скачать книгу бесплатно
Пока бабушка раздаёт фишки – ждём.
Оглянувшись, я вижу, что небо застлано тучей, а потом вовсе пошёл снег такими редкими хлопьями, что каждое видно хорошо.
Мне интересно, и я, встав, подошёл к окну.
Белые лёгкие лоскутки парили в воздухе и, опустившись на асфальт, тут же таяли.
Потом превращались в чёрное пятно.
От форточки до моих ступней добрался холодный воздух.
Кашлянул, и даже пришлось натянуть носки, вывернув их на лицевую сторону.
Они тут сушились на батарее.
Ступни мои приняли их с благостным чувством.
Ветви ясеня, что растет напротив нашего окна, ещё не обрели листья.
Зелень никакая, одни прутики.
Лишь кончики ветвей отметились крохотными бутонообразными почками.
Вдруг прилетела серая ворона. Не успела сесть на чашу меж трёх ветвей ясеня, и тут же её не стало видно.
Так пернатые ложатся на дно гнезда, когда хотят замаскировать себя от посторонних взглядов.
Пристально вглядываясь, замечаю, что там прутья от гнезда.
Оказывается, в этом году городская ворона там свила гнездо.
Отсюда мне видны стены кирпичной пятиэтажки, что правее спуска.
В подвальном помещении пятиэтажки разместился Христианский центр.
Окна его наглухо зарешёчены.
Над ним два окна первого этажа в квартире, арендованной дворником, окна также зарешёчены, только кованым железом.
Над всеми этими домами в небе ярко светит солнце.
Его не видно из нашей комнаты, но я знаю, что оно там есть.
На улице уже потеплело.
Весенний день заманивает меня на прогулку.
Но делать этого людям пока нельзя.
Половины окна, с собранными вверх жалюзи, достаточно, чтобы почувствовать себя участником внешнего мира.
Освещение, тепло от батареи и небывалая тишина на нашей Одиннадцатой Текстильщиков делают мою семью борцами против ковида!
– Кажется, везде предвидят приближение заразы века! – говорит мой внук вдруг. – Как это, возможно?
Из сказанного внуком в моей голове остаётся слово «предвидят».
Закрытые двери, пустующая улица за нашим окном, где гуляют одна трясогузка и пара голубей – разве всё это не предсказывает безнадёжность?
Сегодня – как вчера. Ничего не меняется.
Хотя мы всё время надеемся увидеть что-нибудь другое. Поэтому я говорю:
– Надо надеяться на лучшее.
– Пора думать о себе, – перебивает меня вдруг Соня. – Нас много, а власть у нас одна!
– Зараза убивает нас по отдельности, а не с правительством вместе! – говорю я. – Ковид вступил битву с одним человеком.
Ему на руку, чтобы мы боялись его и как можно скорее обрели ковидофобию!
От одного переходя к другому, а далее к любому, он добивается своей цели. Скажу откровенно, что на деле, я не вижу пользы от режима одомашнивания человека.
Из домашнего режима мы выйдем другими.
Как говорит Владимир Фёдорович, инфицированными гиподинамией, доходягами.
– Как космонавты! – острит внук.
– У них есть все условия для движения, – говорю я. – А у нас, кроме тренажёра, ничего. Разве, это не льёт воду на мельницу ковида?
– Мы, жители Одиннадцатой Текстильщиков, участники исторического события, – говорю я.– Всего человечества!
– Мне перечислили на счёт 2000 рублей из того, что Президент обещал! Ура! – вдруг заявляет Соня.
Я хочу продолжать свою мысль, а жена торопит:
– Посмотри, посмотри! Тебе тоже должны поступить деньги!
Обычно по щебету своего телефона я узнаю о поступлении. На этот раз его не было.
Я проверяю свои сообщения, но там всё пусто.
– Недоразумение, – говорит Соня и добавляет. – Карантин ведь не закончился, потом переведут.
Тут мы углубляемся в свои мысли.
Мы оба пенсионеры в одной семье, и вдруг такая ситуация, поставившая нас в неловкое положение.
Я смотрю в окно на спуск.
Там пернатых, как и людей, или собак – никого не видать.
– Ты права, – говорю я Соне. – Нам пора думать о себе
– Нет повода для грусти, – останавливает меня жена.
– Я прекрасно понимаю, что человек должен думать о своём благополучии с рождения, – говорю я, – но мы жили в другом измерении времени и в другом государстве.
Советская жизнь отучила нас от этого, прививая привычку думать обо всех.
Иди, помогай другим, потом кто-то подумает о тебе!
Соня молчит.
Я знаю, на деле она думает.
Голова моя воспроизводит тут мысль философа:
«Слабые и неудачники должны погибнуть»
6. ЗА КРУГЛЫМ СТОЛОМ
Мы собрались в большой комнате поиграть SCRABBLE.
Я занял белый деревянный стул, имеющий привычку на любое моё движение издавать скрип, хотя он имеет репутацию лучшего места в большой комнате.
Его придерживали для меня, хотя и другие стулья тоже белого цвета, но они из пластика.
Я вкладываю игру на стол.
При моём наклоне или движении рук стул издаёт скрип, и моя внучка всё время хохочет.
Остальные безмятежно молчат, следя, как я беру косточки с буквами.
Я был не в настроение, это давало напряжение всем быть начеку.
Даже игру затеяла семья из-за моего угрюмого настроения.
Соня провела сепаратный разговор с внуками на кухне и теперь следила за каждым словом, чтобы кто-то не сказал чего-нибудь лишнего.
Но эти старания никак меня не задобрили.
Семейная игра на мои внутренние переживания повлиять не может.
Эту особенность человеческого существования понимает моя внучка – она постоянно смеётся, как бы придавая всему этому особый шарм.
Все мы ждём опять связи со штатом Висконсин, с моей дочерью и зятем.
Вчера она написала маме, что позвонит после работы.
Я веселил внучку скрипом своего стула, но связи с дочерью пока нет.
Фруктовый салат из киви, банана, яблок и груши на столе, но есть, ещё не начали.
Тут Соня характерным жестом указывает на сервант, где стоит бутылка White Horse, купленная мне на день рождения, армянский коньяк, подаренный кем-то, и купленная в Утконосе бутылка Каберне Фанагории.
Перед внуками мне пить не хочется и, мотнув головой, отказываюсь.
Игра составления слов началась!
SCRABBLE прекрасен тем, что даёт возможность составлять диковинные слова.
Темп игры зажигает в нас азарт, и я составляю необычное слово – ковид.
Они не ждали, похоже, и задумались дольше, чем обычно.
Внук тут выстраивает своё слово – дыра.
Соня неожиданно ставит дивное слово – Пандора.
Внучка думала, думала, а потом выстроила – дура.
Хотя мы с бабушкой не раз замечали, что внуки иногда употребляли бранные слова, когда собираются с друзьями в своих комнатах, но такого урожая не ждали.
Я встаю и, открыв сервант, достаю оттуда White Horse.
Беру четыре рюмочки на один залп, сажусь обратно на своё место.
Ни внуки, ни Соня не могли понять, что всё это значит?
– Анахронизм у нас давно изжит, – говорю я Соне и смотрю ей в глаза. – Ребята не маленькие, пусть сами решают.
Бабушка подвинула тут же поднос с фруктами ближе к внукам, а я налил всем по рюмочки.
Сходу поднял рюмочку и предлагаю всем выпить.
– Спасибо, но мы не пьём! – говорит тут внук. – Не тот случай!
Мы с Соней не стали упрашивать их, а сами выпили.
Бабушка хотя любит красное вино, на этот раз поддержала меня.
Я думаю, на это её подтолкнуло моё плохое настроение.
Мне понравился её поступок и, обняв её за талию правой рукой, прошептал ей на ухо:
«Ковид-дыра, дура Пандора!»
