скачать книгу бесплатно
В следующее мгновение шум волн и пение птиц с необитаемого острова окончательно стихли, уступив место звукам природы этого мира. Только звуки эти были отнюдь не из коллекции дисков для релаксации. За нашей спиной трещали деревья и грохотали шаги неведомого чудища.
Ив одним рывком дернул меня в сторону, и мы укрылись в кустах бузины. Как раз вовремя: мгновение спустя по тропке, на которой мы только что стояли, вихрем пронеслось что-то огромное, пестрое, с рыжими ногами. Избушка при виде чудовища подтянулась и как будто приготовилась к бою. Втянула в себя ступеньки, захлопнула ставенки – точь-в-точь неприступная крепость. К чести избушки, она стойко вынесла удар, когда чудо-юдо со всей прыти врезалось в одну из стен, и даже не пошатнулась. А вот чудо-юдо удара не пережило: развалилось на две части, одна из которых оказалась тощим рыжим конем, а другая – низкорослым, но очень крепким мужичком в кольчуге и богатырском шлеме. Мужичонка поднялся на ноги, потряс головой, словно отгоняя от себя звон в ушах, и грозно рявкнул:
– Баба-яга, выходи немедля!
– Щас, бегу и падаю! – проскрипел вредный старушечий голосок.
Я потрясенно замерла. Получается, никуда Баба-яга не пропала? Или уже вернуться успела, пока магистры Совет собирали да меня на замену спроваживали?
– Выходи, убивать тебя буду! – не унимался мужик и воинственно воздел над головой погнутый меч.
А крепкая у Яги избушка, если сталь от столкновения с бревнышками гнется, как фольга. Видимо, богатырь дефект оружия заметил только сейчас, потому что сперва крепко ругнулся, а потом попытался сделать хорошую мину при плохой игре – опустил меч к земле и оперся на него двумя руками. Ни дать ни взять – Горец с плаката кино.
– А силенок хватит? – ехидно спросила Яга.
Богатырь как-то разом поник и, оглядевшись по сторонам и забыв про воткнутый в землю меч, подскочил к избушке и приглушенно зашептал что-то в закрытое окошко. Избушка вздрогнула, распахнув ставенки, как веки, и откуда-то изнутри проскрипело:
– Ах вот как! А что, Илюша, убивать меня ты уже раздумал? Или подождешь сперва, пока я тебе отварчик для мужской силы сварю?
– Тише, – зашикал богатырь, в панике оборачиваясь по сторонам. – Я ж тебя обидеть не хотел, сама понимаешь – положено! Если ж меня тут кто увидит…
– Положено, – передразнила Яга. – Положено молодцам с плечами в косую сажень беззащитных старушек обижать и смертью им грозить, да не положено молодцам с плечами в косую сажень к бабке за травками бегать, чтобы потом девок молодых портить.
– Ну что ты в самом деле, – взмолился Илья. – Я ж не для баловства. Я, может, остепениться хочу, семьей обзавестись. Я уже и невесту приглядел, Злату. Помоги, век не забуду!
– Лучше бы ты навек дорогу к моей избе забыл, – проворчала Яга.
– Как скажешь, бабушка, все сделаю, – торопливо запричитал богатырь. – Только помоги!
– Завтра приходи, – сжалилась Яга.
– Вот спасибо! – расчувствовался богатырь.
– Только смотри мне, – строго добавила Яга, – узнаю, что обманул, что семьей не обзавелся, накажу так, что ни одна чернавка на тебя после не взглянет.
Илья ощутимо поежился, но намерения свои подтвердил.
– Что ж, завтра к вечеру будет тебе отвар, – сообщила Яга, и избушка повернулась к богатырю задом, давая понять, что аудиенция окончена.
Илья подошел к мечу и попытался его выдернуть. Однако тот штопором вонзился в землю, и теперь вынуть его было не так просто. Богатырь изрядно попотел, бегая вокруг меча и пыжась его вытащить. Даже избушка заинтересованно повернулась, приоткрыв ставенки и поглядывая на старания богатыря, точь-в-точь как любопытная сорока.
– Что, не выходит меч-кладенец? – не выдержала Яга.
– Не выходит! – пожаловался Илья и взмолился: – Помоги, бабушка!
– Не старушечье это дело – богатырские мечи из земли дергать, – ехидно отозвалась Яга. – Сам вогнал, сам и тащи.
Богатырь еще попотел минут пять, потом злобно сплюнул, со всех сил пнул неподдающийся меч лаптем и взгромоздился на рыжего конька, испуганно жмущегося в сторонке.
Каким образом отнюдь не богатырских размеров конь умудрялся удерживать на себе Илюшину тушу и мчаться со скоростью кометы, для меня так и осталось загадкой. Конь сорвался с места – и лес возмущенно застонал, роняя сломанные ветви и сорванные листья. Скорости Илюшиного коня мог бы позавидовать и железный конь Шумахера.
Выждав пару минут, мы выбрались из кустов и направились к избушке, которая при виде нас гостеприимно распахнула ставенки, спустила ступеньки и открыла дверь, выпустив на крылечко большого черного кота.
Рыцарь из спортивного интереса попытался выдернуть меч из земли, но был вынужден признать свое поражение.
Я же, приближаясь к крыльцу, заглядывала в темное нутро избушки, все ожидая, когда же появится сама хозяйка.
– Ты, что ли, новая Яга будешь? – строго спросил кот, не сводя с меня пронизывающих зеленых глаз.
Если я и удивилась, то вопросу, а совсем не говорящему коту. Эка невидаль! В Вессалии был у меня один знакомый рыжий кот Микки – болтун, каких свет не видел. По совместительству, кстати, кузен мой. Как-то парень Селене под горячую руку попался, потом котом несколько месяцев бегал, пока я его не расколдовала. Интересно, черный кот – тоже заколдованный человек?
– Как это новая? – изумилась я. – А кто сейчас с Ильей беседовал?
– Да это избушка балуется, – снисходительно отозвался кот и потерся о крыльцо. – Шалунья она у нас.
– Ой, щекотно! – хихикнул трескучий старушечий голос, который я приняла за голос Бабы-яги, и, спохватившись, добавил: – Добро пожаловать, гости дорогие! Или это, – она запнулась, – хозяева?
– Хозяин тут один – я, – ощетинился кот. – А вот насчет хозяйки посмотрим. Так это ты новая Яга?
– Я не Яга, – поправила я, – а Яна.
Кот ощутимо расслабился.
– Но я за нее, – добавила я, и кошачья спина напряглась, что тетива.
– Кто вас только присылает, – недовольно проворчал кот. – Сказано же: Баба-яга – старая страшная старуха. Понятно?! – Он так и впился в меня глазищами.
– Понятно, – растерялась я. – Чего ж тут непонятного. Сказки в детстве читала. И в университете славянскую мифологию проходили. Баба-яга – это древняя праматерь, живой мертвец и страж загробного мира, – протараторила я.
– Дурак ваш университет, – развеселился кот. – Это ж надо такую чепуху сочинить!
– А что, все не так? – растерялась я.
– Да ты не трясись, – успокоил меня кот, впуская в дом. – Я тебе помогу. Меня Варфоломеем кличут, – распушился он.
– А это Ив. – Я кивнула на рыцаря.
– А вот второго мужчину, – кот перегородил вход Иву, пытавшемуся войти следом за мной, – я в доме не потерплю.
– Мы вместе, – бурно запротестовала я.
– Чепухи-то не городи, – осадил меня кот. – Испокон веков Баба-яга одна жила.
– Я испокон веков не согласна, – испугалась я.
– Я тоже на это надеюсь, – ухмыльнулся Варфоломей. – Или ты наврала, что временно явилась?
– Временно, временно! – поспешила заверить я. – Вот только разыщем настоящую бабку и сразу свалим подальше из этой сказки.
– Искать будет он. – Кот мотнул головой в сторону Ива, стоящего в дверях. – А ты будешь Ягу изображать. Ворожить-то, чай, умеешь? – Он окинул меня скептическим взглядом.
– Умею.
– И то ладно, – смягчился кот и повернулся к Иву: – Ты отправишься за Василисой и вернешь ее домой.
– За какой еще Василисой? – напряглась я.
– Василиса – это моя настоящая хозяйка, бестолочь! – закатил глаза кот.
– Не очень-то вы и вежливы, мужчина, – огрызнулась я.
– Я смотрю, ты тут хочешь надолго задержаться? – сощурил глаза котяра.
Я запнулась и замолчала.
– Так вот, я знаю, где сейчас Василиса, – властно продолжил кот. – И очень хорошо, что ты явилась не одна. Пока ты будешь прикидываться Ягой, твой суженый вызволит мою хозяйку и вернет ее назад. Я думаю, это в наших общих интересах.
– Если ты знаешь, так что же молчишь! Почему магистрам ничего не сказал? – возмутилась я. – Уж они-то ее быстро бы вернули на рабочее место.
– Не могу я волшебникам Василису закладывать. Не все так просто с моей хозяйкой, – выдал Варфоломей.
– Кто бы сомневался, – проворчала я.
– Это долгая история, – заметил кот и, обернувшись к Иву, нехотя мотнул головой. – Ладно уж, заходи. Нечего порог топтать. Даже у леса есть уши.
Ступая впереди, кот с достоинством настоящего английского дворецкого провел нас в горницу, которую я, раскрыв глаза, разглядывала, как музейный объект. Комнатка служила хозяйке и спальней, и кухней, и приемной, и рабочим кабинетом. Поэтому здесь разместились и печка, застеленная ветошью, и лавка для гостей, и древний деревянный стол, и кованые сундуки – один большой, два поменьше. По бревенчатым стенам были развешаны пахучие веники из сухих и свежих трав. На полу лежали искусно вышитые половички.
Удивительно, но комната не выглядела жилищем злой старухи – несмотря на собрание древностей, она была чистой, опрятной, ухоженной и очень уютной. Здесь пахло деревом, травами, хлебом. На столе стояла глиняная кринка и черствели подгоревшие пироги, при виде которых желудок настойчиво напомнил, что соскучился по домашней еде. На острове мы с Ивом питались одними фруктами и рыбой. И хотя я могла наколдовать себе кусочек пиццы или шпажку шашлычка, я не стала этого делать, приняв правила игры Ива, который с азартом изображал Робинзона, преподносил мне кокосы и ловил рыбу в тихой заводи. Ну разве что пару раз не удержалась и тайком съела хот-дог и вафельный рожок с мороженым!
Рука сама собой потянулась к пирожку, но кот опередил меня, запрыгнув на стол и загородив собой блюдо:
– Не тронь эту гадость! Давно выбросить пора.
– Я только маленький кусочек! – попросила я.
Кот оскалился и выгнул спину:
– Если будешь тащить в рот все, что лежит в доме Бабы-яги, козочкой станешь!
Я ойкнула и отдернула руку.
– Я пошутил, – добавил кот. – Но пироги эти не ешь. И квас тоже вылей. Василисы уже десять ночей нет, они пропали давно.
Я выполнила наказ кота, вылив квас у крыльца и бросив рядом пироги – кот заверил, что птичкам ничего не станется.
– А почему ты зовешь Ягу Василисой? – полюбопытствовала я, вернувшись в горницу, где на столе уже пыхтел самовар и кот крутился у ног Ива, командуя, как заваривать чай из березовых почек и листьев малины.
– Потому что ее так назвали родители, – выдал кот.
– У Бабы-яги есть родители? Папа-яга и Мама-яга? – загорелась я. – Расскажи!
Через несколько минут мы уселись вокруг закипающего самовара, распространявшего аромат еловых шишек, и приготовились слушать историю пропавшей Бабы-яги.
Кот начал свой рассказ, и мы окунулись в события ненастного майского дня, когда непокорная дочь покинула отчий дом, спасаясь от постылого замужества и желая посоветоваться с мудрой Бабой-ягой.
Василиса
Дом спал. Василисе удалось напустить волшебный сон и на стороживших ее нянюшек, и на батюшку с матушкой, почивавших в своей горнице, и на сестренок, и на служанок, и на стерегущих терем стрельцов, и даже на бдительного Полкана, уснувшего у своей будки.
Василиса на мгновение остановилась, потрепала пса по холке, прижалась к теплой морде, и Полкан приглушенно заворчал во сне.
Страшно было покидать родительский дом и выходить за ворота терема. Но еще страшней постылое замужество, на которое обрек ее отец, не желавший слушать ее мольбы. Да и матушка не хотела понять старшую дочь: жених и богат, и пригож, и славен – всем хорош. Да как объяснить, что душа у него черная, уж Василиса-то это видит, как никто другой. С детства ее Премудрой кличут за думы взрослые, за проницательность необычайную. Да только даже батюшка с матушкой не ведают о ее тайне – способности к чародейству. Но недолго им в неведении пребывать осталось – после побега Василисы все станет ясно, и обратного пути в родной терем ей уже не будет.
Запахнувшись в дорожный плащ, Василиса юркнула в конюшню, сняла заклятие сна с верной кобылки и вывела ее во двор. Высокие ворота растворились, пропустив всадницу, и закрылись за ее спиной, отсекая путь назад.
Василиса гнала кобылу всю ночь напролет и еще затемно достигла дремучего леса. Здесь она отпустила кобылу и, шепнув ей волшебное слово, отправила домой. А сама двинулась по проторенной дорожке меж вековых дубов к стройным сосенкам, окружавшим избушку Бабы-яги. Она уже была здесь две весны назад. Тогда сильно захворала младшая сестренка, Злата, и царица сама к Яге на поклон отправилась в сопровождении старой нянюшки, знавшей дорогу. Василиса насилу упросила взять ее с собой – так ей хотелось посмотреть на легендарную чародейку. Пришлось даже наврать с три короба о том, как она мечтает вызнать у старухи свою судьбу и погадать на суженого. Только так и удалось мать уговорить. Яга тогда Златушку исцелила, а на Василису смотрела долгим проницательным взглядом и, пожевав серыми губами, сказала: «Непростая тебя ждет судьба, девица. Много испытаний тебе предстоит вынести, прежде чем с суженым своим соединишься». Мать, возвращаясь через лес, ругала Ягу вздорной старухой и недоумевала, какие испытания могут ждать царевну, судьба которой давно решена? А Василиса шла тише воды ниже травы, и ныло сердечко от волнения: правду бабка сказала, увидела она в ней прежде всего чародейку, а не царевну…
Избушка, освещенная тусклым светом полумесяца, казалась спящим воробушком. Заслышав осторожные шаги Василисы, она встрепенулась, вскочила на ноги. Взметнулись веки-ставенки, и Василисе почудилось, что на нее пристально смотрит большой черный зрачок. Вздрогнула – и наваждение прошло. То застыл на подоконнике крупный бабушкин кот.
В избушке послышались приглушенные голоса, как будто кто-то решал, что делать с незваной гостьей. И вот уже под ноги Василисе спустились ступени, словно соткавшись из призрачного лунного света. Василиса решительно взбежала к двери, которая с жалобным скрипом пустила ее внутрь, и, войдя в сени, замерла от ощущения беды. В воздухе, перебивая стойкие ароматы полыни и хвои, отчетливо пахло смертью. Василиса в волнении пересекла сени и вошла в горницу, тускло освещенную светом лучины.
Баба-яга, лежавшая на печи под грудой ветхих тряпиц, только голову на нее повернула. Приподняться у старухи уже не было сил. Голос, еще недавно звучавший громко и не смущавшийся командовать царицей, теперь был подобен шороху осенних листьев.
– Бабушка-яга, – выдохнула Василиса.
– Пришла, – старуха облизнула потрескавшиеся губы, – знать, от судьбы не уйдешь…
«Как это не уйдешь, – мысленно возмутилась Василиса, – я же ушла, сбежала, гнева родительского не побоялась». А ведь сейчас, поди, сонное заклятье уже развеялось, стрельцы и Полкан подняли шум, обнаружили ее пропажу и наверняка пустили погоню.
– Вот и я говорю, девица, не твоя это судьба, коли ты от нее сбежать не побоялась да ко мне поздней ночью прийти. – Желтые глаза Яги на миг полыхнули огнем купальских костров, и старуха велела: – Подойди.
Черный кот зашипел и спрыгнул с окна, перевернув глиняный горшок. Василиса машинально бросилась собирать черепки и, задумавшись, сама не заметила, как поставила на место целый горшок.
– Молодо-зелено, – с напускной строгостью проворчала Яга. – Разбрасываешься своей силой без разбора. Наловчилась, поди, в тереме золоченые блюда из осколков складывать, чтобы не досталось из-за шалостей?
Василиса нервно распушила кончик косы. Права была Яга. Именно так, сидя над разбитой чашей, которую так любила маменька, и замирая при мысли о наказании, маленькая Василиса открыла в себе волшебные умения. Больше всего в тот миг она желала, чтобы чаша сделалась целой и невредимой, словно не смахнула ее, играючи, озорная девчонка. Василиса даже глаза зажмурила крепко-крепко и кулачки сжала сильно-сильно, а когда открыла, перед ней стояла маменька и со строгостью взирала на дочь, без позволения пробравшуюся в ее покои.
– Василиса, ты что здесь? – Строгий голос матери прозвучал как наяву.
– Матушка… я… прости… – пролепетала девочка, холодея от страха и загораживая черепки на полу.
Мать отодвинула ее в сторону, и в воздухе запахло грозой.
– Сколько раз тебе было велено, не тронь ничего без спросу!
– Прости, матушка, – промямлила Василиса.
– Ты же знаешь, как дорога мне эта чаша, – отчитывала ее царица. – Это подарок твоего батюшки!
