Зеленые погоны Афганистана

скачать книгу бесплатно

27 апреля 1978 года в Афганистане под руководством группы офицеров – членов НДПА произошла, как было объявлено всему миру революция.

Страну провозгласили демократической республикой. Правительство возглавил Нур Мухаммед Тараки, первым заместителем становится Бабрак Кармаль. Первым заместителем премьер-министра и министром иностранных дел назначают Хафизуллу Амина. 29 апреля Демократическую Республику Афганистан признал СССР, а затем и США.

29 мая была оглашена программа «Основные направления революционных задач». На ее основе начались преобразования, но афганские революционеры повели их максимали-стическим курсом, они выдвинули задачу радикальных социалистических преобразований, для которых не было никаких подготовленных платформ и условий. В стране с родоплеменными, религиозными устоями, да и сама партия была слабой с точки зрения организационной, идейной без сильной социальной базы и к тому же с противоречиями между фракциями «Хальк» и «Парчам».

Сразу после революции, по просьбе афганского руководства, из СССР срочно командировали различных специалистов для работы в качестве советников.

Советский пограничный советник майор Александр Кутепов с афганскими пограничниками

К концу 1978 года при содействии Советского Союза советскими специалистами строились 130 объектов, из которых 72 было уже введено в эксплуатацию. В это число входили: ГЭС «Ноглу» (100 тыс. кВт); Авторемонтный завод «Джангалак» в Кабуле; Джелалабадский ирригационный комплекс – крупнейший и не имевший себе равных в развивавшихся странах Азии, Африки и Латинской Америки; речной порт «Шерхан» на Амударье; завод азотных удобрений в городе Мазари-Шариф, мощностью 105 тыс. тонн карбамидов в год; два газопровода и нефте-бензопроводы – 4 единицы, которые протянулись из севера Афганистана с порта Хайратон до Кабула, с производительностью более 4 млрд. куб. м. газа в год. (Термез – Таш-курган – Пули-Хумри – Саланг – Чарикар – Баграм – Кабул; газопровод Балх – Газни; Кабульский хлебокомбинат; Кабульский домостроительный комбинат (производительностью 35 тыс. кв. м жилой площади в год).

Оказывали большую помощь в подготовке национальных кадров, свыше 60 тысяч афганских граждан были обучены различным профессиям. Только в Кабульском политехническом институте работало более ста советских преподавателей.

За один неполный год с 1978 по 1979 гг. в Москве и Кабуле было подписано 75 соглашений и договоров по экономической помощи ДРА, в том числе и военной. В декабре 1978 года был подписан советско-афганский договор «О дружбе и сотрудничестве». В 1979 году 4-ю статью этого договора советское государство и афганское правительство использовали в качестве правового обоснования для ввода Ограниченного контингента советских войск в ДРА.

Процесс преобразований в Афганистане столкнулся с неблагоприятной международной обстановкой, страны Запада их союзники в ряде арабских мусульманских государствах. Враждебную позицию по отношению к новому правительству заняли пакистанская военная администрация и шахский режим в Иране. Возникшие на территории Пакистана многочисленные лагеря беженцев стали активно использоваться в качестве баз подготовки и снабжения боевых формирований оппозиции.

Особую тревогу у советского руководства вызывал рост в Афганистане исламского радикализма. К концу семидесятых годов ряд экстремистских и террористических движений все сильнее поднимали голову, стремясь усилить свое влияние не только в Афганистане и Пакистане, но и советских республиках Средней Азии. Активное участие в их поддержке приняли спецслужбы США и Саудовской Аравии, поддерживавшие исламистов финансами и поставками вооружений. Именно в те времена зародились корни, проросшие в такие, хорошо ныне известные, террористические движения, как «Аль Каида», «Талибан» и «Исламское государство».

Однако руководители Афганистана были сосредоточены на выяснении отношений между собой. Разногласия в руководстве НДПА, сопровождавшиеся чисткой рядов партии, аресты «парчамистов» и убийство американского посла в Кабуле группой маоистского толка до предела усложнили обстановку в ДРА. Это дало повод для зарождения контрреволюционного мятежа в городе Герате. Кроме того, был раскрыт заговор в Джелалабадском гарнизоне. В 1979 году произошли массовые антиправительственные вооруженные выступления в провинциях Пактика, Газни, Пактия, Нангархар, Кунар, Балх, Кабул, которые были подавлены.

Советские советники в донесениях в Москву отмечали, что руководство ДРА серьезно готовится к новым столкновениям с контрреволюцией и рассчитывает, в случае возникновения кризисной ситуации, на прямую помощь СССР. В июле 1979 года Б. Н. Пономарев (член Политбюро КПСС, после визита в Афганистан), докладывал, что Н. М. Тараки сказал, что высадка воздушно-десантной дивизии в Кабул сыграла бы решающую роль в разгроме выступлений контрреволюционных сил. В ответ было заявлено, что Советский Союз не может пойти на такие меры. Всего было около двадцати просьб со стороны афганского руководства о вводе советских войск.

Окончательный раскол в НДПА произошел 14 сентября 1979 года, когда Амин инсценировав покушение на себя охраной Тараки, отстранил его от власти. Затем он приказал офицерам президентской гвардии задушить конкурента.

10 октября официально было объявлено, что Тараки умер после непродолжительной и тяжелой болезни. Со своих постов были сняты неугодные Амину министры, и он повел дело к установлению диктаторского режима. Последовали многочисленные аресты и убийства неугодных. К ноябрю 1979 года в ДРА свирепствовал террор, фактически в стране началась гражданская война.

Решение о вводе войск, было принято советской стороной после долгих колебаний. Длительное время подобные просьбы отклонялись. Но постепенно сложилась идея замены Амина более прогрессивным деятелем. В это время в Москве пребывал Бабрак Кармаль, и поскольку он имел и пользовался популярностью у многих партийцев, то это кандидатура казалась наиболее подходящей для того, чтобы возглавить НДПА.

12 декабря 1979 года, по предложению комиссии Политбюро ЦК КПСС по Афганистану (Ю. В. Андропов, А. А. Громыко, Д. Ф. Устинов, Б. Н. Пономарев), Л. И. Брежневым было принято решение об оказании ДРА военной помощи «путем ввода на его территорию ограниченного контингента советских войск». Главная цель военного присутствия определялась как оказание помощи в стабилизации обстановки и отражения возможностей агрессии извне. Советские войска должны были встать гарнизонами и не ввязываться во внутренний конфликт и боевые действия.

Были голоса и «против». И главными противниками ввода войск были военные. Так, Маршал Советского Союза С. Ф. Ахромеев вспоминал: «…в целом, главным образом из-за несоответствия поставленных советским руководством военно-политических задач количеству выделенных войск и конкретной обстановке в этой стране, военного успеха не было и быть не могло. Именно из-за этого несоответствия и выступило руководство Генерального штаба осенью 1979 года против ввода войск в Афганистан».

Подтверждает это и генерал В.И.Варенников: «Генеральный штаб категорически был против ввода войск в Афганистан. Эта позиция была известна не только министру обороны Д. Ф. Устинову – она докладывалась начальником Генерального штаба Н. Огарковым руководству страны. Мотивы, на наш взгляд были убедительные: внутренние конфликты афганские руководители решать должны самостоятельно; Афганистан дружеская страна и ввод войск на его территорию нельзя будет обоснованно представить ни советскому, ни афганскому народу, ни мировой общественности; ввод войск таит в себе опасность участия в боевых действиях, что противоречит внешней политике СССР; слабое знание обычаев и традиций афганцев, особенностей ислама, национально-этнических и родоплеменных отношений может поставить наших воинов в трудное положение…».

Вечером 23 декабря 1979 года министру обороны СССР Д. Ф. Устинову доложили о готовности войск к вводу в Афганистан. А уже утром 25 декабря первым на территорию ДРА направили 781-й отдельный разведывательный батальон 108-й мед. Так начался ввод Ограниченного контингента советских войск (ОКСВ) в Афганистан.

Первыми из СССР в Афганистан были переброшены два батальона спецназа. В декабре 1979-го, они прибыли в ДРА под предлогом усиления охраны аэродрома Баграм. С одним из них в страну скрытно и был доставлен Бабрак Кармаль.

Приказом МО СССР, ввод войск начался 25 декабря 1979 года в 15.00 по московскому времени. В Кабул и Баграм высадили десант. Первой военной акцией, после установления контроля над важными административными объектами, которую осуществили 27 декабря было свержение режима Амина (операция «Шторм»). В ходе штурма дворца спецподразделениями КГБ СССР «Гром» и «Зенит», при поддержке батальона ГРУ, Амин был убит. Радио Кабула передало обращение Бабрака Кармаля к народу Афганистана.

Первым правительственным документом, касающимся пребывания советских войск в ДРА, было постановление Совмина СССР от 19 февраля 1980 года № 152—45, которое определяло вопросы финансирования и предоставления льгот личному составу войск, находящихся в Афганистане.

В постановлении Пленума ЦК КПСС от 23 июня 1980 г. Подчеркивалось «Пленум полностью одобряет принятые меры по оказанию всесторонней помощи Афганистану в деле отражения вооруженного нападения и вмешательства извне, цель которых задушить афганскую революцию и создать проимпериалистический плацдарм военной агрессии на южных границах СССР…»

Ввод советских войск не привел к ослаблению и спаду вооруженного сопротивления оппозиции. Определенная часть афганских офицеров, ввиду дезорганизации в вооруженных силах и их нежелание воевать с оппозицией, считала, что в условиях, когда в стране находятся советские войска, вся ответственность за судьбу революции должна лежать на Советском Союзе. Такие настроения разделял и Бабрак Кармаль, который постоянно подталкивал командование советского контингента к активным боевым действиям совместно с афганскими частями. В конце концов, это ему удалось.

С марта 1980 года наступил этап активного участия в боевых действиях ОКСВ (Ограниченного контингента советских войск). Они начались с операции в пограничной с Пакистаном провинции Кунар. Так советские войска были втянуты в междоусобную войну, стали выполнять задачи по подавлению мятежного движения, что первоначально не входило в планы советской стороны.

Последовавшие события вылились в затяжной военный конфликт, который с то разгораясь, то затухая продолжается и по сей день. За десятилетия войны на афганском театре военных действий сменились действующие лица и исполнители. Ушедшие в 1989 году советские войска в 2003 году сменили войска НАТО, которые полностью повторили судьбу предшественников. Начав миротворческую операцию, американцы и их союзники были вынуждены прибегнуть к тактике наращивания числа боевых действий. Очередная военная кампания растянулась на девятнадцать лет, так и не принеся мир на афганскую землю.

Часть 1

На защиту саурской революции

Вслед за частями Советской армии, на афганскую сторону вошли подразделения КГБ СССР, в том числе – пограничных войск. В целях упреждения диверсионных и террористических актов против СССР 80-километровая зона приграничных районов Афганистана отводилась под контроль Пограничных войск КГБ СССР Впоследствии на стратегически опасных и ключевых направлениях вероятного движения противника, были размещены блокпосты, сводно-боевые отряды и десантно-штурмовые группы погранвойск. Для обеспечения воздушной поддержки наземных войск, снабжения штаба оперативной информацией и других боевых целей применялась авиация Пограничных войск Краснознаменных Среднеазиатского и Восточного округов.

Для легендирования военнослужащие сводно-боевых отрядов поначалу носили форму Советской армии.

Довольно-таки быстро они, как и «армейцы» оказались втянуты в гражданскую войну, разгоравшуюся на территории ДРА. Уже к концу 1980 года пограничники были вынуждены проводить масштабные операции по ликвидации банд душманов, угрожавших советскому приграничью.

В 1981 году руководством КГБ СССР было принято решение о создании в афганском приграничье сплошной зоны безопасности вдоль всего советско-афганского участка государственной границы. Изначально глубина этой зоны составлял 15 км. Для создания этой «буферной» зоны была привлечена группировка пограничников численностью до 2,5 тысяч человек.

В следующие два года операции против душманских группировок стали проводиться на регулярной основе, с привлечением крупных сил и средств, Например, в ходе операции по вводу войск в северную часть провинций Тахар и Кундуз, проводившейся в январе-феврале 1982 года, от пограничных войск было задействовано 6 мотомангрупп (ММГ) и десантно-штурмовая маневренная группа (ДШМГ). Кроме того, в операции участвовали подразделения 201-й мотострелковой дивизии мотострелковый и танковый взвод с артиллерийской батареей и 2 пехотных батальона 20-й афганской дивизии.

Долгое время советская сторона скрывала присутствие пограничников на территории ДРА. Погибшие в необъявленной войне числились погибшими при охране государственной границы.

Первые «за речкой»

Сталбек Асакеев

С Афганистаном связан большой период моей жизни с 1979 по 1986 год. Шесть лет мне довелось провести на той войне. В семьдесят девятом меня перевели в Афганистан. Причем это случилось еще до ввода войск – в августе. Летели на вертолете в «аэрофлотовской» раскраске, бортовой номер – 25925. Задача была обеспечивать работу советского посольства. Уже тогда работа в Афганистане считалась опасной – в стране вовсю бушевала гражданская война. Вертолеты базировались на аэродроме, а мы жили в первом микрорайоне Кабула, стараясь ничем не выдавать своей военной принадлежности. Ходили только в «гражданке».

Мне хорошо запомнился день 11 сентября 1979 года. За нашим экипажем на ГАЗ-66 заехал посольский водитель, как сейчас помню, его звал Васей, он тоже был пограничником-сверхсрочником, с Пржевальского отряда. Пограничники охраняли посольство. Так вот этот Вася говорит – срочно выезжаем, в посольстве общий сбор. Ехали по центральному проспекту Кабула – Майвану. Смотрю, что такое – несмотря на раннее утро, весь проспект забит вооруженными людьми. Все чем-то возбуждены, кричат. Откуда-то выезжает танк Т-62 – и несется на толпу. Люди разбегаются во все стороны. Стрельбы еще не было, но стало ясно – происходит что-то ненормальное. А у нас с собой только пара автоматов. Мы кричим водителю: «Вася, ты только не останавливайся! Гони до посольства несмотря ни на что!»

В посольстве нам объявили, что ночью был задушен афганский лидер Тараки. Его вроде задушили подушкой, а затем для верности сделали инъекцию с ядом. Теперь у власти в Афганистане стал Амин. Ситуация за воротами посольства быстро накалялась. Скоро в городе началась стрельба.

Борттехник Ми-8 Сталбек Асакеев позирует на месте пилота

Затем последовали хорошо теперь известные события. В Кабул прибыли группы «Зенит» и «Гром», а также так называемый «мусульманский» батальон, состоявший из солдат министерства обороны СССР – выходцев из республик Средней Азии. Мы, вертолетчики посольства, обеспечивали подготовку нового переворота. Летали то в Кандагар, то в Кундуз.

Вскоре в ходе слаженных действий спецгруппы быстро захватили тюрьму Пули-Чархи, где Амин держал своих политических противников, административный центр Кабула и штурмом овладели дворцом Амина, ликвидировав его самого. Среди «зенитовцев» и «громовцев» было много раненых. Были, к сожалению, и убитые. 29 декабря мне довелось быть в составе вертолета, который вывозил погибших и раненых «зенитовцев». Именно тогда я увидел столько крови, и мне стало очень не по себе. Хотя тогда казалось, что скоро все закончится. Никто не предполагал, что война затянется так надолго!

В апреле 1980 года мой экипаж перевели в Душанбе. Там, в городском аэропорту, находилось звено Марыйского авиаполка. Душанбинским звеном поначалу командовал Мирошниченко, затем его сменили, сначала Лазарев, а затем – Шагалеев. Позже, по мере разрастания конфликта, прямо на моих глазах была сформирована эскадрилья, а затем появился и полк. Мы прикрывали ввод войск, передвижения колонны и мотоманевренных групп, вылетали на помощь сводным боевым отрядам. Позже внедряли тактику высадки десантно-штурмовых групп.

Надо сказать, Душанбинский вертолетный полк был уникальной частью. Он был сформирован целенаправленно для войны в Афганистане. Поэтому у нас большое внимание уделялось боевой подготовке, полетам в горах. И личный состав был подобран исключительно удачно. Пилоты полка были высочайшего класса, они были способны посадить машину на площадки, расположенные на запредельных высотах – в 3500–4000 метров!

Но главное – коллектив был очень крепок в моральном отношении. У нас не было такого, чтобы кто-то отказался от задания или не прикрыл в бою товарища. Трусов не было! Зато была настоящая фронтовая дружба. В этом мне видится заслуга командования части: Шагалеева, Сухова, Дятлова, Пасынка, Мусаева. Они заложили в коллективе принципы поведения, задали моральную составляющую для каждого из нас. Неудивительно, что именно Душанбинский полк взрастил двух Героев Советского Союза и двух Героев России.

Сталбек Асакеев (справа) со своим экипажем

Поначалу, в восьмидесятом году с нами часто просились полетать специалисты наземных служб – оружейники, техники и так далее. Им тогда казалось, что война – это какая-то экзотика. Однако, очень скоро, когда духи научились метко стрелять и вертолеты стали привозить дырки, все эти добровольцы быстро пропали.

Десантирование ДШМГ на «точку»

Сталбек Асакеев родился 11 июня 1953 года, в Киргизской ССР, на Иссык-Куле. После школы поступил в институт, но увлекся авиацией. Закончил 111-ю авиашколу. Работал в НИИ имени Чкалова. А в 1973 году был принят в пограничные войска КГБ СССР. Служил в Бурундайском авиаполку, под Алма-Атой, бортмехаником. Затем отучился в Кировском военном авиационно-техническом училище, стал борттехником.

Был направлен в Душанбинский полк пограничной авиации. В его составе с 1979 по 1986 год воевал в Афганистане. После ранения был переведен в Воркутинский авиаполк. В 1991 году уволен из рядов Пограничных войск – по болезни. Окончил юридический факультет. Работал на должности вице-мэра города Иржевальска, затем – в правительстве премьер-министра Кыргызской Республики, ныне Сталбек Амантурович возглавляет ветеранскую организацию пограничной службы Кыргызской Республики.

Юрий Мирошниченко

В 1976 году меня перевели в Душанбе. Сначала был командиром звена, затем – замкомандира отдельной Марыйской авиаэскадрильи. Вновь прошел переучивание, освоил пилотирование вертолетов М-4, Ми-8 и самолета Ми-26. Примечательно, как проходило это переучивание. Начальник авиационного отдела Главного управления пограничных войск Николай Алексеевич Рохлов дал мне на все про все один месяц! Приказ есть приказ, и уже спустя месяц я пилотировал Ми-8.

Правда, в повседневной практике я по-прежнему был больше «самолетчиком», нежели вертолетчиком. Управление вертолетом разительно отличается от самолетного, привыкнуть к нему не просто. Вдобавок, в эскадрилье было множество первоклассных пилотов вертолетов, которые пилотировали гораздо лучше меня. Поэтому я старался ограничиваться учебными полетами на винтокрылых машинах. С другой стороны, положение заместителя командира эскадрильи обязывало меня владеть всеми видами авиатехники эскадрильи. Поэтому я постоянно старался шлифовать свои навыки пилотирования вертолетов.

Задачи в Душанбе приходилось решать самые разные. Помимо собственно охраны Государственной границы, наша эскадрилья возила грузы в интересах КГБ СССР, как внутри страны, так и за рубеж – в Афганистан. Так, примерно за год до ввода советских войск Афганистан, я впервые совершил вылет в Кабул.

Дело было так. В апреле 1979 года моему экипажу поступила команда – готовиться к полету в Кабул. Для подготовки был дан срок – неделя. При подготовке возникли определенные трудности. Прежде всего, никто не знал английского языка на уровне, необходимом для международного полета. Я изучал английский в университете, но этих знаний было крайне мало. «Летный» английский представлял собой сленг, совершенно отличный от обычного – разговорного. Остальные члены экипажа не знали языка совсем.

Обратился за помощью в летно-штурманский отдел управления гражданской авиации Таджикистана. Начальник отдела – Староверов, пошел мне навстречу и, первым делом, дал русско-английский летный разговорник. Слева текст на русском, справа – на английском. Кроме того, Староверов дал команду своим подчиненным оказывать мне любую помощь. В службе воздушного движения душанбинского аэропорта договорился о порядке пролета и связи. Они помогли мне составить маршрут, определили порядок действий экипажа. Со штурманом и радистом я отправился в летный отряд, где с нами провели соответствующие занятия. Там же получили «гражданские» документы, в том числе – полетное задание. Фактически мы превратились в «гражданский» экипаж.

В эскадрилье специалисты по ремонту авиатехники Евгений Анатольевич Силин и Владимир Николаевич Резниченко как следует подготовили мой самолет к вылету, проверили его, что называется, до последней заклепки.

Наступил день вылета. Подняв машину в воздух, мы взяли курс на юг. Под руководством диспетчера из Душанбе, набрали эшелон, пересекли границу и… полетели дальше. При этом я не выпускал из рук англо-русский разговорник. Все было как комедии «Воздушное приключение», где немец летел через Ла-Манш, вцепившись в инструкцию.

Когда дошли до точки снижения, диспетчер связал меня с Кабулом и сказал:

– А дальше, дорогой, действуй сам. Мои права здесь заканчиваются. Ни пуха, ни пера!

Я послал его «к черту» и поблагодарил. Затем связался с Кабулом. Передал на английском информацию о воздушном судне. Как ни странно, диспетчер меня понял и в ответ дал условия для посадки. Условия точно совпали с теми, что были в инструкции. У меня прошло волнение, я визуально обнаружил аэродром, и стал действовать точно по схеме посадки гражданских самолетов. Следуя указаниям диспетчера, зашел на полосу, приземлился, вырулил на указанную стоянку. Так я впервые оказался в Кабуле. В тот же день, после разгрузки, мы вылетели обратно – в Душанбе. Благодаря тщательной подготовке первый полет прошел без сучка без задоринки. За нашим экипажем последовал экипаж подполковника Сафиуллы Блинова из Бурундийского авиаполка. Позже по проторенной нами дорожке рейсы в Кабул стали регулярными.

Ближе к концу 79-го года обстановка в ДРА стала накаляться, количество вылетов в Кабул резко возросло. Особенно напряженной выдалась работа перед тем, как наши спецназовцы свергли Амина. Мы тогда почти неделю, что называется, не вылезали из самолетов. Разумеется, мы не знали, кого возим, что за грузы. Получали приказ и – вперед!

После свержения режима Амина интенсивность полетов в Кабул возросла еще больше. Наши самолеты возили советников и грузы в интересах КГБ, но полетные задания нам подписывал посол в Афганистане. Уже во время второго полета, мне удалось осмотреть Кабул, побывать на зеленом базаре. Афганский народ тогда поразил доброжелательностью по отношению к нам, советским людям. По городу ходили свободно, без охраны. Разницы между Кабулом и, например, Душанбе не было никакой. Вообще, хочу отметить, что в первоначальный период войны, афганский народ большей частью был на нашей стороне. Позже обстановка на глазах стал меняться. К нам относились все хуже и хуже. Были случаи, когда по шурави применяли оружие даже в Кабуле, места нахождения советских граждан приходилось охранять с помощью многочисленной охраны и БТР.

Помимо полетов в Кабул, пограничная авиация постепенно стала втягиваться в боевые действия непосредственно на линии Государственной границы. Первый экипаж, выполнявший боевой вылет на территорию Афганистана, был прикомандирован к Марыйской авиаэскадрилье из Тбилиси. Запомнилось, что это было 30 декабря 1979 года. Экипаж тогда получил боевую задачу, вылетел с полным боекомплектом, но в последний момент поступила команда из Москвы прервать вылет и вернуться.

А с 29 апреля по 15 мая 1980 года мне довелось руководить авиационной группировкой в Московском отряде. Там проводилась операция на сопредельной стороне. В операции было задействовано пять-шесть вертолетов. Тогда мне довелось участвовать в боевых вылетах на вертолетах. Во время операции я летал с Владимиром Викторовичем Кутухиным. Это командир был одним из самых опытных пилотов. Он прошел все афганскую кампанию, что называется – начинал ее первым и закончил одним из последних.

Нужно отметить, что в начале войны у нас было очень плотное взаимодействие с афганскими правительственными силами. Помогали им материально, обучали, выполняли в их интересах санитарные рейсы, боевые вылеты. Они делились с нами информацией. Поначалу мы даже использовали афганцев в качестве авианаводчиков. Правда, после того как выяснилось, что те пытаются использовать нас в своих межклановых разборках, такую практику прекратили.

В ходе той, первой боевой операции экипажи, в основном, выполняли задачи по разведке сопредельной территории, а также по перевозке грузов в места дислокации пограничных подразделений, вводимых в районы Рустака, Янги-Калы, Чахи-Аба и так далее. Наиболее сложный участок был в районе Калай-Хумба. Там, в самом начале Куфабского ущелья, был выставлен пограничный гарнизон, рядом с которым почти невозможно было приземлиться. При посадке на ту площадку лопасти вертолета почти касались окрестных скал. Тем не менее, наши пилоты умудрялись там приземляться и снабжать гарнизон!

Противодействия с земли поначалу почти не было. Операция весной восьмидесятого длилась пятнадцать дней без каких-либо происшествий. Однако уже осенью боевые действия приобрели масштабный характер. Тогда в полной мере пригодилась вся та работа по сбору разведданных, что была проведена в ходе весенней операции. Как раз осенью мы потеряли первый вертолет. Была подбита машина Бориса Захарова. Никто не погиб, но экипаж получил ранения и травмы, вертолет пришлось списать.

И все же, несмотря на сложности, потери в авиаэскадрилье на начальном этапе войны были минимальны. Этому способствовало то, что в Душанбе и в Мары у нас было много отлично подготовленных экипажей, которые летали просто здорово! С восхищением вспоминаю командиров экипажей – Владимира Мусаева и Виктора Лазарева. Эти высокоподготовленные летчики летали в горах как у себя дома! Да и остальные экипажи не отставали. Могли с грузом сесть на любые площадки, в том числе – на пределе возможностей машины. В любое время суток вылетали на санзадания.

Санзадания вообще можно выделить в особую главу истории Марыйской авиаэскадрильи. Сколько жизней спасли наши пилоты! Вспоминается один случай. Необходимо было срочно вылететь в Чахи-Аб за раненым. Думали, что это наш, советский пациент. Оказалось, что сорбоз-афганец. Ранили его ночью, а в Чахи-Аб доставили только к часу дня. Жара в тот день стояла невыносимая. Сорбоза принесли на каких-то самодельных носилках, сбитых из досок. У него из автомата была прострелена грудь – сквозные ранения. Думали – умрет, но не тут-то было. Наш экипаж сумел оперативно доставить раненого афганца в госпиталь, там его прооперировали. Спустя некоторое время он оклемался, встал на ноги. Оказалось, что для организмов афганцев, не избалованных лекарствами, наши антибиотики были панацеей от всех бед – спасали от любых болезней и ран. Ну и, конечно же, сыграла роль оперативная эвакуация в госпиталь.

В том же, 1980 году, я окончил Душанбинский государственный университет. Вскоре меня перевели в Москву, старшим летчиком-инспектором самолетов Ан-24 и Ан-26. Незадолго до этого в авиацию пограничных войск поступила новая машина – Ил-76. Я не мог упустить возможности изучить пилотирование этого новейшего самолета и в 1983 году научился летать на Ил-76.

В 1985 году я вновь вернулся на Дальний Восток – на этот раз мне довелось служить на Камчатке, начальником авиационного отдела Камчатского пограничного округа. Однако, афганская эпопея для меня не закончилась.

В ходе войны мне постоянно доводилось летать в Афганистан. К 1985 году ситуация там серьезно изменилась. Когда боевые действия в Афганистане приобрели интенсивный характер, схема захода на посадку в кабульском аэропорту была полностью изменена. Посадка и взлет были разрешены только в пределах аэродрома. Это было непростой задачей, требовало от экипажа очень большого мастерства. Да и перегрузки на технику, экипаж и пассажиров были велики.

Несмотря на все старания, угроза быть сбитым сохранялась во время каждого полета над Афганистаном. После одного из таких вылетов, обнаружилось, что мой самолет был обстрелян с земли. Но мы об этом узнали, лишь после посадки в Ташкенте.

Бортинженер Ушаков доложил, что у нашего самолета прострелен обогревательный канал двигателя. Мы во время вылета ни обстрела, ни повреждения даже не заметили. Однако, если бы противник стрелял точнее, у моего экипажа могли быть серьезные проблемы.

За годы войны мне довелось перевезти огромное количество людей и грузов. Примечательно, что и после вывода войск я продолжил летать в Афганистан, на Ил-76. Эти полеты проходили по линии КГБ СССР. Последний мой такой вылет произошел уже спустя два года после вывода наших войск. Туда возили грузы для советского посольства и представительства КГБ в ДРА, обратно – дипломатических сотрудников и материальные ценности. Тогда как раз проходило сокращение численности сотрудников посольства. Кроме того, доставляли национальному банку ДРА афганские деньги – их печатали в Советском Союзе. Крайний мой вылет в Кабул состоялся в 1992-м, незадолго до того, как он пал под натиском моджахедов.

Оглядываясь в прошлое, могу сказать, что не жалею о жизненном выборе, сделанном в юности. Мне довелось летать с замечательными людьми, выполнять уникальные задания, а главное, служить великой цели – охране рубежей своей Родины!

Полковник Юрий Мирошниченко отдал небу более сорока лет. Совершив свой первый самостоятельный полет в 1958 году, Родился 10 сентября 41-го года, на Украине, в городе Лебедин. В 58-м году, в городе Тростенец окончил среднюю школу, после чего поступил в Пугачевское летное училище. После окончания училища первоначального обучения был направлен в Кировоград, в военное авиационное училище. Обучение проходил как будущий пилот самолета Ил-28.

В 1960 году, училище попало под сокращение. Мирошниченко отправился в Магадан, в местное управление Гражданского воздушного флота – на должность диспетчера. Добился разрешения пройти обучение на пилота самолета Ан-2. Был отправлен в училище ГВФ, где в сентябре 62-го года, я получил возможность подняться в небо. Летал в составе 185-го отдельного авиаотряда ГВФ, вторым пилотом Ан-2.

В 1963 году был вновь призван на военную службу – в состав авиации Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР. Получил назначение во Владивосток – вторым пилотом самолета Ил-14. Был летчиком-штурманом, затем командиром экипажа самолета Ил-14, позже, после переучивания – командиром Ан-24.

В 1976 году был переведен в Душанбе, на должность командира звена, а затем – замкомандира отдельной Марыйской авиаэскадрильи. Принимал участие в боевых действиях на территории ДРА. В мае 1989 года был переведен в Москву, на должность старшего летчика-инспектора. В 1996 году Мирошниченко было присвоено звание Заслуженный военный летчик России. В дальнейшем стал заместителем начальника отдела боевой и летно-методической подготовки департамента авиации ФИС России. На этой должности прослужил до 2000 года. Военную службу закончил в 2001 году, в звании полковника.

Сегодня Юрий Александрович – кавалер ордена Красной Звезды, Заслуженный военный летчик России, активно участвует в работе организации ветеранов авиации пограничных войск.

Владимир Паньков

В конце 1970-х на участке Хорогского пограничного отряда сложилась весьма напряженная обстановка. На сопредельной стороне, вблизи Дарваза (район Афганистана напротив Калайи-Хумбского района Горно-Бадахшанской АО) активно действовали бандгруппы. Их предводителем был Абдул Вахоб, про которого ходили кровавые легенды. Позже он был уничтожен советскими пограничниками во время проведения одной из боевых операций.

В это же время мы начали получать информацию о появлении банд на подступах к афганскому кишлаку Ишкашим, напротив него находилась 1-я пограничная комендатура 66-го пограничного отряда. Их главной задачей было устранить новую законную власть и уничтожить ее активистов.

Панорама типичного афганского кишлака

В первые дни боевики старались любыми способами укрепиться в узловых районах приграничья, не стесняясь своих методов ведения войны – они устраивали массовые убийства и настоящую кровавую резню. Через реку Пяндж, разделявшую два государства, пограничники беспомощно наблюдали за тем, как бандиты хозяйничали в кишлаках соседнего государства, истребляя местных жителей. Их афганских коллег убивали с особой жестокостью, отрезая головы и сбрасывая убитых в реку так, чтобы их тела прибивало к берегу недалеко от советской заставы. Трудно представить, что чувствовали жители советского Бадахшана, родственники которых волею судьбы оказались на той стороне бурной реки!

Было известно, что бандиты стремились перебраться через пограничную речку, и сдерживало их лишь противостояние со стороны советских пограничников. Для предотвращения агрессии и предупреждения появления преступников на советской территории «зеленые фуражки» регулярно проводили специальные пропагандистские мероприятия для афганского населения, среди которого скрывались и бандиты.

Однажды после очередного выступления в адрес нашего офицера-пропагандиста прозвучала угроза: «Если ваш белый мулла будет вмешиваться, то мы расстреляем его». Этой фразой душманы очень метко определили профессиональный статус нашего сотрудника, подчеркнув его внешность – он носил белую шубу, и у него были белые как лен волосы.

Кроме пропаганды советская сторона мало что могла предпринять. Советское руководство опасалось провокаций и неверного толкования наших действий. Тогда пограничники находились в сложной ситуации – руководство войск требовало не допустить захвата власти бандитами в афганском прикордонье, но одновременно запрещало применять оружие. Оставалось одно – демонстративные действия.

Используя боевую технику, пограничники сопровождали передвижение банд, действовавших на сопредельной стороне реки. Чаще всего боевики двигались открыто, якобы не обращая внимания на действия советских пограничников. Те, пытаясь сдержать продвижение моджахедов, обеспечивали оружием, боеприпасами и продуктами питания отряды самообороны, создаваемые в афганских кишлаках. Разумеется, такие действия были лишь полумерами. Бандиты стремительно захватывали селения одно за другим, продвигаясь к центру Дарваза, где на виду у советских пограничников и местного населения проводили изощренные казни местных общественных деятелей, врачей, учителей, тела которых тут же сбрасывали в пограничную реку.

Все изменилось в начале 1980 года после ввода Ограниченного контингента советских войск. Для обеспечения безопасности советской границы руководство страны приняло решение о вводе части подразделений пограничных войск на афганскую территорию. Была определена и зона ответственности – до 150 км вглубь сопредельного государства. Предполагалась защита государственной границы Советского Союза с двух сторон, что пресекало действия банд на дальних подступах. Это стало началом нового этапа развития и применения пограничных войск.

Информация о вводе подразделений пограничных войск и их присутствии на территории ДРА с самого начала приобрела закрытый характер, и долгое время страна не знала о выполнении ими специальных задач. Подготовка к вводу проходила очень тщательно, операцией руководил начальник войск Среднеазиатского пограничного округа генерал-лейтенант И. Г. Карпов.

Хорошо запомнилось, что к организации всех мероприятий и операций командиры и начальники на всех уровнях руководства подходили с особой ответственностью. Руководство понимало, что мы находимся на территории чужого и отчасти враждебного государства и, соответственно, несем особую ответственность за жизни подчиненных перед их семьями. И хотя, к сожалению, избежать потерь не удалось, за весь период афганской войны ни один пограничник не был захвачен в плен или оставлен на поле боя раненым или убитым. Не было случаев проявления трусости, малодушия или невыполнения приказа командира.