Аэтерум

скачать книгу бесплатно

Аэтерум
Владислав Мостыка

Череда зверских убийств накрыла волною ужаса некогда спокойный, мирный город. Молодой и неопытный офицер полиции, взявшись за расследование, оказался втянут в бедлам несообразных событий, открывшим ему тайну бытия иного мира, из почвы которого произрастала квинтэссенция жизни во Вселенной.

Владислав Мостыка

Аэтерум

В эту холодную душу не проникает ни один таинственный луч,

часто охватывающий душу невидимыми руками,

она видит только поверхность мира и радуется как дитя,

глядя на золотистый фрукт,

внутри которого скрывается убийственный яд.

Эрнст Теодор Амадей Гофман

«Песочный человек»

Глава 1

Густой сосновый лес вздымался высоко вверх, щекоча острыми верхушками деревьев безоблачное небо. Лучи серебряного лунного света просвечивали меж близко растущих сосен, хаотично выхватывая из покрова тьмы части широких стволов и небольшие участки мокрой земли. Совсем недавно здесь прошел ливень, и большие капли дождевой воды срывались из мокрых веток деревьев, обдавая морозным холодом все тело молодой девушки. Она была облачена лишь в тоненькую ночную рубашку ярко-белого цвета, который становился еще ярче, когда на нее падал серебряный свет. Мокрая, прозябшая от холода юная особа, неслась сломя голову через темный лес, с окровавленными ногами и руками она то и дело цеплялась за торчащие, острые ветви, которые угрожающе преграждали ей путь. С каждым шагом по земле, усыпанной гнилою корой, листьями и иглами сосен, на нежной коже ног появлялись все новые, глубокие раны. Плечи и руки бедняжки были в кровавых порезах, нанесенных черными, торчащими лапами деревянных гигантов. Влажные ветви хлестали по лицу своими острыми иглами, оставляя царапины, и глаза залились ручейками крови, стекающей с поврежденного лба. Светло-русые, длинные волосы так же цеплялись за кривые коряги, оставляя на них большие, кровавые пряди. Совсем рядом послышался громкий шорох и на лужайке впереди, освещенной лунным светом, показался большой дикий кабан. Это было очень могущественное и опасное животное, которое с одного лишь удара могло мгновенно убить человека, проткнув того белыми, острыми бивнями. Но кабан, не обращая никакого внимания на бегущего человека, сам ринулся вперед что есть сил. Девушка ничуть не испугалась опасного зверя и продолжала свой стремительный путь, вскрикивая и охая от невыносимой боли зияющих ран. На данный момент человек и хищное животное заключили негласное перемирие, потому что оба они пытались скрыться от преследователя еще более опасного и жуткого.

Всего в паре десятков метров сзади, по стволам сосен мелькала бесформенная тень, которая четко могла выделяться на фоне темного леса ввиду своей необычайно черной окраски. Она стремительно приближалась, желая заключить в мрачные объятия все живое на своем пути. Высокий олень с пышными, широкими рогами несся по лесу, лавируя между деревьями, был пойман и окутан опасными лапами смертоносной тени. Как только бедное животное оказалось во мраке пагубной черноты тут же, в мгновение ока, кожу живого существа стало разъедать словно того облили серной кислотой с ног до головы. Кровавые язвы покрыли все тело и обильно кровоточили, увеличиваясь в размерах и расползаясь аж до кончиков лап. Олень упал на землю, в агонии испуская жалобные стоны. Когда тень оставила позади омертвленное животное, то от него остались только кости, покрытые остатками окровавленной плоти и разорванных жил. Они лежали в той же позе, в которой упал на землю этот несчастный зверь.

Глаза обессиленной девушки наполнились холодным ужасом при виде столь мерзкой и страшной картины, показывающей всю силу и могущество ее мрачного преследователя. Она все так же неслась вперед и периодически оглядывалась, со страхом наблюдая за стремительно приближающимся ужасом. «Что это за существо? Почему оно преследует меня? Как это вообще возможно? Это все нереально! Это не может быть правдой! Такие вещи не могут и не должны существовать в нашем мире!» – много мыслей крутилось на тот момент в голове девчонки. Она была молода и красива, в ее глазах горела жажда жизни и искреннее желание радоваться каждому прожитому дню, но жестокому преследователю было наплевать на подобные сантименты. Он все сокращал и сокращал расстояние со своей жертвой. Всякое живое существо, попадавшее под его влияние, умирало самой болезненной и мучительной смертью. Будь это маленький кролик или огромный медведь, не важно. Все падали замертво при соприкосновении с черным ужасом.

До безумия напуганная девушка очертя голову бежала вперед и вдруг, прямо на ее пути образовался огромный булыжник, покрытый мхом и серым налетом прошлого. Она изо всех сил налетела на большую каменную глыбу, споткнулась и упала в мокрую землю, пачкая грязью лицо и тело. Вырывая руками и ногами почву из-под себя, бедняжка на четвереньках рванула дальше, пытаясь спастись от надвигающейся опасности, но было уже поздно. По спине пробежал жгучий холод смертельного Рока. Дыхание неведомой сущности обдало все тело и пронзило до самого мозга костей. До сих пор было не понятно, что это за существо. Было ли оно материально, или может это лишь некая потусторонняя тень, но совершенно точно ясно, что оно не имело определенной формы и зловоние, исходившее от него точно адское. Как только жертва почувствовала прикосновение всепожирающей тьмы, воздух пронзил громкий, впитавший в себя весь ужас и страх невинной души, крик. Весь лес содрогнулся и жалобно взвыл ветер, когда этот душераздирающий вопль вырвался из груди и громовым раскатом взорвался над кромками деревьев, разлетаясь по округе.

Сильвия резко отдернула голову от мягкой подушки. Она лежала на широкой кровати в темной комнате, часть которой освещал лунный свет, падающий через большое окно. Зеленый циферблат небольших электронных часов, которые ютились на металлической тумбочке, показывал ровно три часа утра. Девушка, протерев глаза после нежеланного пробуждения, уселась на краю кровати:

– Надо же, – тихим шепотом, сама с собой, заговорила Сильвия, – как вообще может сниться подобное?

Она, посмотрев на часы, тяжело вздохнула и поднялась на ноги. Сонная мгла постепенно развеялась, и встревоженная бедняжка окончательно вернулась из царства Морфея.

Надо сказать, что Сильвия была самой обычной, заурядной девушкой двадцати пяти лет, которая усердно трудилась иммунологом в огромном десятиэтажном здании, где при входе красовалась вывеска «Центральный Госпиталь Сативик-Хеис». Эта работа очень нравилась ей, ибо тут она могла в полной мере помогать людям, о чем и мечтала с самого детства. Сильвия росла в великолепной семье, где из нее воспитали отзывчивого, доброго и целеустремленного человека. Поэтому ничуть не странно, что она выбрала именно профессию врача. Уже в семнадцать лет она окончила старшую школу и пошла в медицинский колледж, после чего к двадцати пяти годам смогла очень неплохо разобраться в своей специальности и стать настоящим профессионалом. Сильвия была самым молодым врачом в Сативик-Хеис, который получил разрешение на независимую практику. Все коллеги и друзья очень любили ее, и никогда ни при каких обстоятельствах не могли сказать о ней и единого плохого слова. Жизнь и карьера молодой девушки стремительно летели в гору, и счастливые деньки сменялись очередными светлыми и радостными днями.

Не взирая на кошмарный сон, который так дерзко, с насмешливой злобой, пробудил Сильвию ранним утром, сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих. Он был такой же яркий, добрый и позитивный как раз под стать веселой и радостной персоне. По обыкновению в будние дни Сильвия с самого утра выпивала чашечку крепкого кофе и, попрощавшись с сестрой, садилась в свой электромобиль «Ангем» голубого цвета и отправлялась в госпиталь нести службу во благо людей. Машина несла владелицу по широкой дороге, залитой приветливыми лучами теплого солнца. Высокие пальмы по краям тротуаров бросали причудливые тени на раскаленном асфальте. Исполинские небоскребы теснились по обоим краям широкого проспекта. Их зеркальные окна отпускали разноцветные блики, как бы радуясь очередному солнечному дню. Промеж этих гигантов ютились зеленые парки, обильно засыпанные разномастными фонтанами, каждый из которых представлял собою настоящее произведение искусства в стиле модернизм. Большие, ухоженные пруды окружали выложенные из красного камня аллеи с разбросанными деревянными лавочками, которые укрывались под тенью заботливых деревьев. По веткам прыгали суетливые белки; они прогоняли от своих уютных домиков проказливых птиц, норовивших украсть у соседей запасы пищи. Парки были наполнены бегающими детьми и их бодрыми родителями. Сативик-Хеис жил, дышал и пульсировал подобно живому существу, по венам которого протекало бесконечное множество людей и их транспортных средств, спешащих каждый к своему месту назначения.

Припарковав свою машину в огромном подземном гараже, Сильвию понес вверх стеклянный лифт на пятый этаж, где ее ждал уютный кабинет с панорамным окном, за которым открывался превосходный вид на центральную часть города. Просторная комната пестрила разнообразными предметами интерьера, от больших книжных шкафов, на их полках ютилось множество научной литературы, до стеклянных витрин, где, как на выставке в музее, красовались медицинские приспособления. Слева от входа под красивым пейзажем, обрамленным деревянной резной рамой, стоял большой стол; на нем помимо компьютера высилась стопка бумаг, предвещающая долгий и трудоемкий день. Но молодой иммунолог ни капельки не утратил энтузиазма. Сильвия была буквально влюблена в свою работу, во все ее нюансы и аспекты; от заполнения и перебирания бумаг до осмотра и лечения пациентов, все это было в радость и, несомненно, под силу талантливому доктору. Первая половина дня по обыкновению отводилась на прием пациентов, а после трех часов по полудню бумажная работа закрывала Сильвию в ее кабинете. И как обычно в эти часы к ней то и дело заходили коллеги с целью осведомиться о качестве ее дел, о здоровье и кучей других заурядных вопросов и тем для беседы. Девушку слегка раздражала такая привычка коллег, но ввиду своей прекрасной воспитанности она вежливо сопровождала назойливых сотрудников за белую дверь кабинета. Особенно ей доставалось от тридцатилетнего хирурга, который, по всей видимости, был тайно влюблен в нее.

Природа одарила Сильвию восхитительной и безупречной внешностью, такой, что казалось к этому нежному, хрупкому существу при рождении прикоснулся сам ангел, и весь мир озарило благоговейным теплом. К тому же она обладала очень добрым, мягким нравом и поэтому всегда испытывала на себе внимание и заботу молодых людей противоположного пола. Влюбленный в нее доктор, которого звали Крис Чейз, никогда не выказывал своих чувств и был предельно сдержан с коллегой, ибо в противном случае подобное нарушение одного из главных правил рабочей этики скомпрометировало бы Криса как хорошего профессионала. Так что Сильвия даже не догадывалась о его чувствах, и они всегда держались исключительно на расстоянии, которое позволяло общаться двум людям, работающим вместе. Но даже если Крис и решится на откровенный разговор с прекрасной сотрудницей, то в любом случае его будет ждать мягкий, щадящий чувства влюбленного мужчины, отказ. Невзирая на острый ум и безукоризненный талант, Сильвия обладала так же и детской наивностью, которая нарисовала в грезах молодой девушки сильного, доброго и отзывчивого принца, любящего ее так сильно, что каждый день над их домом будут порхать птички и напевать романтические мелодии. До этих пор такого принца на ее жизненном пути не встречалось и хрупкое, нежное сердечко ни разу в жизни не ощутило той искорки, которая разжигает пламя страсти и любви у двух счастливых людей. Не обращая внимания на укоры и советы со стороны своих друзей, Сильвия все же не отчаивалась и была уверена в том, что рано или поздно найдется человек, который сможет посадить зерно сладкой любви в ее теплом сердце. Но, пока что, она была одинока, и такое положение вещей на данный момент вполне устраивало молодую девушку.

Белая дверь кабинета со скрипом подалась вперед, и в комнату вошел высокий, широкоплечий мужчина в темной форменной одежде:

– Простите, мадемуазель Сильвия. Никак снова заработались до позднего часа? Понимаю, у столь талантливого и разумного человека как Вы может быть много неотложных дел, но я вынужден просить Ваше Сиятельство отправиться домой. В грядущие двадцать минут мне предстоит закончить обход и запереть восточное крыло на ночное время. Таковы уж правила госпиталя, прошу великодушно меня простить.

Сильвия вздрогнула от звука низкого голоса, столь дерзко потревожившего рабочую идиллию молодого врача. Она тут же оторвала глаза от очередной истории болезни и взглянула на круглые настенные часы, которые сообщили ей, что уже восемь часов вечера и последние лучи заходящего солнца забрызгали кровавым светом крыши и стены домов. Взгляд девушки остановился на вошедшем в ее кабинет человеке:

– Да, конечно, все как Вы скажете. Дайте мне пять минут на последние подписи в бумагах, и я непременно покину это здание в назначенный срок. Простите, я все забываю Ваше имя, никак не могу запомнить…Ваше имя? Охранник…? – Сильвия прищурила глаза и, скорчив подозрительную мину, продолжила, – но мой великолепный ум подсказывает, что это ложные домыслы и Ваше имя имеет совершенно иное звучание, не так ли, мистер Охранник?

Мужчина в форме медленно прошел в кабинет и добродушно улыбнулся:

– Когда же ты, моя юная Сил, перестанешь насмехаться над своим старшим братом?

– Ровно тогда, когда мой старший брат перестанет язвить всякий раз, когда я задерживаюсь на работе. Мое Сиятельство иной раз может утратить чувство времени и придаться занимательной работе до позднего вечера, – Сильвия улыбнулась и поднялась со стула для того, чтобы по-родственному приобнять вошедшего, – рада тебя видеть, Генри.

– И я очень рад, Сил. Но по поводу позднего часа я говорил серьезно. Нужно закрывать отделение, а тебе, мой трудолюбивый друг, пора домой к сестре, которая наверняка тебя заждалась.

– Конечно, Генри, сейчас соберу вещи и домой.

Сильвия и охранник больницы Генри Уайт являлись лучшими друзьями еще с детского сада. Их родители крепко дружили семьями и всегда оставляли маленьких проказников играться в большом фруктовом саду, который находился на заднем дворе огромного двухэтажного дома, принадлежавшего родителям Сильвии, мистеру и миссис Вилсон. Это место очень нравилось детишкам, тут можно было лазать по высоким кокосовым пальмам и банановым деревьям, наслаждаться терпким вкусом плодов разных цитрусов и валяться в натянутых гамаках нежась под тенью деревьев. Разномастные птицы суетливо порхали между веток, шурша своими крыльями о зеленые листья. Большой бассейн с голубой, кристально чистой водой занимавший центр огромного сада, был окружен деревянными шезлонгами и торчащими над ними широкими зонтами. Далеко за бассейном, почти у северной стены, ограждающей этот райский уголок, на несколько метров вверх меж широкого, раздвоенного ствола старой пальмы висел небольшой деревянный домик, сколоченный заботливыми отцами неугомонных детей. Это было небольших размеров строение, сработанное из досок с парой маленьких окошек и дверью; к ней вела лестница из двух веревок и прочных деревянных перекладин. Дверью называлось отверстие в полу, через которое можно было попасть внутрь, где посредине находился столик, сервирован несколькими белыми чашками и тарелкой с небольшой горстью конфет на ней. Под стенами тянулась пара лавочек и стульев, окна закрывали старые, потрепанные занавески, которые укрывали от взора родителей беспорядок, царивший в этой уютной комнатке. Тут повсюду были разбросаны игрушки и книжки, не давая возможности пройтись по полу, не наступив на какой-либо предмет. Именно здесь больше всего любили проводить время Генри, Сильвия и ее младшая сестренка Амелия. Тут они устраивали настольные игры, читали занимательные рассказы и стихи, пили чай с конфетами и делали домашние задания на покосившемся деревянном столике, то и дело, теснясь и толкаясь локтями.

Когда Сильвии исполнилось одиннадцать лет, а малышке Амелии было семь, родители девчонок погибли в результате несчастного случая. Небольшая деревенька, в которой обитало счастливое семейство, пострадала от мощного землетрясения, разрушившего несколько населенных пунктов в радиусе десяти километров. Сильвия, как будто это было вчера, помнила все до мельчайших деталей. В то роковое утро она сидела на кухне и тихонько плакала, ибо родители отругали ее за разбитую вазу. Рядом стояла Амелия и пыталась всячески успокоить свою расстроенную сестренку. Сильвия, как обычно это бывает с детьми ее возраста, была очень зла на родителей и, в общем-то, на весь мир. Сжав свои маленькие ладошки в кулачки, она сидела, опиравшись на стол и шмыгала носом. В следующее мгновение посуда, стоявшая на полках, начала сама по себе звенеть и падать на пол. Нарастающая амплитуда мощной вибрации, подобно великану, схватившему в свои огромные руки игрушечный домик, с неимоверной силой сотрясла двухэтажное строение. Стены дома начали давать трещины, обнажая свой сетчатый, деревянный скелет. Отслоившаяся штукатурка принялась осыпаться, укрывая потрескавшийся пол разрушенной кухни. Крыша уже не была средством безопасности, укрывавшим от разного рода невзгод, она превратилась в нависшую смертельную опасность, которая в любой момент способна обвалиться и оставить под завалами маленьких детей. Они, напуганные до ужаса, спрятались под кухонным столом и ждали, когда же прекратится это адское безумие. Вдруг, огромная рука вытащила напуганных девочек из-под стола. Это был местный шериф, который прибежал на крики беззащитных детишек. Он повел их через кухню к еще уцелевшей стене, где находился выход из дома. По пути Сильвия увидела полуразрушенную лестницу на второй этаж и огромную лужу крови, которая окружала гору обвалившейся части потолка. Из-под этих завалов торчала изувеченная женская рука с золотым обручальным кольцом на безымянном пальце. Амелия в это время уже выбежала на улицу, а малышка Сильвия зашлась истеричным криком и без остановки звала маму, бросившись к окровавленной руке. Не теряя драгоценного времени, шериф схватил девочку и, взгромоздив ее на плечо, понес на улицу. Ужасное землетрясение продолжалось всего пять минут, но успело нанести исполинский ущерб, унеся за собою более трехсот жизней. Почти вся деревня лежала в руинах. После спасательных операций по поиску выживших и установления личностей погибших, шериф сообщил сестрам Вилсон что их родители были завалены обломками разрушенного дома и не смогли выжить. Эта печальная новость разбила все детские мечты и надежды. Папа и мама покинули бедняжек, и теперь они остались одни в целом мире, безутешные и убитые горем сиротки.

Родители Генри Уайта оказали огромную поддержку осиротевшим сестрам, и взяли их под свою опеку, тем самым оградив девочек от детского приюта. Семья Уайтов заботилась о Сильвии и Амелии так, словно они были их родными детьми и со временем малышки почувствовали на себе ту самую любовь, которую им давали родные папа и мама. Так год за годом, постепенно привыкая к новой жизни и смирившись с невосполнимой утратой, сестры Вилсон полностью оправились и уже более оптимистично смотрели на мир. Семья Уайт с трепетом относилась к названным детям и воспитала из них прекрасных людей, за что сестры были безгранично благодарны им и с гордостью могли назвать этих людей своей семьей. Когда Сильвия отпраздновала свой восемнадцатый день рождения, она, забрав свою младшую сестру, перебралась в огромный мегаполис Сативик-Хеис, где продолжила учебу и стала врачом. Сильвия, безусловно, поддерживала родственные связи с Уайтами, и каждый месяц навещала их в маленькой деревеньке, притаившейся за пару сотен миль от мегаполиса. Таким вот образом Сильвия и Генри были не просто лучшими друзьями, а самыми настоящими братом и сестрой, связанными, пускай не кровными, но крепкими семейными узами. Генри был немного старше, но всякий раз выслушивал нравоучения по тому или иному поводу. Как будто все наоборот, и Сильвия приходилась старшей сестрой, рьяно оберегавшей своего младшего брата. Особенно доставалось девушкам Генри, ибо в глазах сестренки они все были попросту не достойны его. Как это бывает по обыкновению, наши дети, братья или сестры самые лучшие в мире и лучше их не сыскать во всей Вселенной. Так что Генри всякий раз, когда знакомился с очередной прелестной особой, боялся даже показать ее строгой Сильвии. Она, будучи трудолюбивой, целеустремленной, отзывчивой девушкой, требовала того же от окружающих. И когда очередная спутница брата не подходила под личные критерии отбора Сильвии, то она тут же, со всей строгостью, сообщала ему об этом. Конечно же, это все больше походило на шутливые сценки, и если бы Генри сказал что любит эту самую девушку даже невзирая на все ее недостатки и оценочные суждения своей сестры, то Сильвия обязательно приняла бы эту женщину как родную и любезно пригласила в семью.

Генри уже хотел было уходить, как вдогонку услышал голос Сильвии:

– Ужин в субботу еще в силе? Ты ведь не можешь вечно ее прятать от меня.

– Да…конечно, – запнувшись ответил охранник, – только, Сил… Не будь очень строга к ней. Она моя невеста и я очень люблю ее.

– Не переживай, братец, – Сильвия добродушно улыбнулась, – я уверенна что она мне понравится.

Глава 2

Субботнее утро выдалось хмурым. Над Сативик-Хеис нависли темные, тяжелые тучи, которые разорвавшись под тяжестью воды, окропили измученную жаждой, сухую землю. Ливень образовал большие лужи в парках и на дорогах города, по которым босиком бегала детвора и радовалась долгожданному проливному дождю. Обычно здесь не бывало засух, но этот год принес очень жаркое, жестокое лето и вот уже несколько недель измученная земля не получала живительной влаги, до сегодняшнего дня. Палящее солнце покорно спряталось за нависшими тучами и лишь слегка просвечивало сквозь небесный туман. Наконец-то Сативик-Хеис отдохнет от солнечного натиска и расслабится, укрывшись прохладной тенью.

Сильвия, отбросив все планы на субботний день, уселась на большой, мягкий диван перед телевизором и, попивая горячий чай, смотрела утренний выпуск своей любимой передачи «Вселенная и ее тайны». Грубый мужской голос, на фоне видеозаписи со спутника, рассказывал о последних достижениях Межгосударственной Космической Миссии:

– Уже сегодня в 758 году технологии нового поколения позволят отправиться еще дальше за пределы орбиты нашего спутника. Целых полторы сотни лет назад по Межгосударственной Космической Миссии человечество смогло колонизировать Луну, этот таинственный и загадочный спутник нашей голубой планеты Аэтерум. Именно на Луне, на данный момент, добывается около шестидесяти процентов полезных ископаемых, которые идут на развитие нашей с вами планеты и всех трех стран на ней. Весь добытый материал доставляется на Аэтерум посредством больших, грузовых шаттлов и распределяется по нуждам стран и округов. Это большой шаг в истории человечества, ибо Луна не пригодна для жизни, а ее огромные территории радуют нас своими богатыми ресурсами. Подобные программы по добыванию полезных ископаемых на мертвых планетах и спутниках за пределами нашего Аэтерума улучшают его экологический фон, что дает возможность развиваться новым видам животных и ведет к поколению более здоровых людей. Уже сегодня много заболеваний, которые в прошлые века терроризировали человечество, попросту исчезли. Ученые доктора с мировыми именами сообщают, что последний зафиксированный случай заражения вирусным гепатитом был в далеком 705 году. Это дает стимул на дальнейшее развитие таких программ как «Колонизация мертвых планет и спутников», а посему открыто тестирование новой технологии под названием «Путешественник», это огромный спутник с мини лабораторией на борту, который, в теории, будет способен вылететь за пределы орбиты Луны и достичь ближайшей к нам планеты Дератэн. Она находится в шестистах миллионов миль от Аэтерума. На данный момент пересечь такое расстояние представляется сложным и почти невозможным, но ученые из МКМ уверяют, что через полтора столетия подобное путешествие будет ровно таким же обыденным как прогулка на велосипеде по зеленому парку.

Сильвия так увлеклась просмотром, что не заметила, как пролетело время. В окно уже дружелюбно заглядывало солнце, и монотонно стучали капельки дождя, слетая с промокшей крыши и падая на карниз за окном. Прохладный, проливной дождь сменило полуденное, жаркое солнце, которое своими золотыми лучами залило широкие проспекты и выгнало на улицы и в парки множество людей. Под крышами домов порхали суетливые птички, выбравшиеся из своих убежищ.

По ступенькам, ведущим на второй этаж, застучали каблуки туфель, и Сильвия отвлеклась от просмотра занимательной передачи. Возле входной двери перед зеркалом кружилась Амелия в оранжевом платье. Старшая сестра посмотрела на нее и с улыбкой спросила:

– Куда-то собралась, сестренка?

– Да, – деловито и слегка по-детски ответила Амелия, – у меня сейчас свидание.

– Вот как. А спросить разрешения своей старшей сестры не представляется возможным? – строго сказала Сильвия.

– Мне уже двадцать один, Сил. Я могу сама принять решение, когда мне идти на свидание, а когда этого делать не стоит, – улыбнулась Амелия, все так же кружась перед зеркалом.

– Ты уже целый месяц встречаешься с… Как там его? Говардом? Когда ты нас познакомишь? Может, пригласишь его в гости?

– Может и приглашу, но не сегодня. Тем более что вечером ты будешь занята. Разве ты не идешь на ужин с Генри и его невестой?

– Ах да. Сегодня действительно вечер будет занят, ну тогда в другой раз. Я должна его увидеть. Амелия, ты моя младшая сестра, и я очень за тебя волнуюсь.

– Конечно, Сил. Я обязательно вас познакомлю. Он замечательный человек. – Амелия подбежала к сестре и, попрощавшись, поцеловала ее в щеку.

– Уж очень на это надеюсь, – вдогонку добавила Сильвия, но сестра уже не слышала. Ее худенькая фигура скрылась за входной дверью.

Как всякий родитель, безустанно оберегающий свое чадо, думает, что его ребенок навсегда останется с ним и всегда будет таким же маленьким и беззащитным, так же и Сильвия воспринимала свою младшую сестру. Она никогда раньше не задумывалась, что довольно скоро Амелия может покинуть этот дом в Южном Сативик-Хеис и перебраться к своему избраннику, который сделает ей предложение руки и сердца. Но реальность была таковой, что Амелия взрослела, и у нее появлялись новые потребности, присущие ее возрасту. Поэтому был лишь вопрос времени, когда она сообщит своей старшей сестре о том, что выходит замуж и переезжает жить в другое место. Сильвия безумно любила Амелию и никак не хотела мириться с такими мыслями, но деваться было некуда и все это случиться, так или иначе. В одночасье душу охватывал страх того, что Амелия оторвется от семейного гнездышка и, расправив крылья, выпорхнет во взрослую жизнь, но, с другой стороны, Сильвия радовалась за сестру. Она была счастлива видеть уже состоявшегося, образованного человека, который вполне может позаботиться о себе, тем более, если учесть все то, что довелось пережить Амелии в раннем возрасте. В общем, Сильвия очень гордилась ею и поддерживала во всем. Хоть иногда и была довольно строга к ней.

Время уже близилось к вечеру. Ужин с Генри и его невестой был запланирован на восемь часов. Оставив машину дома, Сил вызвала такси. Встреча в ресторане наверняка будет сопровождаться распитием красного вина, так что в этом случае вести свой электромобиль было бы попросту не разумно. К дому подлетела беспилотная оранжевая машина. Девушка приложила магнитную карточку к сенсорному экрану и назвала место назначения, после чего красивый, мужской голос из динамика любезно пригласил ее сесть на пассажирское сиденье и расслабиться до конца поездки. Получасовое путешествие по вечернему городу и Сильвия оказалась на высоком пороге развлекательного центра, где и находился роскошный ресторан. По его огромному, светлому залу были разбросаны множество круглых столиков накрытые белыми скатертями. Небольшая сцена, сработанная из красного дерева, занята импозантным оркестром, и высокий седоволосый человек облаченный в черный смокинг стоял у микрофонной стойки и напевал классические песни. Посетителей оказалось много и почти все места были заняты. Приглушенный звук смешавшихся голосов, подобно пчелиному гулу, наполнял весь зал. Воздух пронзали великолепные ароматы самых разных блюд, и снующие туда-сюда официанты сверкали своими яркими зубами во все стороны. Перекинувшись парой слов с низеньким, черноволосым метрдотелем, Сильвию проводили к небольшому столику у самого окна, за которым уже сидели Генри и его спутница. Девушка была облачена в красное платье с открытыми плечами. Ее смолисто черные волосы длинными, закрученными локонами опускались чуть ниже лопаток и были ей совершенно к лицу. При виде Сильвии Генри тут же подорвался со стула, его примеру так же последовала и спутница.

– Рад тебя видеть, Сил, – Генри поцеловал сестру в щеку, – разреши представить тебе мою невесту. Это Кэрол.

Девушка протянула вперед руку, и Сильвия ответила взаимностью:

– Рада познакомиться с Вами, Кэрол. Теперь понимаю, почему мой брат без ума от Вас. Вы очаровательны.

– Я тоже очень рада знакомству, но, право слово, нам стоит перешагнуть тот барьер, который обязует людей называть друг друга на «вы» и перейти на более простой уровень, где мы смогли бы общаться как старые знакомые. – Кэрол доброжелательно улыбнулась, – Генри очень много рассказывал о тебе, Сильвия, и у меня складывается такое впечатление, что мы знакомы чуть ли не с самого детства.

– Я была бы рада этому.

Усевшись на деревянные, резные стулья и сделав заказ официанту, над столиком нависла уютная, домашняя атмосфера, наполненная дружескими разговорами, историями из детства и множеством других занимательных рассказов. Сильвия с интересом наблюдала за Кэрол и была вполне довольна выбором своего брата. Невеста Генри вела себя наилучшим образом, была красноречива, весела и обладала изысканными манерами. Конечно, за исключением того, что с первой секунды знакомства она предложила перейти на «ты». Но это был сущий пустяк, к тому же Сил сама была не против такого решения. Еще одну немаловажную роль в формировании симпатии к Кэрол сыграло то, что она ко всем своим положительным качествам являлась человеком мягким, участливым и отзывчивым. Она владела небольшим приютом для бездомных животных и заботилась о них как о своих детях. Помощь обездоленным зверькам была смыслом ее жизни, она всех их безумно любила и всегда отдавала только в добрые, заботливые руки. В общем Кэрол покорила сестру Генри и произвела на нее неизгладимое впечатление в самом хорошем смысле этого слова. Но все же, в какой-то момент чувствительную душу Сильвии пронзала необъяснимая тревога. Прежде всего, это случалось в те моменты, когда она ловила на себе жгуче-карий взгляд сидевшей напротив Кэрол. Он был несколько таинственным и в то же время слегка пугающим. Но Сильвия старалась не обращать на это внимания, списав все на разыгравшуюся фантазию из-за лишнего бокала вина.

Когда часы на высокой башне, которая стрелою взлетала вверх из середины Центральной площади, пробили десять, веселая компания покинула ресторан и вышла на улицу. Они смеялись и безустанно обменивались забавными шутками. Со стороны это выглядело, как будто давние знакомые, спустя много лет снова обрели друг друга. Девушки общались так, словно дружили с раннего детства, что не могло не радовать молодого жениха. Генри отлучился поймать такси, и девушки остались вдвоем. В этот момент произошло нечто довольно странное, что слегка напугало и непременно удивило Сильвию. Кэрол стояла прямо перед ней и обжигала ее жутким, карим взглядом с еле уловимой улыбкой на устах:

– Этого не может быть, – наконец-то заговорила она, – это попросту не возможно! Но…я вижу! Я могу это видеть!

Сильвия с удивлением устремила свой взор на новоиспеченную подругу, недоумевая, о чем идет речь, но невеста Генри продолжала свой странный монолог, как бы ни замечая негодования на лице собеседницы:

– Я слышала этот шепот. Он говорил о тебе. Ты его тоже должна была слышать. Ты ведь слышишь его? Скажи, что это так? Это не может быть совпадением, ты именно та, о ком он говорил в своих причудливых монологах.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Кэрол, – натянуто улыбнулась Сильвия, – ты верно шутишь? Если это так, то это злая шутка, ибо ты меня слегка пугаешь.

Кэрол еще несколько секунд смотрела на Сильвию, потом слегка встряхнув головой добродушно улыбнулась:

– Ой, прости меня, Сил. Наверное, последний бокал вина был лишним. Что-то голова кружится. Мне стоит отправиться домой и отдохнуть, а то богатое воображение уже и так сыграло со мной злую шутку. – Потом немного подумав, она добавила. – Хотя, знаешь. Я была бы очень рада, если ты согласишься поехать вместе с нами. Выпьем по чашечке кофе. Я познакомлю тебя со своим песиком Марлином. Он тебе очень понравится.

Время было не позднее. Сильвия решила не отвергать приглашение и тут же согласилась. Через минуту вернулся Генри и проводил дам в машину такси.

Ночной Сативик-Хеис пестрил метаморфозными огнями, создавая из мокрого асфальта и стен серых домов красочную палитру с множеством разных оттенков и цветов. Вывески магазинов, ночных клубов и развлекательных центров горели каждый в своем стиле и цвете. По кромкам дорог понуро опускали свои яркие головы фонари с лампами дневного света. В городе не было ни одного закутка или подворотни, которая не освещалась бы повсюду натыканными лампами. Ночью мегаполис был так же хорошо обозреваем, как и днем, не давая ни малейшего шанса заблудится приезжему туристу или местному пьянице. Кристально чистая вода многочисленных фонтанов и прудов сияла яркими красками ночного города, переливалась и, играя всеми цветами радуги. Парки и улицы были заполнены людьми точно так же, как и среди белого дня. Город никогда не спал, постоянно пропуская по своим жилам несметное количество гуляющих туристов и местных жителей. Электромобиль из широкого проспекта свернул на узкую улочку, которая вела прямо к дому Генри и Кэрол. Улица «Олдивей» была одной из красивейших и старинных улиц в городе. По обоим бокам от узенькой дороги притаились невысокие, пятиэтажные дома в стиле 3-го века с высокими, покатыми крышами из черепицы и большими окнами, которые окружали красивые, резные рамы из дерева. Стены были выложены красным кирпичом на низком черном фундаменте. Дорогу и узкие тротуары закрывала под собой высокая, металлическая арка белого цвета, которая уходила на несколько километров вдаль по Олдивей. По ее сетчатому каркасу тянулся вверх, жадно обволакивая железные прутья, виноград самых разных сортов. Его широкие листья и разноцветные плоды свисали над крышей автомобиля, который неспешно двигался по сказочному, причудливому тоннелю. Маленькие лампочки светлячками рассыпались промеж веток огромного виноградника и заливали мягким, белым светом все внутреннее пространство этого великолепного места. Через каждые двадцать метров в зеленой стене арки зияли невысокие проемы, которые вели жителей района к дверям их домов. Прогулка в магическом тоннеле непременно сулила бурю положительных эмоций и окунала тебя в бездонный омут сказочных грез и фантазий. Сильвия обожала эту часть города и, пустив свой взор через окно автомобиля, не слышала разговоров своих попутчиков. Ее душа и разум покинули машину такси и летели где-то над ней, предаваясь сладкому забвению от чарующего воздействия этого маленького, волшебного островка в огромном океане реального мира. Здесь всегда можно было забыться, оставив свои заботы, волнения и проблемы где-то там, за пределами чудной Олдивей.

Машина такси подъехала к небольшому дому на склоне зеленого холма. Строение в два этажа буквально вгрызалось в специально разрытую почву склона, и висевшая над землей часть дома лежала на прочных капителях железобетонных колонн. Внизу, под открытой террасой находился небольшой, асфальтированный участок, где и остановилась машина. Пассажиры стали подниматься вверх по крутому склону. Узкие, мраморные ступеньки извивались змейкой и причудливо закручивались, направляя хозяина этого замечательного дома прямо к входной двери.

Довольно просторная гостиная была прекрасно обставлена, как говорят «с чувством стиля». Наверняка к этому приложила свои умелые ручки Кэрол, ибо Генри вряд ли даже знал такие понятия как «мода» или «стиль». Он был человеком очень простым, без затей. До появления Кэрол, меблировка гостиной состояла лишь из дивана, телевизора, шкафа и деревянного, письменного стола. Теперь белые стены приняли ярко-оранжевый окрас, на них появились картины с изображением гор, лесов и животных. Под большим окном в широком, белом горшке тянуло вверх свои зеленые ветви апельсиновое дерево из карликовых пород. Книжные полки разрезали восточную стену и своим причудливым положением изображали, по всей видимости, какой-то иероглиф северных народов. Неудобный, твердый диван заменили несколько мягких кресел бежевого цвета, а вместо грубого и громоздкого стола появился низенький, стеклянный столик.

Сильвия была приятно удивлена такими переменами и в самых ласковых выражениях похвалила новую обстановку давно знакомого дома. Кэрол очень польстил столь положительный отзыв о проделанной ею работе, и она пригласила всех на кухню, дабы в уютной атмосфере выпить по чашечке кофе. Но, не успев набрать воды в электрический чайник, она вдруг встрепенулась, как бы вспомнив что-то очень важное.

– О, Боже мой! Я совершенно забыла. Мне непременно нужно отправиться в свой приют. Я должна была покормить своих питомцев еще час назад. Ужасно. Нельзя допустить что бы они голодали.

Сильвии и Генри ничего не оставалось, как отпустить Кэрол. Она вызвала такси и, извинившись перед гостьей, отправилась по своему делу. Пока она шла к выходу все время бурчала себе под нос: «Я ужасный человек. Ужасный. Как я могла забыть».

– Ну как тебе моя невеста, Сил? – это была первая прозвучавшая фраза из уст Генри, когда за спиною Кэрол захлопнулась дверь.

Держа в руках большую чашку с дымящимся кофе, Сильвия ответила:

– Я думаю, братишка, что Кэрол подходит тебе как нельзя лучше. Она кажется очень ответственной и заботливой личностью. И самое главное с ней ты счастлив.

– Так и есть! – обрадовался Генри. – Она для меня все. А я боялся, что Кэрол тебе не понравится.

– Она очень мне понравилась. Мы станем лучшими подругами, я уверенна.

– Я рад это слышать, Сильвия. Ты же знаешь, твое мнение очень важно для меня, и я всегда к нему прислушиваюсь.

– Ну, допустим не всегда, – Сильвия засмеялась, и Генри улыбнулся в ответ, пытаясь оправдаться.

Они просидели так еще два часа, обсуждая семейные и не только проблемы. Кэрол за все это время так и не вернулась, а Сильвии уже пора было ехать домой. На уговоры Генри остаться заночевать в его доме пришлось ответить отрицательно. Амелия наверняка ждала сестру и еще не ложилась спать, поэтому вызвав такси, гостья покинула дом.

Часы показывали уже пятнадцать минут третьего, когда Сильвия стояла на пороге своего дома. Лампочка на небольшой, черной коробочке возле дверной ручки загорелась зеленым светом при воздействии на нее магнитной карты. Входная дверь отворилась, и Сильвия оказалась внутри. Со второго этажа доносились звуки работающего телевизора. На кухне горел свет, и все ее пространство наполнял едкий дым, исходящий от духовой печи. В ней, на металлической решетке, лежали черные угольки, некогда бывшие сдобным печеньем. Сильвия, выдернув провод печи из розетки, отворила нараспашку окно и принялась полотенцем выгонять густой дым, заполонивший всю комнату. Она несколько раз окликнула сестру, но ответа так и не последовало. Видимо Амелия чересчур увлеклась просмотром телевизора, что забыла о печи и даже не слышала призывного крика. Сильвия, разозлившись, направилась по ступенькам на второй этаж прямиком в комнату сестры. Чертыхаясь, она твердо шагала по коридору и уже в уме представляла, как сейчас начнет бранить безответственную Амелию.

Через разбитое окно в комнату врывался ветер, беспардонно терзая белую занавеску, забрызганную красными пятнами. Телевизор лежал возле разрушенной тумбочки, издавая несуразные звуки обрывающегося сигнала. Металлическая кровать была изогнута напополам и врезалась в пробитую стену слева от входа. Деревянный шкаф, выплюнув наружу все содержимое, усыпал щепками коричневый паркет. Сильвия застыла у двери и не имела никакой возможности сдвинуться с места или даже выдавить из себя какой-либо звук. Холодный ужас завладел ее хрупкой душой, мозг окутал страх и белою мглою стелился перед глазами. Еще секунда и она в беспамятстве упадет на пол; каждая клеточка тела, все ее естество противилось и не желало принимать увиденное, отвергало любую возможность, ведущую к подобному исходу. К исходу, который своими острыми, жестокими когтями способен впиться в счастливую, беззаботную жизнь двух сестер и, открывая обличие чистого зла, доказать его неоспоримое существование и безусловное всевластие над слабым человеком. Смерть всегда ужасна, будь она вызвана неконтролируемым природным катаклизмом или человеческим фактором, не важно. Тут было все предельно ясно. Конечно же, ясность не унимает горьких слез, но все же дает некоторую определенность, в которой со временем можно обрести покой для поврежденной души. Но не в этом, конкретном случае. Ясность и определенность были совершенно неподходящими словами под то событие, которое приключилось в доме жизнерадостной Сильвии.

Амелия… Точнее то, что от нее осталось, лежало на полу в огромной луже крови под самым окном. Царапина, тремя кровавыми рвами проходила от верхушки лба и до подбородка, разорвав кожу и не оставив ни единого шанса на опознание. Судить, что это сестра Сильвии можно было лишь по разодранному халату, который почти полностью пропитался кровью и только местами просвечивал желтым цветом. Стены заляпали кровавые пятна, от которых пускались вниз тоненькие красные потеки до самого пола. Большая, вязкая лужа темного цвета расползлась почти на половину комнаты. Изувеченное тело покрывали настолько глубокие раны, что через них можно было разглядеть кости скелета. Оторванная женская рука лежала у самого входа под дверью. Или это было наваждение или тонкие пальцы на оторванном запястье подергивались, норовя сжаться в кулак, но застывали на полпути и тут же возвращались обратно. Эта галлюцинация, или явь (тут Сильвия и сама не понимала) заставила ее отпрянуть назад за порог.

То, что происходило сейчас в голове оцепеневшей Сильвии, трудно поддается описанию. Даже закаленная, твердая душа дрогнет при виде столь жестокой и мерзкой картины, открывающей зрелище адского пира. Адский пир… Другого определения даже не стоит искать, так как ужас, творившийся в комнате, полностью был оправдан данной фразой. Сотворивший это точно не человек, ибо даже у самого жестокого убийцы не хватит больной фантазии, чтобы сделать подобное. Совершенно точно можно было полагать, что на такие бесчинства способно лишь адское животное, поднявшееся из земных глубин, и решившее полакомится человеческой плотью. Сильвия в приступе безумия закричала так сильно, что казалось, осколки разбитого стекла, лежавшие возле трупа, вздрогнули от столь истошного крика. Она почувствовала приступ тошноты и стремительно покинула комнату, больше не в силах созерцать месиво адского кошмара, ибо взор уже начала заслонять белая мгла забвения и, проведя еще хоть секунду в этой комнате, Сильвия наверняка бы свалилась в обморок. Все что ей было нужно на данный момент, это свежий воздух и несколько минут, дабы осознать произошедшее. Только каким образом можно было осознать то событие, которое развернулось в комнате бедняжки Амелии, Сильвия не знала. Она попросту не могла ничего сообразить и уж, тем более, что-либо осознавать. Она просто стояла в дверном проеме при выходе из дома и смотрела, уставившись в одну точку. Прозрачные слезы, пропитанные горестью утраты, срывались с ресниц и падали, разбиваясь о бетонный порог.

Глава 3

Из дневника Эйдена Фарли.

Когда жизнь протекает спокойным течением и планы, которые ты строишь на будущее, непременно выполняются и совершенно точно совпадают с твоими возможностями, на уровне подсознания ты больше не ожидаешь коварных подвохов судьбы. В действительности я не верил в судьбу или некое предназначение, нет. Скорее я был человеком довольно скептичным и никак не обремененным глупыми предрассудками. Каждый человек в праве сам строить свою судьбу, и если у этого самого человека что-то может не получиться, то наверняка не стоит винить в этом высшие силы, которые помешали ему осуществить задуманный план. Все зависит от нас самих и напрямую от количества сил, которое ты готов потратить ради достижения тех или иных целей. В современно мире было все предельно просто. Если хочешь достичь каких-либо высот и стать великим то, несомненно, нужно трудиться не покладая рук и тогда судьба, если ты в нее веришь, будет обязательно благосклонна к тебе. Вера в судьбу и высший порядок никоим образом не отменят того, что путь к желанной цели должен быть выстроен твоими собственными руками. Полагаться на волю случая и оправдываться фразами типа «ничего не поделаешь, такова судьба» это совершенно неприемлемо, и ты никогда не сможешь обрести свое место в жизни, бесцельно скитаясь по пустыням мыслей, жалея об утраченных возможностях, и так до самой смерти. Но вся суть состоит в том, что возможности всегда были и будут, вне зависимости от возраста человека; их нельзя утратить или пропустить. Всегда можно взять себя в руки и начать с чистого листа, переборов усилиями воли свою лень, страх или неуверенность ты впоследствии обретешь то, что искал, и путеводная звездочка засияет на горизонте твоих желаний и возможностей.

Но меня слегка занесло, и я отклонился от темы. Я лишь хотел сказать, что когда жизнь идет своим спокойным чередом, то ты попросту перестаешь быть готовым к резким поворотам жизненных ситуаций и постепенно расслабляешься, находясь в полной уверенности что все у тебя под контролем, и ничто не сможет пошатнуть те крепкие столбы, поддерживающие душевное равновесие и жизненное спокойствие. Так было и со мной. Но иной раз случается так, что череда событий, в которые ты поневоле можешь быть вовлечен, переворачивает с ног на голову твою жизнь и восприятие мира в целом. 21 июля 985 года… Этот день стал поворотным в моей беззаботной жизни. Было уже три часа после полуночи, как громкий звонок служебного телефона пронзил тишину дежурной части в Южном Полицейском Участке. Я тогда еще не осознавал этого, но зловещий звонок стал точкой отсчета в грядущих событиях, которые захлестнут Сативик-Хеис волной ужаса. В трубке зазвучал хрупкий, женский голос. Всхлипывая от волнения и горьких слез, девушка сообщила об убийстве. Эта новость порядком удивила и несколько поразила меня. Я и раньше сталкивался с убийствами, но за два года службы в органах правопорядка на мою долю попали только три расследования насильственных смертей. Я обладал достаточным количеством знаний по современным методам сыска, но опыта в этом деле было крайне мало.

Нынешний период, где существовал современный, образованный и культурный человек, был относительно спокоен и уравновешен, нежели его жестокий предшественник – «Период Красного Пожара», который длился целых шесть сотен лет и разрывал бедную планету когтями войны и страдания. Более тысячелетия назад людской род достиг апогея в своей разрушительной природе, и после продолжительной войны половина Аэтерума была уничтожена и завалена трупами. Пятая мировая война, принесшая в зеленый мир разрушительную силу ядерных взрывов, истребила почти треть населения планеты и уничтожила несметное количество технологий и архитектурных достижений человеческой расы. В глазах немногих выживших отразился полупустой мир, лежащий в руинах некогда великой цивилизации. Аэтерум принял облик зловещей, огромной, дымящейся кучи мусора посреди открытого космоса. Тотальная разруха воцарилась на голубой планете, перечеркивая все надежды на будущее. В тот роковой час, человечество смогло осознать, какой неисправимый вред был нанесен планете и всему живому на ней. В одночасье ожесточенная война прекратилась и над изувеченной земной твердью воцарилась тишина. Преступая через жизненные принципы и убеждения, люди смогли подавить свою воинственную природу, что впоследствии привело к расцвету новой цивилизации и создало новый мир. Историки и летописцы, слывшие своими пафосными выражениями и дарившие вычурные названия разным эпохам, нарекли этот период «Эрой Возрождения». Как писал Джонатан Зе-Гранд в своей известной работе: «В тот переломный период человечество оказалось на краю бездны, в которую все, и стар и млад, устремили свой взор и узрели в кромешной тьме конец веков и эры существования людей. Но тут же, всего на мгновение, в жгучей черноте мелькнул еле уловимый, яркий проблеск света, который, по воле случая, был замечен, тогда еще невежественным и жестоким, человеком. Крепко уцепившись за мизерный кусочек надежды на спасение, люди смогли побороть свои хищные инстинкты и, объединившись перешагнуть пасть безграничной тьмы. И настала Эра Возрождения, Эра Мира и Понимания. Уставшая, истерзанная планета с легкостью вздохнула, и Аэтерум озарил яркий, новый свет грядущего светлого будущего».

Таким образом за, без малого, тысячелетие на нашей планете не существовало такого понятия как «война». Конечно же, не обходилось без мелких волнений или гражданских склок, сопровождающихся кровопролитием и жертвами, но тут свою роль всегда играет человеческий фактор. Такова уж наша природа – воинственная и непредсказуемая. За последние семь столетий сознание людей перетерпело глобальных изменений, оглядываясь на ошибки прошлого, мы смогли построить мир, в котором убийства, грабежи и преступность в целом свелись к минимуму. Но даже мирное время не обходится без тривиальной ярости психопатов, крови и убийств. Разум каждого человека уникален. Всегда найдутся те, кто способен окрасить белое полотно жизни в кровавый цвет.

Вся эта история с убийством Амелии Вилсон так и веяла мрачной таинственностью. Неприятный, тревожный холодок пробежал по спине, и колени тронула мелкая дрожь от страха, засевшего внутри меня. Он своими холодными руками сжимал мою грудь и пробирался все глубже, заполняя нутро и обжигая кости. Я стоял на пороге той самой комнаты, где разыгралась кровавая и трагичная драма, дерзновенно унесшая жизнь молодой девушки. При виде разодранного тела жертвы все мои внутренности сжимал невыносимый спазм. Ничего более ужасного и жестокого до тех пор мне не доводилось видеть. Брызги крови на стенах, глубочайшие раны на теле и царапина на лице непременно указывали на то, что тут бесчинствовал заблудший, дикий зверь. Но дом находился довольно далеко от леса, и дикое зверье сюда попросту не могло добраться. Из многочисленных зоопарков, которыми пестрил Сативик-Хеис, вполне мог сбежать лев или другое хищное животное и наведаться в комнату Амелии. Я решил дождаться результатов экспертизы и осмотра тела коронером. Нужно было определить природу укусов и царапин, а уж потом строить теории и предположения кому или чему они могли принадлежать. Коричневый паркет укрывали кровавые разводы, как будто некто или нечто кувыркалось в луже крови и оставило такие следы. Вокруг уже собрались криминалисты и, взяв образцы крови и сделав все нужные фотографии, разрешили пройти в комнату. Мой напарник, высокий седоволосый мужчина в коричневом плаще, сразу же направился к трупу, дабы его осмотреть. Я стоял у разбитого окна и окинул взглядом деревянную раму. На нижней части находились две большие отметины, как будто нечто вгрызлось, оставив там следы от огромной челюсти с острыми зубами. С каждой стороны на боковых частях были точно такие же отметины. Каким образом и самое главное, зачем этот зверь принялся кромсать дерево, оставалось загадкой, но вполне резонно можно было предполагать, что оно вошло через окно и точно так же вышло. Все больше улик заставляли примыкать к теории о большом, диком хищнике. При первом осмотре на месте преступления коронер не смог точно определить, чьи это были укусы и царапины. Он мог сказать только то, что зверь имел довольно большой размер. Во всем доме, помимо комнаты Амелии, не было ни единого следа его пребывания. Каким образом животное смогло взобраться по стене дома на второй этаж и залезть в окно оставалось загадкой, ибо стена выходила на зеленую лужайку, окаймленную белым, низеньким забором. На расстоянии двадцати метров от задней части дома не было ни единого дерева, по которому мог вскарабкаться зверь.