скачать книгу бесплатно
Сбрось ошибок прошлый страх.
Помни, когда пройдет этап несчастий,
Вновь наступит светлая полоса… [1]
– Слюной щас всё закапаешь, – Дина помогла брату прикрыть так и не закрывшийся рот. – И ты тоже, – это уже было обращено к Тимуру, который хоть варежку и не разевал, но практически пожирал без гарнира миниатюрную фигурку.
Как и большая часть посетителей мужского пола. А в пятницу таких хватало. Шумные компании на время забыли о тостах и неоконченных беседах, так и не выпив вскинутые стопки. Что-то подсказывало Дине, что многие приходили сюда исключительно ради красотки на сцене.
Кудряшка увлекла заторможенных парней за ближайший пустой столик. Чтоб не толкались на входе, как бараны. Впрочем, Пелька их не заметила. Она находилась сейчас на другой волне, полностью погруженная в стихи.
Явного собственного сочинения. Нельзя с таким проникновением зачитывать чужое. Подобные вещи идут исключительно от души.
Песня закончилась. Ресторан потонул в аплодисментах. Один из столиков, за которым сидело четыре широкоплечих парня, словно братья из ларца одинаково одетые в чёрные худи, заливисто засвистел в пальцы.
Нелли отмахнулась им с милой улыбкой. Судя по всему, со многими здешними она была хорошо знакома.
– Ты красотка! – крикнули с другого столика.
– Оценила и приняла к сведению, – поблагодарила она, изображая большим и указательным пальцем "окей".
– Выходи за меня! – крикнул подвыпивший мужик с другого.
– Обсудим это в другой раз.
– Ну, пожалуйста. Ты обещала!
– Э, нет! – строго пригрозила Нелли. – Я такими обещаниями не разбрасываюсь.
– Ну, хоть свидание.
– Думаю, лучше не стоит, – видимо, к подобным беседам она привыкла, потому что не акцентировала на пустой лести внимания, умело лавируя и одаривая вниманием каждого.
Прирождённая артистка.
– Добрый вечер. Что будете заказывать? – к столику, куда уселась рок-группа, подошла молоденькая официантка в тёмном фартучке.
– Три капучино, – за всех ответила Дина.
– И пиво. Тёмное. Не разливное. Просто в стекле, – добавил Матвей, даже не удостоив вниманием девушку, которая, судя по расширившимся зрачкам, узнала звёзд. Он же был целиком и полностью поглощён Пылаевой, которую за эту неделю словно увидел в первый раз.
– Итак, что ещё мне спеть? Есть пожелания? – тем временем советовалась со слушателями Пелька.
Её сияющая улыбка казалась невероятно искренней, однако глаза не горели. Дина права: через напускное веселье отчётливо проступала грусть. Даже не грусть… усталость.
От себя, от жизни, от всего.
И как он сам этого не заметил за пикировками?
Начали накидываться варианты. Ясно. Нелли чередовала: своё с заготовленным заранее репертуаром из хорошо известных треков, под которые несложно подпевать. И под которые лихо плясалось.
Что это? Стеснение? Попытка замаскировать личное среди общего? Бондарев не понаслышке знал, как с непривычки неловко делиться тем, что должно принадлежать только тебе.
Тут работает и страх оказаться осмеянным, и боязнь напортачить, и много чего ещё. Это потом уже втягиваешься, однако первые попытки… самые интимные. Но Пылаева отлично справлялась, тут не поспоришь.
Где-то следующие полчаса всё продолжалось в таком миксованном режиме. Отдыхающие, устав сидеть, принялись покорять танцпол, изображая брачные игры древних племён.
Звенели бокалы, разливая шампанское на недоеденные салаты. Выкрикивались поздравления, у нескольких столиков сегодня отмечались праздники. От мерцающего под потолком диско шара (и нафига он тут?) то и дело отскакивал громкий смех.
В какой-то момент Нелли покинула сцену, пообещав, что скоро вернётся. Перерыв, сменившийся обычной танцевальной музыкой из плейлиста ди-джея, тянулся невыносимо долго.
Матвей допивал уже вторую бутылку, от скуки высыпав соль на скатерть и рисуя по ней понятные только ему узоры зубочисткой. Если бы не Пелька, он бы ушёл.
Такие возрастные посиделки, где один шатающийся придерживал другого такого же шатающегося, а чья-то жена орала на мужа за то, что тот залил вином её платье, были для него за гранью понимания. Видимо, не дорос.
Томительная пауза, наконец, закончилась. Певица вернулась к зрителям. Однако торжественная часть, по всей видимости, закончилась. Переодевшаяся она уже больше походила на себя: ярко-жёлтая футболка, разодранная на животе хитрыми умами производителя, и высокая танкетка того же цвета придавали Пылаевой привычный облик девочки-радуги. Хотя всё равно было видно, что краски старались приглушить обычными потёртыми джинсами.
Заиграла негромкая музыка, медленно нарастающая и укутывающая в кокон подуставших отдыхающих…
А затем вдруг зал взорвала гитарная обработка.
Уснувшие в тарелках повскакивали, у других напитки разлились от неожиданности в дрогнувших руках:
Хочешь оправдаться?
Окей, давай сыграем в процесс.
Нет, не больно, расслабься,
Я не из нежных принцесс.
Обида, ненависть, злость?
Да просто не повезло.
Откуда ж было знать,
Что встречалась с мудаком?
Искалеченные чувства?
Да плевать.
Ты искалечил то,
Что не так просто вновь собрать…
Матвей, как раз отпивающий из горла, подавился, заливая джинсовку и футболку пивом. Вот это да. А как же душевная лирика, что встречала их на входе?
День, неделя, месяц, два,
Моя реабилитация далеко зашла,
Развлекайте друг друга,
А я заново обретаю себя.
Устраивайте без меня
Свой придурошный манифест.
А у меня и в собственной психушке
Вашими заслугами по горло проблем.
Живите дружно, мне правда плевать,
Даже в кайф, наконец, раздать по счетам.
Откровенность стихов зашкаливала. Каждая строчка, каждая буква словно кричала – ну пожалуйста, дайте сказать, мне необходимо выговориться!
Искалеченные чувства?
Да плевать.
Ты искалечил то,
Что не так просто вновь собрать.
День, неделя, месяц, два,
Моя реабилитация далеко зашла,
Развлекайте друг друга,
Я заново обретаю себя.
Нет, я не в обиде, хватит скулить,
И умоляю, перестань звонить!
Уж лучше оказаться в коме,
Чем слушать, как тебе жаль.
Твои мольбы о прощении просто пусты.
Ариведерчи, ребятки, пожинайте свои плоды.
Искалеченные чувства?
Да плевать.
Ты искалечил то,
Что не так просто вновь собрать…
День, неделя, месяц, два,
Моя реабилитация далеко зашла,
Развлекайте друг друга,
Я всё ещё заново ищу себя.
До сих пор ищу.
Может, и найду. [2]
Сомнений нет, песня посвящалась тому самому Тёмычу и бывшей лучшей подружке. Довольный народ как ни в чём не бывало хлопал, когда стихла музыка. Им всё понравилось, хотя бы потому что в смысл никто и не собирался вникать. До их затуманенного мозга слова-то наверняка доходили лишь частично.
А вот Бондарев, как и сидящие рядом с ним друзья, уловили смену настроений. Надрыв, с которым Пылаевой давался текст, говорил об одном – тема до сих пор болезненная.
Не имея возможности избавиться от мыслей о ней, она сделала то единственное, что могла – облекла чувства в стихи и пустила их по воздуху. Так обычно делают творческие люди. Это их спасение.
Зазвучала следующая композиция, очередная попсовая песенка из давно гуляющих у всех на слуху, а Матвей всё крутил в голове предыдущую, словно собирал конструктор.
Он пытался нащупать контекст, подробности, и чувствовал, что ответ где-то близко, однако тот, словно в насмешку, упорно ускользал прямо из-под носа.
Им принесли счёт. Официантка, в очередной раз оставшаяся без внимания, понуро поплелась обратно к барной стойке.
– Хватит так смотреть, – Дина пнула брата под столом. – Ты на ней дыру протрёшь.
– Я пытаюсь понять.
– А выглядит так, будто втюрился.
Бондарев, поморщившись, покачал головой.
– Втюрился? Кто вообще так сейчас выражается?
– Мне больше любопытно, – заметил Тимур, вкладывая банковскую карту к чековому листу. – Она не боится в таком месте ошиваться? Тут уже большая часть пьяная, а через час вообще обезьянник будет.
– Ну ты не преувеличивай, – отмахнулась Дина. – Уверена, это предусмотрено. Меня больше озадачивает тот факт, что она в принципе работает в каком-то кабаке. С её талантом ей место на большой сцене, а не пьяных мужиков развлекать. Эй, может возьмём её к нам?
Тимур оценил шутку смешком, Матвей же вовсе не отреагировал. Он всё ещё был зачарован. Подобно жюри на конкурсе, он, подперев подбородок рукой, смотрел на сцену. Слушал, анализировал, делал какие-то свои, только ему известные выводы.
Было видно, как Нелли не нравится исполнять чужую непонятную муть, но велели – значит велели. Пока она всего лишь кафешная певичка, до славы и отблесков софитов ещё далеко. Выбирать не приходилось. Это работа.
