скачать книгу бесплатно
– Нет…– поток слез был похож на потоп. Весьма, весьма.
Антиной минуточку подумал, и решительно поднялся, подавая девушке руку:
– Вас как зовут? – наконец-то догадался спросить он.
– Илина, а это Нафаня, – представилась и представила девушка.
– Илина, я частично чувствую свою вину, – начал Антиной, – если бы я там не стоял, то…
Илина даже рассмеялась:
– Как ты виртуозно пытаешься оправдать мою неловкость!
Он тоже в ответ рассмеялся.
– Короче, давай без реверансов. У меня есть, где переночевать. А потом что-нибудь да придумается!
Илина недоуменно захлопала ресницами:
– Ты приглашаешь к себе совершенно незнакомого человека?
– Почему не знакомого? Нас твой Нафаня уже представил друг другу. А может, он же и помог познакомиться, – тихонько дошептал себе под нос Антиной.
– Знаешь, мне крайне неловко,…но…и на улице страшно! Я согласна! Но ты не думай! Я найду работу, и обязательно тебя отблагодарю!
– Ладно, ладно! – согласился Антиной, гладя сидящего у него на руках кота, и вспоминая, есть ли по дороге магазин, где есть кошачья еда, и чтоб он ещё работал.
Такой нашелся.
Дома он показал неожиданным гостям что и где находится, спросил неголодна ли Илина, та есть не захотела. Хотя он даже был готов сварить пельмени!
После некоторой суеты, все отправились спать.
А утром Антиноя разбудил сногсшибательный аромат кофе и ещё чего-то вкусного.
Оказалось, что Илина нашла случайно купленную Антиноем муку, яйца и масло, и уже успела напечь блинчиков.
Спустя три месяца, после того, как они вернулись домой из кафе, отпраздновав свадьбу, Антиной притянул к себе молодую жену, и нежно ее, поцеловав, сказал:
– Я теперь точно знаю, что если дорогу переходит черный кот, то он хочет помочь тебе найти твоё счастье!
Нафаня, сидящий в личном кресле с шикарным бантом на шее, согласно прищурился.
Потому что, это было истинной правдой!
Всё такое розовое
А знаете, дамы и господа, ой! А ведь мы с вами уже почти сорок лет господа и дамы! Как быстро летит время.
Прошу меня извинить. Отвлеклась.
Так вот, вы знаете, дамы и господа, почему мы смеемся над «розовым»? Потому что, боимся нежности и любви. Наверное, думаем, что она нас ослабляет.
А ведь розовый…ох, как он чудесен!
Это розовый рассвет. Это розовые пяточки любимого ребенка. Это разлитая в пространстве нежность.
Я вам расскажу такую, почти всю розовую историю. Кратко. Если рассказывать полностью, то получится большой роман. А на него ещё созреть надо. Но и краткого будет довольно.
На шестьдесят лет он подарил ей шестьдесят роз. Нет, он не был миллионером, и не продавал ради этих роз домик и картины.
Просто она очень любила розы. А он её. Всё то время, что им отпустила вечность. А может быть, и за её гранью. Я не знаю. И никто не знает.
А как они танцевали вальс,…а романсы, исполняющиеся на два голоса…ах, память, память…
Когда она приходила домой с работы, усталая, если он был дома в этот момент, ему часто приходилось уезжать в командировки, он снимал с её усталых ног туфельки, отправлял её в кресло, ставил тазик с теплой водой, и велел, сидеть, отдыхать, парить ноги. Потом делал массаж.
А грибочки? Они очень любили ходить за грибами вместе. И он отбирал для неё самые крепенькие, самые малюсенькие, чтоб не только вкусно, но и красиво, и мариновал их в отдельной баночке…
Да…можно вспоминать много таких моментов.
Но кто-то может сказать, подумаешь! Это праздники. А в быту..
А вот и нет! У них и в быту всё было красиво.
Никогда, никогда, никогда в их доме не звучали голоса с повышенной, грубой интонацией. Никогда, никто, никого не оскорблял.
Только:
– Да, милый.
– Да, любимая.
Долго, очень долго. Всё время отпущенное вечностью.
Зачем я всё это рассказываю? Не знаю, вспомнилось что-то. А может, захотелось вновь погреться в том необычайно розовом тепле, которое всегда окружало их, и всех, кто с ними соприкасался.
А может просто так,…кто его знает?!
Но вот думаю, пусть в нашем мире будет больше розового.
Это так нежно…
И каждое слово мной написанное здесь, истинная правда. Но только малая, очень малая доля всего.
Потому что, я жила с ними. И я это видела.
Написать бы роман о них, но, наверное, надо сначала научиться любить как они.
Без перерыва. Без условий. Просто…как розовые пяточки любимого малыша.
Не знаю. Наверное. Может быть.
Всё такое розовое…но как же его мало!
Дверь в прошлое
Много там было всякого.
Злого и доброго. Плохого и хорошего. И так,…посерединке.
Были и падения, и взлёты. И любовь, и предательства.
И боль, и счастье.
Было и такое, что вспоминать страшно и стыдно.
И такое, от чего сердце смеется и радуется, стоит только подумать о тех временах.
Много всего было. Неудивительно. Я давно живу в этом мире.
Но сейчас я закрываю эту дверь!
Их порядком этих дверей.
Одни просто прикрыты. Другие закрыты на простую щеколду.
Но есть и такие, на которых висят пудовые замки.
Но закрыты они не от себя. Нет. Я никогда не выбрасываю ключи.
Закрыты эти двери от досужих взглядов.
Это моё прошлое! И только у меня есть право судить его.
Но и я редко заглядываю в эти двери. Ибо если я буду бродить по этим комнатам, откуда возьмется время на настоящее?
Может быть, когда-нибудь, спустя много лет, перед тем как выйти в последнюю дверь этого мира, я посещу все комнаты.
И тогда, кто знает? Быть может, тогда я пойму, что время не лечит. Нет.
Время учит.
Учит принимать всё. Просто принимать. И уметь, принимая, отдавать благодарность.
Но понять это мне ещё предстоит.
А пока я закрываю эту дверь. И убираю замки поближе к душе.
Мы ещё встретимся. Но не сегодня.
Страшный сон о сбывшейся мечте
Ах! Как она мечтала стать принцессой! Или графиней, или баронессой.
Не важно! Титулы её совершенно не волновали!
Она мечтала о том, как она в чудесном платье, танцует на балах. А мужчины осыпают её комплиментами, букетам и драгоценными камнями.
АХ!
Каждую ночь, ложась спать, она представляла себе эту чудесную картину:
Она в пышном платье, до пола, с турнюром, или на кринолине, входит в зал полный нарядных людей. Небрежно обмахивается веером. И все смотрят на неё и восхищаются её красотой и чудесным нарядом.
АХ!
И в этот вечер эта картинка стояла перед её глазами, когда она уплывала в сон.
Первые картинки сна заставили её даже во сне замереть от восторга.
Она именно в таком платье, как ей рисовало воображение, садилась в чудесную карету, запряженную тройкой лошадей.
Кучер крикнул:
– Но! Поехали!
И карета тронулась.
Первые же метры заставили её там, во сне охнуть. Колеса подскакивали на каждом камушке, больно отдаваясь во всем её теле. Она даже хотела проснуться. Но не тут то было! Сон властно вел её к мечте!
Карета бодро катилась по булыжникам. Она бодро подскакивала на жестком сидении, не менее бодро охая.
Потом булыжники закончились.
Началась чистая грязь. Судя по деревьям и небу, стоял глубокий октябрь.
Карета начала переваливаться в глубоких колеях, валяя её по всей себе, внутри.
Она успела стукнуться щекой, макушкой, подбородком. Прическа…ах, её чудесная прическа…ах….
Лошади шли натужно, вредная грязюка цеплялась за колеса не хуже репья!
А потом она встала. Карета. Совсем. Да ещё начала заваливаться набок. Кучер, сконфуженно постучал в дверцу, и сказал, что надо идти за помощью, колесо оторвалось. Не завалились, только потому что всё та же грязь держала.
И ушел. Она сидела, тоскливо глядя в окно, на бредущих мимо крестьян, в серых армяках, мокрых, по колено в грязи. Лапти у всех были,…а какие они могут быть после того, как перелезаешь через всё это.
Мимо мирно протрусила телега с понурой лошадкой. Её совсем не радовали мешки с мукой, и сидящие поверх мешков нахохлившиеся крестьянские дети. Отец их, с трудом вытягивая ноги из жижи, помогал лошадке, вытягивая её в особо смачных провалах.
