скачать книгу бесплатно
Когда б я был гусар, как наш Денис Давыдов,
Поэтов всех мастей тебя б заставил петь,
Я сам к тебе в полон французом пленным выдан
И стал ему под стать галантен как медведь,
Попавшийся в капкан. О чувствах беспардонно
Расскажет на весь мир счастливейший мой рык
Про то, как угодил я в омут глаз бездонный,
А был бы я узбек, сказал бы, что в арык.
Но ты меня простишь, что не хожу к обедне,
За мыслей кавардак и помыслов бедлам.
Прикажешь, наступлю я на ухо медведем
Вздыхателям твоим иль просто в ухо дам.
Накал страстей сродни Шекспиру Уильяму
В моей груди как смерч загнал меня впросак,
И рухнул я под ним в безвылазную яму.
Да ты же fell in love – сказал бы англосакс —
Когда упал в любовь, не надо лицемерить,
Не выползал ещё из ямы той никто.
Поэт – не конь в пальто, но врёт как сивый мерин.
И как ты низко пал… А я б сказал – «А то!»
По-ихнему, of course, да я упал, конечно,
В любовь упал, мой друг, по-нашему – попал.
Будь я Омар Хайям иль перс иной беспечный,
Тебе бы на фарси я оду написал.
Но я не англосакс, не перс и не татарин,
Хотя ни одного из них я не хулю
И более того скажу: спасибо, парни.
Без них не передать, как я тебя люблю.
2.4. Уехать бы в Сибирь деньков на триста
Уехал бы в Сибирь деньков на триста,
В карманах рюкзака с собою взял
Том Гегеля, «Записки декабриста»
И тёплые носки, без них нельзя.
Обосновался бы в верховьях Лены,
По азимуту даже не доплыть.
Не потому, что я боюсь измены,
А чтобы имя Лена не забыть.
Сушил грибы, ловил бы я подуста,
Чай кипятил на пламени свечи.
Не потому, что дров в тайге негусто,
А чтоб не греть напрасно кирпичи.
Грешно тепло переводить впустую.
О теплоте слагал бы я стиши,
Не потому, что я по ней тоскую,
А потому, что рядом ни души.
На лодке б написал «Великий Ленин»,
Нанайцы мне бы отдавали честь
Не потому, что человек был гений,
А с Леной общее меж ними есть.
Писал бы письма, злился бы чертовски,
Что почта возвращает их назад
Всё потому, что в адресе московском
Я бы пометку делал – в Ленин град.
Китайцы возвели меж нами стену.
Но не за это я на них взбешён,
А потому, что иероглиф Лена
В грамматике китайской не нашёл.
Весеннего дождавшись потепленья,
Я б на «Великом Ленине» уплыл,
Чтоб городской опять предаться лени,
Елене посвятить остаток сил.
Очередные пролежу полгода,
Я до безделья жадный, как упырь.
Но такова мужицкая порода —
Я снова заканючу про Сибирь.
Из городского не сбежать мне плена.
Елена мой не выполнит каприз,
За мною не рванёт в верховья Лены,
Да я и сам, увы, не декабрист.
2.5. Яблоневое бытиё
В маленьком семечке спряталось яблони деревце…
Семечко яблони – Татьяна Васса
В маленьком семечке спряталось яблони деревце,
В лоне земли ему быть эмбрионом и девицей
Красною стать, украшением сада, усадьбы
И осыпать всю деревню цветами на свадьбы.
Завязь растить ей природой даны полномочия,
Мыть под дождём и спасать молодь от червоточины
Той, что наносит ветрами откуда незнамо,
Это уже не сквозняк, а семейная драма.
Яблоки сплошь краснощёкие мать в люди вывести
Думает, чтоб на прилавках к ним ценники вывесить…
Знать бы ей, что привлекательность – путь в группу риска,
Семечко малое лишь сохранится в огрызке.
Яблоню срубят, когда разорится имение,
Но жизни цикл не прервать топором в исступлении.
Вцепится в землю и пустит глубокие корни,
Непривитыми дичками кого-то накормит
Простоволосая яблоня, впредь за околицей
Ей пребывать – где расти, выбирать не приходится.
А для чего прорастать ей ветвями сквозь время?
– Чтобы оставить потом только малое семя…
2.6. По субботней Москве прокатились кавказские свадьбы
По субботней Москве прокатились кавказские свадьбы,
Разрывая гудками машин ненавистную им тишину.
Бывший антисемит злился на подмосковной усадьбе.
Недоумок-скинхед бил индуса, спасая страну.
Петербург задыхался от нечисти и безобразий,
Что творила элита, схвативши народ за гортань.
В этот раз Колыбель наплодила на свет столько мрази…
Впрочем, в деторождении ей не уступит Рязань.
Из Воронежа мрак от чиновничьего беспредела
Полз с экранов ТиВи, погружая страну в геноцид.
У парадных подъездов толпа возмущенно гудела,
Обостряя у местных чинуш дерматит и цистит.
А в Хабаровске люди пасхальные красили яйца,
Минус десять в квартире минувшей зимой испытав.
Депортации ждали вчерашние братья-китайцы,
На товарный состав изумлённые лица задрав.
Божий Сын отдыхал от забот, упирались колени
В дальние острова, что хранили снегов белизну.
На богатствах страна, развалившись собакой на сене,
Почивала, покуда японцы глотали слюну.
Красна девица встанет, нарядится к праздничной мессе,
Сгонит мух с алтаря, улыбнётся ей ангел с небес,
Дух святой низойдёт, как услышит – Иисусе воскресе,
И ответит уставшим: Воистину люди воскрес!
2002
2.7. День – щенок благодарный
День израненным зверем
В дверь стучится мою.
Что умрёт он, не верю,
Я ему отворю.
Я зажгу ему свечку,
Чтоб хоть чем-то помочь,
Уложу спать под вечер
И укутаю в ночь.
День щенком благодарным
Мои губы лизнёт,
Завернувшись в Стожары
Будет греться от звёзд.
А под утро померкнет
Лун рассеянный блеск.
День тайком на рассвете
Убежит в дальний лес,
Чтобы к вечеру клячей
Еле ноги влачить
И дневные болячки
Звёздным небом лечить.
2.8. Изменились времена окаянные
Изменились времена окаянные.
В стрингах пляшет у шеста красна-девица
Перед мордами от дури румяными,
А скинхед безмозглый наголо бреется.
По программам разбрелись люди лучшие,
Только слова не услышишь там путного.
А кто храмы посещает по случаю
Патриархов с олигархами путают.
Для того ли брали Зимний товарищи,
И стреляли в Белый дом их противники,
Чтобы нам теперь страдать от вульгарщины,
И лечиться не в лугах – в платных клиниках?…
Как бы вытащить всех с нового Зимнего,
Да пройтись по мордам, с жира лоснящимся?
И хоть просьба эта невыполнимая,
Да поможет нам в ней Матерь Скорбящая.
