скачать книгу бесплатно
– Действительно, зачем забивать голову такими мелочами, как, например, то, чем будет питаться его сын?
– Это отдельная тема. О мальчике должны были позаботиться родители Егора. Он не сомневался, что вы настраиваете сына против него.
– Послушайте, мне совсем не хотелось, чтобы ребенок вырос таким же бесхребетным, как его отец.
Поселившийся в ее взгляде страх скукожился до размеров пылинки, уступив место убежденности в собственной правоте. Нельзя позволить ей остаться в таком состоянии, и я обрываю диалог:
– Пожалуй, мы слишком разговорились.
– Это плохо? – с вызовом спрашивает она.
– Нет, не плохо, но не нужно забывать, что работа у меня сдельная, а не почасовая.
– Вы так спокойно об этом говорите.
– Привык. Без сарказма в нашем ремесле делать нечего. – Я беру ее под локоть и подталкиваю, принуждая выйти из оградки. – Придется нам прогуляться в более удобное место.
Она бледнеет, понимая, куда мы направляемся. Хватается рукой за один из металлических прутьев оградки. Мой нож рассекает воздух всего в сантиметре от ее пальцев, заставляя женщину вскрикнуть. К ней вновь возвращается страх.
– Советую не сопротивляться. – Мой голос спокоен и убедителен. – Иначе расстанетесь со своими пальчиками.
Теперь она покорно вышагивает рядом со мной по узкой дорожке, ведущей вглубь участка. Ощущаю, как дрожит ее локоть. Неожиданно незнакомка останавливается: в нескольких десятках метров от нас меж могилами молчит согбенная фигура, плохо различимая в сумраке дождливого утра. Бомж. Я улыбаюсь своей спутнице:
– Можете обратиться к нему за спасением.
– И это поможет? – Ее ирония на фоне смертельного испуга мне нравится.
– Нет, местная публика очень осторожна. Бомж может проследить за нами, но вмешиваться не станет.
– И все же я попробую. – Она набирает в легкие воздуха, собираясь крикнуть. Зажимаю ее рот ладонью.
– Глупо! Играете мне на руку: проследив за нами, он дождется моего ухода, а затем займется вами, вернее, вашим бездыханным телом.
Ее глаза наполняются ужасом. Она задает вопрос, заранее зная ответ:
– Чем он со мной займется?
– Тем, чего давно лишен, – любовью. Это снимет с меня всякие подозрения.
Мы приходим, наконец, туда, где по моей версии должно свершиться возмездие, а по мнению незнакомки – акт вопиющей несправедливости. Самодельным ключом открываю дверь в полуслепое каменное строение, скрывающее понижающий трансформатор. В помещении сухо и достаточно тепло, низкое гудение, идущее из-за решетки, отгородившей половину комнаты, звучит успокаивающе. Света, просочившегося сквозь вентиляционную решетку, недостаточно, зажигаю принесенную с собой свечу.
– Это за упокой моей души?
Незнакомка нравится мне все больше и больше; находясь рядом с такой женщиной, можно не опасаться, что общение окажется скучным. Впрочем, подобные мысли следует гнать из головы вон, если не хочешь остаток жизни провести за решеткой. Пытаюсь разглядеть ее глаза, кажущиеся в сумраке темными провалами на белом лице. Женщина замирает, прислонившись к стене, затем восклицает:
– Послушайте, это какой-то бред! У вас нет причин меня ненавидеть.
– С чего вы взяли, что я вас ненавижу?
– Потому что хотите меня убить!
– Что делать: заказ оплачен.
– Давайте просто разойдемся и забудем про ваш заказ.
– Вы не понимаете… это невозможно.
– Почему? Заказчик умер. Деньги получены. Никто ничего не узнает.
– Дело в профессиональной этике. Нельзя обмануть самого себя.
– Ну хорошо, поговорим иначе. У меня, как вы сами понимаете, не осталось никаких сбережений – Егор позаботился об этом, – поэтому я не могу предложить вам ничего, кроме самой себя. Я вам симпатична?
– Да.
– Хотите меня?
Она пришла к тому же, к чему приходят все женщины. Каждая из них искренне считает себя ценным призом, к обладанию которым стремится любой мужчина.
– Откуда вы знаете, что я вас не обману?
– У меня нет выбора. Остается только рисковать.
– Не думаю, что это хорошая идея. – Мой неуверенный ответ придает незнакомке смелости. Расстегнув пуговицы на плаще, она просовывает руку под свитер и расстегивает змейку на моих брюках. Я ощущаю прикосновение ее ледяных пальцев, добравшихся до цели, их холод вызывает озноб. Но у озноба есть и иная причина, и женщина, почувствовавшая мое возбуждение, облегченно вздыхает.
– Ну вот, все хорошо! – Ее голос так нежен, будто она обращается к своему ребенку, но это иллюзия, стокгольмский синдром, на самом деле она меня ненавидит. Как ни странно, это лишь прибавляет желания, и незнакомка, ощутив его, наклоняется. Ее язык касается крайней плоти – момент, с которого, как ей кажется, начинается освобождение. Обеими руками отвожу ее голову и пытаюсь что-то разглядеть на лице, гротескном при таком освещении.
– Нет! – Становится легче. Незнакомка чуть не вывела меня из игры, хотя и не нарушала ее правил.
Она недоумевает:
– Я вам не нравлюсь?
– Нравитесь. Но давайте повременим с этим! Думаю, вы так и не поняли, почему Егор решил прибегнуть к услугам профессионала.
– Да он просто сошел с ума! – Упоминание о муже вновь приводит ее в бешенство. – Я не давала ему повода для столь неуемной ненависти. У нас случались бытовые ссоры, но за это ведь не убивают, правда? Не могу понять мужа, хотя еще недавно считала, что знаю его.
– Как видите, он оказался личностью более сложной, чем вам представлялось. Кстати, в отличие от вас, я ему сочувствую. Кому понравится, если его жена заводит любовников!
Молчание. Самый важный момент, когда незнакомке нужно определиться, что говорить дальше, новая точка отсчета, переводящая нас в иную систему координат. Она делает ход первой, в ее вопросе – возмущение:
– С чего он это взял? Какие любовники?
– По меньшей мере, двое. Один из них – постоянный, другой, похоже, случайный. Егор не очень охотно об этом рассказывал.
– Он ошибался. Любовницы были у него.
– Но, согласитесь, не в последний год жизни!
– В последний год жизни он был уже никому не нужен. – Она почти кричит. – Понимаете, никому!
– Да, даже вам.
– Когда муж заболел, я свои обязанности по отношению к нему исполняла честно, и чем он отплатил?
– Егор все время подчеркивал, что ваша неверность убивает его куда сильнее, чем болезнь. Особенно, когда ему удалось выяснить личность вашего… партнера.
Незнакомка отвернулась и как-то обмякла: слово «партнер» оказалось роковым. Мое восприятие обострилось настолько, что я почти осязаю ее отчаяние. Чувствую, как она напряглась, как мучительно ищет нужные слова, не важно, правдивые или лживые, главное, чтобы они соответствовали логике разыгрываемой ею комедии. Я не должен позволить их произнести и потому задаю вопрос первым:
– Скажите, они что-то дали вам, отношения с другими мужчинами? Вы чувствовали себя неотразимой?
– Чувствовала себя любимой! – глухо произносит она. – Но любовь оказалась очередной иллюзией. Имитацией чувства.
– Я вас понимаю. Имитировать любовь проще, чем чувствовать ее. Мне кажется порой, что люди, любящие друг друга по-настоящему, уже перевелись.
– Это особенно характерно для мужчин. Женщина нужна вам либо для развлечения, либо в качестве уборщицы или кухарки. Как видите, выбор у нас невелик – два типа мужчин, два типа отношений. – Она придвигается ближе, ее тон смягчается. – К какому из них относите себя вы?
– К первому!
– Позвольте усомниться! Мне кажется, что вы способны влюбиться в женщину по-настоящему.
Не имеет значения, говорит она искренне или пытается обольстить меня, рассчитывая на снисхождение. Ее удар поразительно точен, он попадает в незащищенное место. Приходится обороняться:
– А вы что, заводя любовника, рассчитывали на настоящее чувство? Кстати, Егору удалось установить личность своего соперника. Ваш муж был шокирован.
Оказался ли мой ответный выпад удачным? Незнакомка молчит, пытаясь затаиться в тонкой, но удивительно прочной скорлупе отчуждения, что защищает любую женщину в скользких ситуациях. В разыгрываемой нами партии есть свой темп, и нельзя давать ей возможность сбить меня с него, пора перейти к прямым обвинениям:
– Уверен, вы шли на флирт, не испытывая никаких иных чувств, кроме желания отомстить мужу. Выбор любовника говорит сам за себя.
– Не знаю, наверное, в чем-то вы правы. Тогда я не задумывалась над этим, но сейчас понимаю, что так оно и было. – Она говорит правду, с этого момента между нами – полная откровенность.
– Вадим был другом Егора со школьных лет, а в последние годы стал компаньоном в бизнесе. Возможно, поначалу мне действительно хотелось завести легкий роман, досадить мужу, наставив ему рога, но беда в том, что у меня легких отношений с мужчинами не бывает. – Слышу ее горький смешок. – С вами в том числе.
– Вы влюбились в Вадима?
– Да, и в этом проблема любой женщины, вступающей в интимную связь с мужчиной. Нас даже не нужно обманывать, мы с восторгом примем самую откровенную ложь за чистую монету. Такова женская природа, с ней ничего нельзя поделать.
– Он был, конечно, женат?
– Да, и при жизни Егора у нас не возникало проблем. Вадим умел любить красиво, любить так, что я готова была потерять голову.
– А потом? Что случилось после того, как ваш муж умер?
– А ничего не случилось! Понимаете, вообще ничего! Я очень нуждалась в поддержке, но не получила даже намека на нее, наоборот, Вадим начал меня избегать, а когда мне удалось-таки выследить его, мой любовник любезно расставил все точки над «i». До этого он постоянно жаловался мне на жену, рассказывал, насколько неудачным оказался его брак, но когда случай дал ему возможность радикально изменить свою жизнь, он оказался к этому не готов.
– Радикально изменить жизнь – развестись с женой и жениться на вас?
– Да, ведь ранее Вадим не уставал повторять, что хотел бы постоянно видеть меня рядом с собой. Его останавливало лишь то, что я была женой друга, а дружбу он не мог предать.
– Знаете, подобные аргументы есть в арсенале любого мужчины, они никогда не дают осечку.
– Понимаю, но в то блаженное время все представлялось мне в розовом свете. А вам тоже приходилось обманывать женщин?
– Хуже, мне приходилось их убивать. Вы же понимаете: нет смысла обманывать женщину, если собираешься отправить ее на тот свет.
Мои слова достигают цели: она замолкает, затем, страшась ответа, спрашивает:
– Вы хотите сказать, что убьете меня? Неужели я не заслуживаю снисхождения?
– Не знаю, я ведь не судья, а только исполнитель.
– Мне показалось, что между нами… что-то возникло.
– Что именно?
– Какое-то взаимопонимание. В вас есть то, чего я никогда не наблюдала в других мужчинах. Вы искренни. Странно, что такой чистый человек занимается столь грязной работой.
– Надо же как-то жить. Да и работа не особо грязная – обычно не приходится разговаривать с человеком, являющимся твоей мишенью. Люди, за смерть которых заплачены деньги, чаще всего симпатий не вызывают, и моя совесть остается чистой.
– А как вы относитесь ко мне?
– Хочу понять вас, но не могу. С моей точки зрения, вы виновны и не заслуживаете снисхождения. Но… я могу ошибаться.
– Вы ошибаетесь, не сомневайтесь. – Ее рука, вновь скользнувшая под мой свитер, прошлась по спине, вызывая сладостное оцепенение. – Разве я не являюсь пострадавшей стороной?
– Возможно, но что это меняет? Вы сделали жизнь мужа совершенно невыносимой, наставляя ему рога с близким другом. Согласитесь, у Егора было право на месть.
– Это какой-то бред! В наше время не убивают женщин за измену.
– Только потому, что измельчавшие мужчины начали воспринимать рога как украшение. На мой взгляд, это ненормально!
– А убить женщину – нормально?!
– Во все времена мщение являлось делом чести, особенно для обманутого мужа. Почему для вас должно быть сделано исключение?
– Господи, да вы просто сумасшедший!
Ее слова проникают в мой мозг и, подобно соку цикуты, растекаются по бесчисленным его капиллярам; с каждым новым толчком сердца я ощущаю ядовитую горечь, растекающуюся в моей душе. Бешенство, таившееся во мне, как в колодце, вырывается наружу, притекая к пальцам, сжимающим рукоятку ножа, но я понимаю, что любое мое движение неизбежно приведет к поражению.
Поведение незнакомки удивляет: ее рука медленно перемещается вниз, застывая время от времени на моем бедре. Чувствую, как брюки, направляемые ее тонкими пальцами, опускаются ниже. Что она хочет сделать? Бесстыдная нежность женщины обманывает меня: готовясь мягко отстранить ее, ощущаю пронзительную боль в солнечном сплетении. Вслед за болью приходит горькое осознание того, что она все время готовила этот удар. Незнакомка мчится к выходу из помещения, понимая, что со спущенными брюками за ней не угнаться. Пока я прихожу в себя, она поворачивает ключ, оставленный мной в замке, но дверь не открывается. Незнакомка толкает ее, бьет кулаками по металлу. Восстановив дыхание, направляюсь к ней; развернувшись, она следит за моим приближением, зажав меж пальцев правой руки маленький кусок металла, чуть не выведший меня из игры.
– Не подходи! – кричит она.
– Отлично, мы, наконец, перешли на «ты».
Делаю шаг вперед; незнакомка пытается попасть ключом мне в глаз, но он лишь скользит по щеке, царапая кожу, и это так возбуждает, что я не ощущаю боли. Ловлю запястье женщины и легко отвожу ее руку назад, поражаясь собственной силе. Моя противница замирает, но это только пауза, затишье перед новой атакой – она не сломлена, она просто выжидает.
– Интересно, почему ты предпочла такой способ общения? – Скучная, невыразительная интонация моего голоса составляет жуткий контраст с ее частым дыханием, что пугает незнакомку больше, чем нож. – Ты все испортила!
