скачать книгу бесплатно
ГЛАВА 20
Когда Ангелика вернулась из Москвы, прекрасный Сочи встретил её теплом и зеленью. На перроне стояла её мама, Ольга Ивановна. Ангелика подбежала к ней, обняла и с искоркой в глазах произнесла:
– Мама, ты не представляешь! Я видела его! Я знала, что увижу, и увидела.
– Кого, родная?
– Григория! Он сам меня догнал на вокзале. Когда он обнял меня, моё сердце чуть не остановилось. Господи, как я люблю его, мама! Я была бы ему такой хорошей женой: я бы пылинки с него сдувала, я бы каждое его желание угадывала… И ты знаешь, мама, мне кажется, что он тоже меня любит.
– Доченька, но ведь он женат! На чужом несчастье своего счастья не построишь.
– Я головой понимаю это, но сердце рвётся к нему, – грустно ответила Ангелика.
– Ты должна отказаться от него, доченька.
– Но я не могу, не могу! Мама, это сильнее меня! Мне так приятно, когда он говорит со мной, находится рядом и смотрит на меня… Даже когда он сердится и кричит на меня, я всё равно люблю его. Я просто схожу с ума, мама, от любви к нему Я чувствую, что только он должен быть рядом, потому что он не такой как все… Именно он сможет защитить меня.
– От кого? – тревожно спросила мама.
– Ведь я на вокзале в Москве, представляешь, мама, ещё увидела того бандита, который шесть лет назад напал на меня и кольцо забрал. Я Грише рассказала, во что этот грабитель был одет, и он пообещал мне его найти.
– Боже мой, Ангелика! – всплеснула руками мать. – А этот бандит тебя видел?
– Нет. Не видел, по-моему, – неуверенно произнесла Ангелика.
– Всё, дорогая! Больше я тебя никуда не отпущу! И даже не смей меня уговаривать.
На следующее утро Гриша неожиданно почувствовал непреодолимое желание снова встретиться с Даниилом и вызвал Максима. Полчаса Максим прождал его в такси возле кафе, пока тот разговаривал с ребёнком. Григорий вернулся к нему в машину очень задумчивый. Ехали снова молча.
Гриша всё время вспоминал диалог с мальчиком: «Иди и ничего не бойся. Я с тобой. Трудности у тебя будут. Но ты смело иди вперёд. Создатель Вселенной тебя любит». Когда он спросил Даниила: «Но что я для этого сделал?», мальчик просто ответил: «Ничего. Сердце у тебя чистое. А про свои грехи ты сам всё знаешь. Мучаешься сильно: рассказать или нет? Но не это сейчас главное. Всё в этой жизни проходит. И это пройдёт. И запомни, дядя, пути Господни неисповедимы. А теперь иди, дядя. Я о себе дам знать». Слова ребёнка никак не оставляли Григория в покое. Он интуитивно чувствовал, как тучи сгущаются над его головой, и знал, что скоро грянет буря.
Единственное, чего не знал Гриша, с какой стороны и когда придёт беда. Но спокойный голос ребёнка утешал его постоянно фразой: «Всё будет хорошо, дядя. Всё будет хорошо». И это удивительным образом вселяло в Григория надежду и согревало его внутри. Он уже ждал каждой новой встречи с Даниилом. Его безумно тянуло к этому ребёнку. Но одновременно конфликт с его родственниками не давал Грише покоя.
А в это время в доме у дяди было многолюдно – собрались его друзья. Среди шума и гама выделялся голос Агасси, резко говорившего с антикваром:
– Ты что, не помнишь наш уговор? Ведь ты мне обещал картину Рубенса. Где она?
– Я же сказал тебе, Агасси: её уже везут. Ты, главное, деньги приготовь, – ответил Анатолий Борисович.
– Сначала товар, потом деньги, – возмутился дядя.
– Ты же меня не первый год знаешь, Агасси. Давай деньги, и картина сейчас же будет у тебя. Мне просто деньги нужно срочно перевести на счёт. Вот смотри, я при тебе звоню, – произнёс антиквар, набирая чей-то номер телефона. – Выезжай по адресу, который я тебе дал, – сказал он кому-то в трубку.
– Хорошо, – тут же поверив ему, произнёс Агасси. – Вот, возьми деньги. Здесь сорок миллионов рублей. Пересчитывать будешь?
– Зачем же? Я тебе доверяю. Ведь у нас, Агасси, не первая с тобой сделка.
Антиквар Анатолий Борисович забрал деньги и быстро уехал. А Агасси с огромным нетерпением принялся ждать.
Наконец ворота распахнулись, и во двор въехал мотоциклист, держа перед собой долгожданный холст. Руки Агасси тряслись: он так долго ждал эту картину! Улыбаясь, он взял в руки свёрток и осторожно, с предвкушением, начал разворачивать его. Но постепенно улыбка его превратилась в звериный оскал. Лицо его покраснело. Он не мог вымолвить ни слова…
Агасси держал в руках пустой кусок фанеры, окрашенной в белый цвет! Не веря своим глазам, он приблизил «картину» к лицу, надеясь там хоть что-то разглядеть, потом отодвинул от себя. Агасси начал ковырять ногтем угол доски, думая, что, может быть, полотно замаскировано… Он даже попытался расслоить фанеру, думая, что картина спрятана внутри. Руки его аж побелели от напряжения, а сам он просто позеленел от злости. Мечта Агасси рухнула в один миг. Поняв, наконец, что его жестоко обманули, он не кричал, а хрипел:
– Найти! Найти, эту сволочь, этого сукина сына! Достаньте мне его из-под земли! Я его наизнанку выверну!!
– Он очень хитёр, раз тебя смог провести, – сказал один из его друзей.
– Ничего не знаю! Подключите всех: ментов, ФСБ… Всех! Доставьте мне эту тварь живым. Всё! Идите! Действуйте! Действуйте немедленно!
Вдруг раздался звонок. Агасси нервно схватил телефон. В трубке послышался голос племянника:
– Дядя, я приеду к вам сегодня с ночёвкой. Можно?
– Что, из дома выгнали? – решил подколоть его Агасси, мгновенно взяв себя в руки.
– Нет, я сам ушёл. И уже давно, – произнёс Григорий спокойно.
В голове Агасси промелькнула мысль: «Не сговор ли это? Что-то уж слишком много совпадений…»
– Хорошо, приезжай, – ответил он племяннику. – Как раз и поговорим. Только давай быстрее!
ГЛАВА 21
День за окном, тяжёлый и длинный, медленно клонился к закату. Была середина июня, в Москве стояла жара. Гриша зашёл в дом. Марина тут же начала накрывать на стол. Дядя, мокрый и бледный, чуть заметным кивком головы поприветствовал племянника.
– Выйдем на улицу – разговор есть! – буркнул он Григорию.
Они вышли во двор. Григорий присел на лавочку, вздохнув. Агасси, тем временем, прохаживался перед племянником туда-сюда, нервно теребя пояс своего халата.
– Да что случилось, Гасси? – наконец спросил Гриша. – Ты как будто сам не свой. Я тебя таким ещё ни разу не видел!
– Конечно, не видел!.. Меня сегодня кинули на сорок миллионов!
– Что?! – воскликнул Григорий. – Кто это так рискнул своим здоровьем?
– Да эта сволочь!.. Этот антиквар.
Дядя начал ругаться на чём свет стоит. Послышались отборные маты. Единственное, что разобрал Гриша в его словах, это было слово «убью!», которое Агасси повторил раз десять. В голове у Григория промелькнуло: «Не такой уж он чистенький, этот Анатолий Борисович, как хочет казаться». Но вслух он только произнёс, внимательно взглянув в глаза дяди:
– Я же у тебя буквально недавно спрашивал, что он за человек? А ты ещё наехал на меня из-за этого.
– Ну, откуда же я знал, что он так поступит в отношении меня?!
– И что теперь будем делать? – озабоченно спросил Гриша.
– Я уже предпринял кое-какие меры. Я сам разберусь. Ты лучше скажи мне, куда делись мои компаньоны? Уже полтора месяца они не выходят на связь. Ты понимаешь, раньше они один-два раза в день звонили, а сейчас молчат. Как ты можешь, Григорий, мне это объяснить?
– Ну, откуда я знаю, где твои придурки? Я ушёл, а они с кем-то ещё встречались после меня.
– А с кем? – пытался давить на племянника Агасси.
– Да не знаю я! Это же твои знакомые – вот сам их и ищи!
– Слушай, племяш, я тебя с десяти лет воспитываю – с тех пор, как твоя мама умерла… Я прекрасно знаю твой характер. Сильных ты никогда не боялся, слабых всегда защищал. Ничьи секреты никогда не выдавал. Приветствую я это! Правильно, что ты чужие тайны до сих пор хранишь… Но я тебя прошу, просто умоляю: ответь мне, где они? Ну, не могли же они сквозь землю провалиться! Иногда у меня возникает мысль, что их уже просто нет в живых. Я в последний раз спрашиваю: ничего не хочешь мне рассказать? Ты ничего отдать мне не хочешь, случайно, дорогой Григорий?
– Не понимаю, что я должен дать тебе? И что ты хочешь от меня услышать?
– Только правду, мой родной! Только правду. Скажи мне. Я пойму.
– Ну ладно, скажу правду… Не знаю! Всё. Больше вопросов не будет?
– Будет. Ещё много вопросов будет, – продолжал Агасси. – Вот смотрю я в твои глаза, постоянно ясные, как будто ты никогда и ни в чём не виноват.
– А какие они должны быть, Гасси, по-твоему? – удивился Гриша.
– Правдивыми. Хотя бы в отношении меня, – ответил хитро Агасси.
Григорий выдержал небольшую паузу и, взглянув в сторону, произнёс:
– Видишь вон тот огромный кирпичный дом?
– Ну, вижу! И что?
– Вот на этой стене много кирпичей, и все они одинаковые. Ты можешь сказать, какие из этих кирпичей блатные, а какие – простые?
– Не понял, что за дурацкое сравнение, – слегка возмутился Агасси. – Кирпичи какие-то… Что-то не пойму я тебя, родственник. Что с тобой? Причём тут эти кирпичи? Меня больше интересуют мои ребята из-за границы, которые на связь до сих пор не выходят. Ты знаешь, какие они крутые? Их весь криминальный мир уважает! А ты тут со своими кирпичами чушь какую-то городишь.
– Хочешь, я сам тебе отвечу на вопрос, который задал? – спросил Гриша.
Дядя, думая о своём, пожал плечами и недовольно произнёс:
– Ну, говори, что ты там замудрил со своими кирпичами?
– Кирпичи похожи друг на друга, а глина для их производства завезена из разных мест. Но на заводе всё очистили и сделали их одинаковыми. Но не это я хотел сказать… Все твои авторитеты, и ты в том числе, дядя, авторитеты до тех пор, пока те, кто вас считает таковыми, кланяются и боготворят вас. И вы, действительно, думаете, что вы и есть те самые, «избранные». Но, как только ваши почитатели исчезнут из вашей жизни, вы оглянетесь назад, а там, рядом, никого не окажется. И вы станете теми самыми кирпичиками в стене. Вот смотрю я на стену и не могу отличить, где там авторитетный кирпич, а где кирпич-таксист. Они все для меня, Гасси, одинаковые!
Григорий стал собираться. Дядя его не останавливал. У дверей племянник повернулся и произнёс с горечью в голосе:
– Если бы хоть один из кирпичей выделялся, ты бы сразу заметил его. Вот что, дядя, я тебе хочу сказать: если ты хочешь выделяться, то позаботься, чтобы твоё окружение не ушло от тебя в один миг. А для этого ты должен быть очень мудрым… Знаешь, бывает, дети умирают – как у богатых родителей, так и у бедных. Горюющие родители им ставят надгробья. Так вот, над могилами детей богатых родителей вырастают целые апартаменты, а бедные родители еле-еле находят деньги, чтобы простой крест поставить.
– Зачем ты мне всё это говоришь? Бредишь что ли?
– Так я хотел спросить, как ты думаешь, дядя, какие из этих родителей любят своих детей больше – богатые или бедные? Они же абсолютно одинаково любят своих детей. Так вот те, кто строят огромные апартаменты над могилами, не для детей своих умерших стараются, а для окружения – и тут они хотят преуспеть! Так кому нужно такое окружение? Ведь если тот богач сделал бы обычную могилу, то его окружение не поняло бы это и потихоньку отвернулось бы от него. Так кому нужно такое окружение и такой богач? Так что, раз взял ты на себя роль авторитета, то будь мудрым. А наступит твоё время, когда придёшь ты к Богу, а он тебе вдруг скажет: «Твоё место не там, где мною изначально тебе было уготовано, а там, где нет меня…»
Дядя, открыв рот, внимательно слушал племянника. Но по глазам его было видно, он ничего не понял из Гришиных слов, так как был занят своими мыслями. Григорий же продолжал дальше:
– Дядь, а представь, что всё это мне объяснил маленький мальчик. И ещё он мне сказал, что скоро уйдёт в мир иной. Ему хоть и семь лет, но он столько знает! Ты даже себе представить не можешь, что он видел… Ладно, дядя, мне сейчас очень нужно побыть одному. Я, пожалуй, лучше пойду…
– Но… ты же хотел ночевать остаться, Григорий?!
– Я передумал. Не могу, – нервно проронил Гриша, направляясь к выходу.
– Ну ладно, иди… Послушай, умник, а ты у своего мальчика спроси про тех троих. Может, он знает, куда они подевались? – иронично кинул вслед уходящему Григорию Агасси.
Гриша шёл к калитке и тихо, себе под нос, бормотал:
– Уж он-то точно знает… Но я тебе об этом ничего не скажу!
ГЛАВА 22
Григорий позвонил Максиму, и тот не заставил себя долго ждать. Буквально через десять минут такси уже стояло возле дома дяди. И как всегда, из приоткрытого окна машины звучала музыка группы «Кабриолет». Создавалось такое впечатление, что Максим улавливал настроение Гриши, и музыка в его машине всегда соответствовала внутреннему состоянию Григория.
– Максим, ты что это, – не выдержав, спросил удивлённо Гриша, – специально мне музыку под настроение ставишь? Когда мне плохо, у тебя песни звучат про зону, а когда хорошо на душе – про любовь. Молодец, Максим! Прямо в точку попадаешь! Спасибо тебе за это! Ну, поехали…
Ехали молча, каждый думал о своём. После недавнего упоминания об антикваре, Григорий вспомнил тут же про Ангелику – про эту чистую, милую и такую наивную девушку. Неожиданно почему-то он подумал про колечко – к чему бы это? Вспоминал он Даниила и его слова, что «всё будет хорошо» – только этим и утешался Гриша в последнее время. Это его настраивало на что-то светлое, хорошее, что непременно ждёт его впереди… И тут сразу же в голове у Григория всплыл образ Вероники: её бездонные зелёно-голубые глаза, волосы, фигура сладостно тревожили его душу.
И в салоне Максима, снова как будто угадывая Гришино настроение, как по мановению волшебной палочки, зазвучала песня «Пусть горит костёр» в исполнении группы «Кабриолет». Улыбнувшись, Григорий произнёс:
– Максим, ты, наверное, психолог! Стоило мне только о хорошем подумать, как музыка в твоём салоне прямо угадала мои чувства и настроение! Вот здорово! Мне это очень нравится.
– Гриш, песня сама идёт. Я тут ни при чём, – усмехнулся Максим, остановившись у автомойки.
Григорий попрощался с Максимом, договорившись с ним о встрече на следующий день, чтобы съездить и уладить кое-какие дела. Они условились, что Максим заедем за ним в полдень. На следующий день, садясь в такси, Гриша с удовольствием, как всегда вслушивался в знакомые мелодии уже полюбившейся ему группы.
Вдруг раздался звонок мобильного, и Фарух весёлым голосом сообщил:
– Эй, дорогой, приходи скорей сюда! Здесь эта женщина красивая. Она всё на дверь кафе смотрит. Наверное, тебя ожидает. Только давай быстро сюда беги. Не задерживайся!
Григорий был приятно удивлён. Грустные мысли мгновенно покинули его, и лучик надежды на приятную встречу блеснул в его душе. Гриша тут же попросил Максима ехать сначала к Белорусскому вокзалу, отложив все дела на потом.
Григорий взглянул на Максима и спросил:
– Слушай, я не слишком старо выгляжу? А то, помнится, ты мне семьдесят как-то дал.
– Сто процентов: на восемьдесят лет не тянешь, максимум на пятьдесят! А если посмотреть, как из тебя энергия прёт, то можно и все тридцать дать.
– Ну, спасибо! Ты меня слегка утешил.
– А почему слегка? Может, сейчас решается твоя судьба.
– Ты знаешь, мне сейчас в дороге очень хорошо, прямо как в анекдоте!
– А расскажешь? – поинтересовался Максим.
– Да, потом расскажу, если всё будет хорошо! Но если Фарух меня обманул, я его… пристрелю, – усмехнулся Гриша.
– Да ты и муху обидеть не сможешь – не то, чтобы поругаться с кем-то или пристрелить!
– Дай руку! – с улыбкой произнёс Григорий. – Спасибо тебе за то, что ты во мне прежде всего человека видишь. Спасибо тебе огромное, Макс!
