скачать книгу бесплатно
– Кто я такой?! Я – Дэвид Мирр, и, моя красавица, я покажу вам настоящую жизнь… Вы прожили лет семнадцать, не так ли? Но представьте, что вы до сих пор спали. Во сне вы видели много прекрасного и не знали ничего об этом мире. Позвольте, я разбужу вас… Но пока не тем способом, о котором вы бы подумали… Наш век таков, что человек – это в сущности ничто. Алчность, богатство движут людьми, заставляя забывать о Боге, о любви, о простых человеческих радостях. Живые человеческие чувства стали не модными в этом мире и их сменили на отношения купли-продажи. Вы, наверное, полагаете, что мавры, негры, индейцы – это не люди?! Что их можно покупать, продавать?! Делать с ними все, что вам вздумается и при этом оставаться безнаказанными?! В природе устроено так, что за грехи рода рано или поздно приходится платить. Если не своей кровью, то кровью детей и внуков. О, нравы, нравы!.. Как говорили древние: Summumum jus, summa injuria[7 - Высшее право – высшая несправедливость; высшая законность – высшее беззаконие (лат.).].
Возражать что-либо было бесполезно. Капитан не видел ее, смотря как бы сквозь нее. И тогда Лусия, собравшись с духом, смело парировала ему:
– Aditum nocendi perfido praestat fides[8 - Доверие, оказываемое вероломному, дает ему возможность вредить (лат.).].
На лице капитана отразилось удивление.
– Вы знаете Сенеку?
– Почему бы нет?! Разве девушка в вашем мире не может знать Сенеку? – с вызовом спросила Лусия и решительно взглянула на него.
Похоже, капитан любит поговорить. Ну что ж… Встречала она таких болтунов. Что ж, она готова… Но ее снова обжег взгляд глубоких синих глаз. Что-то будущее не представлялось ей теперь таким светлым и радостным.
– Я слышала, что вы говорили Саиду.
– Что?
– Через несколько дней мы будем в Кадисе, не так ли?! – спросила она уже робко, с надеждой.
– Да, это правда, если только ветер не переменится.
– Послушайте, сэр Дэвид. Я вижу, чувствую, что вы чем-то так обижены на мир, что не собираюсь вас переубеждать в этом… Но я верю, что Бог не оставит нас. Я верю, все будет хорошо… Поверьте, я достаточно состоятельна. Когда родные узнают, что я спасена, они щедро отблагодарят вас.
Дэвид Мирр ничего не ответил. Он внимательно смотрел на девушку, словно пытался прочесть ее мысли. Потом взял за руку и стал исследовать каждую линию на ладони. Его прикосновение было для нее неожиданно-приятным. Лусия должна была прийти в негодование от такой бесцеремонной выходки, от подобной наглости, но не могла ничего произнести, не хотела… А он… он гладил тыльную сторону ее ладони.
– Какая у вас нежная кожа, словно лепестки розы… Вам когда-нибудь гадали по руке?
Девушка не ожидала подобного вопроса и, запинаясь, ответила:
– Когда я была маленькой… В Испании есть колдунья Франческа. Что она говорит, все исполняется. Франческа предсказала королеве, что у нее родится сын. У него будет слабое здоровье, и он рано умрет. Да, наш король страдает тяжелой болезнью. Как знать? Может, он и впрямь не излечится до самой смерти.
– Какая же вы все-таки жестокая! – с улыбкой произнес капитан.
– Отчего же?
– Неужели вы не желаете здоровья своему королю?!
– Нашего короля совершенно не волнуют нужды его народа!
Минуту они молчали, изучая друг друга. Потом капитан спросил:
– И что же? Франческе не отрубили голову? Не сожгли как ведьму на костре? Опасно в наше время произносить подобные вещи, вам так не кажется?!
– Нет, что вы! Франческа жива до сих пор. Ей уже почти сто лет. Представляете?!
– Хм… Интересно, что же Франческа предсказала вам?
– Она предсказала, что я выйду замуж за англичанина и его род будет древнее королевского.
– И вы в это верите?!
– Конечно же! И потом… Мой отец, Франсиско Тенорио, пообещал отдать меня в жены сыну своего лучшего друга, сэра Эдварда Готорна. Роберт Льюис – мой жених, и я давно была бы в Англии, если бы не эти пираты…
Дэвид нахмурился и наконец отпустил ее руку. Затем подошел к окну и заглянул за борт.
– Знаете, что привлекает меня в океане? Его глубина. Пройдет еще много, много веков, прежде чем люди найдут способ исследовать мировое дно. Вы знаете, сколько потонуло кораблей со дня сотворения мира?! Нет, этого не знает никто. Сколько кораблей уже потонуло и потонет. А сколько богатств сокрыто там, на глубине! Атлантида скрылась под водой, и никто не узнает, какие реликвии утеряны. Здесь, на земле все суета сует, Vanitas vanitatum et omnia vanitas[9 - Слова из книги Екклесиаста, авторство которой приписывают царю Соломону [Еккл. 1:2]. Дословно: «Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – все суета!» (лат.).]; люди куда-то вечно торопятся, спешат; спешат выйти замуж, родить детей, спешат побольше украсть, взять от этой жизни… А там, на дне океана суеты нет. Тишина и покой. Когда-нибудь и мы уйдем на дно. И вечность рассудит нас…
Лусия поежилась. Ей вовсе не хотелось оказаться сейчас на дне океана. «Какой-то он странный», – подумала она…
Уже совсем стемнело, и там, на горизонте, умирали последние лучи уходящего солнца. Небо и океан – две стихии – стали одним целым, и казалось, что это та самая первородная бездна, из которой когда-то Бог сотворил небо и землю, сотворил птиц и животных, сотворил человека. Бездна была пугающей, но одновременно влекущей. Лусии стало страшно, и она невольно качнулась, словно невидимая сила подтолкнула ее к Дэвиду. От капитана исходило тепло и уверенность…
Опомнившись, Лусия вздрогнула и поспешно отстранилась от него. Чтобы унять дрожь, села в кресло.
– Сэр Дэвид, – сказала она едва слышно, – я благодарна вам за то, что вы спасли меня. Только я все-таки не понимаю, зачем вы это делаете?
– Что?
– Кто я здесь?
– Вы – моя гостья, и можете быть уверены, что никто на борту моего судна не причинит вам зла.
– И все же я не понимаю. Зачем вы это делаете?
– Что именно?
– Зачем вы помогаете мне?
– Вы же ответили сами… ваши родственники будут искать вас, и я получу вознаграждение.
– А если меня не будут искать? Если уже нет того, кому я нужна больше жизни? Тогда вы ничего не получите… Что тогда?
– Тогда вы останетесь со мной, – полушутя – полусерьезно ответил Дэвид. – И мы вместе будем изучать мировое дно… – Что?! Вы убьете меня? – О, боги, боги! Зачем вы только создаете прекрасных женщин глупыми?! Просто запомните, что я всегда получаю то, что хочу… И потом… что может быть лучше той награды, что есть передо мной?!
Лусию передернуло от возмущения. Теперь понятны стали истинные его намерения. Сэр Дэвид выкупил ее у Саида с тем, чтобы она… Боже, да как он смеет так думать! И непонятно, что больше ее возмутило: подобное смелое, совершенно беспринципное заявление или его нахальная усмешка и взгляд.
Его взгляд… Дэвид был слишком самоуверен и вызывающе дерзок! Да, это так и есть. Саид продал ее капитану! И все же она хотела отвести от себя самые худшие подозрения.
– Вы всем помогаете? – спросила она.
– Тем, кому хочу.
– А?
– Испанцам… Я помогаю испанцам.
– Зачем?
– Зачем я помогаю испанцам?! Это давняя история… Я бы не хотел об этом сейчас говорить.
– Судя по вашей внешности, вы не испанец. Скорее всего, англичанин, – продолжила наблюдения девушка. – Поэтому непонятно, почему вы нам помогаете. Хотя, конечно же, христиане обязаны помогать друг другу…
– Ваши наблюдения ошибочны, – он грубо прервал ход ее рассуждений. – Я – мусульманин. Мое настоящее имя Давид-ибн-Мулай бен Рашид. И я испанцам помогаю вовсе не из интересов вашей веры… У меня другие цели… Да, я знаю, о чем вы подумали сейчас… Посмотрите на меня и успокойтесь… Разве я похож на того, кто торгует красивыми женщинами?!
– Простите, – тихо сказала она, опуская глаза, словно в чем-то была перед ним виновата. – Наверное, я ошибалась… Но если вы – Давид Рашид, то как же в письме? Дэвид Мирр?!
– Да, – уже мягче добавил он, – Вы спросите, почему я так представился вам… Меня друзья-христиане называют Дэвидом Мирром[10 - Дэвид Мирр (дословно) – «любимый мирры». Мирра, по-другому смирна, – благовоние, применяемое в медицине и парфюмерии. Между тем прозвище героя несет ироничный оттенок, поскольку слово «Мирр» здесь употреблено в переносном смысле, как женское имя «Мирра». Иными словами, «любимый дочери царя Кипра». См. древнегреческую мифологию.]… Лусия, я хочу быть вашим другом… И я верю, что мы подружимся… Нам нечего делить… Для друзей я просто Дэвид… И для вас, если хотите… Вам же так привычнее, не так ли?! И вот вам моя рука в знак нашей дружбы…
Сэр Дэвид так просто и искренне протянул ей руку, что Лусия, не задумываясь, с готовностью приняла ее. Но как только маленькая женская ручка коснулась его ладони, пальцы Дэвида невольно дрогнули и резко сомкнулись.
– Ну что же, на сегодня беседа окончена. Спокойной ночи, сеньорита Лусия!
– Спокойной ночи, сэр Дэвид.
– Да, не забудьте. Завтра я жду вас к обеду!
С этими словами, не дав девушке опомниться и что-либо возразить, Дэвид быстро удалился.
Лусия с трудом перевела дыхание. Calamitas virtutis occasio[11 - Бедствие – пробный камень доблести (лат.).] – произнесла она вслух и осенила себя крестом. Ее била мелкая дрожь. Духовный поединок на сегодня был окончен.
Глава 4
На следующий день Лусию разбудил стук в дверь. Солнце уже стояло высоко, освещая далеко, на сотни кабельтовых, сине-зеленую гладь воды. Водяная пустыня едва-едва приходила в волнение. Каюта нагрелась, и ничто, казалось, уже не напоминало о прохладной ночи… только… едва уловимый запах мяты и прекрасного, едва пробудившегося ото сна тела молодой девушки. Да, и еще – кто-то явно напрашивался в гости. Лусия неохотно открыла дверь.
Ярко-рыжая голова верзилы – старшего помощника Дэвида Мирра – уже неоднократно мелькала перед ней. Вот и теперь настойчиво требовала внимания.
Звали старшего помощника Фокс. Вероятно, свое прозвище он получил из-за рыжей копны волос. Симпатичное широкое лицо с прямоугольным подбородком. Казалось, улыбка не сходила с его лица никогда. Крупные большие руки, которыми Фокс выполнял самую трудную и, вместе с тем, самую тонкую изящную работу. У него было одно увлечение, о котором знали все, едва вступив на борт судна: он собирал раковины и делал из них кольца, бусы, разные украшения; мог вырезать из раковин фигурки животных, статуэтки девушек. Словом, имя Фокса не слетало с уст моряков и чаще других оказывалось предметом жесточайшего обсуждения.
Яркой была не только внешность старшего помощника. Его манера говорить через нос казалась девушке необычной, если не сказать смешной, но тот почему-то решил, что он француз (хотя французом никогда не был!) и, не зная французского, пытался интонацией, жестами, мимикой передать свое «французское» происхождение. На вид лет ему было столько же, что и капитану, но выглядел он, в отличие от Дэвида, неопрятно; одевался кое-как: мог надеть рубашку, турецкие шаровары и обмотаться кушаком, а мог вообще разгуливать по палубе без рубахи, чтобы все видели его широкий загорелый торс; за подобное поведение он неоднократно получал от капитана выговор. А обувь – девушка не знала, носил ли он вообще обувь. Но то был Фокс, и ему, в отличие от других, позволялось многое; он был любимчиком капитана и – всей команды.
– Прекраснейшая сеньорита Лусия, – важным тоном произнес старший помощник, – не собла… соблагли… тьфу … в общем, прошу вас в обеденный зал.
Девушка рассмеялась. Фокс был таким забавным! Но потом стихла. Она снова увидит капитана… То, что было вчера, то, что она услышала…
«Я – мусульманин». Дэвид был язычником для нее. А, значит, он не будет соблюдать условностей, принятых в христианском мире. И, по всей видимости, у него свои представления о нормах морали, правилах, запретах… Но, с другой стороны, он так настойчиво пытался убедить ее в том, что она в безопасности, что он друг для нее… И это пожатие руки…
Отказаться, сославшись на плохое самочувствие?! Нет. Кто знает, какие будут обстоятельства? Никто не поручится, что через какое-то время капитан не пожалует сам в каюту и не нарушит столь желаемое для нее уединение.
Нужно идти. По крайней мере, в обеденном зале она не будет с ним одна, и он не сможет снова «заболтать» ее.
Девушка почувствовала, как холодеют руки. Капитан внушал ей страх и трепет… «Бояться?! – подумала она. – Вот еще! Лусия Тенорио Вернадес де Сааведра ничего и никого не боится… Хм… Вероятно, там будет Фокс… он защитит ее…». (Лусии казалось, что рыжий верзила обязательно защитит ее). И, в конце концов, никто не смеет обвинить наследницу Кордобы в трусости!
– Хорошо, я буду готова через полчаса, – сказала девушка Фоксу и закрыла дверь.
Зачем она попросила полчаса, словно полчаса что-то решит? Ей все равно придется последовать за старшим помощником под пристальные взгляды и улюлюканье матросни. К тому же, ее ужасно раздражало турецкое красное платье, доставшееся в наследство от Фатимы. Одежда, которую выдали ей, казалась непристойной: она совсем не скрывала совершенные женские формы, а, наоборот, цепляла внимание. Девушка чувствовала себя глупо-неуверенно. И это улюлюканье за спиной. Знали бы все, кто она!
Да и Фокс иногда кидал на нее такие красноречивые взгляды, что приводил, мягко говоря, в смущение. Словно она самая последняя грешница на земле! А что говорить об остальных мужчинах на корабле?! Разве она виновата в случившемся?
Спустя отведенное для приготовлений время Фокс снова постучал в дверь, уже более настойчиво.
– Полчаса прошло, – напомнил он.
Бог ты мой, какой он настырный! Девушка страдала от потери отца, от перенесенной боли! А после болезни страдала еще больше. Зачем она здесь? Иногда Лусии казалось, что все, что с ней произошло и происходит до сих пор, происходит во сне. И она вот-вот скоро проснется… Разные мысли одолевали ее. То она хотела, чтобы ее высадили где-нибудь на необитаемом острове, чтобы она смогла спокойно молиться и благочестиво умереть; то, чтобы ее доставили обратно в Севилью, к родным; то ей хотелось отправиться на поиски отца; то она мечтала очутиться в Англии, в семье Готорнов; то она хотела, чтобы…
Впрочем, чего только не хотят и о чем только не мечтают девушки?! Конечно, хотелось бы, чтобы все, что произошло с ней в последний месяц, оказалось просто страшным, кошмарным сном…
А потом она вспомнила руки и глаза капитана, и словно какой-то бес нашептывал ей: «Дэвид, Дэвид Мирр». В конце концов, что за странное имя? Как там? Давид-ибн… Рашид?! И неужели правда, что он мусульманин? Язычник? Мулай аль… ибн… Как там дальше? То ли Рашид, то ли… Да, он мусульманин. Как странно! Никогда не видела, чтобы мусульмане были… «Такими красивыми», – нашептывал бес внутри нее. «Святая Дева Севильская, спаси меня!» – Лусия беззвучно читала молитву. Какое-то наваждение с этим сэром Дэвидом! И когда же наконец они прибудут в Кадис?!
А что если капитан просто использует ее в каких-то своих, возможно даже, политических целях? Что это он там вчера говорил про мир, про обстоятельства, про Ватикан?! Если он выкупил ее у Саида с тем, чтобы потом получить с Кордобы гораздо больше денег? Если он зарабатывает таким образом всякий раз, когда к нему попадают испанцы, точнее, испанские женщины?! Да уж, в галантности Дэвиду не откажешь. Явно, он имеет большой опыт общения с женщинами… От подобных мыслей у Лусии закружилась голова, и желудочный спазм вызвал очередной приступ тошноты.
«Святая Дева Севильская, дай мне силы», – шептала Лусия, целуя распятие. Запах ливанского кедра и молитва немного успокоили ее. Затем, вздохнув, она поправила волосы и распахнула дверь.
– Я готова, – сказала она Фоксу и гордо вскинула голову. Вид у нее был такой решительный, словно она шла на эшафот. Одобрительная улыбка старшего помощника внушала ей в ту минуту больше хладнокровия, чем слова вызубренных латинских выражений, которыми она собиралась при встрече «сразить» капитана.
Они прошли к полубаку, где располагались каюты боцмана, корабельного плотника, кока. Там же был и камбуз, откуда слышались ароматы вкусной еды и доносилось пение на незнакомом Лусии языке. Пройдя еще немного, они оказались перед кают-компанией.
Двери легко открылись от одного толчка больших влажных рук Фокса. Перед глазами Лусии предстало просторное светлое помещение с уже накрытым длинным столом…
– А где все? – удивилась Лусия. В кают-компании никого не было.
На минуту взгляд девушки задержался на столе, точнее на том, что там было расставлено. Такого изобилия она не помнила со времен Алькасара. «Гамбас а ла планча», гаспачо, «сопо дел пэскадо», паэлья, сладкий флан, «каламарэс а ла романа», гусиный паштет… Рядом с испанскими блюдами красовались кушанья, совершенно прежде незнакомые ей, и те, которые она уже пробовала в доме Саида: кебаб из рыбы, долма, различные закуски, пастирма. Стояли вина и сладкие напитки, вроде пекнеза (вываренного виноградного сока) и мухаллеби.
У Лусии кружилась голова. Она обернулась к Фоксу, но от того и след простыл. На какую-то минуту девушка осталась совершенно одна.
– Прошу, присаживайтесь, – услышала она знакомый голос и обернулась.
Капитан вошел неслышно, словно огромная дикая кошка.
– Разве никого больше не будет, сэр Дэвид? – вздрогнув, спросила она и присела на высокий стул из венге, обитый парчой и любезно придвинутый к ней.
– А кого вы хотели бы видеть? – полушутя, полусерьезно спросил Дэвид, беря в руки салфетку. – Я больше никого не приглашал.
– Но ведь стол…
– Это все для вас, несравненная сеньорита… Помните, как у Данте? «Такой восторг очам она несет, при встрече с ней ты обретаешь радость, которой не познавший не поймет…»
Лусия опустила глаза. Щеки ее алели. Капитан же, несмотря на ее смущение, продолжил:
Tanto gentile e tanto onesta pare
La donna mia, quand›ella altrui saluta,
Ch›ogne lingua dev?n, tremando, muta,
Eli occhi no l›ardiscon di guardare[12 - Строки из сонета Данте Алигьери к Беатриче: «Столь благородна, столь скромна бывает/ Мадонна, отвечая на поклон, / Что близ нее язык молчит, смущен, / И око к ней подняться не дерзает» (рус. пер. А. Эфроса) (итал.).]…
– Довольно, прошу вас. Иначе я сейчас же уйду! – воскликнула она.
Да, по ее виду можно было понять, что она даже напугана.
– Не гневайтесь на меня, прошу вас! Это все оттого, что я редко бываю в приличном обществе, – со вздохом произнес капитан. – Мне бы хотелось, чтобы вы чувствовали себя как дома.
