скачать книгу бесплатно
Почему в этот раз не сработало чувство опасности, я не понимал, но зверь, стоящий передо мной, был опасен. Чем-то эта огромная кошечка напоминала пантеру, но увеличенную в полтора раза. И странный ее цвет мне не давал покоя. А еще какой-то постоянный металлический тихий звон.
И тут до меня дошло.
«Звон издает шерсть кошки, когда она движется».
А она двигалась, вернее сказать, мелко дрожала. Сначала я не понял, что с ней, но заметив, как напряжены ее передние лапы, почему-то догадался, что держится она из последних сил.
Стараясь не делать резких движений, чтобы не раздражать этого зверя, я хотел отойти назад за тот лист, из-за которого так неудачно вывернул, но в этот момент силы оставили эту большую кошку, ее лапы подломились, и она неловко упала на бок.
И мне стала понятна причина ее такого странного поведения: тот бок, что не был мне виден, оказался разодран до позвоночника, и из раны уже набежала, как это ни странно, кровь темно-алого цвета.
«Этот зверь был мне точно не опасен. Он бы не стал нападать. Поэтому о нем и не предупредила интуиция», – понял я.
Не зная, как быть и что предпринять дальше, я уже хотел обойти ее по большой дуге, как ясно услышал чужую мысль в голове.
«Помоги».
Не поняв, от кого может исходить это послание, я первым делом поискал Рыкуна, но, не увидев его поблизости, предположил, что посылать мне мысленное сообщение может не только маленький грызун. Да и мысль звучала как-то по-иному.
Поэтому посмотрев на лежащую передо мной кошку, я постарался точно сформулировать и обозначить свой вопрос: «Как?»
«Отнеси к хорошей воде», – пришло ответное послание.
«Хорошая вода это, наверное, озеро, иначе бы она сказала просто к воде, у которой, кстати, и так ее морда лежит».
И это была правда, голова кошки лежала буквально в нескольких сантиметрах от ручья.
Держа руку на клинке, в любой момент готовый его выхватить и отскочить назад, я максимально осторожно приблизился к раненому животному.
Кошка тем временем смотрела на меня спокойными и какими-то все понимающими глазами. И когда случайно хрустнувшая ветка напугала меня и моя рука непроизвольно схватилась за рукоять Клыка, я заметил, что кошка, лишь тяжело вздохнув, закрыла глаза.
«Такое нельзя подделать, тем более зверю», – решил я и уже достаточно уверенно подошёл к ней.
Осмотрев ее рану и не придумав ничего лучше, я подхватил ее за лапы и потащил в сторону того небольшого озерца. Хоть она и была не особенно крупным животным, но оказалась гораздо тяжелее, чем я предполагал, и поэтому это были самые трудные сорок метров. И на ощупь ее шерсть казалась не менее металлической, чем тот звон, что послышался мне, когда я ее только встретил.
Последние метры я сам уже буквально валился с ног, но все-таки дотянул свою ношу до озера и осторожно положил голову зверюги на берег, самым кончиком морды опустив в воду.
Кошка начала лакать, этим она ничем не отличалась от тех пушистых охотников на мышей, что жили у нас в доме.
Посидев и отдохнув, я заметил, что оставил плащ на том месте, где встретил кошку. Не желая терять такой нужный трофей, я поднялся и побрел туда, думая о том, что надо бы подзарядиться энергией в том фиолетовом луче, что проходил недалеко от ствола дерева.
Подобрав предмет одежды, я, чтобы повторно не выронить его, накинул плащ на плечи, на нем оказалась очень удобная застежка, которую я при прошлом осмотре не заметил, просто потому что она проявлялась только в момент, когда плащ был надет.
Проверив, хорошо ли он сидит на мне, я развернулся и не поверил своим глазам. Напротив меня опять стояла эта кошка, но в этот раз она не выглядела полностью истощенной. Жизнь так и струилась из ее темно-серых глаз.
Постояв и посмотрев на меня, кошка развернулась и медленно скрылась за соседним древолистом (как стал именовать я эти огромные листья).
«Вот тебе и спасибо, – подумал я, смотря вслед удаляющемуся лесному хищнику. – Водичка-то лечебная, по-видимому. И даже очень. Если, конечно. это не свойства организма самой кошечки».
И если я прав в своем первом предположении насчет озера, то это может оказаться очень хорошей новостью для меня, ведь никогда не знаешь, где подвернешь или распорешь ногу, а врачей тут нет.
«Хоть будет у меня свой эликсир исцеления», – подумал я, повторно выходя к берегу озера.
В этот раз я решил сделать небольшой глоток, так как нужно было проверить, да и пить мне хотелось уже достаточно давно.
Осторожно наклонившись к озеру и зачерпнув небольшую пригоршню, я сделал маленький глоточек.
«Обычная вода», – так показалось мне сначала, но потом пришло ощущение легкости и некоторой свежести. Натруженные мышцы перестали болеть. Но самое интересное, что в голове наступила такая ясность, которую мне ни разу не приходилось за собой замечать.
Сделав еще несколько глотков, я решил, что для эксперимента достаточно, поднялся на ноги, осмотрелся кругом и направился к своему новому дому в виде небольшого дупла-пещерки.
Обратно я дошёл без приключений. По дороге, правда, сделал небольшой крюк и рассмотрел еще одну ранее пропущенную мной проплешину, оказавшуюся обыкновенным цветком, растущим у основания одного из листьев. Его я не стал срывать, а прошёл дальше в сторону своей опушки.
Так как мне нечего было пока делать, а я почему-то был уверен, что ходить больше никуда сегодня не нужно, я решил потренироваться с выхватыванием Клыка и рассмотреть вариант боя двумя руками. С выхватыванием у меня не было никаких проблем, а вот с двуручным боем вышла промашка. Как я ни старался, ничего не получалось. Не выходило у меня выделить какую-то систему, чтобы начинать с ней работать. Были разрозненные связки, но они никак не походили на стройную последовательность действий, которая как я чувствовал, должна была существовать.
«Видимо, то, чем меня снабдили, не подразумевало такую технику боя», – сделал вывод я.
И решив испробовать последнюю идею, начал представлять, как бы я стал действовать, чтобы все мои движения были наиболее оптимальны и экономичны. И в тот момент, когда я начал повторять за отработанными в сознании действиями распланированные шаги очередной связки, меня опять вырубило.
На сей раз очнулся я уже глубокой ночью. На это указывал сумрак, царящий кругом. Все тело затекло и не хотело шевелиться.
Когда же я все-таки смог соображать и подумал о том, сколько же я здесь простоял, то в сознании всплыла цифра в тридцать семь часов.
«Ничего себе», – изумился я. Тут меня опять накрыло, но в этот раз я не выпал из реальности, потому что меня накрыло безумным валом сильнейшей боли. Все тело горело огнем. Его разрывало и кололо. Было такое ощущение, что каждый мой мускул перекручивают и растягивают, стараясь вычислить тот бесконечный предел нагрузок, который он сможет выдержать. Каждую косточку стараются раздробить и собрать вновь. Каждое сухожилие перетирали в студенистое желе и заставляли опять обретать упругость. Для каждого нерва вычислялся тот предел возбуждения, после которого я терял чувствительность или снова обретал ее. И это продолжалось долгие два часа.
Когда все закончилось, я без сил свалился на то место, где сейчас стоял. Но я знал, если мне не удастся добраться до живой воды из того небольшого озерца, то следующие несколько часов мне не пережить.
И поэтому, пересилив свое желание лечь и умереть, я, цепляясь за каждый следующий сантиметр поверхности, полз вперед. Впервые с того момента, как я очнулся в своем маленьком дупле, чувство времени отказало мне, и я не знал сколько длился этот бесконечный путь в две сотни метров.
Но, в конце концов, я смог добраться до озерка и по наитию, еле стянув с себя одежду, скатился в воду. Так я и уснул, находясь в живительной влаге маленького лесного озера.
Пробуждение было необыкновенно бодрым. Я чувствовал себя превосходно, даже не верилось в то, что произошло…
Когда?
«Я спал стандартные шесть часов», – пришло понимание времени, прошедшего с момента моего падения в озеро.
Понежившись в приятной и, как ни странно, теплой воде еще несколько минут, я начал выбираться из нее и протянул руку за своей одеждой. В этот момент с того места, куда я ее положил, вылетел маленький верещащий комочек и начал что-то грозно попискивать в мою сторону.
Сначала я ничего не понимал, но сосредоточившись, понял. Рыкун сердит и очень.
«Детеныш глупый. Спал на открытом месте. Потом проснулся. Ушёл пить. И заснул. Спал в хорошей воде. Рыкун охранял. Рыкун смелый и сильный. Рыкун отгонял других зверей. Рыкун не спал. Детеныш глупый, – на несколько мгновений писк остановился, но потом возобновился с новой силой. – Приходила прасва. Прасва опасная. Рыкун не хотел умирать. Но Рыкун не ушёл. Он защищал. Но прасва не убила. Она принесла еду. Рыкун удивлен. Прасва всегда убивать нас. Но эта сказала, что детеныш ее. Сказала, детеныш, когда проснется, захочет есть. И ушла. Потом Рыкун охранял Детеныша и еду».
На этом месте осмысленный писк прекратился окончательно, или просто я перестал понимать его.
Но вот то, что Рыкун или эта неизвестная прасва правы насчет еды, я убедился по сильнейшему чувству голода.
Одевшись, я осмотрелся, ища то, что грызун мог называть едой, но не видел ничего кроме какой-то непонятной кучи.
«Не может же она быть едой?» – задался вопросом я. Но подойдя ближе, с удивлением рассмотрел несколько сложенных кучкой рыбин, засыпанных какой-то трухой.
О том, что рыбу едят сырой, я, конечно, знал, но сам никогда не пробовал.
«Зато теперь у меня появился такой шанс», – подумал я, рассматривая лежащих передо мною представителей речной или морской фауны. То, что они для меня безопасны, я понял, только взглянув на них, но вот где они водятся, мне стало интересно.
Ведь рыба водится только в достаточно больших водоемах, тем более такая крупная, как эта. Ну это для меня она казалась крупной. Может, тут есть экземпляры и побольше, типа наших китов или кашалотов. А может, и кто-то еще крупнее. Главное, что есть где-то достаточно большие реки, озера, моря или океаны.
«Интересно где?» – подумал я. И пришло понимание, что нужно идти достаточно далеко, куда-то налево. Последняя моя мысль не могла не радовать. Она значила, что здесь не сплошные леса и можно было добраться до этой большой воды.
Вот только возник вопрос: откуда я мог знать кого-то, кто путешествует так далеко? И что это за прасва такая? И можно ли пообщаться с нею?
Ведь из тех, кого я здесь встречал, был только Рыкун да та кошка. Может, это она и есть прасва? Но тогда почему она назвала меня своим детенышем и откуда узнала, что я захочу есть?
Как бы это уточнить и у кого?
Осмотревшись, я заметил только свернувшегося на моей куртке Рыкуна.
«Попытка не пытка», – решил я и, представив виденную у озера кошку, отправил мысль Рыкуну. То, как он подпрыгнул и огласил окрестности ревом, ясно дало понять, что я если и ошибаюсь, то ненамного.
Правда, от этого понимания звон в ушах стоял еще долгих пять минут. Ну и еще, я раз двести услышал: «Глупый детеныш. Прасва».
Пока я разбирался и думал над этим неизвестным рыболовом, мои руки на автомате почистили и нарезали на тонкие ломтики одну из рыбин.
Не откладывая надолго эксперимент, так как живот уже сводили спазмы, а рот захлебывался слюной, я решил попробовать.
Ну, с богом, я зажмурился и съел первый кусочек. Оказалось не так и противно. Вернее вполне приемлемо. Ливерная колбаса, которой меня периодически в детстве пыталась кормить моя бабушка, вызывала у меня большее отвращение.
Уже не так напрягаясь и жмурясь, я съел остаток первой рыбины и как-то вполне естественно взял в руки и стал чистить вторую.
Смотри-ка быстро приспособился, и сырая рыбка понравилась, подумал я, доедая вторую рыбину и ни в одном глазу не испытывая чувства насыщения.
Неожиданно послышался возмущенный писк.
Прислушавшись, понял, что Рыкун возмущен тем, что изничтожение такой вкусной еды проходит без его скромного участия. Делиться, в общем, нужно. Я сразу же отдал последний несъеденный кусок рыбины, как я думал, грызуну. Но то, как он быстро начал расправляться с кусочками мяса, ясно указывало на то, что этот маленький грызун вполне себе самодостаточный хищный зверек.
Так мы и сидели на берегу озера, наслаждаясь вкусным подарком спасенной мною прасвы. Большой глупый детеныш из рода людей и его маленький смелый защитник из рода рыкунов.
Глава 3
Насытившись, мы с Рыкуном еще немного посидели на берегу озера. Но наш совместный отдых продолжался недолго. Рыкун, это неугомонное существо, немного покрутившись, подошёл к остаткам выпотрошенной из рыбин требухи, поворошил ее лапой и, что-то недовольно пискнув, пошёл в направлении опушки у ствола дерева, на прощание, сказав мне: «Рыкун давно не спать. Устал. Поел и пошёл в нору. Теперь охранять Детеныш». Потом посмотрел на меня оценивающим взглядом и добавил: «Глупый Детеныш не уходить далеко».
Пока этот маленький комочек меха и команд не убежал назад, я решил попытаться узнать, а «далеко» это, по его понятиям, где находится. Только вот как это можно сделать, не понимал, а потому пошёл самым простым путем.
Задал прямой вопрос, постаравшись его сформулировать в некую абстрактную мысль, которую смог бы понять и грызун: «До какого места мне можно ходить? Что там есть? Как мне его узнать?»
И сам вдруг неожиданно понял, что территория наших с Рыкуном владений не такая уж и большая. Дальняя граница проходила как раз по центру той поляны, где я нашёл Клык. Примерно столько же принадлежало нам на соседней и верхней ветках. Дальше шли уже не наши владения, и там на меня могли напасть местные хозяева.
То же самое мне секунду спустя рассказал и Рыкун, но, кроме того, он мне решил поведать и о ближайшем нашем соседе, правда весьма своеобразно.
«Детеныш не ходить на опасное открытое место. Нельзя. Умереть. Место пахнет хныгой. Рыкун туда не ходить».
И у меня в голове возникло изображение приснопамятной опушки, с ясно заметным торчащим предметом по ее центру, но перспектива обзора видимого пространства была такая, будто кто-то смотрел на нее всего с нескольких сантиметров от поверхности.
Прикинув рост Рыкуна, когда он сидит на задних лапах, стало понятно, что он передал мне то, что видел сам. Поэтому я поспешил его обрадовать, что место больше не опасно. И не зная, как объяснить, что я забрал Клык себе, сказал: «Запах хныги теперь мой», – и достал из ножен Клык.
Рыкун так не бегал, не верещал и не прыгал, даже когда я ему образ спасенной кошки передал.
Быстренько убрав Клык в ножны, я постарался успокоить все еще верещащего Рыкуна. Как ни странно, в этот раз никаких особых последствий от его грозного рыка я почему-то не испытывал. Только громкий звук и все, никакого сверхъестественного воздействия. Но и еще кроме всего прочего, когда на меня перестал воздействовать его рык, я смог понять, вернее, увидеть, как он у него получается. Именно получается.
Основой грозного рыка служила какая-то структура энергий, которая возникала перед мордочкой Рыкуна и через которую проходил его обычный писк, преобразуясь при этом в грозное рычание.
Что необычно, едва заметив и рассмотрев схему, я ее практически мгновенно запомнил и теперь мог в любой момент воспроизвести в своей памяти.
«Никогда не обладал феноменальной памятью», – разглядывая и досконально изучая подсмотренную схему, подумал я.
Закончив с этим, я все-таки ухитрился остановить Рыкуна и сказать, что никакого хныги здесь больше нет.
Рыкун все еще недоверчиво обошёл меня, как мне казалось, понюхал воздух, но на самом деле, видимо, проделал то же, что и я, только я энергии вижу, а он, видимо, ощущает. Потом осторожно подошёл ко мне и спросил: «А куда ушёл хныга?»
Решив пошутить, я ответил: «Рыкун так грозно верещал, что он испугался и убежал. И теперь на открытом месте и тут его больше нет».
«Надо проверить», – пришла мне ответная мысль, и маленький боец рванул в сторону той опушки. Прибежав на нее, он опасливо выглянул из-за дерева и снова принюхался. Темный фон и аура опасности, раньше плотно окружающие эту поляну, уже практически исчезли.
«Хныга ушёл?» – удивлению маленького зверька не было предела, так растерянно выглядела его мордочка.
«Да», – подтвердил я его слова.
И тут я впервые уверился в практической сметке маленького лесного хищника.
«Надо идти дальше. Пока тут еще нет хозяина. Взять это место себе», – так упрощенно я интерпретировал тот поток верещания, что издавал Рыкун.
И не останавливаясь, Рукун ринулся на поляну, уже совершенно ничего не боясь. Только слышался его довольный писк.
«Хорошо. Тут еще никого не было. Сейчас помечу территорию. Посплю и пойду проверять дальше. Детеныш, охраняй. Не ходи далеко. Если опасность – беги к норе».
Обежав опушку и прилегающие к ней территории несколько раз, Рыкун выбрался на середину поляны.
«Рыкун хорошо», – слышалась его мысль.
И лучащийся довольством комочек меха гордо прошествовал мимо меня. Гордость за прогнанного хныгу так и сквозила в каждом его маленьком шаге.
«Иди, отдыхай. Я присмотрю», – подумал я ему вслед и еще раз оглядел окрестности. Не заметив поблизости ничего интересного, я решил вернуться к озеру и немного прибраться там. Да и оставленными вещами не стоило разбрасываться, ведь это те немногие сокровища, что теперь были у меня.
Подойдя к озеру, я заметил, как растворяется в воде случайно попавшая туда требуха одной из рыбин и мутная вода озера приобретает свою былую кристальную чистоту.
«Так вот почему в нем нет никакого мусора, – подумал я об еще одном свойстве озера, – но тогда почему я смог спокойно пролежать там и достаточно долго. Непонятно».
Но решив не заморачиваться этой проблемой, приступил к приборке берега. Незачем сюда привлекать лишнее внимание, да и загаживать его не хотелось, тем более такая утилизационная система под боком.
