скачать книгу бесплатно
– Т-с-с! Тише. Он спит. У него высокая температура. Лихорадка Денге. Слава Богу, кажется не тяжёлая форма.
Я подошёл к невысокому настилу из связок тростника, что служил кроватью. Буди лежал на, как мне показалось, круглом валике, укрытый до подбородка несколькими цветастыми шерстяными одеялами. Только подойдя вплотную понял, что круглый валик, на самом деле, представляет собой кусок ствола гигантского бамбука. Игорь, поймав мой взгляд, пояснил:
– Не беспокойся, ему удобно. Он так привык с детства.
– Помощь нужна? Может лекарства с материка, деньги?
– Ему нужны сейчас только покой и обильное питьё. Жаропонижающее я ему уже дал.
– Как ты думаешь, этот приступ надолго?
– Пару дней ему надо будет отлежаться. После приступа всегда сильная слабость. Мы можем отложить поход на пару дней?
В этот момент Буди очнулся и, сделав усилие, приподнялся, опёршись на локоть. У настила немедленно оказалась девушка. Она бросилась было на помощь Буди, но тот жестом остановил её:
– Нет! Буди сам. Буди луче уже. Поход ходить вам. Буди не можно ходить. Доча место Буди. Она с вами.
– Мы вас одного не оставим. – попытался было возразить Игорь, но Буди решительно поднял вверх ладонь: – Нет! Буди сказал, Буди луче. Буди лежать сам, вода пить, целебный листья есть, спать много. Вы все – ходить поход. Кинта!
Дочь присела на колени перед отцом, и тот прошептал ей что-то на ухо. Она склонила голову в знак согласия и молча вышла из хижины. Потом Буди обратился к нам:
– Вы идти спокойно. Мине карашо уже. Пока погода хорош идти. Скоро дождь на два месяц! Вам ходить сейчаса. Кинта ждать вас. Она всё знать.
Игорь ещё раз проверил температуру. Она, действительно, немного спала. Доктор всё же, на всякий случай, оставил пачку таблеток возле лежанки. Простившись со знахарем, мы вышли из хижины. У порога нас ждала девушка. Она успела переодеться: рубашка с длинными рукавами, полотняные брюки, заправленные в невысокие прочные ботинки, за спиной рюкзак, на голове велосипедный шлем с фонариком.
– Молодец! Будто каждый день ходишь по пещерам. – похвалил её Игорь: – А в рюкзаке, надеюсь, еда?
– Еда тоже есть. На пару дней. Отец сказал подготовиться ещё вчера, когда у него температура стала подниматься.
– Что ж. Тогда пошли в лагерь. Я тоже уже собрался. А ты, Наум?
– Я быстро. Вас не задержу. Практически даже не распаковался ещё, так что складывать долго не придётся.
Через полчаса мы уже были в дороге. Погода была замечательной, вчерашняя духота спала, воздух прозрачен и свеж. Сегодня остров уже не казался мне чуждым и неприветливым, наоборот он буквально источал радушие. Хорошо протоптанная, широкая тропа вела нас сквозь небольшие заросли, благоразумно расступившиеся перед людьми. Эта живая изгородь была усеяна крупными, белыми, приятно пахнущими цветами.
– Знакомый запах. Что это?
– Наум, ты не узнал? Это же жасмин!
– Такие крупные цветки жасмина в первый раз вижу!
– Не споткнись! – с улыбкой предупредил Игорь. И вовремя. Тропу то и дело пересекали толстыми извитыми змеями корни деревьев, видневшихся тут и там сквозь кустарник. Деревья были очень высоки, верхушки их сплошным зелёным ковром застилали небо. Тропа неожиданно раздвоилась, обтекая пышный куст с малиново-красными огромными цветками в виде кувшинок. Цветки были размером с солидный кувшин, с огромным, золотистым хоботком пестика. Не знаю почему, мне захотелось сорвать один цветок, уже протянул руку, как получил удар палкой по пальцам от Кинты.
– Ой! Больно же!
– Нельзя! Это плотоядное растение! Можете обжечься!
– Спасибо, Кинта, больше не буду. – пробормотал я смущенно, потирая ушибленные пальцы.
– Не сердитесь, Наум. У нас джунгли хорошие, богатые, добрые. Только надо знать, что можно, что нет. Здесь, как у вас в Москве, надо сначала посмотреть, понаблюдать, узнать что и как, а потом можно жить припеваючи.
Меня немного смутило сравнение, но, пожалуй, девушка права. Москва действительно – большие каменные джунгли. Может, поэтому предпочитаю Дубну. Перед глазами возник мой уютный кабинет, письменный стол, заваленный бумагами, старенький, но бойкий ещё компьютер. Ни миг захотелось оказаться там, в лаборатории, вернуться к своим расчётам и экспериментам. Но тут Кинта подошла и протянула мазь:
– Помажьте место удара, поможет. Простите, что пришлось вас так остановить.
– Не беспокойтесь! У меня всё в порядке. И пальцы уже не болят. Спасибо. Да, джунгли на острове пышные. Надеюсь, здесь нет диких животных?
Тут уже Игорь остановился и посмотрел на меня с искренним удивлением:
– Ты это о чём? Диких животных нигде на планете нет. Ты, что не знаешь?
– Конечно в курсе. Просто мало ли что. Всё-таки непроходимые джунгли.
– Увы. Даже здесь из-за Звезды Смерти вымерли все животные. Тут только растения и членистоногие.
– Ты не прав, Игорь. Здесь есть ещё амфибии. Вот, кстати, и она! – прошептала Кинта и показала в сторону большого валуна у дороги. Только опытный глаз мог различить в этом блестящем, зелёном валуне жабу. В длину она достигала метра два, а в высоту, даже распластавшись по земле – около метра. Жаба, казалось, прикорнула возле тропинки. Собрался было тихонько пройти мимо, но девушка меня остановила:
– Придётся подождать. Кодок охотится. – и, видя моё недоумение, продолжила: – Кодок – это жаба в переводе.
– А как она охотится? И на кого?
– На всё, что движется. Стоит кому-то шевельнуться в пределах её поля зрения и готово! Сейчас сами увидите.
Ждать долго не пришлось. На цветок жасмина возле жабы села большущая, размером с голову человека, мохнатая пчела. Не успела она даже опустить хоботок в нектар цветка, как из жабы стрелой вылетел длинный, толщиной в две руки язык. Удар был точен. Прямо в место, где прикрепляются крылья к спине. И прилип намертво. Пчела, отчаянно и гневно жужжа, пыталась перевернуться и вонзить своё громадное жало в эту клейкую массу, но безуспешно. Язык, длинною раза в три больше самой жабы, лихо свернулся и уволок беспомощную пчелу в распахнутый зев. Жаба удовлетворённо глотнула и прыгнула в сторону от тропы. На месте, где лежала она, осталась лишь примятая трава и небольшая лужица. Кинта присела около неё, вытащила из рюкзака какую-то склянку и осторожно собрала немного этой жидкости оттуда.
– Нам повезло. Это очень сильный яд. Может пригодиться. Ну что, идём?
Путь свободен. Только в лужу не вступите!
Игорь и я предпочли не задавать лишних вопросов. Местной жительнице виднее. Обойдя лужу стороной, мы пошли дальше. Не прошло и пяти минут, как джунгли кончились, и перед нами открылся простор океана. Погода была чудесна, дул лёгкий ветерок. Волны катились плавно, одна за другой, медленно накатываясь и с шёпотом сожаления покидая приглянувшийся им красный песок береговой полосы, крутой дугой уходившей куда-то вправо. Вдоль берега пошли и мы. Прошли ещё минут десять. Наконец, перед нами из-за поворота появился обрывистый утёс, будто выросший прямо из океана. Утёс являлся частью высокого, старого, спящего вулкана, вершина которого утопала в тропической зелени. В основании утёса и находилась та самая пещера – мой родной дом.
Глава 3. Пещера
Чёрный зев пещеры зиял перед нами, но, чтобы подойти к нему, пришлось
карабкаться по многочисленным, беспорядочно наваленным валунам и обломкам скальных пород. Некоторые из них вросли глубоко в песок, другие явно недавно кантовали – узкая полоска присохших водорослей, как косой шрам многолетних приливов, пролегала не вровень с землёй. У самой пещеры валялась огромная, метра два в диаметре, погнутая, со следами глубоких вмятин, стальная тарелка. Рваные, расплавленные края напоминали собой вскрытую крышку консервной банки. Рядом, притулился сварочный аппарат, с помощью которого и был открыт спустя много лет вход в дом детства. То, что это дом, я не помнил зрительно, но запах сырости и чего-то ещё будил неясные воспоминания.
– Чем это пахнет? – тихонько спросил у Игоря, но ответила мне Кинта:
– Навозом летучих мышей.
Невольно отшатнулся – не люблю этих тварей, хотя и видел только на картинках, да в кино. Может это воспоминания? Хотя нет, мама рассказывала, что мышей выгнали из пещеры ещё до нашего затворничества здесь. Думаю, меня всегда пугала их мордочка, так похожая на человеческую, только искаженную в гримасе.
– Не бойся, Наум, их здесь нет. – поспешил успокоить меня Игорь: – Они, как и все дикие животные, не пережили радиации.
«Вот и хорошо» – подумал я про себя. А то бы летали тут.
За три года, пока светило Зелёное Солнце, весь животный мир на суше вымер. На поверхности буйствовала растительность. И насекомые. Пока люди и небольшая часть домашнего скота прятались по пещерам и убежищам, членистоногие заняли всё, что можно. В отсутствие соперников и из-за увеличенной концентрации кислорода эти существа в большинстве своём достигли гигантских размеров. Первые годы после выхода из спасительного заточенья человечеству пришлось потратить на отвоевание своего места под настоящим солнцем, которое, слава те, господи, осталось одно светить на небе. Но битва с ними продолжается до сих пор. То и дело приходят сообщения о погибших от внезапной атаки какого-нибудь богомола, или паука. Б-р-р.
– Озябли? – по-своему расценила мою дрожь Кинта: – Могу предложить паутинку. Вы ведь свою не захватили?
– Паутинка, это хорошо. Пока не надо. – поблагодарил я, но взял и положил в карман. Пригодится. Паутинки стали очень популярны последние пять лет. Тонкая сеть переплетённых между собой нанопружинок из графена не занимала места, легко растягивалась и принимала любую форму. Достаточно было одеть её под рубашку и брюки – и никакой мороз тебе не страшен. А заряда карманной атомной батарейки хватало на непрерывную работу в течение трёх лет. При малейшем удобном случае надену.
Внутри пещеры было неожиданно светло – горели вмонтированные в потолок и стены лампы аварийного освещения.
– Они горят с тех пор? – удивился я.
– Нет. Только недавно, когда заменили солнечные батареи на склоне. Старые были разрушены во время цунами.
– Может и хорошо, что свет отсутствовал. – добавила Кинта: – Иначе всё здесь было бы здесь зелёным. От водорослей.
Значит, тут царила кромешная тьма все эти годы. Бедный отец и Константин Иванович. Жутко им было. Они сразу утонули или ещё жили какое-то время? Тут вообще мог кто-нибудь выжить? Кинта будто прочла мои мысли:
– Здесь было полно ракообразных. Начиная с криля, кончая креветками. Ну и моллюски, конечно же. Чувствуете хруст под ногами?
– Да, точно по снегу идёшь.
– Это не грязь. Это их хитиновые экзоскелеты.
– Кинта, вы так хорошо разбираетесь. Биолог?
– Да. Можно сказать зоолог.
– Зоолог в наше время? – поразился Игорь: – Думал, эта наука вымерла вместе с животными.
– Ты забыл о морях и океанах. Там полно живых существ. И столько удивительного! Всю жизнь мечтала стать океанологом.
– И что же помешало?
– Разруха. Всемирная разруха. Человечеству до последнего времени было не до океанов. – ответила девушка на мой вопрос. Она права. После трёхлетнего добровольного заточения цивилизацию пришлось восстанавливать по крупицам заново. Поэтому и до пещеры добрались только сейчас. Она, к слову сказать, не так уж сильно пострадала. Дай ей просушиться, вычисти комнаты, почини аппаратуру, выкраси заново стены – и живи снова. Только вот мебель, да и, вообще, все вещи из дерева нужно заменить. Оно всё взбухло от воды, покорёжилось и сгнило.
Здесь было оборудовано под жильё около ста комнат, да ещё около того подсобных помещений. Осмотреть все их за один день было практически невозможно. Взломав очередную трухлявую дверь, мы решили сделать привал. Нам повезло – в этой комнате оказался пластмассовый стол, на котором мы и разместили свои припасы. Скорей всего, здесь располагалась когда-то лаборатория: всюду разбитые склянки, к стенам прижались проржавевшие, металлические шкафы с треснувшими стеклянными дверцами. Разложив свой нехитрый сухой паёк, мы приступили к трапезе. Игорь даже нашёл спиртовку в одном из шкафчиков, и мы заварили чай в одной из уцелевших колб.
– Игорь, как думаешь, за сегодня успеем всё осмотреть?
– Вряд ли. Дума пару дней понадобится.
– Наум Ильич, вы ищете своего отца? – спросила вдруг Кинта. По отсутствующему взгляду Игоря стало понятно, кто проболтался.
– Кинта, давай на без Ильича. Просто на ты, согласна?
– Хорошо, Наум.
– Ты права, Кинта. Хотелось бы понять, как он умер. Они ведь вдвоём с Константином Ивановичем остались здесь замурованными двадцать два года назад. Выжить они не могли, ведь пещера была затоплена, а значит и все склады с продовольствием. Тела, думаю, не сохранились, судя по количеству процветавших в пещере ракообразных. Они всем известные санитары. Но есть надежда найти бы хоть какие-то следы, может, документы, если повезёт.
– Понятно. Что ж, приступим к поискам?
Мы с новыми силами стали обыскивать помещения. В одной из комнат сердце немного затрепетало – это был кабинет моей матери. Посреди него возвышался массивный стол, с гнутыми, стальными подколенниками. Моя мать – известный в своё время гинеколог. В том, что я прав, убедился, когда подошёл вплотную к столу. На нём было выцарапано «Илья + Лена = Любовь».
– Они любили и надеялись… – тихо прошептала Кинта.
– Не мы ли всю жизнь занимаемся тем же – надеемся? – с иронией сказал я, но она, вместо ответа, просто похлопала меня по плечу.
Мы двинулись дальше. Вскоре набрели на склады. Многие полки, особенно второй и третий ярус были опустошены.
– Думаю, вода прибывала постепенно. Стальная дверь ведь выдержала натиск волны, но погнулась, сам видел. Вода могла поступать только сквозь щели. Так что у него было время перенести некоторые запасы в другое место.
– Надеюсь, ты прав. Хотя может быть и другое объяснение. Их опустошили до этого. Ведь здесь прятались сотни людей целых три года до цунами.
– Ребята, о чём спор? Поживём-увидим! Может, пойдём дальше и сами посмотрим?
Пещера, как оказалось, была очень протяжённой. Под жильё оборудовали только ближайшие к выходу пятьсот метров, а дальше царила темнота – аварийное освещение заканчивалось здесь. Наши головные фонари осветили только недавно освобожденный от завала узкий проход, который вёл вбок и вниз. Кинта и Игорь оказались лучше меня подготовлены к путешествию – у них обоих были верёвки. Никто мне и слова не сказал, но сам почувствовал степень своей некомпетентности. Ещё более она усилилась по мере спуска. Хорошо, что на руках были перчатки, содрал бы кожу вмиг, спускаясь по веревке метров тридцать. Я человек, не чурающийся спорта, наоборот, регулярно и с удовольствием хожу в джим, однако навыки подъема гирь здесь не помогли. Когда всё же спустился вниз, пот катился градом и колени предательски дрожали. Пришлось присесть, передохнуть. Кинта с Игорем будто и не спускались передо мной, напротив, были азартны и готовы к дальнейшему походу. Когда вернусь домой, надо будет скалолазанием заняться.
Здесь, внизу, проход был шире, можно было двигаться почти в полный рост, лишь изредка уклоняясь от плачущих сосулек сталактитов, да обходить торчащие то тут, то там скользкие наросты сталагмитов. Что-то они напомнили, и я силился вытащить из памяти это воспоминание. Не знаю, что именно вызывало энтузиазм моих друзей, они шли весело и бодро, а мне с каждым шагом становилось хуже. Я никогда не страдал от клаустрофобии, но сплошная темнота вокруг и пронизывающая до костей сырость достала уже.
– Ребят, давай передохнём. Я бы паутинку надел.
– Давно пора! – откликнулся Игорь. Кинта молча кивнула, сняла свой шлем и поставила его на сталагмит.
– Вспомнил!
– Что? – откликнулась Кинта.
– Эти сталагмиты! Они – как оплывшие свечки. У нас в детстве была такая бутылка, служившая подсвечником. На ней много, много свеч отгорело… Любил ребёнком на неё смотреть. Эти наплывы будили фантазию.
– Здесь или на материке это было?
– Не знаю. Думаю, здесь. Дома без свечей обходились.
– Точно! Я тоже вспоминаю! – обрадовалась вдруг Кинта: – У отца такая была. Может, и сейчас есть. Там ещё наплывы многоцветные от разных свечей. Очень красиво.
– Что ты ищешь? – спросил Игорь.
– Местечка, где можно присесть. Эти сталагмиты конечно красивы, но скользки и остры к тому же.
– Наум! Посмотри в дальнем углу. Мне кажется там плоская глыба. – подсказала Кинта.
Действительно, она была права. Камень оказался достаточно ровным. Одеть паутинку заняло пару минут. Когда наклонился, чтобы обуться, заметил возле камня пустую пластиковую бутылку из-под воды. Сейчас таких нет, но помню, мать рассказывала, тогда ими пользовались повсеместно.
– Ребята, а они здесь точно были! – вернулся я назад с бутылкой в руке.
– Я тоже это заметила, – утвердительно заявила Кинта: – видишь обломанные сталактиты? Их остроконечные обломки лежат не в случайном порядке – они указывают туда!
– Значит туда и пойдём. – решительно заявил Игорь, и мы двинулись в путь. Идти было трудно, проход изрядно петлял, повторяя изгибы русла подземной речушки. Острые обломки гранита, оторванные от скал землетрясением, то и дело преграждали нам дорогу. Уже метров через двести, когда тропинка вывела нас в просторный зал, мы разом вздохнули с облегчением, а Кинта подняла руки:
– Мальчики, вы как хотите, но я должна передохнуть.
Игорь и я с радостью согласились. Время было перекусить. Кинта протянула мне и Игорю длинную, коричневую, приятно пахнущую полоску. В кино видел, что раньше такие жевательные пластинки были. Их почему-то резинками называли. Я вопросительно посмотрел на девушку. Но вместо неё ответил Игорь:
