скачать книгу бесплатно
В.И.ЛЕНИНА и И.В.СТАЛИНА
СМЕРТНЫЕ ПРИГОВОРЫ В ГРЕЦИИ
ПЯТЬ ЛЕТ НЕЗАВИСИМОЙ, СИЛЬНОЙ
И ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПОЛЬШИ
СОКРАЩЕНИЕ ПРОМЫШЛЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА В
США»
Он читал и с каждой строкой росла и крепла в нем уверенность в правоте и могуществе его государства и с этой уверенностью росла и уверенность в том деле, которое они делают здесь. Да! Пройдет еще несколько лет и они преобразуют эту землю. Быть может к тому времени уже и не будет Америки Трумэна. Вся земля обновится и по этой обновленной земле пройдет новый человек. Какой он будет, этот человек? В нем будет сочетаться крылатый полет мечты и деловитость, в характере у него будут и черты великих революционеров и простого народа; в нем будет что-то от Черныша и Шатрова, от Голубевой и Жаворонкова. Будет в нем что-то и от него, Векшина.
В таком настроении и затребовал его прилетевший Луговой.
Беленький домик все так же прятался в зелени и в комнате главного геолога был все тот же беспорядок, только книги лежали аккуратно составленные в стопки.
– Что же Вы не залетели к нам? – спросил Векшин.
– У вас все более или менее в порядке. Правда, надо было бы посмотреть самому, но это позднее. Сначала то, что неотложно. Ну-с, ладно, я сейчас очень занят и мы поговорим об этом подробней в другой раз, а сейчас расскажите, что у вас там…
Векшин достал карту, образцы, записи. Полчаса Луговой слушал его не перебивая. Потом начал задавать вопросы. Не встречал ли он того, не встречал ли он этого. Несмотря на казалось бы полный успех поисков руды, Луговой чем-то был неудовлетворен.
– Я, по-моему, сделал все, что от меня требовалось, – сказал ему Векшин.
– Правильно, правильно. По работе у меня нет к Вам никаких претензий. Но, видите ли, Вы нашли руду, а я нашел еще нечто более важное. Изучая материалы по исследуемому району еще в Москве, я натолкнулся на сообщение, что лет шестьдесят назад на притоке Чуг была найдена раковина. Эту раковину я видел в местном краеведческом музее. Но это могла быть случайная раковина, кем-нибудь занесенная сюда и вот, представляете себе, я нашел точно такие же раковины, собранные на реке школьниками. Это значит, что здесь когда-то было море, а до сих пор этот район относился всеми исследователями к так называемой сухой юре, то есть к юрскому периоду с отсутствием моря.
– Ну и что же? – спросил Векшин. Он никак не мог взять в толк, почему вопрос было ли тут море в юрский период или не было и какая-то раковина важнее его открытий. Ведь он нашел руду. Железную руду!
Луговой тоже смотрел на него недоумевая. Наконец, он спросил:
– Вы знаете, как был найден район теперешнего «второго Баку»?
Векшин отрицательно покачал головой.
– Надо следить за геологической литературой, – сухо сказал Луговой. – Кончить институт и получить некоторую практику еще не значит стать исследователем. Нефть в районе «второго Баку» была открыта путем сопоставления волжских районов с нефтеносными районами Баку. Анализируя их построение и вещественный состав пришли к заключению, что, ввиду их схожести, на Волге должна быть нефть. И хотя никаких признаков нефти в указанном районе до этого не было обнаружено, поставленное разведочное бурение подтвердило эти предположения. Точное знание возраста и архитектоники района позволяет нам предполагать или отвергать наличие тех или иных полезных ископаемых. Такие вещи Вы должны знать. Этому и в институте учат.
Векшин ушел от него ошеломленный и растерянный. До этого дня ему казалось, что он не хуже других видит жизнь, знает профессию. Правда, исследуя берега рек и гребни водоразделов, разговаривая с людьми, читая газеты и книги, он уже начинал чувствовать, что есть нечто большее, что не умещается в нем, не постигнуто им, но он и считал это нечем вроде «высшей материи», необязательной для постижения. Сейчас он увидел, как он мал по сравнению с Луговым, по сравнению с Голубевой и Чернышом, даже по сравнению с тем охотником, который нашел и несколько лет хранил кусок железной руды, будучи твердо уверен, что она нужна людям и рано или поздно за ней придут.
– Ты что грустный такой? – встретил его в коридоре Черныш.
– Мне сейчас Луговой такой текст выдал, – удрученно сказал Векшин. – В общем неуч я и профан. Никогда мне до него не дотянуться.
– А ты думаешь, он сразу доктором наук стал? – спросил Черныш. – Учиться надо, брат. Учиться. Век живи – век учись.
– И дураком помрешь.
– Вот это неверно. Есть поговорка «век живи – век учись», а насчет того, что «дураком помрешь», это сами дураки добавили, чтобы им не так обидно было.
Векшин улыбнулся.
– Так как же мне теперь?
– Я же говорю, учиться, – сказал Черныш. – У того же Лугового учиться.
В этот же день Векшина вызвали к Шатрову. Векшин сробел. Шатров принадлежал к той категории руководителей, которые без особой нужды в непосредственные разговоры с исполнителями не вступают. Обычно, совершая обход «хозяйства», Шатров присматривался, задавал вопросы, всегда улыбался и, за исключением хозяйственников, никогда никого не распекал и не отменял данных до него распоряжений. Но, возвратясь в свой кабинет, он вызывал начальника отдела, где были замечены неполадки и или давал указания, что и как исправить, или, как про него говорили, «снимал стружку». Его уважали и любили, а хозяйственники вместе с тем и боялись. Вызов такого рядового работника, каким был Векшин, обозначал или какое-нибудь необычное дело или величайшую провинность.
– «Может быть Луговой нажаловался, – думал Векшин. – Вроде не должен. Ну, недопонял я что-то. Ну, что-то не знал. Это же не проступок. Андрей Федорович слишком хорошо знает меня, чтобы придавать этому такое значение. Да и не стал бы он вообще жаловаться Шатрову. Но тогда что же? Перевод в другую партию? Это мог бы сделать и сам Луговой…»
Векшина позвали в кабинет. Просторная комната с двумя широкими окнами. Письменный стол. Большой портрет Сталина, репродукция с работы художника Набалдяна. Большая геологическая карта Союза и карты участков работ Экспедиции. Два книжных шкафа с политической и технической литературой.
Шатров стоял за письменным столом. На нем была хорошая офицерская гимнастерка, подпоясанная широким со звездой ремнем, черные волосы гладко были зачесаны назад, а из-под таких же черных бровей с прищуром смотрели внимательные глаза и было непонятно, улыбаются они или хмурятся.
– Садитесь, – сказал Шатров и сел сам.
Векшин так же сел.
– Ну как, говорили с главным геологом?
– «Так и есть, – подумал Векшин. – Сейчас будет «стружку снимать».
Шатров подождал секунду и, не дожидаясь ответа, продолжал:
– Михаил Борисович рекомендовал мне Вас начальником отряда на водораздел. Вы уже, наверно, знаете, что у нас неблагополучно с одной из партий. Ее территорию мы делим между примыкающими соседними партиями, а на водораздел посылаем самостоятельный отряд.
– Это недоразумение, – горько сказал Векшин. – Михаил Борисович только сегодня утром такой разнос устроил…
Шатров, на этот раз уже заметно улыбнувшись и, помедлив, словно раздумывая, говорить или не говорить что-то одному ему известное, все же сказал:
– Я видел его перед Вами. Михаил Борисович сказал, что Вы еще не полностью понимаете то, что делаете, но глаз у Вас острый и направленность мысли правильная. Черныш тоже Вас рекомендовал. Так как же, возьмешься?
– Возьмусь, – сказал Векшин. – Только пусть Михаил Борисович подготовит меня как следует.
– Это уж моя забота, – пообещал Шатров.
Глава 2
Векшин сам бы не мог объяснить, что с ним происходило. Он ходил по Чеpнорильску и не замечал улиц, разговаривал с людьми, а думал о лошадях, о продовольствии, о снаряжении. Время, которое раньше шло так размеренно и неспешно, вдруг убыстрило свой бег, сжалось и, отсчитывая дни, Векшин с ужасом думал о том, как много прошло и как мало сделано. Даже когда, наконец, все сборы-разговоры остались позади, и они выехали, а затем вступили в тайгу, это чувство уходящего времени не оставило его. Тайга, такая знакомая и привлекательная из-за плеча Любовь Андреевны, теперь казалась скрытной и чужой. Раньше, даже в таких самостоятельных маршрутах, как по Веснянке, он все-таки знал больше, а отвечал меньше. Там все основные задачи старалась предвосхитить Любовь Андреевна. Мягко, без нажима, почти незаметно она инструктировала его, давала указания, а, когда он возвращался, проверяла и исправляла его ошибки. Кто сейчас объяснит ему предстоящий маршрут, кто убережет от ошибок, исправит их, чьи плечи разделят ответственность за результаты его работы? Он старался припомнить все, что говорила ему и Голубева, и Луговой, и Шатров, но память, упорно отказываясь восстановить упущенное, вызывала в сознании только слова из письма Кирилла: «…помни, что геолог в поле это бухгалтер, бухгалтер-ревизор…».
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
