверь дома открылась, и зашёл Куща, тесть Ефима. Удивился он, что Ефим собрался уходить, спрашивает его, почему не хочешь посидеть со мной за столом, поговорить. А Ефим ему отвечает, так я у вас и так целый вечер просидел, слушал историю Йиби-ойка. И показывает на табуретку возле огня. А там никого нет. Куща подозрительно смотрит на Ефима, никого нет рядом, они только вдвоём с Ефимом. Ефим ему всё рассказал, а Куща ему и говорит: « К тебе приходил наш предок, старик-филин Йиби-ойка. Не к каждому он приходит, это большая честь для тебя. Но не радуйся, приходит он не только к радости, но и для того, чтобы предупредить перед опасностью. Запомни его слова, отнесись к ним с почтением».

На следующее утро, с самыми первыми лучами восходящего солнца, Ефим пустился пешком к вырубке. К вечеру того же дня он добрался до своих товарищей, которые уже закончили работу и ели похлёбку. Он принёс с собой солонины, угостил их, и заметил, что они продвинулись уже почти до самой горы. К нему подошёл обермейстер, старший в шахте, и предложил поступить к нему на службу, он набирал бригаду рудокопов. И жалование приличное посулил, и сказал, что всем рудокопам деляны леса будут отмеряться, чтобы рядом шахтёрский посёлок основать. Ефим даже не стал долго думать, согласился. Так началась его работа на шахте. Как бы ни было в шахте тяжело, но Ефиму понравилось. Кайлом махать он мог целый день без устали. Правда, вечером он только добирался до соломенного тюфяка, склонял голову, и тут же засыпал. Их бригаде выделили деляны, они все вместе заготовили брёвен для дома, и начали ставить дома для своих семей. К зиме у него уже стоял новёхонький сруб под тёсаной крышей. Он привёз в Кушву, так назвали новое поселение, свою Нену. А через пару месяцев она уже понесла, и тихо шептала Ефиму, что родится обязательно сын, что она чувствует это. Ефим был счастлив. Работа ему нравилась, платили хорошо, они с Неной таких денег отродясь раньше не видели.

И вот однажды, это было в конце зимы, шёл снег, и он пошёл за лопатой, чтобы отгрести снег от разноса, и увидел, что за набросанными досками что- то отразилось блестящее от его фонаря. Он ещё раз махнул фонарём, и точно, золотой отблеск, словно молния в чёрном небе, блеснул на скале. В это время рядом с ним проходил Дотоптыш, который работал вместе с Ефимом в его бригаде. Дотопыш тоже увидел блеск в стене, и первым добежал до него. «Золото! Это золото!» Закричал Дотопыш и начал выковыривать грязым пальцем золотые крупинки. Ефим тоже потянулся к золоту, выколупал несколько камушек, они упали ему на ладонь, и тут он вспомнил предостережение Йиби-Ойка, и бросил золотые зёрнышки на землю. И говорит Дотоптышу, чтобы он тоже выбросил их. Да куда там! Дотоптыш от радости даже тулупчик свой худой сбросил, золото двумя руками выскребать начал, потом давай досками золотую жилу забрасывать, чтобы, значит, больше никто её не увидел. И только дома Ефим вспомнил, что надо было плюнуть на жилу и слова сказать. На следующее утро он так и сделал. А Дотоптыш весь день хитро на него поглядывал, и палец к губам подносил, мол, никому не говори. А сам всё нырял под доски, да золото там отковыривал. А к вечеру Дотоптыш отозвал Ефима подальше и говорит ему: «Ефим, что за чёртово месторождение, там только тоньше моего мизинца слой был, дальше опять руда железная, до чего чудно! Не думай плохого ничего, я тебе половину золотого песка отсыплю, мне чужого не надо, поделим по-честному, мы ведь с тобой вместе его нашли». Ефим отказался от своей доли, хоть и с сожалением, но решил посмотреть, что там осталось, на месте золотого круга. Дождались они с Дотоптышем, когда бригада из штольни выдвинулась, и пошли к тому месту, где круг золотой был. Дотоптыш откинул доски, а там всё черно, только видно, что узкая бороздка в породе осталась. Дотоптыш только дотронулся до этой полоски пальцем, как сверху камень сорвался, покатился по склону над ними, и свалился на Дотопыша, раскроив ему голову. Тот даже не успел отскочить от него. Упал Дотопыш, откинулась рука у него, раскрылась ладонь, а в ней мешочек с золотым песком. Когда Ефим сообщил начальству о смерти Дотоптыша, пока суд да дело, начали его расспрашивать и про золото в мешочке, которое рядом с Дотоптышем нашли. Ефиму скрывать нечего было, он честно всё и рассказал, как было. А через три дня ему сон снится, будто рядом с ним снова сидит старик-филин, грустный такой, говорит ему, чтобы простился с любимой женой своей Неной, и с сыном своим народившимся. Забирает его с собой Куль-Отар. И виной тому – проклятое золото. Ефим проснулся среди ночи, разбудил Нену, рассказал ей и про разговор с Йиби-ойка, и про его предупреждение, и про то, как они с Дотоптышем золото нашли, и про то, что он, несмотря на предупреждение, всё-таки схватился за золото. А теперь старик ему сказал, что его время пришло. Нена разревелась, вцепилась в него, сказав, что не отпустит его больше на шахту. Ефим подумал-подумал, и решил, что скажется больным и дома пока отсидится, а там видно будет. Нена перед утренней сменой пошла к Степану, ещё одному рабочему из бригады Ефима, предупредить, что Ефим простыл, лихорадит его, поэтому дома лежит. Только спустилась с крыльца и перешла дорогу, как в её доме раздался крик, от которого у Нены подкосились ноги. Она кинулась обратно в дом. Ефим стоял на коленях у печи, весь дымился, и уже не кричал, а тяжело дышал. Кругом была расплескана горячая вода. Рядом валялось большое корыто. Это Нена вчера натаскала в большой чан воды, чтобы нагреть на печи воду для стирки. Вода с утра уже вскипела, а Ефим, непонятно зачем, полез к печке и опрокинул на себя крутой кипяток. Ефим прожил только до вечера. Он так и не открыл глаз, ничего не сказал Нене, не пришёл в сознание, только стонал от боли. Вот так, и его настигло проклятие золотого круга. Когда появился на свет сын его Токий, Нена уехала с ним обратно в свою деревню. Когда Токий вырос, Нена рассказала ему всё, что ей сказал той ночью Ефим. Записано мной, Демьяном. Седьмого числа ноября месяца одна тысяча девятьсот первого года.

– А дальше идут записи Петра Васильевича. Повторять второй раз не имеет смысла, я вам уже рассказал про происшествие на шахте «Наклонная». Петр Васильевич подробно расписал, кто и как умер. Если кратко, то из его бригады завалило на шахте двоих, через неделю один сорвался в карьере, сразу насмерть разбился. Через месяц ещё один утонул. Через четыре месяца один в больнице умер от аппендицита, другой, тоже в больнице, умер от гриппа, они почти в одно время умерли. А последний из тех, кто держал в своих руках проклятое золото, ровно через одиннадцать месяцев просто шёл по улице, упал, и у него остановилось сердце.

– Ужас какой. – Вздохнула я.

– Так почему этот Пёрт Васильевич не остановил их! – С негодованием воскликнул Дениска – Он мог силой их всех оттолкнуть от золотого круга, и сказать, что нельзя к нему прикасаться!

– Он так и не простил себе этого. – Спокойно ответил ему Сакатов – И до последних своих дней сожалел, что не поверил написанному, пока не случилась эта страшная трагедия. Но во всё это, на самом деле, сложно поверить. У вогулов, или манси, очень своеобразные мифы, и боги у них называются очень непривычно для нашего слуха. Как и во всех мифах, много иносказательности. Денис, ты что, если прочитаешь сказку «Колобок», будешь всем советовать хлеб под замок закрывать? Вот то-то и оно. Я тут почитал некоторые мифы манси, так первое впечатление, что несусветность полная. А потом подумал, и пришёл к выводу, что в них главное – это взаимодействие с природой. И глубокий смысл им придаёт именно человеческая составляющая. Добро должно побеждать зло. Сильный не должен обижать слабого. Как, собственно говоря, и в сказках любого другого народа.

– Ты считаешь, что надо каким-то волшебным образом отвести болезнь от друга Геннадия? – Спросила я – Но ведь в тетрадке нет рецептов, как снять проклятие. Там все, кто столкнулся с золотым кругом и подержал в руках это золото, погибают.

– Да, конечно, там все погибают. – Согласился Сакатов – И я не понимаю, каким образом можно это остановить. Но ведь неразрешимых задач не бывает.

– Даже если мы посмотрим на остатки того круга в карьере, что нам это даст? – Снова спросила я.

– Я тоже об этом подумал, поэтому мы не только посмотрим на остатки круга. Мы ещё встретимся с одним человеком, который знает все легенды вогулов, хорошо знает их историю. Он сын шамана. Настоящего шамана. Сам он, к сожалению, избрал себе другой путь. Сейчас он уже на пенсии, но он окончил горную академию, ещё когда был Советский союз, работал по своей специальности, правда, не в Кушве, а в Москве. Но когда вышел на пенсию, а это восемь лет назад, вернулся в свою родную Кушву. Тогда и начал систематизировать все свои записи, и отец его тогда ещё был жив, правда, ему тогда было глубоко за восемьдесят, но он был ещё в здравом уме и в полной памяти. Ну что, убедил я тебя?

– Пожалуй, что да. – Ответила я – А ты с ним уже разговаривал об этом?

– Да, долго разговаривали, разговор закончили буквально за несколько минут до вашего прихода. Очень интересный человек. И про золотой круг слышал. И от своего отца, и от нескольких старых манси. Много чего необычного он знает, много чего необычного видел. Рассказал, что один раз его отцу на охоте встретился необыкновенный медведь, который барабанил лапой по перевёрнутому ведру, и его отец готов был поклясться, что где-то раньше слышал эту мелодию. Но это он так, для смеха рассказал. Он кроме сказаний вогулов, ещё и историю горы Благодать записал подробно. И с некоторых государственных документов копии сделал. Историю горы собрал аж с самого начала её открытия, с одна тысяча семьсот тридцать пятого года. В самом начале славной истории горы Благодать, на это вновь открытое месторождение приезжал сам Татищев, действительный статский советник и командир Уральских государственных заводов. Честнейший человек был, и за государство радел. Сын шамана считает его святым человеком. И отец его так же считал. Ну что ещё вам про него сказать? – Сакатов задумался, вспоминая – Фотографий у него много старых, и научных и познавательных статей про месторождение. Шаманские бубны отца, всякие старые вещи есть, ценность у них сейчас большая, да только он собирал их не из-за их ценности, а ради памяти. Так вот, поговорили мы с ним, он в гости нас к себе ждёт. Я, может быть, даже останусь у них на несколько дней. Походим по лесу. Места-то там сказочные. Прямо у подножия горы Благодать берёт начало река Салда. А с восточной стороны находится таинственное Салдинское болото, о котором местные раньше не иначе, как только шёпотом говорили. Потому как там свой шабаш устраивала всякая нечисть. По этому болоту когда-то и ходила Золотая баба к своему другу-великану. Послушаю, что про неё местный фольклор говорит. Жаль только, что часовенка во имя Преображения Господня не сохранилась. Между прочим, её даже написал известный русский художник Аполлинарий Васнецов. Там, на горе Благодать, в своё время побывали многие знаменитости. В одна тысяча восемьсот девяносто девятом году там был с экспедицией великий русский химик Дмитрий Иванович Менделеев. А за тридцать лет до него там был великий князь Владимир Александрович Романов, брат царя. Из современной советской истории – там был Луначарский в двадцать третьем году.

– Интересно. А она высокая, эта гора Благодать? – Спросил Дениска.

– Нет больше горы Благодать, Денис. Сначала разработка месторождения велась с поверхности, пока всю гору не разработали. Потом в шахтах, в карьере. А в две тысячи третьем году рудник совсем закрыли, месторождение было всё выработано. Сейчас на месте чудесной горы остался карьер диаметром около километра и глубиной триста пятнадцать метров. А высота горы до выработки была триста шестьдесят четыре метра.

– Не высокая. – С сожалением сказал Дениска.

– Это как посмотреть. Если бы гора Благодать была в составе Уральского хребта, то да, она бы пропала между более высоких гор. Но она отдельно стояла, и её было далеко видать, за сотню километров. Фотограф Прокудин-Горский, в одна тысяча девятьсот девятом году, сделал несколько чёрно-белых снимков с часовней, но горы тогда уже не было. Мы можем только догадываться, прочитав её описание на страницах хроник, как эта красавица выглядела до того, как её начали нещадно разрабатывать. А богатств её надолго хватило. Посудите сами. В одна тысяча семьсот тридцать девятом году была задута первая доменная печь, и только в две тысячи третьем рудник закрыли. Двести шестьдесят четыре года! Сколько поколений работало на ней.

– Да, потрудилась на славу. Как зовут этого чудесного сына шамана? – Спросила я.

– Колмаков Николай Александрович. Но сразу предупреждаю, его отца не Александр звали, а Альвали. Его просто Александровичем записали, чтобы не путаться со сложнопроизносимым отчеством. А я ещё и Анне позвоню, может она что слышала про проклятие золотого круга.

Анна – это наша знакомая Алтайская ведунья, целительница и сказительница. Её семья уже не одно поколение собирает артефакты, магические предметы, которые хранит, чтобы они не попали в чёрные руки. У неё много старинных книг, исторических записей её предков, и она периодически организует со своими единомышленниками экспедиции в глухие деревни, собирает фольклор, сказания, и потом всё это систематизирует. Анна не раз выручала нас своими советами, она знает много ритуалов от тёмных сил и охотно делится ими.

– Ну что, мы с Дениской по домам поедем, а в субботу встречаемся, как всегда, на вокзале. – Сказала я.

Сакатов проводил нас с Дениской до трамвая, предупредив, чтобы мы не проспали на электричку, которая уходит от вокзала в шесть часов утра.

Глава 2. Кушва.

Мы все собрались на вокзале в половине шестого, невыспавшиеся, неразговорчивые, мечтающие ещё доспать. Только один Геннадий выглядел бодро и энергично, он уже с утра успел пробежать пять километров. Я красноречиво посмотрела на Дениску, но тот сделал вид, что не понял моего намёка. Сакатов нас успокоил, что до Кушвы ехать три часа с половиной, отоспимся в электричке. Так и вышло. Обычно я не люблю спать в своих любимых электричках, а люблю смотреть на природу, меня успокаивает смена пейзажей за окном, но в этот раз я крепко уснула. А проснулась я, когда за окнами уже показался перрон нашего пункта назначения.

Мне понравилась Кушва, такой небольшой и милый городок, чем-то мне даже напомнил мой родной Заречный. Кушва – добрый город, его доброту я почувствовала в каждом его доме, в каждом его жителе. Он добрый и открытый, как и его люди. Ещё и день выдался солнечный, от вчерашнего дождя на небе не осталось ни одного облачка. С зелени была смыта вся пыль, поэтому изумрудное обрамление вокруг светлых и чистых домов, добавляло облику города счастливый и сказочный вид. А зелени было на улицах города очень много, и она была такая пышная, будто это не Урал вовсе, а Сочи. Хотя я всегда считала и считаю, что краше нашей уральской природы нигде больше нет.

Мы решили прогуляться от вокзала пешком, чтобы посмотреть на город. Дед Геннадия, Юрий Петрович, жил в частном секторе. Мы сделали небольшой крюк и прошли по набережной. Кушвинский пруд великолепен. Или синева неба так живописно отражалась в нём, или это вода у них тут такая необычная. Мы прошли мимо храма Архангела Михаила, заходить не стали, но потом я сто раз пожалела, что не зашла. Когда я ещё побываю в Кушве! Снаружи храм меня очень впечатлил.

– Многострадальный приход! – Сакатов смотрел из-под ладони на зелёные маковки храма – За два года, тридцать седьмой и тридцать восьмой, расстреляно семь архиереев и девяносто один священнослужитель. Жатва была большая. Невосполнимая. А вот пришла война, и в сорок четвёртом году община храма внесла на строительство самолётов для победы сто тысяч рублей. Все свои сбережения выгребли. Потом даже благодарственная телеграмма от Сталина пришла им. После войны Сталин вообще пересмотрел своё отношение к священнослужителям. Мне даже кажется, что когда немцы дошли до Москвы, он молился.

Мы подошли к высокому одноэтажному деревянному дому, который стоял на тихой улочке как раз между горой Благодать и районом отвала № 14. Хозяин нас встречал у ворот.

– Так и подумал, что вы сначала по городу прогуляетесь! – Улыбнулся он доброй улыбкой, протягивая руку Сакатову – Есть у нас тут на что посмотреть. Конечно, не то, что у вас в Екатеринбурге, но так мы и не столица.

– У нас – своё, а у вас – своё. Вам интересно посмотреть наши достопримечательности, а нам – ваши. – Пожал Сакатов ему руку и представился – Сакатов Алексей Александрович. Позвольте представить вам своих спутников. Ольга Ивановна и Денис, её племянник. Как вы уже поняли, мы изучаем нестандартные жизненные ситуации и пытаемся помочь людям, попавшим в них.

– И что, часто такие нестандартные ситуации бывают?

– Слава богу, что нет. Но, случаются. Пока, вроде, благополучно разбирались со всеми. Надеемся и в дальнейшем не подкачать.

– Это хорошо. Молодцы. Пошли в дом, у меня бабка уже два раза разогревала свою стрепню. Гена, как там твой друг Олег? Лечат его?

– Лечат, дед, лечат. – Вздохнул Гена – Да только, похоже, инвалидом он до конца жизни останется.

– Жалко парня. Вот ведь, приехал на притчу! – Юрий Петрович горестно махнул нам рукой и повёл в дом.

Мы зашли в дом и остановились, в немом изумлении. Мы словно попали в девятнадцатый век. Половики на полу, стол огромный под тяжёлой узорчатой скатертью, на окнах старинные задергушки, застроченные цветными шёлковыми нитками. Резные этажерки, тёмный массивный комод с железными завитушками ручек, а в углу стоит настоящий ткацкий станок! И на нём закреплёны цветные нитки и висит метра полтора уже вытканного яркого половика. На стенах развешаны старые выцветшие фотографии, сделанные ещё в прошлом веке, с которых глядят на нас грустные глаза предков хозяина и хозяйки дома. Русская печь разрисована красными петухами, а самый верхний венец в стене разрисован жёлтыми подсолнухами.

Хозяйка Анна Никитична выглянула из кухни, улыбнулась нам и засуетилась, таская из кухни огромные блюда своих разносолов. Обед прошёл весело, сначала Сакатов нам рассказывал, как они, будучи студентами, приехали собирать картошку осенью в колхоз, а там у них случилась повальная эпидемия кишечной инфекции. Потом Юрий Петрович рассказал, как они с Анной Никитичной первый и единственный раз в санаторий на море ездили.

Анна Никитична меня разместила в небольшой и светлой горнице, с узкой, но высокой кроватью с пушистыми перинами. А Сакатову, Гене и Дениске достались места в тёмном просторном чулане, с одним небольшим продухом вместо окна, зато там было прохладно и вкусно пахло свежими досками.

Не откладывая в долгий ящик, мы вчетвером сразу пошли к карьеру. За нами увязался хозяйский пёс Волчик, но, пробежав за нами до конца улицы, остановился в раздумьях, и, сколько бы мы его не звали, отвернулся от нас и заспешил домой, даже не оглянувшись.

Ветер ласково трепал тонкие берёзки, которые встретили нас, словно дружная стайка барышень. Ну и конечно комары, которые нам очень обрадовались, буквально пища? от восторга. Мы поднялись к величавым соснам, прошли мимо многочисленных курганов, и вышли к огромной чаше карьера.

– Космос! – Выдохнул Дениска.

Мы с Сакатовым согласились на все сто процентов. Мы ни слова не произнесли, просто стояли и смотрели перед собой, замерев от грандиозного вида, который открылся перед нами. Верхние полки карьера были подёрнуты выгоревшей травой, и были светлее, чем поверхности карьера внизу. Фотографировать было бесполезно. Никакая, даже самая лучшая фотография, не передаст восхищение от этой величественной и потрясающей картины. К этому примешивалось и чувство невосполнимой утраты от того, каким всё здесь было, пока не вмешался человек. У меня возникло глупое сравнение с древнегреческим амфитеатром, на арене которого разыгрывались трагедии. Дав нам время достаточно налюбоваться, Геннадий повёл нас к месту, где они с другом увидели золотой круг. Ползать по этому карьеру оказалось намного труднее, чем любоваться на него. По дороге ещё можно было спокойно спускаться, но по полкам идти было страшно. Слава богу, что золотой круг вырисовался не на дне карьера, а на верхних полках, которых, скорее всего, не касалась кирка рудокопа лет сто пятьдесят.

– Слушай, Сакатов, а вдруг круг появился на том же самом месте, где обнаружил его Ефим? – Спросила я.

– Интересная мысль. – Он даже остановился – Вполне может быть! Мы ведь не знаем, где в то время конкретно велись разработки.

– Нет, не там. – Гена обернулся к нам и тоже остановился – Когда Ефим работал, карьера ещё не было. Гора была, и штольня в ней. Он же в числе самых первых рудокопов был. Сначала они дорогу тянули до Благодати, потом начали её разрабатывать.

– Да, да. – Заторопился согласиться Сакатов – Ты внимателен. Странность заключается в том, что когда разрабатывался карьер, этого золотого круга на породе не было. Как, скажите на милость, может сие быть? Как может на такой крепкой породе золото выступить?

– С годами осыпался верхний слой. – Предположила я.

– Только такое может быть объяснение, если не вмешались какие-нибудь потусторонние силы. – Закивал головой Сакатов – А они тоже могут вмешаться, поправ все законы природы. Долго ещё?

– Нет, пришли уже. – Геннадий внимательно оглядел стену – Так, это здесь. Вот старая тормозная колодка, я её откинул, когда через неё Олег запнулся и выронил золотые зёрнышки.

Он внимательно пошёл вдоль среза породы. Потом вернулся к нам, и снова пошёл вперёд. Мы за ним.

– Ничего не понимаю. – Развёл руками Гена – Вон там мы спрыгнули, а вот здесь мы снова поднялись наверх. Между ними метров сто, не больше.

Мы уже все подключились к поиску и начали внимательно рассматривать поверхность стены. Дениска замахал нам руками, и мы подошли к нему. Под его рукой была видна неглубокая бороздка, часть круга, длиной не больше сантиметров двадцати. Она была на высоте примерно в метре от земли.

– Странно. – Гена задумался – Олег не опускал вниз руку, когда дотронулся до золотинок. – И Гена поднял руку до уровня своего плеча – Вот так, примерно. Да, точно! Он не опускал руку низко. Это что, значит, круг опустился?

Мы стали рассматривать бороздку. Сомнений не было, это были остатки от золотого круга. Глубиной бороздка была в мизинец. Диаметр круга, если его мысленно прочертить дальше, был примерно сантиметров восемьдесят. Когда мы прикинули, как бы выглядел весь круг, мы увидели ещё два фрагмента бороздки. Один длиной сантиметров двадцать тоже, а другой не больше десяти.

– Получается, что круг спускается обратно в породу. – Сакатов потёр подбородок – Теоретически, круг мог так же и подняться, показаться людям. Тогда, чтобы ему показаться, не надо ждать, когда порода осыплется. Это не простое явление природы. Так быстро порода не движется. Для примера, скорость движения литосферных плит колеблется от одного сантиметра до шести. Это в год. И движущей силой для такого движения служит разность температур центральных областей Земли и температуры её поверхности, или конвекция. А тут, за каких-то два месяца, почти полметра. Это магия. Кто-то захотел явить миру ещё один золотой круг. Возникает логический вопрос. А для чего? Ну, нашёлся человек, или пусть пять человек, которые дотронулись до золота, потом вследствие его установок умерли. И что изменилось? Что, в аду грешники закончились? Сомневаюсь.

– Так может кто-то конкретно для себя собирает энергию от взаимодействия людей с золотом, и это не связано с адом или демонами? – Спросил Гена.

– Хм… – Сакатов задумался – Если верить сказаниям вогулов, тот дух, который утащил золотую бабу, как его…

– Куль-Отар. – Подсказал Дениска.

– Да, спасибо. Так вот, этот Куль-Отар стал хозяином горы, и при появлении такого золотого круга, обозначается вход в его пещеру. По крайней мере, в сказании так написано. И можно ещё предположить, что он таким бесчеловечным образом подпитывается, или заманивает к себе.

– А как духов изгоняют? – Спросил Гена.

– Ритуалы есть. Вот этим раньше шаманы и занимались. – Ответил Сакатов – У манси были шаманы. И, скорее всего, они хорошо знали, как не попадаться на удочку этого Куль-Отара. Избегали его ловушек.

– Ты же познакомился с потомком шамана. – Напомнила я.

– Потомок шамана и шаман – разные понятия. – Ответил Сакатов – Николай Александрович только записал все рассказы своего отца, описал ритуалы, инструменты, всех духов и покровителей племени, к кому обращался за помощью шаман, но провести такое он не сможет. Надо на это настроиться, войти в то самое состояние, когда разговор с духами может состояться. Даже если он и верит в действенность ритуалов, это ещё не является гарантией успеха. Но помочь нам разобраться в этом он, безусловно, может.

– У него всё равно гораздо больше шансов. У него генетика хорошая. Он с детства рядом с этим жил. – Сказала я.

– Предлагаю сейчас к нему в гости пойти. – Кивнул Сакатов – Мы так и договаривались с ним, что примерно к двум часам дня к нему придём.

Дом Николая Александровича находился в западной части Кушвы, и мы к нему прошли через пешеходный мост. По пути мы полюбовались на старый завод с его уникальной дореволюционной архитектурой. Представляю, какой он был, когда его только построили. Сейчас такие красивые здания не строят. Даже новые театры теперь обычные, без вывески и не поймёшь, что это театр. А тут завод, будто Зимний дворец в Петербурге. Но и та часть города, которая находилась за заводом, тоже была, можно так назвать, памятником под открытым небом, давно ушедшей советской жизни. Город-музей.

Николай Александрович сидел на открытой веранде, а на столе вокруг него лежали толстые стопки журналов и книг. Он поднялся, вышел к нам, припадая на одну ногу, и сердечно поздоровался. Сакатов нас всех ему представил.

– Ну как вам наша Благодать? – Он пригласил нас на веранду – Не знаю, как вы, но я просто чувствую, какое это место силы. Ещё когда я в Москве жил, все мои коллеги в отпуск на море рвутся, а я сюда, в Кушву, на родину. И жена моя тоже сразу прониклась уральской атмосферой, хоть и коренная москвичка. Лида! – Крикнул он – Гости пришли, неси самовар.