скачать книгу бесплатно
Жена уж приготовила скандал!
Погрыз твои ботинки мерзкий пёс,
От плачущих детей бежишь в сортир,
Дурные вести лекарь твой принёс…
Ты плюнь на всё и приходи в трактир!»
Тут филонящий скрипач с возгласом «ха» широко раздвинул ноги, твёрдо упёршись ими в пол, резко изменился в лице и задорно принялся играть.
Это буквально подхлестнуло постояльцев. В зале почувствовалось оживление. Элдрин и сам ощутил лёгкое желание пуститься в пляс.
Певец отложил в сторону лютню и начал расхаживать по сцене, будто обращаясь словами песни то к одной части зрителей, то к другой:
«Здесь места не нашла беда,
Что льётся через край.
Ты приходи скорей сюда,
Побольше наливай!
Работа коль твоя – помёт,
Ты сел давно на мель,
Тогда тебя, мой друг, спасёт
Хмельной медовый эль!
А если вдруг совсем не здрав,
Не в шутку занемог,
Забудь про горький привкус трав,
Хлебни отменный грог!
Коробит душу коль твою,
Несчастен ты давно,
Как страшный сон утопит всю
Печаль в себе вино!
Хозяин каждому здесь рад,
Его страшится хмарь.
И лучший друг, почти как брат
Для всех вокруг корчмарь!
И лучший друг, почти как брат
Для всех вокруг корчмарь!»
Ещё к середине куплета в зале началось настоящее безумие. Пьяное веселье переросло в массовую драку. Летели стулья, летели люди, бились стёкла, а музыканты со сцены своим задорным пением будто бы воодушевляли дерущихся. Когда одного из пьяных мужиков забросили на сцену, скрипач сперва помог ему встать, а после «подтолкнул» ногой под задницу так, что тот влетел в небольшую группу здоровяков, доселе избегавших «веселья». Но после этого инцидента непричастных к потасовке в зале не осталось. Даже Элдрину пришлось увёртываться от неожиданно вылетавших из толпы менее удачливых бойцов.
В трактир ворвалась пятёрка стражников. Они весьма напористо принялись разнимать дерущихся, попутно одаривая их крепкими ударами дубинок. И всё бы дальше шло гладко, но один из драчунов зарядил одному из мундиров прямо в лицо. Многие в тот момент переглянулись, пожали плечами и целенаправленно пошли в сторону стражей, заставляя их отступать.
Всё это продолжалось, пока все посетители не попадали – кто от усталости, кто от опьянения, а кто по иным известным всем причинам… И когда последний из них опустился на пол, музыканты вновь вернулись к своему первоначальному «ленивому» ритму:
«И вот к рассвету ты бредёшь домой.
Нет куртки, шляпы нет, разбит кисет.
Собака на тебя рычит с женой,
Но ты лишь улыбнёшься им в ответ!»
На последних словах музыканты перестали играть. Аплодисментов они, разумеется, не дождались, хотя им, скорее всего, было и не до них – воздух вокруг них вдруг будто стал вязким; каждый из них почувствовал на себе тяжёлый и гневный взгляд Камлана, который заставил их как можно скорее покинуть сцену.
Когда музыканты ушли, единственное, что мешало воцариться тишине – это бормотание и низкий приглушенный гогот. Вдруг кто-то неожиданно осознал, что музыка затихла, и решил заменить артистов, не поднимаясь на сцену. Очень стараясь, насколько это было возможно в его состоянии, он что-то попытался пропеть. Но, даже не успев договорить какую-то фразу до конца, мужик рухнул на пол и захрапел.
– Вот поэтому я использую только деревянную посуду и качественную мебель… – напряжённо проговорил Камлан. – Как проспятся, у нас будет долгий и тяжёлый разговор.
– Не завидую я им… – заключил Элдрин.
– И не надо, – приглушённо прорычал Камлан.
– Видимо, тебе предстоит серьёзная уборка… Могу помочь
– Да уж, не помешало бы прибраться… Только в помощниках нет нужды, проспятся вот только, – корчмарь поднял перевёрнутое кресло, поставил его посреди комнаты и разместился в нём. – Подождём. А ты присядь, мы давно с тобой не виделись. Можешь взять бутылку красного из-под прилавка.
Юноша прошагал к указанному месту, перешагивая через осколки посуды, обломки мебели и распростёртые тела. Вино он обнаружил сразу – бутылка вплотную вписывалась между полок и выделялась своим размером на фоне чистой посуды.
– «Арквило?н, 3954 год». Десяток лет выдержки. Неплохо! И сколько за такую дают? – рассматривал бутылку по пути к камину Элдрин.
– Десяток монет, – мгновенно ответил трактирщик.
– Я оставлю деньги на прилавке.
– Ни в коем случае. Считай, хозяйский подарок другу, – на этом моменте корчмарь начал слегка раскачиваться в кресле, словно пытаясь сам себя убаюкать.
– Камлан, если будешь дарить своё вино всем друзьям, подобно мне, ты разоришься, – явно смутился юноша, пытаясь найти в одном из карманов указанную сумму.
– К счастью или к сожалению, таких как ты друзей у меня немного, – усмехнулся в ответ собеседник.
Элдрин смахнул лишний хлам, который валялся на красном кресле, что стояло у камина. Очаг приветливо манил отдохнуть от суеты, всех проблем и нерешённых вопросов. Юноша поддался зову. Расположившись в уютном мягком кресле, он откупорил бутылку со звонким хлопком, устроился поудобнее и… обнаружил, что не захватил бокал. Но встать уже было неимоверно сложно – тяжёлый день и поздняя ночь всё-таки начали брать своё.
Закрыв глаза на эту маленькую неудачу, парень без стеснения отпил вино прямо из горлышка. Сперва рот объял горько-кислый вкус, что заставил юношу поморщиться, но спустя пару мгновений он сменился приятным сладким букетом неведомых сортов винограда, который плавно перетекал в вишнёвый привкус, лишь в незначительном количестве сохраняя изначальную кислинку. И вот язык уже вновь чувствовал привычное нёбо, как неожиданно заиграло послевкусие. И это уже было сложно передать словами: цветы, тёплый ветер, закат… и аромат… аромат невиданных растений – вот всё, что приходило тогда в голову Элдрина. Недаром говорят, что эльфийское вино хранит в себе образы тех мест, где был собран виноград.
И словно проснувшись ото сна, юноша раскрыл глаза. Огонь в камине плавно пытался отплыть в сторону, вслед за пришедшими в движения очертаниями стен. Но они вновь возвращались на свои места, как только юнец пытался проследить за ними взглядом. Лишь спустя пару мгновений он пришёл в себя, избавившись от лёгкого головокружения. На тот момент прошло всего лишь пару мгновений, которые подарили парню целое путешествие в невиданные земли Арквилона.
– Превосходное вино, Камлан, – его голос дрожал, знаменуя о том, что тело ещё не успело отойти.
– Ты подтвердил уже всем известный факт, Элдрин, – усмехнулся трактирщик.
Юноша ещё продолжал смаковать это неестественно долгоиграющее послевкусие, внимательно разглядывая зеленоватую бутылку. Его мысли вертелись и уходили в несвойственном для него направлении.
– Послушай, ты ведь был знаком с моим отцом, – не отрывая взгляд от бутылки, произнёс юноша.
Трактирщик не мог не догадаться, кому был адресован этот вопрос.
– Ты никогда не спрашивал меня об этом, – поза корчмаря даже стала немного напряжённой.
– Я практически никогда и не думал об этом, но сейчас отчего-то захотелось.
– Я долгое время плавал с ним в одной команде.
Элдрин после продолжительного вздоха запрокинул бутылку, сделав пару внушительных глотков, и проговорил.
– Расскажи мне о нём…
Повисла достаточно продолжительная тишина, после чего Камлан заговорил.
– Я не был готов к такому вопросу… – замешкал трактирщик, будто подбирая осторожные слова. – Я не был знаком с этим человеком так близко, как мне хотелось, но не восхищаться Эдвардом-мореходом не могу. Его отличала особенная одержимость… в хорошем смысле этого слова. Он стремился во что бы то ни стало увидеть, что скрывается за синей гладью и тонкой линией горизонта…
Хоть Камлана и понесло на лирику, Элдрин слушал с замиранием сердца, ибо ранее этот вопрос он никогда и никому не задавал.
– Когда всех ещё пугали историями о морском змее, – продолжал трактирщик. – Твой отец мечтал бороздить просторы океана. Эдвард одним из первых поддержал первых кораблестроителей, пообещав своё участие. И с первым же плаванием море покорило его сердце.
Слушая Камлана, Элдрин пытался вспомнить своё детство, а именно своего отца в нём. Отчего-то на душе стало горько – юноша практически не помнил его в здравии. В голове всплывали разве что всевозможные матросские истории, которые неизменно напоминали об отце. И чтобы притупить душевную горечь, не было средства лучше того, что парень держал в руке.
– Где только он не побывал, – Камлан и сам пустился в воспоминания, обдавая каждое своё слово дружеским теплом. – Двухлетнее напрасное путешествие на запад, за которое его команду ещё долго бранили, пара заплывов вокруг Альдмара, с целью найти новый проход на остров, однажды он даже потерял свой первый корабль, «Геральди?ку», во время сильного шторма у западных берегов Королевства, когда огромные волны смыли с палубы весь экипаж… но самыми знаменитыми, конечно же, были экспедиции в южные земли, что лежали за Дор’Уталлой…
И вновь повисла тишина. Было ясно совершенно точно, что эта тема была трудной для обоих. Особенно, конечно же, для Элдрина.
– Тогда мы с ним и познакомились… Как и Эдвард, я был добровольцем в первую экспедицию на юг. Даже сейчас помню, как горели глаза твоего отца, когда мы впервые увидели Уталлу. Земля, изуродованная непонятной грязной силой… Но эта новая земля – то, о чём мечтал Эдвард весь свой жизненный путь.
Лёгкая тень улыбки вновь прорезала губы трактирщика. Было необычно слушать, как столь приятные воспоминания связаны со столь ужасными вещами.
– Каким был в то время отец? – прервал рассказ корчмаря Элдрин.
Взгляд трактирщика словно устремился в даль… В даль, давно минувшую и практически забытую.
– Как ещё описать человека, которого вдохновляет то, что остальных приводит в ужас? Нет, он не был плохим. Он был мечтатель. Юнец, что чуть старше тебя, которому Жизнь позволила мимолётно коснуться мечты. И это прикосновение пробудило в нём жажду не просто ощутить касание, но поймать её за хвост.
Элдрин старательно представлял, как юноша, похожий на него, гордо стоит в гнезде прекрасного корабля, одной рукой держась за канат, а другой прикрывая сверху карие глаза от яркого Света звезды, и внимательно смотрит вдаль, пытаясь первым заметить то, что ранее никто никогда и не видел.
– А я ведь совсем не помню отца таким…
– Это печально, ибо лучше б он предстал в твоей памяти именно таким – бодрым и целеустремлённым, ибо его последняя десятая экспедиция обернулась настоящей катастрофой. Иногда я даже жалею, что не отправился тогда с ним. Быть может, я смог бы уговорить его вовремя свернуть. Эдвард вознамерился причалить к берегам Уталлы, сойти на берег и пройти вглубь. Конечно, он не мог знать о Поветрии. Но я боюсь подумать – остановило бы это его? Тогда его руки в последний раз сжимали рукоятки штурвала. А что было дальше… Это ты, верно, помнишь.
Камлан закончил рассказ и тяжело вздохнул. Элдрин не торопился что-то отвечать. Они так и сидели вдвоём достаточно долгое время. Юноша смотрел на танцующее пламя, отражающееся на стенке полупустой бутылки. Отчего-то на душе у него было грустно. В его воспоминаниях вновь всплыли события прошедших лет, когда отец увядал с каждым днём. Тяжёлые серые дни, наполненные печалью и отчаянием. Под влиянием пьянящего вина они казались ещё более тёмными. И мама… Человек, что был с отцом от начала и до самого конца… до скорого и преждевременного… Хворь забрала их обоих.
Да, когда-то Элдрин считал, что родители предали его, оставив одного в этом всё менее приветливом мире, но долгие часы размышления не прошли бесследно впустую. Когда в одночасье лишаешься всего, начинаешь смотреть на время, отведённое Жизнью, совсем по-другому, и многое начинаешь понимать иначе.
Так и сидел он в полумраке и тишине, пока веки не отяжелели, прикрывая собою глаза, и погружая юношу в томную дрёму, незаметно для него самого.
Бродячие артисты
Утро наступило так же неожиданно, как и нагрянувший сон.
Упавшая на пол практически пустая бутылка заставила Элдрина проснуться. Ещё не до конца осознавая происходящее, он огляделся. Лучи только что взошедшей Дневной Звезды уже просачивались в окно, падая на всё те же спящие тела, которые с ночи лишь немного поменяли свои положения. Напротив них, закутавшись в коричневый плед, похрапывал в кресле Камлан. Камин же всё так же уютно играл языками пламени.
– Камлан, – улыбаясь, проговорил юноша, представляя, как хозяин тихо крадётся в ночи, чтобы подпитать камин поленьями.
Но этому умиротворённому состоянию очень быстро пришёл конец, ибо парень вспомнил о процессии на Торговой Площади. Он быстро вскочил на ноги и, на ходу поправляя куртку, побежал в сторону выхода. У самой двери Элдрин остановился, вспомнив о подарке друга-трактирщика. Нащупав в кармане найденные вчера десять монет, парень положил их на прилавок и снова оглядел помещение. Полное умиротворение – все спят… Но как только хозяин проснётся – спасайся кто может.
Элдрин вышел на улицу. Хоть Дневная Звезда ещё и не успела полностью подняться над крышами домов, но город уже проснулся непривычно рано – вовсю суетились местные дворники, стараясь как можно быстрее привести улицы в идеально чистое состояние, уличные торгаши в спешке убирали с прилавков неприглядный товар, а жёлтые мундиры со скандалами заставляли местных хозяек убрать бельё, которое портило облик Бромора.
Накинув капюшон на голову и стараясь не привлекать излишнего внимания, юноша отправился к Торговой Площади, чтобы поглядеть на предстоящее зрелище… и не только. Хоть Бромор и ожил чуть пораньше, но улицы его были не столь многолюдны как обычно. Видимо, народ так же спешил на представление.
Старый добрый Нижний Город был неизменен уже очень давно. Неровные улочки, пойманные старенькими деревянными домами, что особняком встали по обе стороны; пыльная грязно-коричневая земля, на которой щедро были расставлены различные одинокие прилавки, владельцы которых не желали платить в казну за место на рынке; скамьи, в большем своём количестве поломанные; и, конечно же, суетящиеся люди, которые вдоволь пользуются всеми немногочисленными благами, что предоставляет им любимый Бромор. Да, похоже, что этот город был таким с самого своего основания.
Ещё задолго до места назначения, послышалось мощное гудение, издаваемое, скорее всего, скопившейся толпой. И чем ближе Элдрин приближался к его источнику, тем более явно оно переходило в рёв.
Издавать такой звук могло лишь огромное скопление народа. Так и оказалось. Видимо, шествие вот-вот уже должно было начаться, ибо люди стояли столь плотными рядами, что протиснуться между ними не представлялось возможным. Но Элдрину необходимо было видеть всю процессию, потому что, если тот таинственный вор и решится на столь дерзкое ограбление, то площадь, полная народа, идеально бы подошла для этого.
Чтобы обеспечить себе обзор, юноша вскарабкался на крышу дома, который стоял аккурат на той линии, где столпотворение начинало редеть. Благо, ко второму этажу вела каменная лестница с достаточно высокой стенкой-поручнем, от которой до черепицы было не более локтя высоты.
Зрелище, что открылось взору Элдрина, было трудно описать. Даже в Монетный День, когда местные торговцы отдают всё практически задарма, было в десятки меньше народа. Плотная группа людей растянулась на всё обозримое расстояние. Однако, дебри толпы рассекала достаточно широкая тропа, образованная местными стражниками. Видимо, готовят дорогу шествию.
Люд шумел и гудел, занимая хоть чем-то своё ожидание. Спасала, однако, небольшая актёрская труппа, которую жёлтые мундиры предусмотрительно пропустили, чтобы избежать беспорядков. По всей видимости, такая картина наблюдалась уже достаточно давно.
Невольно взгляд Элдрина приковался к этим актёрам на дороге, которые давали небольшое представление. Это были два человека – достаточно рослый и крепкий мужчина и девушка, чьей особенностью были неестественно красные волосы. Их лица скрывали цирковые маски, да и сами они, похоже, частые участники подобных представлений. Напарник рыжеволосой жонглировал пятью шарами разного цвета, периодически забрасывая один из них то себе на лоб, то на плечо. Его подельница в это время ходила вокруг него и выполняла различные гимнастические трюки. Затем она подобно ловкой обезьянке вскарабкалась на плечи к другу. После этого девушка взялась за них покрепче и перевернулась, встав на руки. Здоровяк начал подкидывать шары так высоко, что гимнастка едва могла коснуться их носками своих тоненьких ножек. Ими же она продолжала жонглирование, скидывая сферы в могучие ручища друга. Тот, в свою очередь, успевал доставать из кармана ещё шары. Шестой. Седьмой… И так до десяти. И с каждым новым предметом им приходилось жонглировать всё быстрее и быстрее. Они действовали столь слаженно, что эти десять шаров образовывали ровный овал своей траекторией!
Зрители аплодировали артистам. Будто вся эта толпа собралась посмотреть на них, а вовсе не на посланников из прекрасной столицы с великолепными дарами.
Наконец-то появился конвой – четыре коня, одетые в золотистые попоны, тянули огромную телегу, на которой стояла пара сундуков. Ещё четыре коня, на которых верхом восседали всадники, облачённые в походные плащи, образовывали кольцо вокруг обоза. На их спинах красовался герб Ильтура – золотая корона в белом обрамлении. То были стражи из великого города.
Но, не смотря на столь величественное и доселе невиданное зрелище, местная стража, позабыв о своей работе, заворожённо продолжала наслаждаться представлением, пока послы не приблизились к циркачам вплотную.
Толпа затихла. Посланники остановились, молчаливо выжидая. А местная стража с большим опозданием таки похватала свои дубины и, наконец-то, взялась за работу, торопливо приближаясь к артистам. Они пытались оттеснить нарушителей, но последние будто не замечали их – они задорно продолжали развлекать народ, который молча смотрел уже не за самими трюками, а за развитием событий.
