скачать книгу бесплатно
Попытка СССР спасти Польшу
Нынешний состав бригады Геббельса в оценке договора и этого протокола единодушен – это сговор о нападении на бедную Польшу и о ее разделе, но геббельсовцы стараются говорить об этом общими словами и подозрительно лапидарны. Эксперты Генпрокуратуры РФ, как вы видели, установили: «Договор с Германией и его органическая часть – секретный дополнительный протокол – с юридической точки зрения находились в противоречии с международными конвенциями и установлениями Лиги Наций, с суверенитетом и независимостью Польши, нарушали взаимные обязательства СССР и Польши при всех обстоятельствах уважать суверенитет, территориальную целостность и неприкосновенность друг друга. Более того, они оформляли сговор, направленный на решение судеб Польского государства путем его раздела, позволили фашистскому командованию беспрепятственно разгромить Польшу».
Думаю, что у читателей к бригаде Геббельса должны возникать вопросы в связи с этим ее заключением.
Во-первых. С какими «международными конвенциями и установлениями Лиги Наций» договор и протокол «находились в противоречии»? Ведь все его пункты гипотетичны и их действие предполагалось только «в случае». Если случится территориально-политическое переустройство упомянутых государств, то договоренность действует. Если не случится, то не действует. Но в договоре нет взаимных обязательств насильно или по их согласию переустроить эти государства. Об этом-то СССР и Германия не договариваются, следовательно, никаких «конвенций и установлений Лиги Наций» они не нарушают.
Во-вторых. Бригада Геббельса утверждает, что этот протокол нарушал договор между Польшей и СССР. Где в протоколе это записано? Где обязательства СССР напасть на Польшу либо помочь тому, кто на нее нападет? Где здесь хотя бы обязательства СССР потребовать от Польши себе (либо Германии) какой-либо территории Польши, как в Мюнхенском сговоре этого потребовали Великобритания, Франция, Германия и Италия от Чехословакии?
В-третьих. Где здесь «сговор» с целью раздела Польши? Раздел сфер интересов, о чем мы уже начали говорить, – это не раздел стран и не договоренность о захвате стран, и только подлые негодяи могут его так трактовать. Протокол был секретным, и Гитлеру со Сталиным совершенно не было необходимости говорить иносказательно и превращать протокол в басню.
И нельзя забывать, что это юридический документ, который мог быть использован в суде даже без ратификации его в парламенте. Гитлер его так и использовал: в ноте Германии об объявлении войны СССР нарушения протокола к договору о ненападении явились группой главных поводов к войне. И поскольку никто лучше Германии и СССР не понимал, о чем они заключили соглашение в этом протоколе, то эти поводы являются единственным и самым убедительным разъяснением к протоколу. По интересующему нас вопросу в ноте написано (здесь и далее выделения в тексте сделаны немцами. – Ю.М.):
«Таким образом, 23 августа 1939 г [ода] был подписан Пакт о ненападении, а 28 сентября 1939 г[ода] – Договор о дружбе и границах между обоими государствами.
Суть этих договоров состояла в следующем:
1) в обоюдном обязательстве государств не нападать друг на друга и состоять в отношениях добрососедства;
2) в разграничении сфер интересов путем отказа германского рейха от любого влияния в Финляндии, Латвии, Эстонии, Литве и Бессарабии, в то время как территория бывшего Польского государства до линии Нарев – Буг – Сан по желанию Советской России оставлялась за ней.[119 - Гитлер указал договоренность с изменениями на 28.09.1939 г.]
Действительно, правительство рейха, заключив с Россией пакт о ненападении, СУЩЕСТВЕННО ИЗМЕНИЛО СВОЮ ПОЛИТИКУ ПО ОТНОШЕНИЮ К СССР и с этого дня заняло дружественную позицию по отношению к Советскому Союзу. Оно строго следовало букве и духу подписанных с Советским Союзом договоров. Более того, усмирило Польшу, а это значит, ценою немецкой крови способствовало достижению Советским Союзом наибольшего внешнеполитического успеха за время его существования».
Не ошибитесь в прочтении: Германия не передавала СССР территории восточнее линии Нарев – Буг – Сан, а оставляла на этой территории Польши влияние СССР, как и при нынешней договоренности по линии Нарев – Висла – Сан, а что имелось в виду под интересами, вы увидите ниже.
«Если пропагандистская подрывная деятельность Советского Союза в Германии и в Европе вообще не оставляет никакого сомнения в его позиции по отношению к Германии, то ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКАЯ И ВОЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Советского правительства после заключения германо-русских договоров носит еще ярче выраженный характер. В Москве во время разграничения сфер влияния правительство Советской России заявило министру иностранных дел рейха, что оно не намеревается занимать, большевизировать или аннексировать входящие в сферу его влияния государства за исключением находящихся в состоянии разложения областей бывшего польского государства. В действительности же, как показал ход событий, политика Советского Союза направлена исключительно на одно, а именно: В ПРОСТРАНСТВЕ ОТ ЛЕДОВИТОГО ОКЕАНА ДО ЧЕРНОГО МОРЯ ВЕЗДЕ, ГДЕ ТОЛЬКО ВОЗМОЖНО, ВЫДВИНУТЬ ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ МОСКВЫ НА ЗАПАД И РАСПРОСТРАНИТЬ БОЛЬШЕВИЗАЦИЮ ДАЛЬШЕ В ГЛУБЬ ЕВРОПЫ.
Развитие этой политики характеризуется следующими этапами:
1. Началом развития этой политики явилось заключение так называемых договоров о взаимопомощи с ЭСТОНИЕЙ, ЛАТВИЕЙ и ЛИТВОЙ в октябре и ноябре 1939 года и возведение военных баз в этих странах.
2. Следующий ход Советской России был сделан по отношению к ФИНЛЯНДИИ. Когда требования Советской России, принятие которых грозило бы потерей суверенитета свободному финскому государству, были отклонены финским правительством, Советское правительство распорядилось о создании коммунистического псевдоправительства Куусинена. И когда финский народ отказался от этого правительства, Финляндии был предъявлен ультиматум и в ноябре 1939 года Красная Армия вошла на территорию Финляндии. В результате «заключенного» в марте финско-русского мира Финляндия вынуждена была уступить часть своих юго-восточных провинций, которые сразу подверглись большевизации.
3. Спустя несколько месяцев, а именно в июле 1940 года, Советский Союз начал принимать меры против ПРИБАЛТИЙСКИХ ГОСУДАРСТВ. Согласно первому Московскому договору Литва относилась к сфере германских интересов. В интересах сохранения мира, хотя и скрепя сердце, правительство рейха во втором договоре по просьбе Советского Союза отказалось от большей части территории этой страны, оставив часть ее в сфере интересов Германии. После предъявления ультиматума от 15 июня Советский Союз, не уведомив об этом правительство рейха, занял всю Литву, т. е. и находившуюся в сфере влияния Германии часть Литвы, подойдя таким образом непосредственно к границе Восточной Пруссии. Позднее последовало обращение к Германии по этому вопросу, и после трудных переговоров, пойдя еще на одну дружественную уступку, правительство рейха отдало Советскому Союзу и эту часть Литвы[120 - На самом деле СССР выкупил у Германии для Литвы немецкую часть сферы интересов за 7,5 млн золотых долларов (31,5 млн золотых германских марок)56.]. Затем таким же способом, в нарушение заключенных с этими государствами договоров о помощи, были оккупированы Латвия и Эстония. Таким образом, вся Прибалтика, вопреки категорическим заверениям Москвы, была большевизирована и спустя несколько недель после оккупации сразу аннексирована. Одновременно с аннексией последовало сосредоточение первых крупных сил Красной Армии во всем северном секторе плацдарма Советской России против Европы.
Между прочим, Советское правительство в одностороннем порядке расторгло экономические соглашения Германии с этими государствами, хотя по Московским договоренностям этим соглашениям не должен был бы наноситься ущерб.
4. По вопросу о разграничении сфер влияния на территории бывшего Польского государства Московскими договорами было ясно согласовано, что о границах сфер влияния не будет вестись никакая политическая агитация, а деятельность обеих оккупационных властей ограничится исключительно лишь вопросами мирного строительства на этих территориях. У правительства рейха имеются неопровержимые доказательства того, что, несмотря на эти соглашения, Советский Союз сразу же после занятия этой территории не только разрешил антигерманскую агитацию в польском генерал-губернаторстве, но и одновременно поддержал ее большевистской пропагандой в губернаторстве. Сразу же после оккупации и на эти территории были переброшены крупные русские гарнизоны.
5. В то время как германская армия на Западе вела боевые действия против Франции и Англии, последовал удар Советского Союза на БАЛКАНАХ. Тогда как на московских переговорах Советское правительство заявило, что никогда в одностороннем порядке не будет решать бессарабский вопрос, правительство рейха 24 июня 1940 года получило сообщение Советского правительства о том, что оно полно решимости силой решить бессарабский вопрос. Одновременно сообщалось, что советские притязания распространяются и на Буковину, то есть на территорию, которая была старой австрийской коронной землей, никогда России не принадлежала и о которой в свое время в Москве вообще не говорилось. Германский посол в Москве заявил Советскому правительству, что его решение является для правительства рейха совершенно неожиданным и сильно ущемляет германские экономические интересы в Румынии, а также приведет к нарушению жизни крупной местной немецкой колонии и нанесет ущерб немецкой нации в Буковине. На это господин Молотов ответил, что дело исключительной срочности и что Советский Союз в течение 24 часов ожидает ответ правительства рейха. И на этот раз [правительство Германии] во имя сохранения мира и дружбы с Советским Союзом решило вопрос в его пользу.
…Оккупация и большевизация Советским правительством территории Восточной Европы и Балкан, переданных Советскому Союзу правительством рейха в Москве в качестве сферы влияния, полностью ПРОТИВОРЕЧАТ МОСКОВСКИМ ДОГОВОРЕННОСТЯМ».[121 - ВИЖ, № 6, 1991, с. 34—37.]
Обращаю внимание, что текст данной ноты использован немцами как оправдание своей агрессии против СССР, поэтому если бы в немецких доводах было что-то, что противоречило смыслу или букве протокола, то СССР мог бы использовать это для контрпропаганды, и немцы это понимали. Но немцы рассекретили секретный протокол и не боялись, что их уличат во лжи. Единственная ложь – они привели постфактум в качестве договоренности свое разрешение на занятие «находящихся в состоянии разложения областей бывшего польского государства», но и здесь подстраховались, сообщив, что это устная договоренность.
Что же получается? Сегодня все вопят, что пакт Молотова – Риббентропа это сговор о разделе мира и оккупации суверенных стран, но из текста этого договора и из его трактовки немцами следует, что не только ни о какой оккупации, но даже и о занятии части территории (как в случае с Финляндией) или о военных базах даже речи не шло. Речь шла о запрещении ввода войск договаривающихся сторон в сферу своих интересов (случай с Литвой), и, это важно отметить, речь шла только о запрещении пропаганды в сфере своих интересов и о преимуществах в торговле. В связи с этим снова возникает небольшой вопрос: если опубликованный «секретный протокол» не фальшивка, то почему в нем нет того, о чем говорит Гитлер в ноте?
Начиная войну с Польшей, даже немцы под сферой своих интересов совершенно не предполагали ликвидацию Польши как государства. Речь шла об отъеме присоединенных к Польше немецких территорий и о создании в Польше вассального правительства. Это нет необходимости доказывать, поскольку данный факт признает и бригада Геббельса. Главная причина: и Гитлер, и правительство Германии сумасшедшими не были и войны боялись. Ведь даже исключив СССР, они должны были драться с двумя огромными державами и Польшей, которая им отнюдь не казалась слабой сама по себе. Какие оговорки ни делай, но в 1920 г. Польша победила РСФСР, а это и немцам оптимизма не прибавляло. Кроме этого, Польша начала мобилизацию с весны, и немцы не имели права пренебрегать ее военной силой. (То, как реально протекала война, немцам и в голову не могло прийти.)
Немцы, высоко ценя свою армию и ее основу – пехоту, не были уверены в их боевом духе, поскольку война с Польшей была первой и армия Германии еще не приобрела ни профессионального опыта, ни моральной уверенности. По мобилизации была сформирована 51 дивизия, в которых кадрового состава было по 5%[122 - Мельтюхов, с. 206.]. И в этой оценке своей армии немцы не ошибались. Уже после победы над Польшей немецкий генерал фон Бок докладывал в Генштабе сухопутных войск свои впечатления от немецких войск: «Той пехоты, которая была в 1914 году, мы даже приблизительно не имеем. У солдат нет наступательного порыва и не хватает инициативы. Все базируется на командном составе, а отсюда – потери в офицерах. Пулеметы на переднем крае молчат, так как пулеметчики боятся себя обнаружить».[123 - Гальдер. Т. 1, с. 130.]
Главнокомандующий сухопутных войск Германии фельдмаршал Браухич не был доволен войсками и спустя полтора месяца после победы. 5 ноября он в присутствии Гитлера высказал свое суждение о них:
«1. Пехота показала себя в польской войне безразличной и лишенной боевого наступательного духа; ей не хватало именно боевой подготовки и владения наступательной тактикой, также и ввиду недостаточного умения младших командиров.
2. Дисциплина, к сожалению, очень упала: в настоящее время царит такая же ситуация, как в 1917 г.; это проявилось в алкогольных эксцессах и в распущенном поведении при перебросках по железным дорогам, на вокзалах и т. п. У него (Браухича. – Ю.М.) имеются донесения об этом, в том числе и военных комендантов железнодорожных станций, а также ряд судебных дел с приговорами за тяжкие дисциплинарные проступки. Армия нуждается в интенсивном воспитательно-боевом обучении, прежде чем она сможет быть двинута против отдохнувшего и хорошо подготовленного противника на Западе».[124 - В. Кейтель. Размышления перед казнью. Смоленск, Русич, 2000, с. 245.]
Гитлер слабость своей армии знал, поэтому даже за три дня до войны, 28 августа 1939 г., он, собрав боссов партии, министров и депутатов рейхстага, сказал, что минимальные требования от Польши: «Данциг, решение вопроса о коридоре» – т. е. минимум, позволяющий Германии сохранить лицо. А максимальные требования – «в зависимости от складывающейся обстановки», т. е. от того, каковы будут успехи в боях. Но он закончил: «Война очень тяжелая, возможно, безнадежная. Но пока я жив, о капитуляции не будет и речи»[125 - Гальдер, с. 73—74.]. Сами понимаете, что начинать войну с мыслями о капитуляции непросто.
Поэтому когда 7 сентября поляки предложили немцам перемирие (а их армия уже храбро удирала от немцев на всех фронтах), то и тогда вопрос о ликвидации Польши или о передаче СССР западных областей Украины и Белоруссии и близко не стоял. Гальдер записал в дневнике: «Поляки предлагают начать переговоры. Мы к ним готовы на следующих условиях: разрыв Польши с Англией и Францией; остаток Польши будет сохранен; районы от Нарева с Варшавой – Польше; промышленный район – нам; Краков – Польше; северная окраина Бескидов – нам; области (Западной) Украины – самостоятельны».[126 - Гальдер, с. 108.]
Как видите, хотя Западная Украина находилась в сфере интересов СССР, но Гитлер даже 7 сентября намечал ее к самостоятельности, нимало не беспокоясь, что СССР за это денонсирует договор о ненападении, а это доказывает, что протокол к пакту занятие СССР этих территорий не предусматривал и у СССР не было бы поводов для претензий к Германии. И немцы даже к 7 сентября не предполагали ликвидацию Польши, и хотя они уже заняли Краков, но собирались его вернуть. Почему?
Потому, что их штабы пока еще полагали, что поляки бегут за линию Нарев – Висла – Сан, а преодолеть эту линию, по мнению немцев, было непросто. Фельдмаршал Манштейн, генералом участвовавший в разработке плана войны с Польшей, писал: «С другой стороны, у Польши не было недостатка в трезво мыслящих советниках. Как пишет полковник Герман Шнейдер в журнале «Милитервиссеншафтлихе рундшау» от 1942 года, французский генерал Вейган предложил перенести оборону за линию Неман – Бобр (Бебжа) – Нарев – Висла – Сан. Это предложение с оперативной точки зрения было единственно правильным».[127 - Э. Манштейн. Утерянные победы. М., «Издательство АСТ», 1999, с. 40. (Далее – Манштейн).]
Сам Манштейн с Вейганом был абсолютно согласен и сам считал, что полякам «…не оставалось ничего иного, как с самого начала перенести оборонительные позиции на линию Бобр (Бебжа) – Нарев – Висла – Сан, а возможно, и Дунаец, и вести впереди нее бои лишь с целью выигрыша времени…»[128 - Там же, с. 44.]. Он писал, что эта линия «представляла собой сильную естественную преграду. Кроме того, бывшие русские укрепления, хотя они и устарели, служили хорошими опорными пунктами»[129 - Там же, с. 42.]. Действительно, еще цари укрепили эту линию для защиты от немцев крепостями Вильно (Вильнюс), Гродно, Осовец, Ломжа, Остроленка, Рожаны, Пултуск, Загреж, Новогеоргиевск (Модлин), Варшава, Ивангород (Демблин).
Теперь если вы вспомните, где еще вы читали эти названия – Нарев, Висла, Сан, – то вернетесь к протоколу к пакту о ненападении между СССР и Германией. Да, это линия сферы советских интересов по первой договоренности с Германией. А это означает, что СССР секретным протоколом защитил ту остаточную территорию, на которой могло уцелеть Польское государство при самом плохом военном исходе войны с немцами. Немцам было не только трудно преодолеть эту линию военным путем, но они и не могли пересечь эту линию без обострения отношений с СССР – это была зона его интересов.
Можно сказать, что при подписании протокола ошиблись и Сталин, и Гитлер, а можно сказать, что поляки обманули и того, и другого. Гитлер, соглашаясь со сферой влияния СССР в Польше, полагал, что немецкая армия с трудом преодолеет сопротивление поляков до рубежа Нарев – Висла – Сан, а Сталин полагал, что поляки, отступив на эту линию, либо начнут позиционную войну, в ожидании ударов французов и англичан по Германии с запада, либо заключат с немцами перемирие на этой линии.
СССР делал все, чтобы помочь Польше удержаться в войне. Вот такой характерный пример. 29 августа, за три дня до войны, посол Германии Шуленбург упросил главу Советского Союза его принять. Молотов вынужден был согласиться, и стенографистки зафиксировали повод для встречи.
«Шуленбург сообщил, что сегодня ночью и утром ему лично позвонил Риббентроп и просил передать следующее.
В последнее время в нескольких газетах появились слухи о том, что якобы Советское правительство отводит свои войска с западной границы. Такого рода слухи, служащие агитационным целям, неприятны германскому правительству. Поэтому Риббентроп по поручению Гитлера просит Советское правительство опровергнуть эти слухи в форме, которую оно сочтет удобной. Лучше, если бы это опровержение было сделано в положительной форме, т. е. что Советское правительство не отводит своих войск с границы, а, наоборот, усиливает военные силы на границе. Или желательна такая форма опровержения, в которой было бы указано, что об отводе войск с границы не может быть и речи, так как в такое тревожное время всякое правительство не уменьшает войска на границе, а усиливает их.
Молотов спрашивает, верит ли этим сообщениям германское правительство.
Шуленбург отвечает отрицательно.
Молотов говорит, что он посоветуется, как это сделать, и подчеркивает серьезность, с которой мы относимся к заключенному нами пакту с Германией. Уже один факт появления такого рода слухов показывает серьезность нашего отношения к пакту».[130 - Год кризиса. Т. 2, с. 337.]
Многие ли читатели поняли, что ночью подняло на ноги Риббентропа и что заставило его позвонить послу в Москву? Поясню. Отвод советских войск от восточной границы Польши означал, что Польша может снимать с нее войска и перебрасывать на запад – навстречу немцам. СССР делал противоположное тому, что делала Литва. И немцы моментально поняли эту угрозу, начав просить, чтобы СССР объявил, что он, наоборот, подтягивает к польской границе войска. Но Молотов был такой человек, на которого где сядешь, там и слезешь[131 - У. Черчилль о В.М. Молотове писал так: «Дожив до старости, я радуюсь, что мне не пришлось пережить того напряжения, какому он подвергался – я предпочел бы вовсе не родиться. Что же касается руководства внешней политикой, то Сюлли, Талейран и Меттерних с радостью примут его в свою компанию, если только есть такой загробный мир, куда большевики разрешают себе доступ»67.]. «Правда» дала опровержение, но какое? Она сообщила, что СССР на советско-польской границе усиливает гарнизоны. Но ведь гарнизоны это не полевые войска, они в наступлении не участвуют. Поляки могли перебрасывать свои соединения на запад…
Вопрос: Польша сделала столько гадостей и СССР, и Европе, почему Сталин делал все, чтобы сохранить ее суверенитет? Ответ очень прост, но его мало кто понимает. Дело в том, что гораздо дешевле, чтобы участок твоей границы прикрывало суверенное государство, а не объединяться с ним, тратить деньги на его обустройство и защиту, а затем нести потери от «пятой колонны», какой-нибудь «Солидарности», которая в таком государстве обязательно образуется. Вот Сталин и делал все, чтобы Польша сохранила свою независимость и суверенитет. И Сталин суверенитет Польши сохранил бы, если бы в ней не жили поляки. Они не дали.
Пакт Галифакс – Рачинский
23 августа Сталин в протоколе к Договору о нейтралитете и ненападении между СССР и Германией оговаривает сохранение суверенитета Польши, а 25 августа в Лондоне достопочтенный виконт (и прочая, прочая, прочая) Галифакс, министр иностранных дел Великобритании, с одной стороны, и посол Польши в Великобритании граф Рачинский, с другой стороны, подписали Соглашение о взаимопомощи Великобритании и Польши, в котором оговорили пути дальнейших территориальных приобретений Польши. Да, именно так. Но поскольку, ввиду очевидных военных приготовлений Германии против Польши, говорить об этом открыто было не совсем удобно, то начали виконт и граф со следующего:
«Статья 1. Если одна из Договаривающихся Сторон окажется вовлеченной в военные действия с европейской державой в результате агрессии последней против этой Договаривающейся Стороны, то другая Договаривающаяся Сторона немедленно окажет Договаривающейся Стороне, вовлеченной в военные действия, всю поддержку и помощь, которая в ее силах».[132 - Год кризиса, с. 323.]
Вы можете понять, о ком идет речь, – об агрессии какой европейской державы хлопочут графья? Ведь их в Европе было три: Франция, Германия и СССР. Франция союзник, посему отпадает. Кто – СССР или Германия – должен или должна напасть на Договаривающиеся Стороны, чтобы пакт Галифакс – Рачинский вступил в действие? Любая из двух? Но тогда почему в статье 1 «европейская держава» стоит в единственном числе?
Это простофили Сталин и Гитлер, что думают, то и пишут, а Галифакс и Рачинский – это «умные политики», которые судьбы своих стран решают за столом переговоров, поэтому то, что они записали в Соглашении, не каждому дано понять. Им, впрочем, тоже. Поэтому Галифакс и Рачинский к Соглашению подписали секретный протокол, в котором разъяснили сами себе то, что они записали в доступном публике тексте Соглашения.
«Польское правительство и правительство Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии согласились со следующим пониманием соглашения о взаимопомощи, подписанного сегодня, как единственно правильным и имеющим обязательный характер:
а) Под выражением «европейская держава», используемым в соглашении, понимается Германия.
b) В случае, если будет иметь место действия, соответствующее смыслу статей 1 и 2, со стороны европейской державы, иной, нежели Германия, Договаривающиеся Стороны вместе обсудят меры, которые будут совместно приняты».[133 - Год кризиса, с. 325.]
Итак, «европейская держава» – это пока все же Германия, но почему об этом прямо не написать? Ведь война уже была у границ. В день подписания этого Соглашения в Польше были прекращены занятия в школах, реквизированы в пользу армии все легковые автомобили, началась эвакуация из Польши англичан и французов[134 - Гальдер. Т. 1, с. 64.]. Зачем темнить?
Не знаю, какие мысли по этому поводу могут возникнуть у вас, но я не вижу другого ответа: этим Соглашением Великобритания и Польша хотели надавить на Гитлера (с которым Англия в это время вела закулисные переговоры) с целью заставить его отказаться от планов нападения на Польшу, но одновременно предложить ему напасть на СССР, поскольку пакт Галифакс – Рачинский легко мог быть трансформирован из антигерманского в антисоветский путем подстановки в его текст новой «европейской державы». Тем более что из дальнейшего текста следует, что этот договор не оборонительный, а наступательный. За открытой публике статьей 1 следовала открытая статья 2:
«Статья 2.1. Положения статьи 1 будут применяться также в случае любого действия европейской державы, которое явно ставит под угрозу, прямо или косвенно, независимость одной из Договаривающихся Сторон и имеет такой характер, что сторона, которой это касается, сочтет жизненно важным оказать сопротивление своими вооруженными силами.
2.2. Если одна из Договаривающихся Сторон окажется вовлеченной в военные действия с европейской державой в результате действия этой державы, которое ставит под угрозу независимость или нейтралитет другого европейского государства таким образом, что это представляет явную угрозу безопасности этой Договаривающейся Стороны, то положения статьи 1 будут применяться, не нанося, однако, ущерба правам другого европейского государства, которого это касается».[135 - Год кризиса. Т. 2, с. 323.]
Как видите, без секретного протокола понять, что написано в статье 2, тоже невозможно. Но обратите внимание, что согласно статье 2 Польша и Великобритания атакуют «европейскую державу» не после того, как она совершит агрессию против них, а по своему усмотрению, когда либо Великобритания, либо Польша «сочтут это жизненно важным» либо сочтут, что «это представляет явную угрозу безопасности этой Договаривающейся Стороны». Это, заметьте, не какой-то там раздел сфер интересов, по которому нельзя вести пропаганду вне своей сферы. Это прямое соглашение о нападении (причем публике было неизвестно, на кого – на СССР или на Германию) с прямым посягательством на третьи страны. И эти страны перечислены в секретном протоколе к пакту Галифакс – Рачинский:
«а) Два правительства будут время от времени определять по взаимному соглашению гипотетические случаи действий Германии, подпадающих под действие статьи 2 соглашения.
b) До тех пор, пока два правительства не решат пересмотреть следующие положения этого параграфа, они будут считать: что случай, предусмотренный параграфом 1 статьи 2 соглашения, относится к Вольному городу Данцигу; что случаи, предусмотренные параграфом 2 статьи 2, относятся к Бельгии, Голландии, Литве.
с) Латвия и Эстония будут рассматриваться двумя правительствами как включенные в список стран, предусмотренных параграфом 2 статьи 2, начиная с момента, когда вступит в силу договоренность о взаимопомощи между Соединенным Королевством и третьим государством, которая распространяется на два названных государства.
d) Что касается Румынии, правительство Соединенного Королевства ссылается на гарантию, которую оно предоставило этой стране; а польское правительство ссылается на взаимные обязательства по румыно-польскому союзу, которые Польша никогда не рассматривала как несовместимые с его традиционной дружбой с Венгрией».[136 - Год кризиса. Т. 2, с. 325—326.]
Думаю, что если бы поименованные здесь страны узнали, что они фигурируют в этом договоре, то они все взвились бы от негодования – ведь это Соглашение прямо попирало их независимость. Начнем по порядку.
Когда после Первой мировой войны определяли границы Польши, то ей отрезали от Германии «коридор» – полосу земли к Балтийскому морю. Но на побережье этого коридора не было порта, и поэтому от Германии отрезали еще кусок – дельту Вислы с портом и городом Данциг. Но Польше его не передавали! Это была территория вольного города со своей валютой (гульденом), своим самоуправлением, и из 400 тыс. жителей Данцига 95% были немцами. У Польши с Данцигом был таможенный союз, и внешние дела Данциг вел через Министерство иностранных дел Польши. (СССР имел с Данцигом дипломатические отношения с 1924 г.) Данциг находился под защитой Лиги Наций (тогдашней ООН), и в нем был Верховный комиссар Лиги Наций для решения споров между Данцигом и Польшей[137 - МСЭ. Т. 3, 1936, с. 627—628.]. Польша привыкла считать его своей собственностью, имела в Данциге свою военную базу, но ведь город-то оставался немецким. Пока Польша не задействовала на своем побережье порт Гдыню, немцев Данцига такое положение устраивало, поскольку они переваливали весь морской экспорт и импорт Польши (2/3 от всего объема внешней торговли). Но с 1928 г. Польша начала направлять свой экспорт в Гдыню, экономическое положение Данцига резко ухудшилось, Лига Наций заставила Польшу выделить Данцигу квоту в грузообороте[138 - Там же.], но уже сам факт того, что Польша в любой момент могла удушить Данциг экономически, поставил вопрос о возвращении его в Германию. Действительно, если у Польши уже был свой порт, то зачем тогда держать Данциг в состоянии вольного города? Доводов в защиту принадлежности Данцига Польше у поляков не было, вот, скажем, Риббентроп докладывал о своем разговоре с Беком 6 января 1939 г.:
«В ответ на это я разъяснил господину Беку следующее:
1. Как фюрер уже сказал, превыше всего для германской стороны ее безусловное стремление к окончательной, широкой и продиктованной великодушием консолидации взаимных отношений.
2. В связи с этим имеют значение три проблемы:
а) Непосредственно германо-польские отношения. Здесь мне представляется следующее решение:
Возвращение Данцига Германии с обеспечением всех экономических интересов Польши в этом районе, причем с наибольшей щедростью. Связь Германии с ее провинцией – Восточной Пруссией через экстерриториальную автостраду и железную дорогу. За это в качестве компенсации со стороны Германии – гарантия коридора и всей польской собственности, то есть окончательное и прочное признание взаимных границ».[139 - Год кризиса. Т. 1, с. 175.]
И 26 января Риббентроп снова убеждает:
«Г-н Бек, сказал я, должен понять, что пожелания немецкой стороны чрезвычайно умеренны, поскольку отторжение ценнейших частей германской территории и передача их Польше, осуществленные по Версальскому договору, и по сей день воспринимаются каждым немцем как огромная несправедливость, которая была возможна лишь во времена крайнего бессилия Германии. Если опросить 100 англичан или французов, то 99 из них без всякого согласились бы с тем, что возвращение Данцига, а также как минимум коридора является само собой разумеющимся требованием немецкой стороны.
На г. Бека мои доводы произвели впечатление, однако он снова сослался на то, что следует ожидать самого сильного политического сопротивления внутри страны, вследствие чего он не может оптимистически расценивать это дело; все же, сказал Бек, в дальнейшем он намерен серьезно обдумать наше предложение.
Я условился с г. Беком, что, если Лига Наций прекратит выполнение своих функций в отношении Данцига прежде, чем между Германией и Польшей будет заключен договор, включающий и Данциг, мы установим с ним контакт, чтобы найти решение, позволяющее выйти из этой ситуации».[140 - Год кризиса. Т. 1, с. 195.]
Немудрено, что Галифакс и Рачинский спрятали Данциг в секретный протокол – как воспринял бы мир известие, что Польша и Великобритания развязали мировую войну из-за того, что им не принадлежало, – из-за Данцига – из-за того, что фактически присвоила себе Польша, проигнорировав Лигу Наций? Пойдем далее.
Оставим Великобритании Голландию и Бельгию и рассмотрим попавшую в протокол Литву. Литве, конечно, как я уже писал, любить Германию было не за что, но поляков Литва просто ненавидела. Напомню, что поляки в 1920 г. нагло, вопреки требованию Антанты, отобрали у Литвы ее столицу – Вильнюс (тогда Вильно).
Такой вот маленький штрих к польско-литовским отношениям. Маршал Пилсудский любил свою мать и перед своей смертью завещал перенести ее тело с литовской территории в тогда польский Вильно (сердце Пилсудского похоронено в могиле матери, а тело – в Кракове). Поскольку дипломатических отношений не было, то поляки запросили Литву через своего посла в Риге. Литве в таком вопросе отказать было невозможно, но поехать за телом должны были племянник Пилсудского и адъютант Пилсудского в чине капитана. Поляки догадались спросить, можно ли этому капитану появиться в Литве в польском мундире, и Каунас запретил, поскольку возможна «порча этого мундира людьми, недоброжелательно относящимися к Польше»[141 - Пилсудский, с. 359.]. Поляки в этом смысле были уники – не было ни одного соседа, относящегося к ним хотя бы равнодушно.
И вот теперь Польша согласно статье 2 соглашения с Великобританией тайно взялась защищать независимость Литвы без ее согласия на это, да еще и не ту независимость, которую хочет Литва, а ту, которую хочет Польша. Еще раз сравните эту наглость с протоколом о разделе сферы интересов между Германией и СССР, который и близко не посягал на независимость ни одной страны.
Ведь по пакту Галифакс – Рачинский Польша могла спокойно наблюдать, как Германия захватывает Литву, чтобы выйти к границам СССР, поскольку могла считать, что это не угрожает ее, Польши, безопасности. Но затем, когда Германия обессилит в войне с СССР, потребовать у Германии Литву себе, угрожая войной с собой и Англией. Потребовать и этим «восстановить независимость» Литвы таким образом, чтобы это не угрожало Польше. Как иначе истолкуешь § 2 статьи 2 пакта Галифакс – Рачинский?
Что касается желания Великобритании якобы вскоре заключить военный союз с Латвией и Эстонией, отмеченное в секретном протоколе к пакту Галифакс – Рачинский, то это неприкрытая провокация с целью дать Германии повод оккупировать или подчинить себе эти государства. Ведь за четыре месяца до этого, 17 апреля 1939 г., СССР официально предложил Великобритании создать военный союз, по которому:
«1. Англия, Франция, СССР заключают между собой соглашение сроком на 5—10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.
2. Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств».[142 - Год кризиса. Т. 1, с. 386.]
И именно Великобритания отказалась от этого союза. По предложению СССР Латвии и Эстонии действительно можно было помочь, поскольку в союзе с Англией и Францией это делал бы СССР. Но как без Советского Союза Галифакс собирался оказывать военную помощь прибалтам?
И уж крайнюю подлость поляки совершили по отношению к румынам. Они ведь были военными союзниками Польши, пусть и против СССР, но союзниками. Но дело в том, что границы с Румынией немцы не имели и им, чтобы захватить или подчинить себе Румынию как плацдарм для нападения на СССР, нужно было действовать совместно со своей союзницей по Антикоминтерновскому пакту (с которой немцы уже поделили Чехословакию) Венгрией. И заявляя, что «взаимные обязательства по румыно-польскому союзу» Польша похерит во имя «традиционной дружбы с Венгрией», Польша согласовала с Великобританией, что она и пальцем не пошевелит, когда немцы будут насиловать Румынию.
Итак. Первоначально Германия планировала атаковать Польшу 26 августа 1939 г. На ее территорию немецкая разведка забросила диверсионные группы для захвата мостов, туннелей, перевалов. Приказ о переносе сроков не до всех дошел, группа обер-лейтенанта Герцнера утром 26 августа захватила перевал Яблунковский и несколько часов с боями удерживала его[143 - Гальдер. Т. 1, с. 69.]. Война Германии с Польшей уже шла. В такой ответственный момент Польше и Англии надо было бы обговаривать, сколько Польше нужно держаться без помощи, когда Англия начнет бомбить Германию, когда мобилизуется и т. д. и т. п.
А эти графские польско-британские придурки (виконт – младший сын графа, которому титул не передается), подписывая пакт Галифакс – Рачинский, размечтались о том, как они стравят Германию с СССР и на этом поживятся.
Из склепа маршала Пилсудского в Кракове несся истошный вопль: «Идиоты!!!»
Глава 4
Война по-польски: защита Польши
Численность польской армии
Прежде чем рассмотреть особенности германо-польской войны начала сентября 1939 г., войны, которую в Европе считают началом Второй мировой войны, оценим мощь Вооруженных сил Польши. Как вы уже увидели по пакту Галифакс – Рачинский и увидите ниже, Польша сама воевать не собиралась. Но в своем раже ухватить куски от умирающих соседних стран тем не менее мобилизацию армии начала еще весной, как сообщил Литвинову посол Польши в Москве Гжибовский 4 апреля 1939 г.
Разгромленные политики и генералы тщательно преуменьшают свои силы и возможности, что понятно, плюс к этому Польша долго была союзником СССР, поэтому все советские историки со слов поляков утверждают, что Польша не успела отмобилизовать свою армию к 1 сентября 1939 г.
В этом плане меня удивляет даже рекомендованный читателю труд Михаила Мельтюхова. Чтобы написать 450 страниц, Мельтюхов почти 900 раз опирался на архивные и документальные источники. Это очень хорошо! Но плохо то, что Мельтюхов им полностью доверяет и не сравнивает между собой. В одном месте он пишет, что в 1932 г. Польша готова была выставить против СССР 60 дивизий[144 - Мельтюхов, с. 129.], это при том, что в 1932 г. у нее были еще очень плохие отношения с Германией, а у СССР хорошие, т. е. Польше надо было бы к этим 60 иметь еще дивизий 30 на западных границах. А затем Мельтюхов из польских источников сообщает, что на 1 сентября 1939 г. у Польши было всего 29 дивизий[145 - Мельтюхов, с. 212.]. А почему так мало, куда они с 1932 г. подевались?
Пользуясь польскими данными, историки дружно утверждают, что Польша вообще начала мобилизацию только за два дня до начала войны – 30 августа. Но за мобилизацией во всех странах пристально следил немецкий Генштаб, тем более что это такое мероприятие, которое не сильно и укроешь. А начальник Генштаба сухопутных войск Германии Гальдер 15 августа сделал в своем дневнике запись: «Последние данные о Польше: Мобилизация в Польше будет закончена 27.08. Следовательно, мы отстанем от поляков с окончанием мобилизации. Чтобы закончить мобилизацию к тому же сроку, мы должны начать ее 21.08. Тогда 27.08 наши дивизии 3-й и 4-й линий также будут готовы».[146 - Гальдер. Т. 1, с. 46.]
Поскольку немцы начали мобилизацию только 26 августа и закончили ее уже с началом войны, то, как видите, поляки в осуществлении мобилизационных мероприятий и в развертывании армии сильно опередили немцев.
Что касается численности польской армии, которую нам желательно определить хотя бы ориентировочно, то она по указанным выше причинам также занижается до 1 или 1,2 млн человек. Если взять за основу эти числа, то тогда будет непонятно, откуда взялся тот миллион польских пленных, который работал только в сельском хозяйстве Германии?[147 - Итоги Второй мировой войны. Сб. Перевод с немецкого. М., Иностранная литература, 1953, с. 369.] А откуда взялось 450 тыс. польских пленных у Красной Армии?[148 - Мельтюхов, с. 367] А откуда взялись те, кто драпанул во все сопредельные с Польшей страны, кто, сняв форму, разбежался по домам?
С другой стороны, в число, более-менее похожее на реальное, тоже не верится. Любое государство без проблем может направить в армию 10% от численности своего населения. Для Польши это была бы армия в 3,5 млн. Но ведь проблема не в том, чтобы призвать в армию 10% населения, их ведь надо вооружить, одеть, кормить, обучать, снабжать боеприпасами, оружием и техникой. Богатый СССР со своими высокоразвитыми промышленностью и сельским хозяйством мог себе позволить при довоенной численности населения в 190 млн человек надеть шинели на 34 млн граждан[149 - Россия и СССР в войнах XX века. Статическое исследование. М., Олма-Пресс, 2001, с. 246. (Далее – Россия и СССР в войнах).]. Да и это не рекорд. В Первую мировую войну богатые Франция и Германия мобилизовали более 20% своего населения. Но как голозадая Польша могла иметь такую армию? Тем не менее посол СССР в Варшаве Н. Шаронов в день начала войны 1 сентября 1939 г. сообщил в Москву: «Немецкие войска там, где они вошли на несколько километров, остановлены, сообщил Арцишевский, и имеется равновесие сил. Говорит, что польская армия уже имеет 3,5 миллиона, что нападения они не ожидали, но в Берлин делегатов посылать не собираются. Намекал, что это похоже на крупную демонстрацию, а не настоящую войну. Сказал, что армии у них достаточно, но что сырье и вооружение они от нас хотели бы иметь, но потом, кто знает, может быть, и Красную Армию (в ответ на мое замечание, что для них плохо, что Англия и Франция не заключили договора с нами)».[150 - Год кризиса. Т. 2, с. 358.]
Кстати, Советский Союз немедленно (3 сентября) продал Польше хлопок[151 - Год кризиса. Т. 2, с. 363.] – сырье для производства пороха и взрывчатки. Но дело не в этом. Арцишевский – это заместитель министра иностранных дел Польши и будущий премьер правительства Польши в эмиграции. Так что численность польской армии к началу войны в 3,5 млн человек получается официальной. Как хотите, но я в нее поверить не могу и дальше буду считать, что польская армия состояла примерно из 2 млн человек. Ну и, прочтя эту телеграмму Шаронова, взгляните еще раз на этих жалких шляхетных кретинов: немцы уже выбили польские войска из предполья и загнали на заранее подготовленные поляками позиции вдоль границы, а в Варшаве войну все еще считали «демонстрацией».
Немцам предстояла война на два фронта: на востоке с Польшей и на западе с Францией и Англией. Хотя они начали 26 августа мобилизацию, но из-за этой раздвоенности не могли выделить для Польши более 1,5 млн войск[152 - Мельтюхов, с.212.]. И, как я уже писал выше, немцы войны боялись. Гитлер все надежды на победу связывал с немецким солдатом и с искусством немецких генералов и офицеров. 22 августа он внушал немецкому военному руководству: «Проведение операции – твердое и решительное! Не поддаваться никакому чувству жалости! Быстрота. Вера в немецкого солдата, который преодолеет любые трудности. Главная задача – глубокий прорыв на юго-востоке до Вислы и на севере до Нарева и Вислы. Быстро использовать вновь складывающуюся обстановку».[153 - Гальдер. Т. 1, с. 57.]
Вот эти два удара, которые должны были сойтись у Варшавы, привели бы к окружению и разгрому тех соединений польской армии, которые были расположены к западу от Вислы, а это была основная часть польской армии. После таких потерь польское правительство должно было запросить мира и война в Польше была бы окончена.
За две недели до начала боев Гальдер записал в дневник оптимистическую оценку Гитлером времени, необходимого для победы над Польшей: «Необходимо, чтобы мы в Польше достигли успехов в ближайшее время. Через 8—14 дней всему миру должно быть ясно, что Польша находится под угрозой катастрофы. Сами операции, естественно, могут продлиться дольше» (6—8 недель)»[154 - Гальдер. Т. 1, с. 40.]. Никаких «6—8 недель» ждать не пришлось, уже 10 сентября Гальдер ломал голову над дневником в поисках эпитета, который бы точно охарактеризовал масштабы немецких побед. И, наконец, записал, выделив шрифтом: «Успехи войск баснословны»[155 - Гальдер. Т. 1, с. 111.]. Немцы не разгромили польскую армию, они польскую армию просто разогнали. Не полотенцами, правда, но разогнали.
Нельзя поляков судить по себе
