скачать книгу бесплатно
The Untold Stories
mr. White
Эти истории не были рассказаны.Не относитесь к ним слишком серьезно. Не ищите в них скрытый смысл. Даже если он есть. Но попробуйте найти в них то, что тронет вас и запомнится. В этом и есть единственная истинная суть, запечатленная в буквах, словах и предложениях.И кто знает, может, когда-то, взглянув на пылящийся корешок этой книги, вы задумаетесь или даже улыбнетесь.Что ж, тогда бумага потрачена не зря… Книга содержит нецензурную брань.
The Untold Stories
mr. White
Корректор Светлана Харитонова
Дизaйн обложки Максим Новиков
© mr. White, 2022
ISBN 978-5-0056-1287-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Рассвет мертвеца
Такое случается… Но если что-то в этом странном мире и случается, то никогда это не бывает просто так.
Проявления исключительной случайности довольно редки. И в этой истории их точно нет.
Далеко от королей и лордов, от войн и интриг, от торговых делишек и научных изысканий… В общем, очень далеко это и случилось.
Небольшой городок, в окрестностях которого плодились слухи, тайны, мелкие преступления и вполне обычные люди, жил своей жизнью. На полях росло то, что потом становилось зерном, а в окрестных деревеньках то, что потом становилось удобрением, и не всегда добровольным или естественным путем.
Деревеньки также жили своей жизнью. А жизнь имеет свойство заканчиваться.
Небольшое кладбище на крутом берегу реки заросло сорняком и кустарником. Церквушка с провалившейся крышей не слыхала святых слов уже как десяток лет. Ограда покосилась, а железные ворота вместе с петлями кто-то прибрал к рукам.
Но подхоранивать усопшего, другого в ставшие безымянными могилы не переставали. Честный люд брезговал, а вот всякую падаль человеческую – только в путь. Иногда путь таких тел здесь только начинался, ведь окраина была богата на странности и неопытных, но старательных экспериментаторов. После полнолуния на второй день одинокая телега подкатывала ко входу, выкапывался гроб с грузом сомнительной свежести, а дальнейший путь определялся звоном монет. Где лучше звенит, туда и везли.
В эту дождливую весеннюю ночь серебро и медь хорошо звенели на ладони наследственного некроманта.
Он жил в одинокой невысокой башне, на скалистом отрожке. Вокруг лес и маленькая деревушка в получасе ходьбы вниз по склону. Постройка прочная, даже с полагающимся таинственным подвалом, где хранилась зеленоватая подозрительная консервирующая жидкость. Хранилась и настораживающе побулькивала. С виду же башня выглядела, как и положено, жутковато: пара ветвистых вечно голых деревьев (это потребовало определенных усилий, ведь почти круглый год хоть пара листочков, да и висит на ветках, а зловещему логову такое не под стать), прикормленные вороны, грубая каменная кладка и почерневшая от старости черепица. Возможно, хозяин так и задумывал, ведь в некромантии самое важное – это произвести первое впечатление, а возможно, строителям просто мало заплатили, да и архитектора с должным опытом не нашлось.
Сейчас же основатель был мертв уже как несколько лет. Он прожил достойную жизнь, полную научных открытий, оккультных успехов и любовных интриг. От одной из таких интрижек и уродился единственный наследник.
Вредная натура проявилась с детства. Неумелость в тонкой науке – тоже. После смерти отца дело перешло под его руководство, отчего до сих пор мучилась вся округа. Но извести злодея боялись. Хоть неопытный, но злобный засранец некромант. А что хуже всего – редко мылся, не чистил зубы и вовсе не имел манер.
В природе затаилась весна. Снег сошел, теплый ветер то и дело пролетал по пустой земле и щекотал голые ветви деревьев. Трава и цветы лишь готовились пробиваться сквозь землю, а потому вокруг царила предвещающая пустынность. Совсем скоро буйство красок, запахов и живности захлестнет мир и вновь принесет жизнь на его просторы.
Сейчас же тучи собирались в свинцовые фронты и продвигались на юг. То и дело орошая ливнем окрестности и пропуская сквозь бреши живописные лучи солнца.
Однако последние два дня поливало так, будто штормовое море разверзлось где-то в небесах.
Река вышла из берегов и смыла все, что только можно было смыть, а местами и то, что нельзя.
Колесо водяной мельницы разбитым маяком человеческих достижений лежало в заводи далеко от места, предназначенного ей умыслом творца. Его сорвало силой бурного потока и упокоило недалеко от кладбища. Здесь же лежал, оскалившись разбитыми гнилыми кусками, гроб. В нем было тело.
Лохмы одежды слились с подгнившей плотью и с четкостью художника Ренессанса огибали проступившие ребра, кости предплечья и впалый таз. Хотя в такой темноте никто бы и не разглядел.
Болотным кротокрысам зрение было вовсе ни к чему. Толстые крепкие лапы какое-то время громко хлюпали по мокрой земле. Слышалось голодное посапывание и гортанное порыкивание.
В почти непроглядной ночной черноте по гнилым доскам неуверенно заскрежетали прочные короткие когти. Ветхое и халтурное старание плотника было плохим препятствием на пути голода вышедшей из долгой зимней спячки природы. Раскат грома на некоторое время сделал паузу в стараниях падальщика. Но еще через несколько неотличимых друг от друга мгновений ночной грозы уже куда более напористо кротокрыс вновь взялся за дело с другой стороны гроба, не переставая подзывать собратьев. Те не заставили себя ждать.
Подгнившая плоть манила этих созданий не хуже, чем жирный кабанчик заскучавшую от феодальной рутины знать. В пещерах и гротах кротокрысов постоянно воняло падалью, которую те отлавливали и оставляли в укромном уголке до полной готовности.
Розовая мясистая тушка одного из них с трудом перевалилась на растерзанную рекой крышку и заглянула внутрь, принюхиваясь.
Изысканное блюдо взглянуло в ответ.
Пустые глазницы заполнила вода, щепки и какая-то мешанина из грязи и водорослей.
На мгновение яркая молния разрезала небосвод. Кротокрысы втянули голову и замерли.
Гроб вздрогнул. Голова трупа все так же всматривалась в темноту и падающие из нее тяжелые капли. Но болотных тварей дождь совершенно не интересовал.
Крупный самец, что залез наверх, снова хищно посмотрел на труп подслеповатыми черными глазками. А затем резким движением шеи вырвал своими крепкими резцами кусок щеки, оголив черные десны и челюсть мышцы челюсти мертвеца.
Довольно хрюкнув и проглотив вкуснятину, кротокрыс еще больше навис над трупом и попытался укусить снова.
Это было последнее в его короткой жизни, что тот успел сделать.
Костлявая рука перехватила не успевшее что-либо понять создание, а челюсти сжались на его шее, моментально преодолев сопротивление толстой кожи и слоя жира.
В истошном визге пролилась черная кровь, что в свете вновь сверкнувшей молнии была лишь немного темнее поглотившей весь мир воды. Вторая рука сжала яростно трепыхающееся тело, а последовавший укус прервал жизнь кротокрыса.
Оставшиеся члены стаи испуганно отпрянули от гроба и насторожились.
В этом мгновении бездеятельной тишины в разреженном воздухе витала угроза. Непонятная и оттого тревожная.
Неровными движениями, дерганными, будто у неумелого кукловода на пальцах, из гроба поднялась фигура. Патлы мокрых волос свисали с висков и затылка, на голой, облезшей от кожи макушке черепа зиял черный провал, будто от удара топором. Шея выгнулась вперед, а челюсть еле заметно шевелилась, словно память омертвелых мышц заставляла пытаться произнести последние слова. Между зубов застряли кусочки плоти. Кровь быстро смывалась струями дождя вниз по худой шее.
Внутри опустевших глазниц почти незаметно засверкали хищные огоньки. Не те, что можно увидеть в отблесках взора разъяренного человека, и не те, что затаились на непроницаемой для понимания морде хищного зверя, готового к прыжку.
Это был отблеск новой жизни, кощунственно дарованной мертвому телу в этой громогласной грозе. Столь яростной, что даже боги хранили молчание в ответ на самые искренние мольбы живых существ.
Мертвец сделал шаг.
Запнувшись о край гроба, тело безвольно опрокинулось в усеянный мусором и ветками береговой песчаник. Величие момента восстания было нарушено. Иногда жизни не достает книжной возвышенности…
Кротокрысы ринулись на добычу. Стремительно и молча.
Эти твари были подлыми и непредсказуемыми хищниками, которых люди очень не любили. Проголодавшись, они выбирались из своих берлог на поиск слабой добычи. Обмазавшись грязью, поджидали ее в укромных затененных местах. Бывало, что дети, играя, забирались в овражек, где под густым кустом пряталась пара этих болотных тварей. Раздробленные остатки костей таких трагедий то и дело находили в заброшенных пещерах кротокрысов…
Голова первой бросившейся в атаку тушки была впечатана в мокрую землю с громким хрустом. Пара других тварей дорвалась до подгнившей плоти и вырвала по нескромному куску из бедра и бока мертвеца. Но в следующий же момент жесткие руки отбросили одного из них с такой силой, что схваченная розовая лапка переломалась как сухая ветка. С писком создание приземлилось где-то далеко в прибрежных кустах.
Оставшийся кротокрыс попробовал напасть еще раз, даже не проглотив засевший в горле кусок мяса, но оказался схваченным за грудки.
Какое-то время он беспомощно мельтешил конечностями, всхрюкивая и рыча. Зубы яростно клацали в попытках укусить то за кисть, то за лицо. Да за что угодно, лишь бы выйти живым из этого противостояния.
На вытянутых руках мертвец пустыми глазницами таращился на тщетные попытки твари избежать участи своих собратьев.
Острые оголенные кости пальцев пробили бока кротокрыса, а руки сдавили тушку до треска. Быстрая и милосердная смерть.
Кровь и плоть. То, что делает живое существо живым, поможет и мертвому.
Неровные грубые зубы с жадностью отрывали кусок за куском. Голод у вновь обревшего жизнь создания был зверский. Единственный инстинкт, заполонивший все то, что пока трудно было назвать сознанием.
В нем не было ни вопросов, ни единой мысли, ни тени чувства. Только приятное восприятие жизни, просачивающейся в каждую клеточку тела через теплую кровь.
Дождь лил все так же яростно, но совсем скоро буре суждено было иссякнуть. Изредка небо вспыхивало узким белым порезом молнии, озаряя мир, которому не было дела до этой готической сиесты. Грязный, во всех мыслимых оттенках коричневого и серого, мир переживал встряску стихий, разбушевавшихся в преддверии настоящей весны.
Голод утолился быстро. Наступила тишина, в которой контурами загадочных теней мертвец начал узнавать что-то новое. Оно было в нем с самого начала. Сразу после невероятной и неподвластной описанию боли первых мгновений нового существования. Плотно охватывая всю его сущность. Но только сейчас проступало наружу. Неприятно скользило и прокрадывалось, прямо на виду, но все же невидимое для мысленного взора.
Голова повернулась в сторону реки и вдаль. Огоньки в глазницах вспыхнули чуть ярче. Что-то звало и тянуло омертвевшую волю туда. Не близко и не далеко. Без причины и понимания. Но не идти было нельзя.
Бесшумно и медленно давно преданное земле тело поднялось и разогнулось во весь рост, стряхивая оцепенение вечного упокоения. Мышцы, сухожилия, суставы двигались будто вслед за неслышимым приказом. Как если бы старались поспеть вслед за своим владельцем. Лишенная глазных яблок, но не зрения голова с неуютным хрустом разминаемой шеи посмотрела по сторонам.
Бурное течение реки даже мертвецу казалось отталкивающе опасным.
В росчерке молнии неуклюжая худая фигура начала движение и покарабкалась вверх, жестко цепляясь за остатки колеса водяной мельницы, а дальше за скользкие выступающие из пологого прибрежного склона корни. В зарослях камыша можно было различить болезненное верещание пережившего бойню кротокрыса. Этот звереныш очень скоро забудет о сломанной лапе и вновь вылезет на берег этой небольшой заводи, чтобы полакомиться мясом падших товарищей.
Это не жестокость и не безнравственность. Это природа и ее жизнь.
Понемногу вызволенное из хтонических глубин сознание начало понимать свое тело. Ноги меньше заплетались, а руки даже успевали зацепиться за ветки или ствол дерева, избегая падения. Получалось это не совсем ловко.
Пробираясь через рощу на крутом прибрежном склоне, мертвец зацепился за очередной каверзно торчащий крутой корень и все же упал вниз тем, что раньше могло называться лицом. Череп вскопал полосу почти жидкой земли.
Фигура замерла в комической позе. А капли дождя с беспечным весельем падали на нее с нависших ветвей. Гроза уже утихла, но темные тучи продолжали свое мокрое дело.
В тишине что-то привлекло внимание мертвого странника. Огоньки его глаз моргнули тусклым светом.
Под витым, густо заполонившим пространство кустарником прятался заяц. Его уши прижались к маленькой головке, а тельце дрожало.
Мертвец буквально чувствовал, как крохотное сердце часто бьется в теплой грудной клетке этого живого существа. Он медленно протянул руку.
Заяц зажмурил глаза и боязливо отвернулся, но с места не двинулся.
Буквально костлявые пальцы аккуратно дотронулись до мокрого густого меха.
Жуткая челюсть разомкнулась, и лишенный языка рот невнятно пробулькал нечто невразумительное. Но по ощущениям дружелюбное.
А через некоторое время заяц снова остался в одиночестве.
Размытая дорога привела мертвеца к старому мосту. Одна опора подломилась, и часть сооружения наклонилась близко к бурлящему внизу потоку. Перила с той стороны были обломаны, и на одной из подпорок бездвижно застряло тяжелое колесо от телеги.
Первый шаг по крепким разбухшим от влаги бревнам переправы сопровождался низким протяжным скрипом. Насторожившись, мертвец замер, вслушиваясь в ночную пустоту.
Дождь еще накрапывал, но это было лишь убаюкивающее эхо прошедшего бедствия. Луна продиралась сквозь плотный покров тяжелых туч и время от времени дарила этому миру свой тусклый свет. Повсюду земля была покрыта жухлой травой. В рощах и вдоль берега не осталось и островка снега. Совсем скоро на ветвях набухнут почки. А уже с рассветом можно будет услышать первых птиц, прилетевших с теплых земель.
Совсем недалеко от моста, ниже по течению, где берег был усыпан мусором из травы, почвы, деревьев и человеческих несчастий промелькнул небольшой источник света.
Кто-то поднял высоко над головой масляный фонарь. Защищенный стеклом, язычок пламени ярко озарил окружение.
– Нашел! Здесь лежит… – хрипло прокричал, державший светильник. Человек стоял по колено в воде. Он горбился, отчего казался еще ниже, хотя ростом и так не выделялся. Из-под капюшона виднелся огонек самокрутки, который время от времени терялся в густом сизом дыму.
Откуда-то из темноты отозвался другой голос, а вскоре по обрыву вниз соскользнула фигура человека в плотном плаще. Крупное крепкое тело выдавало в нем роль рук, а не головы этого тандема.
Первый жестом указал на что-то под своими ногами. Второй молча сдернул с плеча моток (почту бухту) крепкой веревки и, наклонившись, начал обвязывать что-то, найденное его напарником. Делал здоровяк это умело и быстро.
Через полминуты он уже карабкался на невысокий берег, удерживая конец веревки в одной руке. В это время первый свободной рукой и ногами распихивал и распутывал мешанину из мусора вокруг предмета их интереса.
Уходящая в плохо освещенную высь веревка натянулась. Пара сильных рывков – и по обрыву вверх потащился очередной мертвец в этой истории. Эта ночь явно была недобра к людям. Одну жизнь забрала, нечто вроде жизни вернула. Честный обмен.
Новое свежее тело было грубо брошено на тачку. Обычно в такой навоз да землю таскают.
Две фигуры молча стояли и смотрели на изломанный труп. Руки и ноги были вывернуты под неестественными углами, грудная клетка пробита острым бревном, а голова изрядно помята. Из ноздрей еле сочилась смешанная с водой и мозгами кровь. Одежда порвана в нескольких местах, один из сапог отсутствовал.
– Подойдет? – пробасил здоровяк.
Его напарник с сомнением пожал плечами и прикурил новую самокрутку от огонька фонаря. Первая затяжка куревом повлекла за собой приступ нехорошего кашля.
– У меня нет охоты переться на старое кладбище… Нам еще объяснять, почему повозка с трупами и… тем мерзким зельем свалилась в реку на подъезде к башне. В такую погоду и мертвый бы искать их не полез, – возникла полная мокрой тишины и едкого густого дыма пауза. – Этот уже объяснить не сможет. Хоть какую пользу принесет.
Разогнувшись и зло сплюнув под ноги, курильщик достал откуда-то из одежд небольшую склянку. Та тускло светилась жутким зеленым светом.
– Ох, ну и дерьмо. Чувствую, что округе еще придется расхлебывать последствия этой ночки…
Заскорузлый ноготь поддел пробку, и вязкая жидкость полилась на свежевыловленный труп.
– Помоги… Привяжем его на мосту.
После этих слов рука с фонарем поднялась выше, осветив полуразрушенную переправу. И замерла.
– Твою мать… – еле слышно раздались слова, обрамленные контуром сизого дыма самокрутки.
На другом конце моста стоял человек. Свет выхватывал лишь неясные очертания. Тонкие и бездвижные.
– Ты чьих будешь? – громко осведомился хриплый, щурясь и всматриваясь в гостя.
Ответа не было.
Напарники переглянулись. Здоровяк пожал плечами:
– Может, неместный?
