скачать книгу бесплатно
Президент связался с Полковником напрямую, и между ними состоялся двенадцатичасовой разговор. Полковник обещал вернуть Гвардию к исполнению ее прежних обязанностей, но вобмен потребовал, чтобы нам были обеспечены поддержка Совета в случае возникновения беспорядков, дополнительное финансирование, доступ к тактическим базам данных ВКС, которого мы раньше не имели, хотя предоставляли Флоту полную информацию касательно интересующих его вопросов. Еще одним условием он поставил расширение корпуса личного состава с семи до десяти тысяч человек.
Как объяснял мне когда-то мой хороший друг Шо Такаги (да будет вакуум ему пухом!), китайский иероглиф, обозначающий кризис, состоит из двух символов. Один из них означает опасность, а другой – благоприятную возможность.
Глава вторая
Соболевский наносит визиты
Место действия: Штаб-квартира Гвардии.
Точное местонахождение неизвестно
Время действия: шестой день Кризиса
Наверное, я свихнусь.
Вылеживать по нескольку суток на больничной койке, в окружении разговорчивых врачей и миленьких медсестер мое тело органически не способно.
Я лежал или полусидел на подушках, терпел неизбежные визиты посетителей, большей частью дальних приятелей или шапочных знакомых, заходивших, чтобы подбодрить больного и непременно ввернуть в разговор заезженную шутку о моей тяге к лечебным заведениям и самоубийственным операциям. Подозреваю, что это издевательство придумал для меня Морган. Я отшучивался и выпроваживал их вон. Смотрел новости, в которых ничего не говорилось ни про Гриссома, ни про Магистра, зато приводились многочисленные подробности моего последнего рейда, из которых девяносто пять процентов были неточными, а остальные – просто вымышленными. Выслушивал от персонала самые невероятные местные сплетни – например, о том, что Полковник женат, а Харди – гомосексуалист. Размышлял об интересующих меня проблемах, продолжая находиться в полном неведении о последних событиях, и рвался вернуться в число людей, занятых настоящим делом.
Когда часы отсчитали ровно двадцать четыре часа моего пребывания в растительном состоянии, я решил немного подкорректировать обстановку.
– Милая, – обратился я к медсестре, зашедшей снять показания приборов, – чисто из любопытства хочу задать вам один вопрос личного характера. Где вы держите мою одежду?
– В надежном месте.
– Здесь все места надежные, – сказал я. – Мне бы хотелось получить более точную информацию.
– А зачем она вам?
– Разумеется, чтобы отсюда уйти.
– Но вам прописан постельный режим еще на семьдесят два часа, – возмутилась она. – И сейчас вы просто не можете никуда уйти.
– Могу. Сами увидите, стоит только вернуть мои шмотки. Вы же не хотите, чтобы я бегал по Штаб-квартире голым? Так и простудиться недолго. Опять же, возможен нездоровый ажиотаж среди женского персонала…
Она удалилась, раздраженно махнув гривой рыжих волос, ясно давая понять, что среди женского персонала особого ажиотажа не предвидится. Вернулась она минут через пятнадцать, разумеется, без моих шмоток, зато в сопровождении шарика жира, передвигавшегося на коротеньких ножках и именовавшегося доктором Кацем.
– И что у нас здесь? – поинтересовался шарик прямо с порога.
– Пациент, изъявивший желание покинуть сей кров.
– К сожалению, мой дорогой, это невозможно.
– Почему ж, любезный друг? Ужель я под арестом?
– Пока еще нет, но если понадобится, то я за пять минут могу получить разрешение Полковника на ваше задержание.
– Потребно ли беспокоить по пустякам столь занятого человека?
– Кончайте ломать комедию, сержант, или я буду вынужден вколоть вам успокоительное.
– Попробуйте, – сказал я. – И вы узнаете, куда я вам засуну ваш шприц.
– Дождались на свою голову еще одного чокнутого опера, – сказал доктор куда-то в пустоту. – И где их только набирают? Ничего, и не с такими справлялись.
– Ой ли, добрый молодец?
Автохирург попытался впрыснуть мне инъекцию транквилизатора через матрас прямо в мягкое место, но я вовремя засек подозрительные шевеления под собой и отпрыгнул в сторону. Заодно лишний раз продемонстрировал, что я уже здоров.
Механическая рука с инъектором описала полукруг, упершись мне в грудину, но я снова легко увернулся от укола, в придачу вывернув конечность ревностному железному медику.
– Что еще? – осведомился я. – Шестеро санитаров с бейсбольными битами? Стоит ли унижать свою профессию, док, меня вам все равно не удержать.
– Это мы еще посмотрим, – заявил он и с неожиданной для его комплекции резвостью выскочил за дверь, защелкнув замок.
В рабочем режиме я взломал бы его за пару секунд, но сейчас инструментов под рукой не было. Служители медицины, на первых порах столкнувшиеся с кучей пустых коек, еще недавно занимаемых нетерпеливыми агентами, рвущимися в «поле», настояли, чтобы на территории клиники телепорт не работал, а также отбирали у пациентов все их орудия труда.
Чтобы хоть как-то занять время, я доломал автохирурга, оторвав ему поврежденную руку, и принялся наносить ею методичные удары в дверь, горланя при этом столь уместную в данных обстоятельствах «Дубинушку».
– Прекратите вандализм! – заверещал комм тоненьким голосочком. – Наши барабанные перепонки не выдерживают фальшивых нот!
– О-отдай-те мне оде-ежду, – протянул я на тот же мотив. – Э-эй, ух-нем! Эй, родимая, сама по-ойдет.
Комм выразился исключительно нецензурно, с некоторой долей виртуозности, говорившей о долгой практике, и отключился.
Пение и стучание в дверь успели меня несколько утомить. Но остановиться на полпути – значит показать собственную слабость, и я продолжал. Вы уже должны были заметить, что останавливаться на полпути сержант Соболевский абсолютно не способен.
Не знаю, что их добило – нанесенный медицинскому оборудованию ущерб или пение, но выбранная стратегия дала результаты, и когда дверь снова открылась, на пороге возник мой старый знакомый.
– Здра-а-австуй, Фе-е-ельдман, – пропел я. – Что-о-о ты ска-а-ажешь?
– Прекрати петь, если можно.
– Нет, сна-ча-ала гово-о-ори.
– Мой коллега Кац упорствовал по поводу твоей выписки до последнего и даже обращался к самому Полковнику. Полковник сказал, что если бы в больнице были трехметровые англиевые стены, он бы, пожалуй, разрешил тебя оставить, но, поскольку их нет и в ближайшем будущем не предвидится, а также учитывая твой поганый характер и дурные привычки, приобретенные, вероятно, в недалеком детстве, дешевле будет тебя выпустить. Кстати, Кац настоял, чтобы стоимость ремонта поврежденного тобой автохирурга вычли из твоей зарплаты.
– Вы-чита-ай-те, вы-чита-ай-те, – пропел я. – Мне на э-э-то на-а-а-пле-вать, наплевать.
– Ты прекратишь петь сам или мне вызвать бригаду санитаров и затолкать тебе в рот кляп так глубоко, чтобы он был виден и с другого конца?
– Так и быть, – смягчился я. Шутки шутками, но от этих медиков можно ожидать чего угодно! – Где мои шмотки?
– В шкафчике, идиот. И если уж ты сам себя выписал, зайди к Полковнику, он хотел с тобой поговорить.
Пока я одевался, он не уходил из палаты и пристально за мной наблюдал. Очевидно, следил, чтобы я не поломал еще чего-нибудь. Когда процесс моего облачения подошел к концу, он вынул из кармана халата конверт и протянул мне.
– Кац просил тебе передать.
Мне не надо было распечатывать послание, чтобы узнать, что внутри. Там должен лежать презерватив, причем экстремалы имели обыкновение класть использованный. Старая хохма. Мол, такие пациенты, как я, попросту не должны размножаться.
Место действия: Штаб-квартира Гвардии.
Точное местонахождение неизвестно
Время действия: шестой день Кризиса
Полковник еще больше осунулся и постарел. Сейчас он выглядел восьмидесятилетним старцем с впалыми от усталости, по все же гладко выбритыми щеками и красными от постоянного чтения сводок и хронического недосыпания глазами. Низменными оставались только раритетная трубка да удушливая табачная атмосфера. Но поскольку сам я снова припал к никотиновому источнику, меня сей факт абсолютно не смущал, как он смущает моих не подверженных этому пороку коллег. Хотя должен уточнить, что никто из самых заядлых противников пассивного курения никогда не осмеливался сделать замечание обладателю этого кабинета.
– Как себя чувствуешь, сержант?
– Снова в форме.
– Позволь поздравить тебя с удачным рейдом. – Тон его отнюдь не был праздничным. – Стеклов представил тебя к награде, я не возражаю.
– Не так уж там все было и хорошо.
– Да, – вздохнул он. – Все плохо. Очень плохо.
Было ясно, что его слова относятся не только к моей вылазке. Скорее, он просто оценивал общее положение дел. Все-таки нельзя, чтобы подчиненные видели свое начальство в таком виде. Когда ты в тупике, устал, зол, обижен на весь мир и у тебя опускаются руки, только мысль о несгибаемом Полковнике, воплощающем сам дух Гвардии, позволяет тебе не сдаваться и идти дальше. Мне стало не по себе.
– Вы о чем, сэр?
– Обо всем, сержант. Мы потеряли шестерых парней. Я потерял.
Понятно. Комплекс вины. Как раз то, что я испытываю сейчас по поводу восьмидесяти шести трупов со «Святого Иосифа». С другой стороны, мне гораздо легче, потому что моя операция закончилась, а операция Полковника закончится только с его отставкой, а до тех пор на нем будет лежать ответственность за десять тысяч жизней его подчиненных.
– Вряд ли стоит во всем винить себя, сэр, – чуть ли не дословно процитировал я Моргана. Как все оказывается просто, когда речь идет о ком-то другом. Мы можем до хрипоты убеждать другого человека в том, во что сами не верим.
– А кого мне еще винить, сержант? – возразил он. – Ты молод, а в молодости все воспринимается иначе. Кое-каких вещей молодость не в состоянии понять. Я ответственен за все смерти, все увечья, все сломанные руки и выбитые зубы, потому что я – глава организации, и в конечном итоге именно я принимаю решения и посылаю вас на смерть.
Обычные мучения офицерского состава, спорить с которыми просто невозможно. Как хорошо быть рядовым и просто подставлять свою шею, отвечая только за самого себя и друга, спину которого ты прикрываешь.
Мне нечего было сказать на последнее высказывание Полковника, и в кабинете воцарилась неловкая пауза. Чтобы ее хоть чем-то заполнить, я вытащил из кармана сигареты и закурил. Я думал, что, пребывая в депрессии, Полковник вряд ли обратит на это внимание, и, как всегда, ошибся, в очередной раз недооценив этого человека.
– Поговорим о тебе, – заявил Полковник. Его голос чудесным образом помолодел лет на сорок.
Я поднял глаза и обомлел. Сейчас передо мной сидел пусть и немного усталый, но крепкий и сильный мужик. Резкие перемены в его внешности и поведении, замечающиеся в последнее время, не переставали меня поражать.
– Кроме того, что ты снова начал курить, а это я отношу к явлениям временным и преходящим, мне хотелось бы узнать, что ты лично собираешься делать?
Я почувствовал в вопросе подвох. И выволочку, которая не заставит себя ждать.
– Ну, – сказал я. – Дел-то на самом деле немного. Найду Магистра, возьму Гриссома, дам СРС пинка под зад. А если выяснится, что они тут ни при чем, найду того, кто при чем, и все равно дам пинка.
– Как я понимаю, это программа минимум, – одобрил Полковник. – Но мне кажется, что в последнее время ты манкируешь своими служебными обязанностями.
Я сделал непонимающее лицо:
– Что вы имеете в виду, сэр?
– Я имею в виду особое задание, по поводу которого отдал тебе прямые и недвусмысленные указания, – сказал он. – А именно журналистку, которую ты должен повсюду сопровождать и удерживать от проникновения в те области, в которые она проникнуть не должна. Пока ты шляешься неизвестно где…
– Вовсе нет, сэр. Всем известно, где я шлялся. В «поле».
– Она сует свой длинный репортерский нос, куда не следует.
Если быть точным, то идея пригласить молодую и очень талантливую журналистку для широкого освещения гвардейских будней принадлежала лично ему, а не мне. Но сейчас мне стало ясно, что, если в прессу просочится хоть самая малость из того, что Полковник сочтет недопустимым, крайним стану я и с плахи полетит именно моя голова. Фигурально выражаясь. А может, и не фигурально.
– Она сидит в архивах.
– Она сидит в архивах, – повторил он. – Она где-то получила допуск СЗ-3. Представляешь, что она может с ним нарыть?
Вот это я себе очень хорошо представлял.
– Но где она могла…
– Где? Это ты у меня спрашиваешь, где? Откуда мне знать, сержант? Охмурила какого-нибудь лейтенантика из молодых, заставила его рискнуть карьерой и слямзила коды. А знаешь почему?
– Из профессионального любопытства.
– Потому что рядом с ней не было сержанта Соболевского, который мог бы уберечь и ее, и лейтенантика от подобного неблагоразумия. Ты хоть знаешь, что ей уже известно о существовании в Сумеречной Зоне живой культуры ИВ? И помнишь ли ты, что хранение культуры ИВ в любом виде само по себе является федеральным преступлением, карающимся смертной казнью всех информированных о нем лиц? И это настолько опасно, что даже хваленые ВКС не идут на подобное?
– Мне очень жаль, сэр. Но она не посмеет это напечатать, так как сама попадает в категорию информированных лиц.
– Мне тоже жаль. Я дал тебе задание, сержант, очень важное для нас всех, если мы не хотим повторения Второго Кризиса, и все было бы просто великолепно, если бы ты уделил этому заданию хоть десятую часть того рвения, с которым ты гоняешься за Гриссомом и влезаешь в сомнительные переделки.
– Сэр…
– Расскажи мне, что произошло на Свободной Колумбии?
Ах ты, молодая и очень талантливая! Найти и утопить в болоте!..
– Сэр…
– Я требую объяснений.
– Ну, мы с мисс Шаффер прибыли на Свободную Колумбию, чтобы понаблюдать за тем, как Мордекай Вайнберг производит рекрутирование в Гвардию новых сотрудников, что являлось частью разработанной вами программы. Во время нашего пребывания там со мной связался рядовой Такаги, с которым мы вместе работаем по делу Гриссома, и предложил проверить наиболее перспективную линию расследования…
– Иными словами, потянуть за случайно обнаруженную ниточку, которая неизвестно куда ведет, и посмотреть, что из этого получится.
– …что не должно было занять у меня много времени. Я согласовал свое отсутствие с мисс Шаффер и направился к рядовому Такаги, оставив ее на попечение сержанта Вайнберга…
– Который о ней даже не слышал, – вставил Полковник.
– В ходе проведенных мною совместно с рядовым Такаги оперативно-розыскных мероприятий мы получили требующую подтверждения информацию о местонахождении базовой квартиры известного международного террориста Аль-Махруда. Предположив, что в ней мы можем обнаружить некие улики, ведущие нас к самому Гриссому, мы отправились по указанному адресу и напоролись на засаду.
– Вот так просто взяли и отправились? – саркастично спросил Полковник.
