Укрепление Грозное – город Воинской Славы Грозный. 1818–2020

скачать книгу бесплатно

Укрепление Грозное – город Воинской Славы Грозный. 1818–2020
Муслим Махмедгириевич Мурдалов

Родной и любимый город, тебе перевалило за 200, и от сердца тебя любящий пишу строки твоей истории. Хотелось бы написать много слов лично от себя, но мне кажется, что исторические документы не менее выразительны, и не менее драматично передадут время, эпоху, образы людей, события, особенно для умеющих не только читать, но и понимать.

Укрепление Грозное – город Воинской Славы Грозный

1818—2020

Составитель Муслим Махмедгириевич Мурдалов

Набор текста Джабраил Муслимович Мурдалов

Набор текста Микаил Муслимович Мурдалов

ISBN 978-5-0051-4441-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается

Главе Чеченской Республики Рамзану Ахматовичу Кадырову.

В знак огромной признательности за восстановление города Грозный!

Вступительное слово

Уже несколько лет были готовы материалы для этой книги, очень хотелось, чтобы читатель ее увидел к 200-летнему юбилею города Грозного, но не было спонсоров, а мои личные финансовые возможности в большинстве своем тратились на архивные экспедиции в Москву и Петербург. Но менее интересным информационный материал, включенный в состав этого сборника не стал, многие документы еще не были в научном и общественном обороте. Мне еще не было 10 лет как я стал полноценным грозненцем, учился в 12-й средней школе по Первомайской улице. С января 1981 года окунулся в городскую жизнь. Первые недели я очень скучал по родному селу и матери, но боялся отца. Как-то в начале Грозный мне не очень приглянулся, зимой Грозный был очень грязным, особенно на нашей улице Краснознаменная – превращалась в будние дни в громадные лужи. Но весной Грозный чудесным образом преображался в цветущий сад фруктовых деревьев и цветов. А летом Грозный 80-х годов становился бесподобно красивым. я очень любил посещать Детскую библиотеку имени Гайдара, с моим запасом детского любопытства я обошел все кинотеатры, зоопарки и потихоньку начал становиться грозненским пацаном. В школе у меня не складывались отношения с учителями, особенно с учительницей математики, так как на ее уроке я всегда читал художественные книжки, оборачивая их обложкой учебника математики. На чеченском языке в нашей школе практически никто не говорил, по этому поводу у меня часто возникали конфликты с ровесниками, так как я плохо знал русский язык, да и те чеченцы, которые разговаривали на нашем языке тоже меня не взлюбили из-за горно-аккинского диалекта, который похож на ингушский язык. Так или иначе мое знакомство с Грозным в первые месяцы не обошлось без синяков, ссадин и ушибов. Грозный 80-х предстал перед моими глазами промышленной пахнущей нефтью и гулким как землетрясение работающим прессом на заводе «Красный молот». Но атмосфера мира и дружелюбия присутствовало какая-то неземная. Много тысяч людей разных национальностей, вероисповедания жили достаточно в дружелюбной и даже романтической обстановке, можно не считать изредка возникавшие бытовые конфликты. Нередко в свой адрес я слышал разговаривая с братом или другом на чеченском недовольные голоса старушек, которые советовали на «нормальном» языке, но и я в долгу не оставался, таких слачаев были единицы. Я очень любил ходить в парк Кирова, кататься на лодках – было моим самым любимым занятием. А летом я уезжал в любимый и родной Шалажи, рядом с нашим домом, стояли два пионер-лагеря: «Рассвет» и «Раздолье» куда приезжали тысячи детей из Грозного. Так что и летом будучи в родном селе продолжалась моя грозненская жизнь, и мне много интересного хотелось бы еще вам рассказать о своей грозненской жизни, но эта книга состоит из исторических материалов, многие из которых уникальны. Здесь рассказывается о основании города Грозного, о событиях, о людях, которые жили и которые приезжали в Грозный. Весь комплекс исторических документов о Грозном, конечно включить в этот сборник не смогу, на это уйдет 10 томов. Прежде чем приступить к верстке этой книги мною был сначала собран, а потом и изучен почти все опубликованные материалы о Грозном. Приведены уникальные планы-схемы города, и скорее всего свою научную работу и практически и теоретически я буду строить на основе архивных документах о Грозном. Хотелось бы сказать несколько слов благодарности о людях, которые помогали мне в исследовательских поездках по России и ближнего зарубежья: Ислам Дадаев, Канта Ибрагимов, Алимхан Алгириев, Муслим Умалатов, Абдула Аронович Алаудинов.

Сегодня город Грозный занимает достойное место среди самых красивейших городов не только Северного Кавказа, России, но и ближнего зарубежья. Современная архитектура, красивейшие дома, скверы, парки, особенно много цветов, деревьев. Грозный восстановился после двух тяжелейших военных конфликтов, основная часть бомб и снарядов падало на родной Грозный. К моему величайшему удовольствию в 2007 году мне удалось участвовать в восстановлении поселка «Иподромный» и 23-го мая 2007 мне было присвоено почетное звание «заслуженный строитель Чеченской Республики» за подписью Президента Р. А. Кадырова.

Как человек выросший в городе Грозном могу твердо заявить, что сегодня Грозный действительно красивый город и даже «Город-Сад». В 80-х Грозный представлял из себя громадный рабочий поселок и вряд ли ему удалось бы «вылупиться из рабочей спецовки», но а сегодня в 2020 году Грозный смело является равным среди достойных.

    Мурдалов Муслим Махмедгириевич – научный сотрудник КНИИ (РАН) им. Х. И. Ибрагимова, главный библиотекарь Национальной Библиотеки ЧР им. А. А. Айдамирова, Военно-Историческое общество РФ по ЧР, общественный совет при Министерстве Культуры ЧР.

Письма генералов и императорского двора

РГВИА ф. 1, оп. 1, дело 3314.

№3793—1 отд: Начальнику Главного штаба Его Императорского величества господину генерал-лейтенанту кавалеру князю Волконскому. От начальника 19-пехотной дивизии генерал-майора Дельпоццо. Рапорт от 27 июня 1817 года.

Завтрашнего числа переправляюсь к отряду войск, находящемуся уже за Тереком и вместе с оным пойду на Сунджу для построения крепости против чеченцев. Отряд составляют шесть Гренадерских рот, 700 казаков, два полевых и четыре конно-артиллерийских орудия. Надеюсь что успею пригласить Ингуш и Тагаурских осетин действовать соединённо с войсками нашими против чеченцев. Если бы сии разбойники стали приветствовать к начатию предположенной для них обузданности. Очем Вашему Сиятельству долгом поставляю донести Июня 27 дня 1817 года. Моздок. Генерал-майор Дельпоццо.

Командующему на Кавказской линии генерал-майору Дельпоццо. Санкт-Петербург. 20 июня 1817 года, №27.

По Высочайшему повелению прошу ваше превосходительство доставить ко мне на эстафете копии с данных вам наставлений генерал-лейтенантом Ермоловым, для экспедиции, как на реку Сунджу, так и в других местах Горскими народами занимаемые, причем обязываюсь присовокупить, что его императорское величество высочайше соизволил одобрить Ваши действия в землях Кумыцких. подпись: Волконский.

Начальнику Главного штаба Его Императорского величества господину генерал-лейтенанту кавалеру князю Волконскому. К сведению 21 августа 1817 года. Рапорт.

Сейчас получил секретное предписание Вашего Сиятельства от 28-го июня №27 и спешу донести что наставления от Корпусного командира генерала-лейтенанта Ермолова для экспедиции на Сунджу и в другие места горскими народами занимаемые, я не имею кроме предписания и лично изъявленной воли Его построить крепость на Сундже, которая была бы началом преднамереваемого заграждения. Чеченцам вторгаться хищнически в границы губернии, как усмотрите Ваше Сиятельство и из представляемого при сем в копии другого предписания его сей час мною полученного от 15-го июня №2055 – три недели; как с отрядом пришел на назначенный пункт, укрепил лагерь, приступил к заготовлению фуража, для войск долженствуемых остаться в сей крепости дабы они во всем обеспечены в зимнее время со стороны чеченцов, и вместе с тем начал постройку оной; но по сие время не видал еще ни одного чеченца. Подлецы сии трепещут воздаяния за сделанные ими злодеяния, не смеют ни где появиться и не знают что делать. Я приказал командиру 16-го Егерского полка двинуться с другим отрядом к урочищу Белый Камень называемому, тридцатью верстами ниже занятого мною пункта, чтобы сею диверсиею отнять у разбойников оставленной ими хлеб и заготовленное Село. Ужас усугубился более в хищническом народе; но я ни шагу не сделаю за Сунжу, устрою крепость поселю Карабулаков при оной, притесняемых от Чеченцов, и между тем полагаю, что с помощью Божьей без потери в людях за собственной Чеченской хлеб и сена получу несколько своих пленных, – Польза отечества, спокойствие здешняго края, благо народов – Суть неизменяемые правила для моего руководствования. Генерал-майор Дельпоццо. №782 июля 24 дня 1817 года. Лагерь на Сундже близ Горячих Вод.

Господину Генерал-майору Дельпоццо.

Рапорт Вашего Превосходительства об освобождении майора Швецова получил, вместе со всеми войсками приношу мою благодарность за неусыпное старание, которое ваше превосходительство прилагали дабы возвратить сего достойного офицера. Поставленное сделанное Вами с кумыкскими владельцами нахожу весьма полезным хотя не совсем верю, чтобы они его удержали, ибо давшие связи и взаимные выгоды трудно разорвать, когда отдаление препятствует иметь беспрерывный и неослабный надзор. – Таковые были сделаны прежде и всегда были нарушаемы. С нашей стороны не взыскивалось за преступление оных и тем более ободрялась дерзость. – Начертанный Вашим Превосходительством план о походе на Сунжу и предместником моим Генералом от инфантерии Аишевым оставленный до удобнейшего времени и я равно отлагаю до окончания дел моих в Персии и моего возвращения. С сим непосредственно имеют связь и другие обстоятельства, требующие моего в Грузии присутствия, а потому и поручаю Вашему Превосходительству ни чего против Чеченцов не предпринимать. Крепость же на Сунже, о которой сообщал я прежде и словесно объяснялся с Вашим Превосходительством, непременно заложилось, что полагаю вами учинено. Присем случае я ожидаю, что чеченцы будут стараться препятствовать и быть может, что дойдет до драки, но как сие крепостца не в самом близком от них расстоянии, то и не предполагаю ничего важного на сей раз. – Весьма необычное для Андреевцов и Костюковцов дело, уплачивать большие суммы за преступления на их земле сделанных, что до селе делалось безнаказанно, то потому и надеюсь я, что заплатя за выкуп майора Швецова будут они благоразумнее. – Андреевцы, как вы уведомляете, просили оставить у них часть казаков, я благодарю весьма что не оставили, ибо в таком сильном народе надобно иметь то, чтобы вселяло в них уважения и некоторой страх. Есть ли они еще вызовутся с тем же желанием, прошу не отказывать, но сказать что вы на это истребуете позволения начальства. Со временем нам нужно будет устроить там крепость. О сем нужно внушать им что с тем вместе связаны собственные их выгоды, безопасность и свобода торговли. – Дошли до меня слухи, что в Кабарде зараза. Прошу Ваше Превосходительство, пользуясь сим случаем, подтвердить им имели вашего о сделанном им мною предложения чтобы они выселишь на равнину, где гораздо удобное им будет или предостеречься от язвы или по крайней мере истреблять оную. – Я писал о том духовному управляющему кабардинцами и особенно имеющему, большое на них влияние подполковнику князю Кучуку Дженхотову, коего сын теперь со мною. Прошу Ваше Превосходительство внушить им от себя, что я к возвращению моему ожидаю начала исполнения доброго моего им совета, а то невнемлющих умею я заставлять разными способами. Сего непременно надобно хотя со временем достигнуть. Уведомит меня Ваше Превосходительство, будут ли с войсками нашими при заложении на Сунже. Крепостцы, Ингушевцы, Гачаурцы, и Карабулакцы, которые о том особенно просили, и довольными они сам учреждением. Надобно чтобы когда придем мы на Сунжу, хотя правой фланг наш составляли сии народы Чеченцам неприязненные. Для нас немалая помощь. Подлинное подписал Генерал-лейтенант Ермолов. 80 верст за Тавризом в Персии. №2055. От 15 июня 1817 год.

К столетию Грозного. Где был аул Атага

«Терское эхо» №67, 1910 г.

Прошлый раз я указал, что, несмотря на принятые Ермоловым меры, без крови не обошлось на берегах Сунжи. Нападения на притеречные селения и станицы, пленения русских поселенцев, чтобы торговать затем их головами, слишком были выгодны для чеченцев, слишком пленили их, чтобы от них можно было отказаться. Нужны были годы тяжелых испытаний, реки крови и море слез, чтобы вырвать у привыкшего к безотчетной свободе населения решения приняться за мирные труды и хозяйственные занятия. Сначала войну открыли деление чеченцы, из-за Хан-Кале, ближние сохраняли вид дружественности; затем и вторые присоединились к первым. «В производстве работ», говорит Ермолов: «сколько могли, чеченцы делали препятствия. Нередко случалось, что солдаты, оставляли шанцевый инструмент, тут же брали ружья и отражали нападение». Через Сунжу принуждены были устроить переправу, а на правой стороне воздвигнуть укрепление; тогда только чеченцы правого берега стали менее переправляться на левый и мешать работам. Постройка правобережного укрепления и устройство переправы подействовало на немирных чеченцев так, что все ближайшие к Хан-Кале селения, – читаем мы у Ермолова, – или те, к коим полагали они, что войска удобнее пройти могут, вывезли лучшее свое имущество, а их жены и дети оставались в таком положении, чтобы при первой тревоге удалиться в ближайшие леса, где приготовлены были шалаши. На хлеб, который, который, по боязни, не собирали, и уже в летнее время чувствуешь был в оном недостаток». Первое формальное столкновение произошло 4 августа 1818 г. К тому времени к немирным чеченцам пришли на помощь лезгины. Транспорт сопровождался одною ротою пехоты с пушкою и несколькими казаками. Ермолову было заранее дано знать о готовящемся нападении, и он на встречу транспорту послал часть войска, а затем, когда из крепости замечено было движение неприятеля в больших силах, то выступил с войском и начальник корпусного штаба полковник Вельяминов. Неприятельская конница успела уже переправиться через Сунжу и пуститься на транспорт, пехота поспешила за нею, когда были замечены войска идущие из Грозной. Увидев их, чеченская конница бросилась к своей пехоте, а последняя пошла на русских. «В сей день чеченцы», говорит Ермолов: «дрались необычайно смело; ибо, хотя не долго, могли, однако же, они стоят на открытом поле и под картечными выстрелами; но когда полковник Вельяминов приказал войскам идти поспешнее к деревне Атага (была у нынешней Тыртовой рощи), куда бросилась неприятельская конница, как приметно к переправе, ибо известен был в сем месте хороший брод, то чеченская пехота обратилась в бегство в величайшем беспорядке. На переправе происходило замешательство, и не мало людей утонуло». В этой же битве русские проявили и то обычное великодушие, которое впоследствии значительно содействовало смягчению закипевшей борьбы, давая возможность нежелающим избегать кровавых ужасов борьбы и ее последствий. «Полковник Вельяминов, – продолжает Ермолов, – мог их стеснять в селении Атага и артиллерии удобно было действовать с большим успехом; но жители селения сего, нам покорные и неучаствовавшие в предприятии чеченцев, выбежали к нему на встречу прося пощады. Он не мог не исполнить их просьбы». Не мог не исполнить, это, конечно, согласно мировоззрения Ермолова. Так, при начавшихся столкновениях русской власти с чеченцами, Сунжа в первый раз окрасилась кровью. 4 Августа 1918 г. этому будет сто лет. Подпись: Георгий Ткачев.

Из боевой жизни А. П. Ермолова на Кавказе в 1818, 1819 и 1820 годах

«Кавказский Сборник» Том XIX, Тифлис. 1898 г.

В мае месяце 1818 года на реке Сунже был сформирован отряд из 7000 пехоты, казаков и артиллерии, под личным наблюдением главнокомандующего кавказским корпусом, А. П. Ермолова. Подвинувшись верст на двадцать от р. Терека по берегу р. Сунжи и избрав место для постройки крепости, отряд остановился лагерем близ ханкальского ущелья, на равнине у подошвы гор, заселенных чеченцами, сильно нам враждебными. В этом-то месте А. П. заложил крепость и назвал ее Грозною. Постройка крепости, о шести бастионах, поручена была обер-квартирмейстеру кавказского корпуса подполковнику Евстафию Ивановичу Верховскому, а в помощь ему Ермолов назначил артиллерийского прапорщика Цылова, бывшего у него постоянным ординарцем.

Построение крепости началось немедленно, но успеху работ много мешал неприятель, подскакивая со стороны ханкальского ущелья к нашим аванпостам и беспокоя их ружейными выстрелами. Для прекращения этих нападений Алексей Петрович приказал вырубить лес в ущельи на две версты, и неприятель лишен был возможности подходить к нам невидимкой. Солдаты работали весело, молодцами, постоянно с песнями, и каждый день получали винные порции. Возвращаясь с работ, они всякий раз проходили с песнями мимо ставки Алексея Петровича, находившейся в ста саженях от закладываемой крепости. Случилось как-то, что маркитант опоздал привезти водку и солдатики два дня оставались без своего нектара. Не зная, чему приписать это и не желая оставаться без водки, они задумали затянуть перед ставкой главнокомандующего известную им песню:

«Говорят умней они,
Но что слышу от любова —
Жомини да Жомини,
А об водке ни полслова!» и т. д.

Алексей Петрович расхохотался и сказал: «экие мошенники! Дать им по две порции разом», что и было исполнено в тот же вечер, с прибытием транспорта и маркитанта. Транспорт такой назывался «оказией»; с ним доставлялась провизия, высочайшие приказы, газеты, журналы и письма.

Во время постройки крепости Грозной обязанность рекогносцировки лежала на сотнике Ф. Он каждую ночь с отрядом казаков делал разъезд, а на другой день утром являлся к Алексею Петровичу с рапортом, что видел и что узнал. Однажды, в то самое время как отряд возвращался с разъезда, Алексей Петрович вышел из своей ставки и заметил, что при отряде сотника Ф. не было, а между тем в определенное время он с рапортом явился.

– Знаешь, брат – сказал ему Ермолов – какой у тебя скверный денщик: ты только что отправишься в разъезд, а он тотчас ляжет спать на твою койку, да и хранит! Я когда-нибудь прикажу хорошенько вздуть его ногайками, чтоб он не смел ложиться на койку барина, когда барин бывает в разъезде.

Вслед за этим иносказательным замечанием Алексей Петрович уж напрямик отправил Ф. под арест и прибавил грозно: «если я еще раз узнаю, что ты так исполняешь свою обязанность, то велю тебя, вместо расстрелянии, закопать живого в землю!»

В крепости Грозной была выстроена и землянка для Алексея Петровича, в память которого она существует и доныне. В октябре месяце постройка крепости была окончена и были доставлены уже крепостные пушки для ее вооружения. Алексей Петрович приказал отряду удалых казаков, в числе 50-ти человек, одну из привезенных пушек, в сумерках, поставить в 200 саженях от крепости и, окружив ее, не двигаться с места до тех пор, пока из крепости не будет пущена ракета. Между тем 6 батарейных орудий бригады полковника Базилевича были поставлены на гласисе крепости, заряженные картечью и наведенные на то место, на котором приказано было отряду казаков остановиться со взятым ими орудием. Никто из нас не знал причины и цели распоряжения Алексея Петровича. На рассвете неприятель, завидя с гор малый отряд казаков, удаленных от крепости, с гиком бросился на него. В это мгновение взвилась ракета и казаки, обрубив постройки, поскакали с орудийными лошадьми к стоящему за крепостью батальону Кабардинского пехотного полка, а орудие оставили на месте. Чеченцы, в числе 500 человек, не видя никакого преследования, спешились и начали тащить пушку. В это время 6 батарейных орудий произвели залп картечью, от которой неприятель потерял убитыми 40 человек, оставил тяжелую пушку на месте и, не успев убрать убитых, еле-еле ускакал в горы, преследуемый батальоном пехоты и отрядом казаков. Пехота на себе привезла орудие в крепость и тем дело кончалось. Хитрость эту, увенчавшуюся блистательным успехом, Алексей Петрович употребил в дело для наказания чеченцев, которые беспрестанно беспокоили нас своими наездами и выстрелами при построении крепости. Проученные чеченцы, долго не покушались более нападать на крепость, сделавшуюся действительно для них грозною.

Через несколько времени, именно 25-го октября 1818 года, А. П., оставя в Грозной приличный гарнизон, повел отряд, в числе 5000 человек пехоты, казаков и артиллерии, под личным своим предводительством в Дагестан, для усмирения лезгин, взбунтовавшегося там против своего владетеля Шамхала Тарковского, всегда мирного и верного слуги Государю Императору и России. Шамхал имел чин нашего генерал-лейтенанта и проживал в своей резиденции, в городе Тарках, стоящем на горе, в пяти верстах от берега Каспийского моря. По прибытии нашего отряда в Тарки, наступил проливной дождь, который не переставал лить целую неделю, так что решительно препятствовал дальнейшему походу, и отряд испытал на деле пословицу: «сиди у моря да жди погоды». По грязной, гористой и незнакомой дороге тянулся транспорт с снарядами и провиантом и, терпя много бедствий от ненастной погоды, не мог прибыть к отряду вовремя, и наконец, 9-го ноября, в 25-ти верстах от г. Тарки решительно остановился, заметенный снегом, который в тот день буквально на аршин покрыл землю. В ночь на 10-е число об этом дано было знать главнокомандующему через одного туземца. Очищением дороге в Дагестане для удобного туземца. Очищением дороге в Дагестане для удобного проезда по горам артиллерии занимался я, и потому Алексей Петрович, потребовав меня к себе, приказал, с 400-ми жителей города, прочищать всю дорогу от снега навстречу транспорту, начиная от Тарков. Я взял с собой в проводники того самого туземца, который привез неприятное известие об остановке транспорта, и с толпою туземцев, снабженных набранными в городе кое-какими лопатами, около полудня принялся за исполнение приказания главнокомандующего.

В июне месяце 1819 года главнокомандующий, желая окончательно восстановить покорность в Дагестане, под личным своим предводительством вторично собрал прошлогодний отряд, усиленный Куринским и 8-м Егерским полками. По трудному пути, преодолевая все преграды, отряд добрался до деревни Андреевской, в которую русская нога до тех пор не вступала повелительницей. 18-го июня 1819 года на горе близ этой деревни заложена крепость, с блокгаузами, которую Алексей Петрович назвал «Внезапная». Стены крепости были возведены из сырого кирпича, руками солдат; они же приготовляли и самый кирпич из глины, смешанной с соломенною трухою или, как туземцы называют, с саманом.

Во время постройки крепости Внезапной наш отряд окружала цепь рядовых, а ночью выставляясь и другая цепь, называемая секретною, в которой часовые стояли друг от друга в 20-ти саженях и потом ложились на землю по два в ряд. Это правило осторожности соблюдалось во все время похода и при каждой дневке. В отряде, как выше сказано, находился 8-й Егерский полк, состоявший большею частью из молодых солдат. Этим полком командовал бывший адъютант графа Ланжерона в 1812 году полковник Шульц, молодой, образованный и красивый воин, всеми любимый и уважаемый. Он следовал с полком. Не доходя Андреевской деревни за 40 или 50 верст, Алексей Петрович, изыскивая местность, удобную для постройки на ней крепости, остановил отряд на дневку и, зная молодость солдат 8-го Егерского полка, поехал ночью осмотреть, исправно ли размещена цепь. Заметив, что некоторые солдаты в секретной цепи спят, он пригласил к себе утром рано командира полка Шульца и сделал ему замечание насчет сопливости его солдат. Это замечание сильно подействовало на самолюбие Шульца, и он на другую ночь, пред выступлением отряда после дневки, лично поехал осматривать секретную цепь, взяв с собою батальонного командира майора Ганемана. Едучи верхом перед цепью, они разговаривали между собою по-немецки. Лежащий в секрете рядовой его полка, малороссиянин Яценко, предполагая в темноте, что едут неприятели, сделал из ружья выстрел, которым ранил в пах своего полкового командира. По сделанному выстрелу отряд встрепенулся и закричали «к ружью!» В мгновение ока отряд двинулся к цепи по направлению к выстрелу. Майор Ганеман тут же донес Алексею Петровичу о случившемся, и раненого Шульца, по приказанию Алексея Петровича.

Шимановский Н. В. «Арест Грибоедова». 1825 год

…Ударили подъем, и мы пошли в крепость Грозную. Погода сделалась сумрачная, да и на душе было невесело; давило какое-то предчувствие.

Подойдя к Шульцову кургану (а теперь называется Ермоловским; это, кажется, в 4-х или в 3-х верстах от крепости), мы согласились поехать вперед отряда. Талызин, Сергей Ермолов и я, пригласивши с собой фельдъегеря, пустились на рысях и прямо к дому коменданта крепости Грозной. Алексей Петрович сидел за большим столом и, как теперь помню, раскладывал пасьянс. Сбоку возле него сидел с трубкою Грибоедов. Когда мы доложили, что прибыли и привезли фельдъегеря, генерал немедленно приказал позвать его к себе. Уклонский вынул из сумки один тонкий конверт от начальника главного штаба Дибича. Генерал разорвал конверт; бумага заключала в себе несколько строк, но когда он читал, Талызин прошел сзади кресел и поймал на глаз фамилию Грибоедова. Алексей Петрович, пробежавши быстро бумагу, положил в боковой карман сюртука и застегнулся. Потом он начал расспрашивать Уклонского о событиях в Петербурге. Очень толково и последовательно рассказывал Уклонский. Я не обратил внимания на Грибоедова; но Талызин мне после сказывал, что он сделался бледен, как полотно. Так как это было зимой, то мы были в черкесках и полушубках. Я вышел, чтобы узнать, где наша квартира, которая была отведена на нас четверых почти что рядом, в офицерском флигеле: мне, подполковнику Жихареву, Сергею Ермолову и Грибоедову. Это была квартира капитана Козловского (после дослужившегося до чина полного генерала, Викентия Михайловича, бывшего председателем кавказских вечеров в Петербурге).

В сенях встретил я Талызина, который отдавал приказание одному из ординарцев генерала, уряднику кавказского казачьего полка Рассветаеву, чтобы он скакал в обоз, отыскал арбу Грибоедова и Шимановского и чтобы гнал в крепость. Я спросил его по-французски: на что это? Талызин отвечал: «После скажу!».

Когда я возвратился к А. П. Ермолову, снявши свой полушубок, то Грибоедова не было в комнате. Он выходил куда-то, но скоро возвратился, был, по-видимому, покоен и слушал рассказы Уклонского, который назвал много арестованных. Приказано было подавать ужин, к которому генерал велел пригласить прибывшего перед тем дежурного по отряду артиллерии полковника Мищенка, приехавшего с донесением, что голова колонны прибыла и расположена бивуаком около крепости, а равно и фельдъегеря Уклонского. Походный ужин незатейлив: два блюда; стало быть, он недолго продолжался, но россказни Уклонского заставили просидеть за столом лишнее время, а может быть и нужно было продлить ужин и для других целей. Генерал после ужина сиживал за столом всегда подолгу; тут бывали разные шутки, россказни и анекдоты; но на сей раз ничего подобного не было, и когда мы встали и люди убрали посуду, то генерал, обратившись ко всем, сказал: «Господа, вы с походу, вероятно, спать хотите, то покойной ночи!» Все стали расходиться…

Записки Энгельгардта 1827 год

Рукопись хранится РГБ ОР ф. Муз, шифр М. 10863/3

Ваше превосходительство! Милостивый государь. Возвращение поручика Цуцу к своему семейству не только образовало здешних чеченских фамилий, даже и кумык. Я уже выступил с отрядом как получил сие сведение в Гудермесе, приятно мне было слышать с каким восторгом, горцы хвалили вашего Превосходительства справедливость, давши старику свободу, которой по общенародному уверению ничем Нашему правительству не был виновным; но по донесению злых людей пало подозрение и зато был заключен. Увольнение Цуцы из Крепостного Ареста даже и мне сделало более доверие у горских Народов. Со мной находился в отряде молодой Князь Кучук Турлов, и почетной уздень Мамакай. По прибытии моем в Аксай, услышал Турлов, что непокорные Гумбетовцы с тремя значками увеличивали партию Нух-Хана и Бейбулата; князь Кучук Турлов тотчас отправил своего человека и писал им, что он находится со мною в отряде, чтобы они прибыли с покорностью принять присягу на верность подданства Государю Императору, на что от них получил в ответ что из почетных стариков никого налицо не имеется, а они сейчас посылают нарочного к Гумбетовцам вызвать таковых не предпринимая ничего против Российского правительства. По прибытии старшин и удостоверении о существовании наследников покойного их князя возвратятся домой, и действительно они не были в числе тех, которые сделали набег на Брагуны и Червленное. Несколько дней после того прибыл Гумбетовский Кадий с стариками в покорную деревню Гребенчуки, прошли свидания с князем, то имея доказательство приверженности Народа к Турлову и его к Нашему Правительству, я решился отпустить туда с Мамакаем. Гумбетовцы крайне обрадованы его видеть до последних обещании получится, поехали обратно собирать народ и я ожидаю от них Аманатов, и депутатов в Грозной.

Прибыл я в Андреев, где находилось несколько аманатов из тех Гумбетовских деревень которые в бытность Вашего превосходительства покорились. Возделанному возмущению в горах и по слухам участие в оном якобы и Гумбетовцы майор Балашов находил нужным аманатов сих содержать под строгим караулом, то они полагали, когда я прибыл в Андреев, что возложу на них какое взыскание, как сие прежде водилось. Послав за Гумбетовским аманатом, у которого отец тогда находился в сей деревне, для удостоверения, что ни один из их деревни не увеличивал партию Нух-Хана. Аманат прибыв ко мне с немалою робостью, когда я его спрашивал, знает ли он покойного Князя Турлова, отвечал что помнит. Я приказал ему сына Турлова отыскать, в Кругу князей бывших у меня оглянувши по сходству лица узнав, бросился к его ногам целовал руки и ночи и со слезами прибежал ко мне, благодарить и во всем оказал необыкновенную радость. Два мальчика из деревень Турлову принадлежащих находились тот в аманатах были приведены, которые уже слышали, что Турлов прибыл со мною, вошли в комнату и бросились детскими своими объятиями к молодому князю Кучуку.

Не могу описать моих чувств, видевши таковые объяснения и привязанности к своему владельцу, я более удостоверился в достоинстве покойного Турлова, так и в невинности его; ибо народ в продолжении нескольких лет был предоставлен собственному своему управлению, считая себя вольным никому неподвластным, и добровольно с одной привязанности к старому владельцу приняли с восторгом сына покойного Кучука начальником. Я аманата оставил в бытность мою в Андрееве в прислуге Турлова, при выезде моем он пришел к майору Балашеву спрашивать где мне теперь прикажет находиться, так как наш князь уезжает. Старой аманатской хозяин объяснил мне свою благодарность, уверив что он ожидал по прибытии моем неприятности, но напротив был обрадован, что его сын мог быть первым услужить князю Турлову; в прежнее время при таковой суматохи как ныне аманат был бы жертвой, и посему все деревни обратились бы в непокорные. Но я удостоверил его, что имею достаточно силы наказать непокорных, а не нуждаюсь в одном мальчике, считающийся аманатом достаточным залогом в верности целой деревни; а я их считаю как залог расположения правительства к деревни, и потому ежели вся деревня выходит из повиновения, то возвращаю аманата и накажу строго оную.

Аманатского Хозяина обязанности было мне объявить оно благоприятно нам поведении так учинений, князья сделают преступление (?) могли узнать виновного взыскать и объяснить учителей покорных и благодарных, к тому получат от меня для исполнения приказания. Князья Андреевские и Аксаевские, после сего меня уверяли, что они полагают будто я издревле имею сведение с их обычаями, что те меры принятые доказывают, что я умею по нравственности их привязать к правительству, что доказывает вышеназванное объяснение, но чтобы пользоваться сего народа расположением и исполнять желание Вашего Превосходительства, я предлагал им участвовать со мною все старые кровомщение, что они называют канлы уничтожить, и имел удовольствие сделать несколько замерений, дав им пример и поставил в обязанность князьям, владельцам, кадиям, и муллам, узнавать где таковые имеются, что бы они по-своему обряду оные замиряли, а о успехах мне доносили. Чеченцам я поставил сии Кумыкские добродетели в пример, и как они ревнуют с кумыками в расположении моем то я имею удовольствие Вашему превосходительству донести, что и у них по времени канлы будут уничтожены.

За оказанные усердии князя Кучука Турлова который при объявлении желания Гумбетовцев, принесть присягу на верноподданство, дарил всем деревням. Прежние следуемые ему недоимки по 1826 год; я осмеливаюсь испросить для него у Вашего Превосходительства наградить его хорошими золотыми часами, также и сам узденья Мамакая, которого я употреблял и по влиянию на горских народов доверия к нему, мне оказывает вешние услуги и читаю обеих достойными к награждению.

В сем походе для узнания предпринятий противников наших израсходовал более ста рублей серебром, которые в отчетностях показаны будут. С помощью денег я без выстрела рассеил партии противников. Я многих Мичиковских приобретаю к покорности России, ибо при всех усердиях, интерес сего народа есть немало важной талисман, и дабы я и впредь мог удачно действовать, представляю Вашему Превосходительству к добавлению прежнего моего предоставления к наградам, тех которые достойны особого внимания Вашего Превосходительства, присовокупляю к покорнейшей просьбе не оставить без начальнического вашего внимания и представление о наградах в бытность вашу в крепости Грозной; в оном же стихе не были включены заслуживающие внимания начальства в Кумыкских землях, потому и таковой список при рапорте за №1576 прилагаю.

На самой вершине реки Аргуна есть 6 деревень фамилии Аргуны, хотя считаются нам покорными, но по дальнему расстоянию, и по крепким местам, мы на них большего влияния не можем иметь, но их кадий Юсуп был у меня в Андрееве, и принял от тамошних народов новое удостоверение к покорности которое я Вашему Превосходительству при сем в оригинале прилагаю. В окружности сих деревень есть покорные деревни, которые имеют между собою присягу; другие имеют жительство в подошвах Снеговых Гор, а иные живут между оных по мелким раздробленным деревням, я предварительно наградил кадию Юсупа 13-ть серебром, за обещание его покорить и в тех местах сказанные деревни, обещая ему за прежнее его усердие представить начальству к награждению, осмеливаюсь покорнейше просить вашего Превосходительства о награде сего Кадия Юсупа сукном, парчи на бешмет и несколько цевок серебра, для обкладки, ибо сей почтенной старик может в сказанных снеговых горах нам быть полезным. С истинным моим Высокопочитанием и совершенною преданностью я имею честь быть навсегда. Вашего Превосходительства Милостивый Государь Всепокорнейший слуга Евстафий Энгельгардт. Декабря 1-го дня 1827 года. Крепость Грозная.

Стр. 4 …Ваше превосходительство! Милостивый государь. Препровождая Вашему превосходительству при рапорте №1736 присяжные листы деревень в горах вновь попортившихся; и еще имею на виду, что и другие желают покориться, и потому мало останется в горах значительных деревень непокорных; а более тех разброшенных по прежним тревогам. Осмеливаюсь всепокорнейше просить не оставить милостивым вашим вниманием: Мулл, поверенных сих деревень, и свидетелей, которые были при присяге; наградить их. Тем более я к сему нахожу причиною просить Вашего Превосходительства, что Шамхал по слабости своей, и по большому состоянию разбрасывает деньги, как изъясняю в рапорте моем за №1733, что чрез таковое Его обращение с ними, как они жадничают к интересу, заметить а в народе нету ревность и скорость в исполнении как было прежде. Притом увеличиваются слухи о разрыве с Турецкой портою, то оной причиняют всякой снисхождением делаемым им от нас, потому, что Россия должна иметь в одно время с двумя неприятелями дело; при всем тем, я имею надежды, ежели чего особенно не случится, удержать ныне покорных горцев от всякого неприязненного предприятия. Подозрительно мне только соседство Нух-Хана, который ожидает своего сына обратно из Анапа, куда он проехал при всей верности к нам Кабардицев и Карачаевцев, когда он возвратится будучи напитан неприязненным духом Паши с помощью его денег, и обещания осетинцев, легко могут пользоваться заблуждением горских народов, и тогда будет не мало затруднения удержать их в покое.

Я старался узнать так нравственности, как и обычай их народов, дабы другими способами привязать их к нашему Правительству нежели восстать оружием. Часть сего народа, как Кумыки имеют владельцев и суд, другие: Чеченцы над Тереком имеют владельцев, но не имеют суда; третье: Чеченцы и Карабулаки между собою имеют вражды изверженной республиканизм. В этой хозяин самовладелец в своем доме и независим ни от кого, и удерживается только от злодеяния ближних, страхом отмщения. Сии последние привести от время до время к повиновению начальства и иметь между ими послушание, я нахожу только один способ, которой предварительно принимаю; а для совершенного учреждения, буду ожидать Вашего превосходительства наставления.

Я по сему назначил к первому дню нового месяца, чтобы от пятой покорной деревни, прислали ко мне по 2 выборных доверителей, и желаю избрать с общих голосов для всех горских Чеченцев от Сунжи в верх гор, одного Кадия, ибо выбор прежних Кадиев, не имел доверия к жителям. По выбору сего Кадия, я намерен приказать каждой из сих деревень, чтобы они между собою избрали трех судей, на которых возлагается обязанность 1) Прекратить всякое кровоотмщение прежних времен; 2) разбирать всякой спор их деревни жителей; 3) в преступлениях их назначить штраф, и каждую субботу ко мне о том доставлять выписки для следственного рассмотрения моего с кадием и муллой; после чего подтверждение наше приведения в исполнение. 4) Сии три выборных в деревне, имеют главной надзор как на нравственности, так и замыслы жителей оной, и Аманатской хозяин ответствует им как по полицейской части. 5) Ежели между 2-х деревень имеется разбирательство, то из обоих собираются судьи в означенном месте и кадий председательствует. 6) Сии избранные судьи могут быть переменяемы в каждой деревни по одному в год.

Стр. 6 …Переговорив о сем предприятии с умнейшими людьми сего народа, они приняли с восторгом мои намерения к устройству их ежели, что после чего после сего все жители гор, прибегнут к нападению, и посему и не предвидят типовое спокойство как было в древних временах.

Я полагаю сими распоряжениями приблизится к исполнению воли Вашего превосходительства, не доходя другого средства дать им законные постановления. Ябеды, ложные, подтверждаемые присягою, доносы, есть вещь у сих многих жителей в обыкновении, и наши следствии вряд ли могут узнать истину. Они между собою имеют к нам секретные способы приводить виновного к признанию; а потому я полагаю, чтобы дать им почувствовать пользу сего учреждения, и они от время до время, будут привыкать к повиновению, и для них не чувствительно будет как переменится нравственность, и теперь я не допущу ни одной деревни до присяги к покорности, покудова они не дадут мне крепкого обещания, помирить их все прежние споры кровные, которые незаконные, у них канлы. Которые дали и присягу к дружбе по их старанию помирившихся (неразб).

Сим я принял к Вашему превосходительству дать ответ моих действий, и по обстоятельствам моим, я вынужденно нахожусь утруждать вас покорною моею просьбою, что я в такой надежде милостивым вашим к нам расположением, и что я не буду ожидать ваше участие. Не желая повторить прежние мои письма, в которых я с полным доверием Вашего снисхождения осмеливаюсь изъяснять мое положение. Не благоугодно ли будет Вашему превосходительству припомнить, что я более 3-х лет находясь директором вод, не получал то жалованье, которое было обнадеженно графом Кочубеем и бывшим корпусным командиром. Я при необходимых расходах должен был существовать одним полковником жалованьем; а прибыв сюда имею расходы необыкновенные, которые в отчетах показать не могу. Я задолжал будучи Директором вод, что мне было видно по окончании годовых отчетов. При всей ревности моей быть полезным, я не предвижу для себя возможности, и должен просьбою своею прибегнуть к Вашему превосходительству дать мне способ, чтобы я мог по милости Государя Императора получить достаточное жалованье, и оным мог бы уплатить постепенно долги мои.

Служа более 40-ка лет Государю Императору по военной и гражданской части, потерял состояние чрез службу быть обремененну долгами, что при старости лет моих, есть тягостные чувства, и так затруднительны, что не могу объяснить оные и утруждать начальников просьбами; не имея семейство, и в своем превосходительство начальника моего, надеюсь, что вы простите, избежать откровенность мою. Покудова Вашему превосходительству будет угодно на место меня назначить другого начальника здешнего края, я буду со всею прежнею должность., стараясь исполнять вашу волю; но ежели вам не угодно будет исходотайствовать желаемой мною помощи, то осчастливьте меня Вашим ответом, в котором мог бы я получить ваше дозволение прибегнуть с просьбою моею к другим покровителям.

Полученное мною письмо от Атагинских жителей, к Вашему превосходительству при сем приложить честь имею. С истинным моим высокопочитанием и совершенно преданностью имею честь быть навсегда. Вашего Превосходительства Милостивый Государь покорнейший слуга Евстафий Энгельгардт. Декабря 23-го дня 1827 года. Благополучная крепость Грозная.

Аманаты и пленные 1833 год

Список пленных, заложников и аманатов содержащихся в крепости Грозной. РГВИА Ф. 13454, оп. 2, д. 186. Февраль 1833 год.

Стр. 5 …Деревни Герменчуковской.

1. Эби Умаханов 25 лет.

2. Касса Самбиев 40 лет

3. Курига-Али Эсембаев 25 лет.

4. Бей Актемиров 39 лет.

5. Куншуру Хасаев 60 лет.

Деревни Алдинской.

1. Мусалов? Исаков 17 лет.

2. Дацу Такаев 20 лет.

3. Мусал Усманов 26 лет.

Деревни Мескер-Юрт.

1. Кажи Лячиев 30 лет.

Деревни Каусур-Юрт.

1. Алтимир Гамбиев 30 лет.

После поданного за декабрь месяц такового списка убыла Герменчуковской деревни старуха 56 лет Хулимат Напаева отдана за услуги Кулиюртовскому жителю Мутук Мулле Даутову подполковник Сорочан.

Деревни Энгелик-Юрт.

1. Сапа Муртазалиев 20 лет. Арестован мною 28 сентября 1830 года за подготовку побега четырех пленных чеченцев из станицы Наурской.

2. Деревни Кази-Юртовской. – Ака Магоматов 29 лет. За подозрение в краже лошадей с подсудимым казаком Кизлярского полка Геноже Саитовым.

3. Деревни Брагунской. – Казбек Хасаев 28 лет арестован мною в феврале 18 за подвод известного разбойника Домбая с увлечением трех лошадей и двух мальчиков из станицы Червленная.

4. Деревни Большая Атага. – Карим-Нур Магамадов 46 лет. Пойман 18 ноября 1831 года полковником Цвилилевым в Ханкальском ущельи, в Бамат-Юрте с Кази-Мулою.

5. Деревни Нойбердинской. – Байса Таймасов 23 лет доставлен из крепости Таш-Кичу 28 мая 1832 года за участие с Кази-Мулою в разграблении Александровской и рыбных промыслов.

6. Деревни Андреевской. – Байрам Амичиев 25 лет, из крепости Внезапной 12 июля 1832 года участии с хищниками в границах воровства где и пойман. Судится военным судом при 43 егерского полка по прежписанию вашего превосходительства, арестованные получают продовольствие по 10 копеек в сутки медью.

7. Деревни Атаба-Юртовской – Аманатской хозяин Атабай Чауров 60 лет. Арестован май 1832 за увлечения из Калиновской станицы мальчика жители этой деревни.

8. Аксаевский уздень Карамурза Чапкараев 28 лет доставлен из кр. Таш-Кичу 19 августа 1832 года.

9. Деревни Казакхгичу. 1. Бота Башаев 48 лет, 2. Узда Уцмиев 20 лет, арестованы 14 апреля 1832 года.

10. Деревни Куриюртовской – Дасс Магоматов 25 лет. Заарестован генералом князем Бековичем Черкасским покойным 30 октября 1832 г.

11. Деревни Автурской

Дамий Хацуев 18 лет доставлен из укр. Горячеводской капитаном Шпаковым.

13. Деревни Брагунской

Исмаил Темирсултанов 60 лет, доставлен из укр. Амир-Аджи-Юрт 18 ноября 1830.

14. Заарестованные из Аманат Герменчуковские