скачать книгу бесплатно
Наоборот, часто она чувствовала себя скованно, старалась скрыться от взглядов, неизменно сопровождавших ее, едва она входила в комнату. Бог дал, подумала она. Бог дал. Не для того же, чтобы ее прятать.
Она позвонила Наташе.
– Ты говорила, у тебя есть знакомый стилист. Дай телефон.
Не видя подругу, Тамара знала, что Наташа закатила глаза.
– Наконец-то, – сказала она. – Серега говорил, что тебе в Индии мозги вправят, а я не верила. Думала, тебя уже ничем не проймешь.
– Ну вот, проняло, – засмеялась Тамара. – Давай телефон.
Стилист Евгения критическим, но не осуждающим взглядом рассмотрела ее гардероб и вынесла вердикт:
– У вас хороший вкус, Тамара, но вы как будто стесняетесь собственного тела.
Тамара посмотрела вниз на сложенные на коленях руки.
– Мама всегда говорила: неприлично выделяться, рекламировать себя. Я и так… заметная. Если еще и подчеркивать что-то начну, то совсем неприлично.
Евгения внимательно на нее посмотрела и чуть наклонилась вперед.
– Нет ничего зазорного в том, чтобы признать свои достоинства. Это не означает автоматически выставить себя на панель. Часто говорят, что красота – это оружие, и она может им быть, конечно. У меня есть клиентки, которые так и говорят: «Хочу завоевать такого-то и такого, сделай меня красивой». Но сама я предпочитаю смотреть на красоту как на инструмент. У вас есть очень мощный инструмент в вашем арсенале, который всю жизнь может служить и для вас, и для окружающих. А вы им не пользуетесь. Более того, как будто его отвергаете. Как если бы вам при рождении от чистого сердца родители сделали подарок, а вы вместо благодарности нос морщите и отказываетесь.
Тамара улыбнулась, покачала головой.
– Никогда об этом так не думала.
Слова странным эхом перекликались со словами Мастера Биту.
Евгения кивнула.
– Это понятно. Будем честными, мало женщин с вашими данными, и задачи, как правило, другие. Как скрыть жирные бедра, как сделать так, чтобы меня всерьез воспринимали, и все в том же духе. А вы чего от гардероба хотите? Какую задачу вам нужно решить, что вы хотите в мир транслировать?
Тамара задумалась.
– Я хочу, чтобы меня воспринимали серьезно не только за внешность, – медленно произнесла она. – Я остаюсь работать в той же сфере и хочу, конечно, чтобы во мне видели профессионала. Но еще… еще я хочу чувствовать, что все это, – она взмахнула руками в направлении собственного тела, – все это под моим контролем, я здесь хозяйка. Не знаю, как точно описать… – Она задумалась. – Знаете, я недавно начала заниматься йогой. И когда я на коврике, я чувствую себя всемогущей, что ли. Не в том смысле, что все получается, но что все решения здесь мои – как глубоко потянуться, поработать или отдохнуть, одна позиция или другая. И никто не может вмешиваться, потому что это моя практика. Кто-то может подсказать или помочь, но опять же – потому что я им разрешаю.
На своем коврике я как будто становлюсь неуязвимой, это мое пространство, и я делаю на нем, что пожелаю.
Не как принцесса в башне, которую стерегут, а настолько все здесь в моем ведении, настолько все в этом пространстве – мое решение, что никакие стены и башни даже не нужны.
Она моргнула вдруг, поняв, что погрузилась в какой-то свой мир, забыв про присутствие стилиста. Несмело улыбнулась.
– Получится что-то такое в мир транслировать?
Евгения улыбнулась в ответ, и даже глаза ее загорелись ярче от вдохновения.
– Не знаю, но мы точно попробуем.
«В основном, – подумала Тамара после нескольких этапов шопинга и финальной ревизии, – у нас получилось».
Новая работа нашла ее сама в течение двух месяцев, которые Тамара выделила себе на перезагрузку. В то время процесс еще не имел названия, но позже она поняла, что именно ее она себе и устроила, и провела с удивительной последовательностью и неослабевающим напором.
Она жила с ощущением, что необходимо постоянно продолжать двигаться, поддерживать это устремление вперед, потому что, если она остановится хоть на секунду, если отвлечется на мгновение, то уже не сможет вернуться в строй, а откатится назад в пропасть депрессии и спящей воли.
Страх упасть назад подталкивал ее в спину, не давая расслабиться, и она была ему за это благодарна.
Новая работа, помимо достойной ее зарплаты (сами предложили без разговоров, как будто почувствовали, что на меньшее она не пойдет) и удобного расположения, выгодно отличалась от всех предыдущих тем, что начальником у нее была женщина. Они далеко не всегда были согласны друг с другом, и между ними не сложился органичный рабочий тандем, но по крайней мере Тамара была избавлена от необходимости выслушивать тонкие и не очень намеки, что не все ее обязанности прописаны официально в должностной инструкции и не хочет ли она интересным способом заработать сверхурочные. Работать с Галиной было сложно, но Тамара уважала ее как профессионала, и это было гораздо более ценно.
Конечно, были еще коллеги-мужчины, директора отделов на параллельных с ней позициях, но ее новый имидж или, скорее, новая внутренняя осознанность и уверенность помогали ей без усилий удерживать нежелательные порывы на расстоянии вытянутой руки. Взгляды следовали за ней постоянно, но правила игры поменялись. Вместо «Твоя по требованию» ее сигнал изменился на «Смотри, но не трогай» и «Только по приглашению». Первые несколько недель у нее то и дело дух захватывало от такой реакции, и никак не верилось. В голове крутилась веселая мысль: «А что, так можно было?»
Вместо мужчин, по определению считавших ее своей собственностью, ее внезапно окружали мужчины, стремившиеся всеми силами заслужить ее внимание и одобрение – добиться того самого приглашения. Приглашения, к слову сказать, Тамара раздавала, не стесняясь, когда очередной претендент казался ей интересным. Но тут вскоре вскрылась новая проблема. Ни один из них не хотел ее отпускать. Впервые в жизни ей закатывали сцены ревности – и не только в отношении мужчин, к которым она проявляла хоть малейшее внимание. Ее любовники не хотели ее делить ни с работой, ни даже с тем временем, которое она посвящала уединению и йоге.
– Зачем тебе растягиваться, ты и так красивая? – недоумевал Саша, когда Тамара, не дожидаясь утра, попросила его уехать. – Я думал, завтраком меня накормишь.
Тамара вздернула бровь.
– Я не кухарка.
Он обнял ее за талию, провел губами по шее.
– Ну, выйдем куда-нибудь, я ж не о том…
Она поцеловала его долго, дразняще-грязно, как будто не было предыдущих пяти часов, проведенных вместе – пяти очень, очень интересных часов, от которых завтра будет приятно ломить все тело, и отстранилась решительно, как будто переключив режим.
– Утра только мои, – сказала она, глядя в замутненные желанием глаза. – Тебе пора.
Такие лица бывают у людей, внезапно трезвеющих в разгар шумной деревенской свадьбы – изумление, смешанное с неверием, потом шокированное осознание, что все сказанное – правда. Тамара ждала реакции спокойно. Если человек не мог этого принять, их встреча была последней, хоть он и не знал об этом. Если же мог, все получалось очень приятно для них обоих. По крайней мере, до тех пор пока он не начинал заводить разговоры про «Пора съезжаться». После этого расставание было окончательным, без оправданий и объяснений.
Вместо репутации доступной женщины за ней вскоре закрепился бренд холодной стервы, этакой женщины-дракона, которая пожует и без колебаний выплюнет. Но почему-то эта репутация никак не сокращала количество желающих попасться к ней в лапы.
Утра были ее, и она не могла и не хотела это объяснять. Она защищала их с той же яростью, с которой медведица защищает своих детей. Только утром, расстелив коврик, она была собой, настоящей. Только здесь не было зрителей, чье внимание всегда оценивало, всегда преследовало какую-то цель. Только здесь она отчетливо слышала биение собственного сердца в те минуты, когда хватало смелости прислушаться.
Ей нравилось вытягиваться и нравилось подолгу удерживать позы силы, особенно все позы воина. Балансы давались ей легко, и постепенно она начала осваивать сложные балансы на руках с переменой позиций. Время на коврике было время игры, приключений и экспериментов, и она смеялась, теряя равновесие в «Вашистасане» или заставляя танцевать «Позу орла».
Только прогибы, глубокие наклоны назад давались ей с трудом. Тамара их не любила, они служили постоянным напоминанием о том, что в жизни существуют ограничения. Это было ужасно обидно и непонятно. После всей огромной работы над собой, которую она проделала и продолжала делать, после того как мир заработал по ее правилам – как? Как могло подводить собственное тело – первое, над чем она получила контроль?
– Я не вижу какой-то физической проблемы, – сказала ей преподаватель в студии, когда Тамара решила проконсультироваться у нее после класса. – Плечи у вас не зажаты, по крайней мере не сильно. Давайте посмотрим.
Инструктор попросила ее выполнить несколько асан, то фиксируя ее руку, то отпуская, провела по всем вариациям поз «Кобры» и «Сфинкса», пока Тамаре не стало казаться, что спина у нее перманентно выгнута, а плечи забыли, где суставы.
– Зажим? – спросила она, усевшись с облегчением, когда инструктор наконец разрешила.
– Да. Сильный мышечный зажим. На самом деле это хорошие новости, потому что с мышечными зажимами можно работать. Природной гибкости у вас, я по классам вижу, много. Суставы раскрыты и хорошо проворачиваются – широкий диапазон движений у тела. Серьезные мышечные зажимы появляются, когда мы либо постоянно сидим или много стоим неправильно, или почему-то неосознанно напрягаем какую-то зону. – Инструктор задумалась. – У меня была ученица, которая живот всегда держала в напряжении, никак не могла расслабить, даже в шавасане. Не специально, а подсознательно. Сражались мы с ней с этим животом, сражались, а потом поговорили как-то, выяснилось, что она росла в неблагополучной семье. Отец пил и оплеуху мог запросто отвесить, и она привыкла с детства сжиматься. Живот ведь самая уязвимая зона, здесь нет ребер, нет защиты. Вот она и сжимала мышцы пресса и так привыкла, что годы спустя расслабить не могла.
– Так и не может?
– Может теперь, – инструктор кивнула. – Мы с ней на дыхательные практики переключились, абдоминальное дыхание очень помогло и «Надишодана». Не сразу, конечно, но постепенно. Когда приходит осознанность, все можно отпустить.
Тамара задумалась.
– Меня никто в детстве не бил, – сказала она. – Зачем же я сжимаю?
Инструктор улыбнулась с сочувствием.
– Здесь можно по-разному работать. Можно через психологию – понять, от чего вы зону сердца защищаете или где чувствуете угрозу. Но можно и просто через йогу, через практику. Выполняйте больше прогибов, больше практик на раскрытие грудного отдела. Я советую через практику попробовать, потому что психология, она все-таки от ума и через ум работает. А ум – такая штука, в чем угодно себя может убедить, а уж кругами нас водить и вовсе мастер. А тело не лжет, просто работает. Так, может, и медленнее, но точно эффективно.
– Спасибо, – кивнула Тамара. – Я попробую.
Она не сказала инструктору, конечно, от чего прячет сердце. Не потому, что не доверяла, а потому что и сама не хотела об этом думать, признаваться себе самой. Лучше через йогу, подумала она. Медленно, но верно. И когда время придет, она будет готова. В практике часто было так – она внезапно ставила тебя перед фактом, что ты готов, игнорируя просьбы ума об отсрочке, игнорируя страх. Ты готов – и практика не оставляет тебе шанса отсидеться, остаться на, может быть, не слишком комфортной, но привычной позиции.
Йога, как река, сдвигает с насиженного места даже камни рано или поздно. Для их же блага, разумеется.
И если Тамара выстраивала свои практики так, чтобы прогибов в них было поменьше, стараясь этого как бы не замечать, – рассказывать об этом кому-то было совершенно необязательно.
Они пересеклись в том месте, где рано или поздно встречаются друг с другом все женщины офиса – в женском туалете. При виде Тамары Катя застыла, как пойманный в ловушку зверек, руки замерли, запутавшись в шелковом шарфе, который она никак не могла завязать к своему удовлетворению.
– Добрый день, – поздоровалась она неестественно высоким голосом.
Тамара улыбнулась, стараясь улыбкой передать, что не представляет собой угрозы. Как там говорится про леопарда и его пятна… Эх. Но попробовать стоило.
– Добрый, – сказала она, добавляя мягкости в голос. – Вы Катя, я не ошибаюсь? Наш самый многообещающий аналитик?
Катя вспыхнула, так что веснушки проступили на молочно-белой коже.
– Д-да, – с запинкой ответила она.
– Я Тамара, – Тамара протянула ей руку. – Очень приятно.
Катя только кивнула, отвечая на рукопожатие несмело, потом вдруг сжала пальцы, как будто вспомнила многочисленные статьи о том, каким должно быть рукопожатие. Тамара проглотила улыбку и развернулась к зеркалу, чтобы поправить помаду.
– Как вам на новом месте? Освоились? Или еще не совсем?
Катя неловко пожала плечами, с видимым усилием возвращаясь к своему шарфику.
– Насколько можно было освоиться за две недели, – сказала она. – Здесь лучше, чем на моей старой работе. Там, конечно, было все знакомо, зато здесь я могу учиться новому. Наверное, не стоило этого говорить, – она покачала головой и скованно улыбнулась. – Работодателю ведь не стоит признаваться, что ты не все знаешь и умеешь.
– Это смотря какому, – спокойно заметила Тамара, аккуратно подправив салфеткой контур губ. – Умный работодатель предпочтет сотрудников, которые никогда не перестают учиться. Меня как раз это и беспокоит больше всего в ваших коллегах. Они давно закончили учиться.
– О. – На лбу у Кати прорезалась беспокойная морщинка. – Нет, они – то есть, они, конечно, эксперты в своей области, но они не останавливаются. У них на следующей неделе новый тренинг.
– Да, потому что HR их туда отправил в приказном порядке. – Тамара засмеялась. – И вы бы видели, как они с пеной у рта доказывали, что он им не нужен.
– О, – снова сказала Катя. – А мне показалось, там такая интересная программа, – растерянно призналась она. – Я бы пошла, если бы была возможность.
– Мы вас направим на этот тренинг отдельно, – сказала Тамара. – Немного позже, когда у вас соберется свой клиентский портфель. Алексей очень верит в образование сотрудников, так что даже не переживайте. От вас не уйдет.
Катю можно было вписать и в эту волну, но Тамара специально попросила HR этого не делать. Чем меньше времени она проводила в подавляющей среде своих непосредственных коллег, тем лучше.
– Правда? – обрадовалась Катя. – Ой, как здорово, спасибо большое!
Она помедлила, прикусила губу, явно уговаривая себя на что-то решиться. Тамара с интересом ждала разрешения внутреннего конфликта, сохраняя нейтрально-приветливый вид.
– Мне очень нравится ваш стиль! – вдруг выпалила Катя и залилась краской пуще прежнего. – Простите, что я так с бухты-барахты… Но мне кажется, мы не всегда говорим это людям. Вы такая стильная, это очень-очень вдохновляет. Я вот пытаюсь, – она кивнула подбородком на свой шарфик, увидела, в какой невообразимый узел он завязался, и засмеялась. – Папа всегда говорил, что у меня грация слона в посудной лавке.
Тамара нахмурилась, убрала помаду в сторону и развернулась к Кате.
– Спасибо вам большое за комплимент, а вот папа ваш не прав, уж извините. Девочкам нельзя такое говорить.
Она решительно отодвинула Катины руки и взялась за шарфик сама. Катя только оторопело на нее смотрела.
– Да нет, он шутит так.
– Не надо так шутить, – сама удивляясь поднявшейся в ней волне возмущения, сказала Тамара, уверенно расправляя концы шарфа и сворачивая широкую петлю. – Если близкие так шутят, пропускайте мимо ушей. А если принимаете на свой счет, то принимайте полностью. Слоны очень даже грациозны в подходящей для них среде, а еще они очень сильные, преданные и добрые. Одной ногой могут раздавить, если что, но никогда специально не затопчут, потому что у них огромное сердце. Хотите быть слоном? Будьте сильной и выносливой, как слон, верной и доброй, и любящей. А посудную лавку пусть ваш папа себе оставит.
Катя засмеялась от удивления и тут же ахнула, развернувшись к зеркалу.
– Ой! Как красиво! Спасибо. – Их глаза встретились в зеркале. – И спасибо. Он всегда что-то такое говорит, да и другие тоже. Я так привыкла, честно говоря, что даже внимания не обращаю.
– Обращаете, к сожалению, – мягко возразила Тамара. – Мы все обращаем. А куда наше внимание направлено, туда и энергия идет. Представьте, что у вас два цветка на окне; один вы поливаете и удобряете, а другой нет – какой вырастет? Конечно, второй цветок может быть от природы стойким и неприхотливым, но рано или поздно при полном недостатке внимания он все-таки погибнет. Так и люди.
Все хотят быть уверенными в себе, а внимание уделяют чему? Критике, негативным комментариям. Кормят их своей энергией, кормят, а потом удивляются, что вместо розы выросло что-то другое.
– Я никогда об этом так не думала, – покачала головой Катя. – Но ведь это правда! Если вдуматься…
Тамара встряхнула головой, мысленно закатив глаза на саму себя. Что на нее нашло? Влезла в чужую жизнь, как будто ее просили.
– Вы меня извините, – сказала она, – что я к вам так, ни с того ни с сего, с лекцией. Просто очень обидно иногда становится со стороны смотреть.
– Нет-нет, что вы! – Катя даже схватила ее за руку. – Я только рада, вы очень правильно все сказали, я даже переварить до сих пор не могу. Вы так много всего знаете, я бы вам деньги платила, чтобы вас послушать, если бы они у меня были. Ой, – смутилась она и снова покраснела. – Ну, я в смысле… Простите. – Она вздохнула. – Вам, наверное, это все говорят.
Тамара посмотрела на нее пристально, не уверенная вдруг, кто сейчас стоит перед ней.
– Нет, – медленно ответила она, и губы против воли изогнулись в усмешке. – Вы не поверите, но не так много людей рвется меня послушать.
Они посмотрели друг на друга и внезапно рассмеялись, как школьницы. Стоило только снова встретиться глазами, как смех разбирал заново. У Кати на глазах выступили слезы. Тамара почувствовала, как кровь прилила к щекам, рот сам собой расплывался в улыбке.
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возникла Алина, посмотрела на них с подозрением и удалилась в кабинку. Катя с Тамарой переглянулись и, едва сдерживая смех и натыкаясь друг на друга, буквально выпали в коридор. Снова посмотрели друг на друга, постепенно трезвея, но глаза все еще смеялись.
– У меня ланч свободен, – сказала Тамара, прежде чем успела спросить себя, что, собственно, делает. – Составишь компанию?
Катя замерла на секунду, тень прежних сомнений пробежала по лицу, скованность опустилась на плечи. Тамара кивнула про себя, приготовилась к отказу. Но Катя вдруг решительно выпрямила спину и с легким придыханием, как будто прыгая с высоты в воду, сказала:
– Я с удовольствием.
Тамара улыбнулась.
Наташа опаздывала. Наташа опаздывала постоянно, вплоть до того, что друзья и знакомые приучились не ждать ее вовремя и давно перестали злиться. На этот раз, однако, все было куда серьезнее – она опаздывала на родительское собрание в школу. Если и существовал где-то контингент людей, менее склонный прощать человеческие несовершенства, чем сплоченный коллектив родителей, которые потрудились прийти вовремя, Наташа с таким никогда не сталкивалась.
