banner banner banner
Геворг Марзпетуни
Геворг Марзпетуни
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Геворг Марзпетуни

скачать книгу бесплатно


– А князь Севада то обнадеживал, то разочаровывал тебя, однако так, чтобы не слишком огорчить.

– Это тоже верно. Но мне не рассказывали ничего и позже, когда все вокруг обсуждали какие-то важные события.

– Поэтому тебе неизвестно, с какими бедствиями пришлось бороться бедному государю в течение трех долгих лет. Сколько героических усилий потребовалось, чтобы залечить раны, нанесенные его стране жестокими насильниками!

– Расскажи мне, что же случилось после коронации?

– После коронации? О, многое! И причиной некоторых раздоров была моя юная госпожа.

– Я?

– Да, моя царица, ты.

– Как, Седа? Это интересно.

– Ты видела сама, как армянские князья, объединившись, собрались в Двине, чтобы короновать Ашота Железного.

– Да, и как все были веселы во время этого народного праздника.

– Но очень скоро радость некоторых сменилась печалью. Они радовались воцарению Ашота, но воспротивились твоему замужеству. Многим хотелось, чтобы гордая дочь Саака Севада, отказавшая им, стала женой простого дворянина, а не армянской царицей. Но мать государя среди многочисленных княжен, съехавшихся в Двин, выбрала именно тебя. Кроме отвергнутых тобой женихов, против царя были настроены и те князья, которые имели дочерей-невест и обольщали себя надеждой, что царь станет их зятем. Ожерелье, которое так дорого тебе, разрушило эти надежды. Князья вернулись в свои страны, затаив неприязнь к царю. Княгини, матери невест, кололи самолюбие мужей и разжигали их ненависть. В конце концов в нескольких областях Армении вспыхнули восстания. Некоторые из князей, не смея идти против царя, затеяли войну между собой, рассчитывая хотя бы таким путем нарушить покой в стране. Так, Гурген, брат царя Арцруни, воспользовавшись отсутствием сюнийского князя Смбата, подговорил своего брата, тирана Гагика, осадить Нахиджеван и взять его. Гагик так и сделал. Узнав об этом, князь Смбат с многочисленным войском пошел на Арцруни, чтобы освободить свои владения. Обе стороны в яростных боях понесли большие потери. Погибло множество народа. Остальные князья, вместо того чтобы помочь царю и в случае надобности присоединиться к нему со своим войском, оставили его. Некоторые попытались даже восстать против царя. Государь вынужден был вновь отвоевывать города и крепости и вести войну в собственной стране. Грузинский царь Атырнерсех, подстрекаемый враждебно настроенными к государю армянскими князьями, попытался захватить некоторые из наших северных областей. Впрочем, эти действия были направлены скорее против тестя царя Ашота, князя Севада. Государь вынужден был пойти против Атырнерсеха и разорить несколько грузинских провинций. Раздоры вызывали все новые и новые смуты. Многие князья, воспользовавшись трудным положением царя, поднялись друг против друга, кто с целью утолить жажду старой родовой мести, кто завладеть землями другого.

В стране началась смута, и государь остался почти один. Весть об этом дошла до востикана Юсуфа. Напуганный победоносными походами Ашота, он сидел в Атрпатакане и скрежетал зубами от злобы, не будучи в силах забыть поражения своих полчищ. Он ждал лишь случая, чтобы отомстить Ашоту. Но царь в ту пору одерживал победу за победой, и все князья были сплочены вокруг престола. Юсуф ничего не мог сделать. Теперь же, когда ему стало известно о междоусобных войнах армянских князей и о том, что они отошли от царя, Юсуф воспользовался случаем, чтобы напасть на наши земли. А что сделали арабы с нашей страной, описать невозможно… Не приведи бог, чтобы когда-нибудь повторились эти времена.

– Что же они сделали, Седа? Я тебе сказала, что очень мало знаю о событиях того времени.

– О, столько надо вспомнить и столько рассказывать… История этих злосчастных лет заполнит целые книги. Разве я в силах все припомнить? Как голодные звери, вторглись арабы в Армению. Не встречая сопротивления, они завладели нашими землями. Они разрушили села и деревни, разорили города, сожгли церкви, часть народа вырезали, других заставили отречься от веры. Сопротивляющихся убивали, многих увели в плен. Ни одна красивая женщина, ни одна девушка не спаслась от насилия. Матерей убивали на глазах дочерей, отцов на глазах сыновей. Грудных детей вырывали из материнских объятий, бросали оземь головой. Всюду кровь, огонь и осквернение. Не было угла, защищенного от зверств этих чудовищ. Разорив беззащитные города и села, арабы устремились на замки и крепости. Кое-где, правда, осажденные геройски защищались и уничтожали их отряды, но во многих местах арабы изменой и силой овладевали замками и беспощадно вырезали жителей.

– Что же делал в это время государь?

– Что он мог сделать? Часть князей соединилась с врагом или сдалась ему, другая была занята братоубийственной войной с родственниками и соседями. Они сами разоряли страну не хуже арабов. Некоторые из наиболее сильных князей отсиживались в замках и не выходили на поле битвы. Царя не оставили лишь твой отец с гардманским войском, князья Сисакян с сюнийскими отрядами и князь Марзпетуни с царскими полками. Но их силы по сравнению с полчищами арабов были ничтожны. Ты спрашиваешь, что делал царь? Что он мог сделать в этих условиях? Передав часть своего войска союзным князьям, он с небольшим отрядом, как раненый лев, метался по всей стране. Воевать лицом к лицу с врагом ему было не под силу; внезапным нападением он вносил смятение в ряды противника, разбивал небольшие отряды и оказывал помощь осажденным крепостям. Он действовал один, надеясь, что не сегодня-завтра князья образумятся и вместе с ним пойдут на врага, чтобы изгнать его из пределов родины. Самый ужасный удар нанес государю его двоюродный брат, спарапет Ашот Деспот, который с подначальными ему войсками сдался Юсуфу и вместе с ним вступил в Двин как верноподданный тирана. Наш католикос, вместо того чтобы призвать князей к единению и сплотить их вокруг царского престола, оставил страну в смятении, народ в отчаянии, войска в нерешительности и, думая только о собственной безопасности, уехал в Грузию к царю Атырнерсеху. Что же оставалось делать царю?

– Боже мой, а ведь я об этом ничего не знала! Теперь я понимаю, почему моего отца почти никогда не было в Гардмане. Он ездил то в Сюник, то в Гугарк, то к Востану в сопровождении отряда, а иногда и большого войска…

– А на твои беспокойные вопросы уклончиво отвечал, что царь занят укреплением Карсской крепости и Еразгаворса, что он окапывает новыми рвами Двин. Сам же князь со своими отрядами будто бы объезжает границы государства…

– Да, и его ответы меня успокаивали.

– Князь запретил сообщать тебе грустные вести и особенно рассказывать об ужасах войны. Однажды служанки, забывшись, кое-что тебе разболтали, но мы постарались смягчить их рассказы.

– Помню, это был рассказ о замученных в Двине юношах. Но почему же вы всё от меня скрывали?

– Ты отличалась чрезвычайной чувствительностью. Узнав о самом незначительном бое, ты часами плакала, а иногда даже болела.

– Да, Седа. Хорошо, что вы держали меня в неведении, иначе я могла бы умереть от огорчения.

– О, если бы ты знала, что мы скрывали от тебя…

– Что же именно, Седа? – испуганно спросила царица.

– Голод, появление диких зверей, волков и гиен, в городах и селах.

– О голоде я слышала.

– Что ты могла слышать, царица? Разве можно было сказать тебе всю правду? У тебя бы сердце разорвалось от ужаса. Ты знала о голоде в Гардмане, но это был не голод, а простое подорожание хлеба. Река Тырту и храбрецы Гардмана не позволили голоду проникнуть в наш край. Зато голод свирепствовал по ту сторону Гардмана. Целых два года Армения оставалась полем кровавых битв. За все это время крестьяне не могли пахать, сеять и жать. Да и как им было работать, когда поля и ущелья, горы и леса кишели арабскими разбойниками. А в тех местах, где не было арабов, армянские войска истребляли друг друга, армянские князья враждовали между собой. Хлебопашцы разбежались, сады и поля остались без ухода, а последние запасы у народа были уничтожены войсками варваров. Нужда, как чума, из хижин бедняков проникла в палаты богачей. Всюду царил голод – худшее из всех несчастий. О, счастлив тот, кто не видел этого бедствия. Люди, уничтожив все в городах и селах, разбрелись по полям, ущельям и горам, чтобы утолить голод травой и овощами. Многие умирали от ядовитых растений, но, несмотря на это, вся зелень полей и гор была съедена. После этого принялись за нечистых животных: ослов, лошадей, кошек, собак и даже червей…

– Ах, Седа, что ты говоришь! Перестань, я не могу этого слышать!

– Да, госпожа, люди съедали все, что попадало им под руку. Но это еще не самое страшное… женское ухо не может этого выдержать…

– Что, Седа?

– Ты ужаснешься, я не решаюсь рассказывать.

– Рассказывай, Седа, ты уже приучила меня к ужасам.

– По городским площадям бродили полунагие, едва прикрытые лохмотьями люди. Многие из них умирали тут же на улицах от голода. Более сильные набрасывались на трупы и пожирали их, разрывая зубами. Над каждым трупом собиралась толпа хищников, подобно злым духам ада…

– О, это ужасно!..

– А что ты скажешь о грудных детях, которые слабыми ручонками отталкивали высохшие груди матерей? Те, что постарше, просили хлеба, наполняя воздух жалобными стонами. Многие, обессилев, падали на землю и умирали…

– Ты истерзала мое сердце, Седа! Довольно!

– Я еще не досказала самого страшного. Были и такие матери, что, подобно диким зверям, съедали своих детей…

– Замолчи, Седа! Больше ни слова!

И царица, побледнев от волнения, откинулась на подушки.

8. Воспоминания невесты и ее ликование по поводу приезда жениха

Ночь была на исходе. Давно пропели петухи. Седа ждала, когда царица, устав от ее рассказов, ляжет наконец в постель и прикажет ей уйти. Но тщетны были ее надежды. Конец повести, видимо, сильно взволновал царицу, и потому разговор на время умолк. Когда же Седа, поправив фитили светильников, снова опустилась на скамью, царица спросила:

– Это не тогда ли, Седа, царь уехал в Константинополь?

– Да, царица, как раз во время этих бедствий, – ответила Седа. – Я ведь говорила, что печали не вечны, что темную ночь сменяет светлый день, а бурю и грозу – яркое солнце. Ты говорила о своих скорбях и страданиях, но разве можно сравнить их с теми мучениями, которые перенес царь? Рассказ о прошлых войнах и ужасах голода поразил твое сердце. А каково же было ему, царю и отцу народа? К нему обращались все страждущие, к нему простирали руки тысячи несчастных. Он геройски претерпел все бедствия в надежде на милосердие бога, который и впрямь не оставил его.

Узнав о том, что наши князья покинули царя и что страна стонет от ужасов голода и войны, греческий император и патриарх написали государю сочувственное послание. Написали они и католикосу, увещевая его объединить армянских князей и общими усилиями изгнать врага из страны. Католикос много сделал для этого, но князья не послушались его советов. Его святейшество спустился в Таронскую долину и попытался примирить с царем несколько могущественных князей. Однако и эта попытка потерпела неудачу. Тогда он вынужден был написать императору и патриарху о позорном сопротивлении князей и просить помощи. Греческий император пригласил к себе царя и католикоса. Католикос уклонился от этой поездки, опасаясь, что ему попутно будет сделано предложение о соединении армянской и греческой церквей. Царь же, не имея причин для отказа, выехал с приближенными князьями и свитой в Константинополь. Остальное тебе известно. Ты знаешь, какой роскошный прием оказали ему в Византии, какие праздники давались в честь армянского царя, как его венчали царской короной и мантией и какими ценными дарами одарили царя и князей.

– Да, об этом мне рассказывал князь Геворг, – заметила царица.

После этих событий армянские князья воспрянули духом и воодушевились. Гагик Арцруни, могские и андзевские князья изгнали полчища Юсуфа из своих владений. Наши войска вытеснили арабов из северных областей. Юсуф не мог прийти в себя от неожиданности. Когда же пришла весть, что царь Ашот возвращается в Армению с греческими войсками, ужас охватил его. Не теряя времени, Юсуф собрал остатки своих войск и бежал из Двина в Атрпатакан. Царь вернулся, увенчанный славой. Без труда он овладел снова землями, занятыми арабами. Кое-где ему было оказано сопротивление, но перед объединенными силами греков и армян враг был бессилен. В стране воцарился мир. Народ ожил, поля и сады зазеленели, земля покрылась плодами, а люди стали наслаждаться покоем. Начались празднества.

– Кажется, начало празднествам положил мой деверь Абас?

– Да. Еще до возвращения государя он женился на дочери князя абхазов Гургена. Они давно любили друг друга.

– Со времени коронации. Их дружба началась на моих глазах.

– Но народ порицал Абаса. Он женился раньше старшего брата, своего государя.

– За что же его порицать? Вероятно, абхазская княжна была привлекательней дочери Саака Севада!

– Нет, моя царица, вашу свадьбу пришлось отложить из-за непредвиденных событий. Тиран Юсуф, узнав о союзе царя с греками, поспешил натравить на царя сильного внутреннего врага. Хитрый, как сатана, он короновал спарапета Ашота Деспота и послал его в Армению, чтобы братоубийственной войной ослабить армянскую страну и овладеть ею.

Так поступил он в свое время с Гагиком Арцруни, чтобы ослабить силы царя Смбата. На этот раз, видя, что Гагик отошел от него, он выдвинул спарапета. Нашим врагам выгодно, чтобы армяне сами уничтожали себя. Что Юсуфу? Одному он подарит корону, другому даст княжество. Титулами возбудит тщеславие князей и восстановит их друг против друга. Достигнув же цели, он отнимет у них и корону и княжество. Так поступали все коварные властители. А изменники, готовые предать родину ради личных выгод, всегда найдутся.

– Да, царица! Спарапет понимал коварство Юсуфа, но все же не остановился перед тем, чтобы изменить родине в угоду своим тщеславным замыслам. Он начал братоубийственную войну против своего двоюродного брата и законного царя. Он устроил резню, разорил города и села, но потерпел жестокое поражение под Вагаршапатом, где царские войска разбили его. После этого он вынужден был бежать в Двин. Вот эти злодейства Ашота Деспота и мешали вашей свадьбе. Государь хотел восстановить мир в стране, а потом уж заняться подготовкой праздничных торжеств.

– Седа, ты все помнишь?

– Помню, как вчерашний день.

– Так мало времени прошло… всего два года. Боже мой… Столько пережить за такой короткий срок!

– Бедная моя повелительница, как ты страдала…

– Да, Седа, я много страдала. Мне кажется, что прошли долгие годы. Мне нет еще двадцати пяти лет, а я уже чувствую себя старухой.

– Ты и сейчас хороша, как ангел.

– Хороша… Кому нужна красота твоей царицы?..

– Ты опять начинаешь грустить…

– Помню, точно это было сегодня… Я находилась в верхних покоях замка. Со мной были молодые служанки. Внизу, во дворе, отец отдавал приказания отряду гардманской конницы, который ночью должен был отправиться в Агстев, чтоб повести находившееся там войско в Вагаршапат, на помощь царю. Вдруг вдали, по ту сторону гардманского моста, я заметила красный флаг, парящий в воздухе. «Девушки, что там такое?» – спросила я служанок. Все посмотрели в ту сторону. Вдруг самая зоркая из них крикнула: «Гонец!» – «Гонец», – повторила я, и сердце у меня забилось. «Это от царя», – подумала я. От радости перехватило дыхание. Если ты помнишь, незадолго перед этим восстали владетели Гугарка – князья Гнуни. Царь с моим деверем Абасом подавил это восстание. Потом оба брата отправились навестить князя Абхазии Гургена. Отсутствием царя воспользовался Ашот Деспот и занял Вагаршапат. Царь и брат его Абас немедленно вернулись из Абхазии и направились в Вагаршапат. Гардман они проехали ночью. Царь говорил с отцом лишь несколько минут. Меня он велел не тревожить. Никто из вас не знал о приезде царя.

– Царь предполагал напасть на Ашота Деспота врасплох. Никто не должен был этого знать.

– Верно. Перед отъездом царь сказал отцу: «Если святой кафедральный собор поможет мне изгнать Деспота, я пошлю к тебе гонца с красным флагом и вернусь в Гардман праздновать свадьбу». Отец говорил мне об этом. Можешь себе представить, как я ликовала, когда заметила красный флаг! От волнения у меня отнялся язык, я ничего не могла сказать отцу, и только когда одна из служанок крикнула: «Князь, едет гонец!» – и отец вопросительно посмотрел на меня, я, еле живая от радости, закричала: «Да, да, с красным флагом!» – и сбежала вниз. Лицо мое пылало. Ты помнишь этот день, Седа?

– Разве можно забыть его? Вся крепость ликовала. Князь подарил воину-вестнику прекрасный меч, коня и горсть золота. Это был Мушег, нынешний начальник крепости.

– Да, он самый. Мне хотелось, чтобы ему сделали еще более ценный подарок, но я не решилась сказать об этом отцу.

– За два дня, – продолжала Седа, – Гардман принял праздничный вид. Конные воины, которые должны были ехать в Агстев, отправились в Гугарк, Сюник, Арцах и другие города приглашать армянских князей на свадьбу. Государь намеренно запаздывал. Когда он приехал, все князья, сепухи, главы нахарарских родов и княжеские семьи находились уже в Гардмане. Князь Абхазии приехал за день, а царь Грузии задержался в Гандзаке, чтобы одновременно с нашим царем прибыть в Гардман. Князь Гурген Арцруни, когда-то отвергнутый тобой, не только приехал на свадьбу со своей свитой, но, желая доказать свои дружественные чувства к царю, поскакал в Гандзак, чтобы привезти грузинского царя Атырнерсеха в Гардман за день до прибытия Ашота. Это ему удалось. Атырнерсех приехал вечером, а государя мы принимали утром.

– Да, вы все принимали своего государя!.. Гардман помолодел, даже горы и холмы ликовали. Народ был ослеплен роскошью армянских князей, а Саак Севада поразил всех пышностью своих одежд и доспехами. А я? Я, Седа, принимала не только царя Ашота, гордость армянского государства, но… Мне не стыдно сейчас сказать об этом!.. Да, Седа, я принимала того, кто был венцом моих надежд, моим безграничным счастьем, небом моего блаженства… Я принимала того, кто был моим пламенным сердцем, моей жаждущей душой, чей взгляд покорял меня, чей голос звучал в моих ушах как мелодии херувимов. И этот витязь, этот бог, Седа, был моим женихом, моим будущим мужем… О, разве можно было вынести столько счастья? Все пышные приготовления, почести, оказываемые князьями, воодушевление гардманцев и всех армянских войск казались мне недостаточными. Мне хотелось для Ашота Железного чего-то большего… Ведь он был лучшим из лучших, выше и великолепнее всех армянских князей. Ах, Седа, если бы мужчины знали, как мы, женщины, ими гордимся! Хрупкое женское сердце превращается в алмаз, когда оно полюбит героя. Они тогда не сходили бы с пьедестала, перед которым наше любящее сердце поклоняется им.

«Бедная женщина…» – прошептала про себя Седа.

– Отец мой, прежде чем ехать с телохранителями навстречу царю, распорядился, чтобы я, как царская невеста и дочь могущественного гардманского князя, не выходила из своих покоев и не показывалась народу до того, как государь по приезде в замок пригласит меня к себе. «Этого требует обычай», – сказал он. Но я… о невозвратные минуты счастья… не могла устоять и нарушила правила благопристойности. Весь Гардман собрался чествовать государя. Разве я могла отказаться от этого удовольствия? Я распорядилась, чтобы заперли вход в мои комнаты, приказала служанкам никого не принимать и вместе с одной из них поднялась по тайной лестнице на вершину самой высокой башни. Ты бывала там, Седа?

– Нет. Как может подняться туда женщина? Караульные стрелки и те еле карабкаются по этим проходам.

Мы взобрались, как серны. Окрестности Гардмана оттуда видны как на ладони. Долина, река, горы – все было перед нами. Всюду стояли толпы народа. Посмотрев на мост, я увидела передовой отряд конницы, который мчался как ураган, распустив белое знамя. За ним следовал государь, окруженный телохранителями. Его блестящее оружие, сверкая на солнце, казалось, рассыпало вокруг искры… Государь был на белом коне, покрытом золотой броней, в золотых доспехах и таком же шлеме, над которым возвышался орел, увенчанный белоснежным пером. За царем ехал мой отец с гардманскими всадниками, затем князь Сисакян, агванский сепух, гугарский бдешх[10 - Бдешхи – владетельные князья пограничных областей Армении.], князья могские, арцрунские, владетели Арцаха и Хачена и множество других. Затем следовали царские и княжеские отряды, придворные, столичные и сепухские полки и, наконец, бесчисленные толпы народа, собравшиеся со всех окрестностей.

Когда передовой отряд конницы подъехал к крепости и трубы возвестили о прибытии государя, Гардман со всеми князьями, войском и толпами народа исчез из моих глаз. Мой быстрый, ненасытный взгляд видел только его, моего жениха и любимого государя. Отряд телохранителей, подъехав к крепостным воротам, выстроился по обе стороны. Государь проехал вперед. Его прекрасный конь, гордый своим всадником, выступал с особенной торжественностью, оглашая воздух громким ржанием. Братья мои с приближенными встретили государя у главных крепостных ворот, а мать моя, окруженная знатью Гардмана, приняла его у входа в замок.

Если бы в эту минуту я не была уверена, что вскоре должна приобщиться к этому ослепительному блеску, если бы я не знала, что мне принадлежит тот, к кому все стремились приблизиться, чей взгляд все ловили, то, чувствуя себя далеко от него, пленницей на башне, я бросилась бы вниз с этой высоты. Но когда я вспомнила, что он – мой, что повелитель этого огромного войска и народа – мой будущий супруг, что когда-то отвергнутые мной князья с бесконечным почтением и подобострастием склоняются перед ним, от ликования мое сердце готово было вырваться из груди. Если бы оно было у меня в руках в ту минуту, поверь, моя добрая Седа, я бросила бы его к ногам моего героя…

9. О том, как открылась неверность

Царица прервала свой рассказ, желая немного успокоиться, и продолжала с оживлением:

– Да, Седа, ты права. Вспоминая радостные картины прошлого, можно на время забыть горести настоящего. Как мне дорого это прошлое… Я вспоминаю счастливую минуту, когда предстала перед государем. Он сидел в большом зале замка, окружённый придворными и князьями. Все ждали меня. Как только мы с отцом показались в дверях, государь направился ко мне и почтительно меня приветствовал. Я вспыхнула. Как ясно запомнилась мне эта минута… Отец соединил наши руки и сказал: «Вот, государь, моя дочь и твоя невеста…»

Государь, радостно улыбаясь, взял мою руку, нежно ее поцеловал и повел меня к трону, около которого стояло покрытое пурпуром кресло. «Представляю вам, князья, вашу будущую царицу», – торжественным голосом сказал государь, и все в один голос воскликнули: «Да здравствует царь! Да здравствует царица!» Затем все князья подошли ко мне и приветствовали меня в порядке старшинства. Здесь были, Седа, все отвергнутые мною когда-то князья-женихи. О, как хотелось мне тогда быть единственной красавицей в мире, чтобы все восхищались мною и говорили, что армянский царь выбрал себе достойную невесту!

– Ты была прекрасна, как херувим.

– Я радовалась, что достойна своего жениха.

– Да, он говорил потом князю Марзпетуни, что считает себя счастливым, так как ты превосходишь красотой жену Абаса. «Князь Абхазии, – говорил царь, – не может больше похваляться, что его дочь – единственное украшение армянского двора».

Во время венчания епископ взял мою руку и вложил ее в руку государя. Я подняла глаза и посмотрела на него. О, каким величественным показался он мне в эту минуту, как возвеличена была я сама… «Вот наконец осуществились мои мечты, и я счастлива», – думала я, и дерзкие мысли носились у меня в голове: «Ашот, железный царь, теперь мой, и никто не сможет отнять его у меня. Мы обвенчаны, союз наш скреплен божественной печатью…» «Что бог сочетал, того человек не разлучит», – сказал епископ. А теперь, Седа, я лишена его. Он уже не мой. Как горько поверить в эту истину… А ведь бог нас соединил… Кто же разлучил нас? Как это случилось? Говори, Седа, ты же все знаешь…

– Я и так уже многое сказала, милая царица.

– Нет, ты не рассказала мне, как началось наше несчастье. Почему из потухших искр разгорелось новое пламя?

– Причиной оказался опять наш враг.

– Кто же?

– Юсуф.

– Каким образом?

– Ты помнишь, в день вашей свадьбы он прислал царю много дорогих подарков?

– Царскую корону, меч, осыпанный драгоценными камнями, арабских коней в золотой броне и много других драгоценных подарков.

– И большой отряд арабской конницы, предназначенный для царского войска.

– Зачем он это сделал?

– Говорили, что Юсуф намерен восстать против халифа, чтобы единолично править Персией. Армянский царь тогда был в силе. Греческий император вступил с ним в союз, армянские князья объединились вокруг его престола. Он примирился даже с Гагиком Арцруни, а его единственный враг, Ашот Деспот, окончательно побежденный, бежал в Двин. Вот почему Юсуф старался снискать дружбу царя. Ваша свадьба была удобным предлогом. Своими богатыми дарами Юсуф покорил сердце царя. Но за всем этим скрывался тайный умысел. Арабский востикан не мог, конечно, желать удачи армянскому царю. Он искал его дружбы только потому, что царь был силен. Конница, которую Юсуф послал царю, оказалась причиной большого несчастья.

Царь после свадебных торжеств решил двинуться на Двин и изгнать оттуда Ашота Деспота. Если ты помнишь, этому не противился и князь Саак. Они собрали большое войско, объединив царские полки с гардманскими отрядами и конницей Юсуфа. С этими силами царь двинулся на Двин. Католикос был против этой войны, считая ее братоубийственной. Он пытался предотвратить бедствие. Но его старания примирить противников ни к чему не привели. Царь, полагаясь на свои силы и подстрекаемый, говорят, твоим братом Григором, начал войну. В самый разгар боя конница Юсуфа бежала с поля битвы. Эта внезапная измена привела в смятение царские войска, и они потерпели жестокое поражение. Коварство Юсуфа было причиной того, что царь стал готовиться к новой войне. Он вызвал на помощь войска абхазского князя и, соединившись с ними, намеревался дать грозный бой противнику. К счастью, католикосу удалось мольбами и увещеваниями примирить врагов.

– Все это мне известно. Но какое это имеет отношение к моим несчастьям?

– Очень большое. Эта неудачная битва была прямой причиной того, что наместник Утика, князь Мовсес, восстал против царя. Царь и князь Саак отправились в Утик подавлять восстание.

– И подавили его. Царь в бою снес мечом голову Мовсесу.

– Да, но на место восставшего Мовсеса он назначил наместником Утика Цлик-Амрама.