скачать книгу бесплатно
В феврале 1945 года 1-я казачья дивизия была официально преобразована в XV казачий кавалерийский корпус войск СС. Общая численность корпуса составила около 25 тысяч человек. В апреле 1945 года командир корпуса фон Паннвиц на собрании делегатов казачьих полков был избран Походным атаманом казачьих войск.
С самого момента своего создания казакам 15-го казачьего корпуса пришлось вести тяжелые бои, сдерживая натиск Народно-освободительной армии Югославии и болгарских войск. Под давлением советских и болгарских войск в мае 1945 года было принято решение об отводе 15-го корпуса в Австрию, которая стала своеобразным местом сбора всех казаков.
Практически все казаки (Казачий стан, 15-й казачий корпус СС и другие казачьи части) капитулировали перед английскими войсками и были размешены в окрестностях города Лиенца. Большинство из них, конечно же, страшила перспектива возвращения в СССР. Однако, в соответствии с договоренностью между представителями «большой тройки», достигнутой ещё в феврале 1945 года в ходе Ялтинской конференции, союзники должны были вернуть в СССР всех его бывших граждан.
28 мая 1945 года большинство казачьих офицеров (половина из которых относились к эмиграции 1920-х годов) под предлогом проведения совещания были вывезены англичанами из лагерей и насильственно переданы представителям НКВД и советского военного командования.
В период с 28 мая по 7 июня 1945 года советская сторона получила от англичан из Восточного Тироля 42 913 человек (38 496 мужчин и 4417 женщин и детей), из них 16 генералов, 1410 офицеров, 7 священников. В течение следующей недели англичане поймали в лесах 1356 убежавших из лагерей казаков, из которых 934 передали 16 июня органам НКВД. Почти все выданные казаки были отправлены в лагеря (в том числе женщины), где значительная часть из них погибла[44 - Шкаровский М. В. Казачий стан в Северной Италии // Новый журнал, 2006. №242.].
Суду были подвергнуты командир 15-го казачьего корпуса СС генерал-лейтенант фон Паннвиц, казачьи атаманы Пётр Николаевич Краснов, Андрей Григорьевич Шкуро и их ближайшее окружение. По итогам судебных разбирательств все они были приговорены к смертной казни через повешение. Приговор был приведён в исполнение в Лефортовской тюрьме 16 января 1947 года.
На следующий день газета «Правда» сообщила читателям: «Военная коллегия Верховного Суда СССР рассмотрела дело по обвинению арестованных агентов германской разведки, главарей вооруженных белогвардейских частей в период гражданской войны атамана Краснова П. Н., генерал-лейтенанта белой армии Шкуро А. Г., командира „дикой дивизии“ генерал-майора белой армии князя Султан-Гирей Клыч, генерал-майоров белой армии Краснова С. Н. и Доманова Т. И., а также генерал-лейтенанта германской армии, эсэсовца фон Паннвица Гельмута, в том, что по заданию германской разведки они в период Отечественной войны вели посредством сформированных ими белогвардейских отрядов вооружённую борьбу против Советского Союза и проводили активную шпионско-диверсионную и террористическую деятельность против СССР. Все обвиняемые признали себя виновными в предъявленных им обвинениях. В соответствии с п.1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР приговорила обвиняемых Краснова П. Н., Шкуро А. Г., Султан-Гирея Клыча, Краснова С. Н., Доманова Т. И. и фон Паннвица к смертной казни через повешение. Приговор приведён в исполнение».
Как сражались казаки в рядах РККА против нацистской Германии, мы рассмотрим подробно в главе 5. «Ратные дела казаков».
Последнее десятилетие XX века стало в России началом кардинальных изменений в общественных отношениях. Подул ветер перемен, сменилась идеология, стала меняться экономическая основа государства. Заявило о себе и казачество, до того времени находившееся в положении, когда одно только упоминание о нём могло привести к негативным последствиям. При этом на фоне невнимания государства к ряду обоснованных требований казачества, неопределённости его статуса казаки Дона, Кубани, Сибири и других регионов начали объединяться для отстаивания своих прав и интересов. Громче зазвучал голос о праве на реабилитацию этой части населения России. Летом 1990 года в Москве состоялся первый учредительный Большой круг, на котором был создан «Союз казаков», положивший начало возрождению казачества на современной эпохе России. В ноябре этого же года была принята «Декларация казачества России». В ней отмечалось, что казаки вновь, как и прежде, в годину смуты и тяжёлых для России испытаний, готовы верой и правдой служить Отчизне. Но и государство должно оказать посильную помощь народу – пахарю и воину.
Результатом этой деятельности стало принятие Закона РСФСР «О реабилитации репрессированных народов», в статье 2 которого казачество было отнесено к культурно-этнической общности людей. Указом Президента Российской Федерации «О мерах по реализации Закона Российской Федерации «О реабилитации репрессированных народов» и постановлением Верховного Совета Российской Федерации «О реабилитации казачества» за казачеством были закреплены такие права, как:
– возрождение традиционного социально-хозяйственного уклада и культурных традиций при соблюдении законодательства и общественных прав человека;
– установление территориального общественного самоуправления в местах компактного проживания казаков в традиционных для казачества формах;
– возрождение в пределах действующего законодательства традиционных для казачества форм землевладения, землепользования и распоряжения землёй;
– создание общественных казачьих объединений с исторически сложившимися названиями, в том числе землячеств, союзов и так далее.
После этого Президентом РФ был издан целый ряд указов, правительством – постановлений, а министрами – приказов. Но истинного исторического восстановления прав казачества за эти годы не произошло по многим как объективным, так и субъективным причинам. Да и казаки в большинстве своём об этих документах знают лишь понаслышке.
Каждый народ в своей борьбе за существование переживает удары судьбы, спады и подъёмы, одерживает победы и несёт поражения. Это неизбежные факторы существования любого живого организма. Состояние загнанности, беспросветности, безвыходности настигают народ именно в периоды духовного и физического упадка. Причины этих состояний хорошо изучены, но лекарство, выход из стагнации, каждый народ находит самостоятельно. Казаки в XXI веке ощутили на себе последствия деструктивных процессов. И всё же, невзирая на все потрясения, лишения, испытания и трудности, выпавшие на долю казачьего народа, хочется надеяться и верить, что казаки смогут преодолеть страх будущего, каким бы оно для них ни было, и выйти на арену политической и экономической борьбы в едином строю и в полный рост. Только монолитная, сплочённая казачья нация, управляемая великой идеей и чётко представляющая свои национальные интересы и намерения, будет жизнеспособной и достойной победы. Удел казаков на современном этапе – это упорный и последовательный труд по восстановлению этнических связей, своих Родов, борьба за души и умы соплеменников, борьба за Богом данный Казачий Присуд – землю отцов и прадедов.
Глава вторая. Казаки на службе царя и
защите Отечества
В истории Российского государства казачество всегда привлекало особое внимание. В последние десятилетия этот интерес, несмотря на крутые повороты в истории нашей страны, не только не угас, но и ещё больше обострился. Это нашло отражение не только во всевозможных публикациях и исследованиях, но и в попытках на практике возродить это сословие в социальной структуре Российской Федерации.
В различных энциклопедических справочниках отмечается, что казачество как одна из социальных групп населения России представляло собой военное сословие в дореволюционной России.
В XV—XVII веках рост феодальной эксплуатации и крепостничества в русском и польско-литовском государствах, усугубившийся на захваченной Польшей Украине национально-религиозным гнётом, привёл к массовому бегству крестьян и посадских людей за пределы этих государств, главным образом на юг России, где они смешивались с коренным населением и тюркскими народами. При этом создавались крепкие военные общины, основанные на принципах равенства их членов и демократии. Казачьи общины были независимы друг от друга, но поддерживали между собой и с правительствами близлежащих государств тесные торговые, политические и военные связи.
До XVII века некоторые казачьи общины имели политическую независимость, большая их часть пользовалась автономией в области управления, суда, внешних сношений. Например, общины решали вопросы о войне и мире с соседями, вступали в борьбу с ними. Все важнейшие дела обсуждал общий сход казаков (круг, рада), на решения которого рядовая масса оказывала заметное влияние.
Структура казачьего общества состояла из трёх слоёв: верхний слой – старшина[45 - Казачья старшина – привилегированная категория должностных лиц на землях казачества в 16—18 веках, осуществлявших военное и административное управление. Включала гетманов, кошевых атаманов, атаманов, полковников, есаулов, сотников, хорунжих, судей, писарей и других. Делилась на генеральную (войсковую), полковую и сотенную. Избиралась из среды лучших казаков и выражала интересы общины, которая её выбрала. Казачья старшина оказывала большое влияние на жизнь казацкой общины, служила опорой атаману (гетману). После ликвидации Запорожской Сечи казачья старшина стала назначаться правительством. В конце 18 века она получила офицерские чины, и права дворянства.], средний – казаки, низший – молодые казаки (товарищи) или чуры (джуры). Исследователь казачества, историк, теолог и краевед Антон Иванович Тучков (1960—2018) выделял ещё и четвёртый слой – ясырь (пленные). Причём первые две категории были полноправными членами общества, чуры же занимали подчиненное положение и не пользовались правом голоса.
В конце XV – начале XVI века возникает Запорожская Сечь, во второй половине XVI века – общины донских, терских (гребенских), яицких и сибирских казаков.
Казаки быстро освоили огромные пространства плодородных земель Дикого поля и других окраин России и Украины. В результате в XVI веке за линией сторожевых укреплений на южных и юго-восточных окраинах России и Украины, в основном по рекам Днепр, Хопёр, Дон, Кубань, Терек и Яик (Урал) и их притокам образуются крупные казачьи поселения, которые не облагаются налогом и несут военную службу на окраинах страны.
Казачий городок на Хопре в XVI—XVII веках
В XVI—XVII веках казаки во главе с Ермаком, Москвитиным, Дежнёвым, Поярковым, Хабаровым и Атласовым активно участвовали в освоении Сибири и Дальнего Востока. Причём экспедиция во главе с Семёном Дежнёвым дошла по рекам Анадырю и Колыме до Северного Ледовитого океана, повернула на восток и обогнула Чукотский полуостров по неизвестному тогда проливу. Так Дежнёв открыл пролив между Азией и Северной Америкой. Позже пролив был назван Беринговым, а северо-восточная оконечность материка Азии – именем Дежнёва.
Жили казаки изначально в землянках, а потом стали строить деревянные и каменные дома, называвшиеся куренями. Казачий курень был, как правило, двух видов: типа южнорусской (украинской) хаты (распространён на Кубани) и двухэтажного типа (распространён у верхнедонских казаков). При этом последний тип назывался также «полукаменным», поскольку первый этаж – кирпичный, в основном – саманный, то есть из кирпича-сырца[46 - Саманный кирпич изготовлялся из глины с примесью навоза, а также соломы, конского волоса или других волокнистых веществ.], а второй – деревянный. Главный вход в курень – по крыльцу («порожкам») был устроен на второй этаж, окружённый особой террасой – «балясами». Главная комната (зала) была отгорожена от входной двери сенями. В красном углу этой комнаты (левом напротив входа) располагалась божница с иконами, под нею находился стол, накрытый чистой скатертью. Иконы в красном углу отождествлялись с алтарём православного храма, а стол – с церковным престолом. В божнице, кроме икон, казаки хранили сосуд с богоявленской водой, свечи, веточки освящённой вербы, пасхальные яйца, просвирки, записи молитв, поминальные книжки и прочее. Войдя в избу, казак сначала крестился на иконы в красном углу, а потом уже здоровался с хозяевами. В красном углу сажали самых почётных гостей. Вдоль стен располагались лавки. Все стены залы были увешены оружием (шашками, кинжалами и ружьями) и сбруей. Здесь же была печь, стоял «постав» (шкаф для размещения посуды со стеклянными дверцами). В центре залы обычно стоял обеденный стол. Убранство дополняли зеркало, сундук, кровать, стоявшая в углу, покрытая байковым или сшитым из лоскутков одеялом. Из залы дверь вела в спальню – на женскую половину, где стояла большая кровать, висела люлька для младенца, размещался сундук с вещами, прялка, швейная машинка «Зингер» и другое. Также из залы выходила дверь на мужскую половину, то есть комнату («гридница», «кунацкая», «молодецкая»), предназначенную для подростков или холостых казаков. При любом количестве комнат обязательно выделялась в самостоятельное помещение кухня («стряпная», «стряпка»), где готовили и ели пищу. В кухню выходила одной стороной и печь, размещённая в залу. Здесь она имела и чугунную плиту. На кухне располагались шкафы с посудой и припасами. Курени первоначально крылись соломой, чаканом, камышом, лубом или тёсом, а позже железом. Все подворья казаков были огорожены заборами, которые назывались «плетнями» – от слова плести. Их плели из лозы, которую заготавливали ранней весной. Также заборы могли быть и каменными – из ракушечника и песчаника.
Казаки стремились сделать свои курени нарядными, красивыми, причём это было связано у них и с защитой от злых духов, нечистой силы. При строительстве дома обязательно клали серебряные монеты и жито[47 - Жито – хлебный злак, рожь.] под углы, на счастье и богатство. Накануне праздника Крещения Господня чертили мелом или углём кресты на окнах и дверях, в воротах ставили ветки, служившие украшением на Троицу.
Для строительства своего куреня казаки часто нанимали плотничьи артели, но некоторые строили самостоятельно, не делая никаких чертежей, по подобию.
Когда курень был построен, первой в него полагалось запустить кошку, поскольку, как гутарили казаки: «када в новый курень заходят – надать сперва кошку бросить, штобы она пирначавала, а уж потом самим заходить с иконай, кою ставить в передний угол, тады токма можно и всиляца». При этом само действие, впускание кошки, глубоко символично. Оно имело значение «запускания», то есть начала нового жизненного процесса, жизни в новом доме. После этого дом надо было освятить. Таким образом жилище очищалось от всех «нечистых сил». Местом же обитания «нечистой силы» в доме считалась печь и границы дома – окна, порог. Для того чтобы не позволить злому духу проникнуть, хозяева «закрещивали» эти места, чаще всего ночью, перед сном, либо по календарным праздникам. В общем, казаки любили и ценили свои курени, потому что дом – это, прежде всего, желанная гавань и защита семьи.
Казачий курень
На Дону казаки не строили бань, отдельно стоящих от куреней, а предпочитали летом мыться в реке, а зимой дома, в корытах.
К концу XVI века по письменным документам известны названия примерно тридцати городков, которые располагались по Дону, Северскому Донцу, Медведице и Хопру. Из этих городков многие впоследствии стали донскими казачьими станицами (до 500 дворов), как например: Вёшки, Медведицкий, Клетский, Чирской, Есаулов, Курманов Яр, Каргалы, Семикаракоры, Раздоры, Манычский, Черкасский и другие. К концу XVII века казаки имели уже более сотни поселений по Дону и по его притокам. Как и в городке, в станице была главная площадь (майдан) с церковью и общественными постройками (административными и торговыми). В отличие от станиц хуторами являлись сравнительно небольшие поселения (до 100 дворов), удалённые от станицы и дорог.
Городок Раздоры составлял главный стан войска Донского (Главного Войска). Около 1622 года пребывание Главного Войска было перенесено на Монастырский Яр (городок), ближе к Азову, а со взятием казаками Азова в 1637 году, Главное Войско с этого времени находилось в этом городке. Отсюда, после знаменитой защиты последнего, известной под именем «Азовского сидения», в 1642 году Главное Войско перешло снова в Монастырский городок, а отсюда опять возвратилось в Раздоры: вскоре потом (ранее 1648 года) войсковым центром был избран городок Черкасский, остававшийся более 150 лет таковым до 1805 года, когда был основан войсковой (областной) город Новочеркасск.[48 - Балуев П. С. Исторические и статистические описания станиц и городов, посещаемых Военным Министром при объезде Его превосходительством Области Войска Донского в 1900 году. – Новочеркасск: Областная войска Донского тип., 1900. С. 9.]
В эту эпоху донские казаки делились на два воинских сообщества. Живущие по нижнему течению Дона назывались «низовыми», а селившиеся в его верховьях – «верховыми». Евграф Савельев отмечал, что низовые казаки называли казаков верховых станиц «чигою». Название это произошло от народа «чигов», упоминаемого ещё римскими и греческими историками и жившего по восточным берегам Азовскаго моря, от устьев Дона до Таманскаго полуострова. В XІІІ и XIV веках народ этот в числе других казацких общин, под напором монголо-татар двинулся вверх по Дону и занял земли, входившие в состав Рязанской области, поселившись там своими городками. В XVI веке казаки этой области двинулись вновь на юг и заселили земли по рекам Хопру, Бузулуку и Медведице. Верховые же казаки, в отместку, дразнили низовцев «тумою». Слово «тума» черкесское и означает «метис» или «приблудный». Дело в том, что в жилах низовцев было немало крови черкесов, татар, турок, греков и калмыков[49 - Савельев Е. П. Типы Донских казаков и особенности их говора. – Новочеркасск, 1908. С. 6.].
Любопытно отметить, что в казаки принимали всякого. Нужно было только, одно непременное условие – вера в Иисуса Христа. Казаки в своё товарищество принимали и татар, и турок, и греков, даже французы и немцы попадали в казаки и быстро принимали все казачьи обычаи и становились настоящими казаками.
– В Христа и в Троицу Святую веруешь? – обычно вопрошали казаки пришлого человека.
– Верую, – отвечал пришлый.
– А ну перекрестись и читай «Отче наш»!
И он крестился двуперстно, читал молитву, после чего и татарин, и калмык, и турок-магометанин принимали веру казачью, веру в Истинного Бога и сливались с казаками. Казаки, требуя веры, понимали, что только вера в Бога, глубокая и искренняя, даст мужество новому казаку перенести тяжёлую жизнь среди военных походов и вечной опасности. Отсюда и пошли по Дону фамилии: Грековых – от греков, Татариновых – от татар, Турченковых, Турчаниновых – от турок, Жидченковых, Жученковых – от жидов, Грузиновых – от грузин, Персияновых – от персов, Черкесовых – от черкес, Сербиновых, Себряковых – от сербов, Миллеровых – от немцев, Калмыковых – от калмыков, Мещеряковых – от мещерских татар, Поляковых – от поляков, но все они стали настоящими казаками и только прозвания их напоминают, кто первый из их рода пришёл на Тихий Дон.
Свободно, но и тяжело жилось казакам. Истово боролись они за славу казачью и её ставили выше всего. В эту пору и сложилась среди донцов поговорка «хоть жизнь собачья, зато слава и воля казачья». И гордились казаки этой славой и волей. «Все земли нашему казачьему житью завидуют», – гутарили они.
В постоянной борьбе с жестокими и коварными врагами казаки выработали свою особую тактику ведения боя. Казаки устраивали дерзкие внезапные набеги, умело действовали из засад. Казачья конница атаковала «лавой», то есть развёрнутым строем с выступами на флангах, стремясь при этом охватить противника. Сильного неприятеля казаки старались притворным отступлением заманить под удар основных сил, спрятанных в засаде. Этот приём назывался «вентерь». Более подробно эти и другие приёмы казаков мы рассмотрим в подглавке «Тактические приёмы казаков».
Каждого казака с детства обучали верховой езде, владению саблей и пикой, меткой стрельбе из ружья и лука, умению накидывать аркан. На своих верфях казаки строили небольшие суда (чайки), на которых плавали по Азовскому и Чёрному морям, нападая на владения крымского хана. Хорошо ориентируясь по звёздам и солнцу, они пересекали Чёрное море и нападали на прибрежные турецкие города и селения. В схватках с турецкими военными кораблями казаки смело шли на абордаж, нередко овладевая вражескими судами и топя их. В этих набегах казаки не только захватывали большую добычу, но и освобождали множество христианских невольников, которые пополняли ряды казаков или возвращались на свою родину.
Казачья застава
Даже царь Иван Грозный неоднократно прибегал к помощи казаков: в 1552 году они принимали участие в штурме Казани, в 1556 году – в покорении Астрахани.
Датой старшинства (образования) Донского казачьего Войска официально считается 3 января 1570 года (лета 7078, генваря в 3 день). Именно этим днём датируется первая жалованная грамота Ивана IV Грозного донским казакам. Грамота была послана с боярином Иваном Петровичем Новосильцовым вольным казакам, живущим на Северском Донце. В ней предписывалось донским атаманам и казакам слушаться Новосильцова во всех государевых делах. Поступая так, подчеркивалось в грамоте, «тем бы есте нам послужили, а мы вас за вашу службу жаловати хотим»[50 - Акты, относящиеся к истории Войска Донского, собранные генерал-майором А. А. Лишиным / Изд. Обл. правл. Войска Дон. под ред. А. А. Карасева и Х. И. Попова. Т. 1—3. – Новочеркасск, 1891—1894. Т. 1. С. 1—2.]. Кроме того, казакам за услуги московскому послу было обещано конкретное жалованье (первое, предназначенное Донскому казачьему Войску) – деньги, свинец, порох, сукно. Выбор момента для отправки на Дон государевой грамоты определялся не только внутренними факторами, но и рядом внешнеполитических обстоятельств. Как известно, в 1569 году в результате Люблинской унии была образована федерация Королевства Польского и Великого княжества Литовского – Речь Посполитая. При этом ранее захваченные литовцами западнорусские земли оказались под властью Речи Посполитой. Стремясь исправить это положение, Иван Грозный старался избежать войны на два фронта: не только на Северо-Западе, но и на Юге – с Турцией, заключение мира с которой было для него крайне необходимо. Ему требовалось укрепить позиции Московского государства на его южных рубежах, и опора на донских казаков давала такую возможность. Историки считают, что государева грамота, отправленная на Дон январским днём 1570 года, была, вероятно, не первым документом такого рода, устанавливавшим сношения между Москвой и Землёй донских казаков. Народная память сохранила, к примеру, рассказы о том, что ранее царь особой грамотой закрепил за казаками реку Дон. Однако же именно грамота от 3 января 1570 года стала актом царского признания Донского казачьего Войска как оплота российской государственности.
До конца XVI века Донское казачье войско было независимым. В 1584 году донцы присягали на верность царю Фёдору Ивановичу. Однако понимание присяги было совершенно разным. Если для Москвы оно означало признание безусловного повиновения царю, то казаки воспринимали это как клятву в исполнении условий двустороннего равноправного договора между Доном и Москвой. При этом собственные порядки Донского войска и право казаков отказаться от верности царю, если тот не исполнит своих обязательств по соглашению, были незыблемыми в сознании донцов.
Перепиской с войском Донским, посылкой жалованья, жалобами (челобитными) казаков ведал Посольский приказ, то есть на казаков смотрели в Москве как на другое государство. Посольский приказ переписывался с турецким султаном, польским королём, королём шведским, римским императором и другими государями, он же во времена царей Московских переписывался и с «верхними и нижними юртами Дона, с атаманами и казаками». И только в 1716 году войско Донское перешло из Посольского приказа в ведение учрежденного царём Петром Первым Правительствующего Сената.
Основу хозяйственной жизни казачества вначале составляли промыслы: охота, рыболовство и бортничество; сравнительно рано появилось скотоводство. Земледелие, как правило, стало распространяться позднее, примерно со второй половины XVII века.
Начиная с XVI века, казаки активно участвовали в охране границ Русского государства, в частности, надёжно защищали южные границы от набегов ногайцев, крымских татар и нападений турок.
С 1613 года донским казакам стало выплачиваться ежегодное жалованье за несение пограничной службы. Выдавали его регулярно и в XVII, и в XVIII веке, причём в количественном отношении оно непрерывно росло. Так, если в первой половине XVII века присылали ежегодно до 400 четвертей хлеба, то к концу века казаки стали получать до 6,5 тысяч четвертей, а в течение XVIII века его увеличили до 10 тысяч четвертей. С 1822 года царское правительство стало выдавать Войску вместо хлеба 90 тысяч рублей деньгами[51 - Пронштейн А. П. Земля Донская в XVIII веке. – Ростов-на-Дону, 1961. С.115—116.].
В первой половине XVII века была возведена Белгородская засечная черта от реки Ворскла через Белгород и Воронеж до Тамбова и далее на восток, прикрывшая центральные районы России от нападений врагов.
Между тем казаки мыслили своё государство состоявшим, как бы в личной унии с Москвой. Московский царь был и царём Дона, но во всём остальном оба государства были совершенно независимы. «Царствуй царь православный на Москве, а мы, казаки, на Тихом Дону», – гутарили казаки в XVII веке.
Казаки старались извлекать из этого прямую материальную выгоду. Представляя себя как защитников южных рубежей Московского государства, они требовали от царя регулярного жалованья оружием, порохом и деньгами. Для царей же был важен этот «санитарный кордон», предохранявший Россию от непосредственного соприкосновения с могучими южными соседями – Турцией и Персией. Правда, иной раз донские казаки своей самостоятельностью приносили русскому царю немало внешнеполитических хлопот. Своими частыми набегами на Азов они сталкивали Россию с Турцией. Османские министры жаловались московским послам: «Донских казаков каждый год наши люди побивают многих, а всё их не убывает… Если б прибылых людей на Дон с Руси не было, то мы давно бы уже управились с казаками». Москва неизменно отвечала на это Турции: «Хотя бы турские люди донских козаков до одного человека побили, то наш великий государь вашему за то не постоит. Наш великий государь сам о том помышляет, чтоб казаков на Дону не было».
В 1630 году для усмирения местных жителей на Дон был отправлен с 700 стрельцами царский воевода Иван Карамышев, но донцы в ходе вспыхнувших волнений стрельцов разогнали, а воеводу изрубили саблями и тело его бросили в Дон. В Москву же казаки отписали: «Мы, государь, от Божьей милости неотступники, твоему царскому величеству неизменники и нелакомцы: служим тебе, государю, с травы да воды… что и службами своими не выслужили у тебя Божьей милости, твоего государскаго жалованья; а которые наши донские атаманы и казаки Наум Васильев, с ним 70 человек, посланы от нас, от войска, к тебе, послов провожать к Москве, и те все по городам разсожены и показнены, а иные прикованы, помирают голодною смертью, того ли мы у тебя, государя, дослужились… Если мы тебе, и всей земле русской ненадобны, – не воспротивимся: Дон реку от низу и до верху и реки запольныя от самых украинных городов, крымцам и ногайцам очистим и с Дону, если укажешь, сойдём»[52 - Савельев Е. П. Древняя история казачества: Историческое исследование. – Новочеркасск, 1913—1918. С. 323.]. Убийство воеводы оправдывали тем, что он будто бы, когда читали грамоту, при упоминании царского имени шапку не снял и стоял посреди круга, закуся бороду.
Происшествие сие ясно показывает свойственный тому веку буйный нрав казаков и их неподчинённость царским сановникам.
Глава третья. Борьба казаков за волю и
лучшую долю
Ты взойди, взойди, красно солнышко!
Обогрей нас, людей бедных;
Мы не воры, не разбойнички,
Стеньки Разина мы работнички,
Мы веслом махнём – да корабль возьмём,
Кистенём махнём – караван собьём,
Мы рукой махнём – возьмём девицу.
Казачья песня
Казаки в Смутное время
С воцарением на престоле Бориса Годунова в 1598 году отношение Москвы к казакам резко ухудшилось. Годунов, видя в казаках своевольников, лишил их государева жалованья, которое им ранее было определено царями Иваном Грозным и Фёдором Иоанновичем. Он также не признавал казаков равноправной стороной и перестал принимать казачьи посольства. На Дону всё чаще стали появляться его воеводы. Царские крепости были воздвигнуты на исконно казачьих землях на Осколе и Северском Донце. А воеводы пограничных с Доном городков получили царский приказ перехватывать всех казаков, идущих без государева разрешения на Русь, и сажать их в темницы. Все эти меры жутко злобили казаков. Они понимали, что их вольностям приходит конец. И когда в Речи Посполитой, в замке самборского старосты Ежи Мнишека, в 1603 году объявился «истинный царевич Дмитрий»[53 - Царевич Дмитрий (19 (29) октября 1582, Москва – 15 (25) мая 1591, Углич) – младший сын Ивана Грозного от Марии Фёдоровны Нагой. Дмитрий погиб во дворе княжеского дома в Угличе. При этом существовали разные версии его гибели. Одни говорили, что царевич погиб случайно, потому что страдал эпилепсией (падучей, как эту болезнь тогда называли), во время игры с ним случился припадок, и он упал прямо на нож, которым играл. Другие прямо утверждали, что Дмитрия зарезали по приказу Бориса Годунова. Этой версии придерживались все родственники царевича Дмитрия.] (Григорий Отрепьев), обещавший донцам вернуть их былую волю, права и привилегии, они тотчас отозвались на его призыв и направили к нему своего атамана Андрея Корелу, слывшего в казачьей среде колдуном.
Прибыв в Краков, Корела, увидев, что польские вельможи и даже сам найяснейший король Сигизмунд III оказывают самозванцу пышный приём и царские почести, тоже признал его истинным сыном Ивана Грозного и бил ему челом, как законному государю, а также обнадёжил в верности и преданности казаков верховых и низовых.
Казаки в начале XVII века
Борис Годунов, встревоженный появлением самозванца, забыв о прошлых притеснениях казаков, направил на Дон своего посла Петра Хрущёва с выпиской решения Боярской думы о смерти настоящего царевича Дмитрия, а также с предложением немедленно восстановить «государев отпуск» на Дон. Однако его предложение казакам слишком опоздало. Дон бурлил и, уже отмобилизованный совместно с Запорожской Сечью, был готов к войне и хотел только войны. Царскую выписку донцы, не читая, сразу порвали, а бедного горемыку Хрущёва, заключив в оковы и посадив задом наперёд на чахлую лошадёнку, прямиком направили к Лжедмитрию, который со своим воинством уже вторгся в пределы России. Увидев самозванца, Хрущёв тотчас признал в нём «царевича Димитрия», залился слезами и пал на колена, воскликнув: «Вижу, вижу Иоанна в лице твоём: я твой слуга навеки!»[54 - Карамзин Н. М. История государства Российского. Том XI. – СПб.: Тип. Н. Греча, 1824. С.145.]
Именно казаки атамана Корелы весной 1605 года обеспечили Лжедмитрию победу своей неслыханной самоотверженностью и храбростью. Вместе с приверженцем Лжедмитрия, дворянином Григорием Акинфиевым, Кореле удалось занять Кромы и выдержать осаду сильного объединённого московского войска, предводимого Иваном Ивановичем Годуновым, Фёдором Мстиславским и Михаилом Салтыковым. Донской атаман умело руководил обороной крепости, в результате чего 75-тысячное царское войско долго и безуспешно простояло под Кромами – маленьким городком, укреплённым деревянными стенами и земляными окопами и имевшим не более 5000 человек всего населения. Несколько приступов было отбито. Тогда воеводы придвинули пушки к городу и стали бомбардировать Кромы изо дня в день, не жалея пороха. В Кромах сгорело всё, что только могло гореть. Крепость была разрушена до основания. На месте, где проходил пояс укреплений, осталась одна земляная осыпь. Но казаки решили не даваться живыми в руки воевод и сражались с яростью обречённых. Они углубили рвы, вырыли глубокие окопы и лазы, по которым могли теперь незаметно покидать крепость и возвращаться обратно. Свои жилища – «норы земные» – казаки устроили под внутренним обводом вала. Во время обстрела они отсиживались в норах, как мыши, а затем проворно бежали в окопы и встречали атакующих огнём из пищалей и мушкетов, после чего с обнажёнными саблями дружно бросались на врага.
Осада Кром затянулась, а после внезапной смерти Бориса Годунова (13 апреля 1605 года) и вовсе была прекращена. В мае 1605 года большая часть правительственных сил с воеводами Салтыковым, Басмановым и князьями Голицыными перешла на сторону самозванца.
В начале июня на поклон к Лжедмитрию приехал с Дона атаман вольных казаков Смага Чертенский. Чтобы унизить посланцев Боярской думы, прибывших из Москвы, самозванец допустил к руке донцов раньше, чем бояр. Проходя мимо бояр, казаки всячески ругали и позорили их.
Из стана самозванца в Москву были отправлены Василий Васильевич Голицын и князь Василий Михайлович Рубец-Мосальский с приказанием, чтобы из Москвы были устранены все враги «царевича». Именно они 10 июня стали организаторами убийства низложенного царя Фёдора Годунова и его матери царицы Марии Григорьевны. Лжедмитрию же донесли, что Годуновы покончили с собой, приняв яд. Прилюдно Лжедмитрий, конечно, сожалел об их смерти и обещал помиловать всех оставшихся в живых из их родни.
20 июня 1605 года Лжедмитрий, поддержанный донскими и запорожскими казаками, поляками, боярами, дворянами и простым людом, под праздничный звон колоколов и приветственные крики толп, теснившихся по обеим сторонам дороги, торжественно въехал в Москву. Духовенство встретило нового царя на Лобном месте с крестами и хоругвями; отъехавши несколько шагов от Лобного места, Лжедмитрий остановил свою лошадь возле храма Василия Блаженного, снял шапку, взглянул на Кремль, на бесчисленные толпы народа и с горючими слезами начал благодарить Бога, что сподобил его увидеть родную Москву. Народ, видя слёзы царя, также принялся рыдать[55 - Соловьёв С. М. История России с древнейших времён. Книга IV. – М.,1960. С. 427.].
Стремясь закрепить свой неожиданный успех, Лжедмитрий принял императорский титул. Отныне в официальных обращениях он именовал себя так: «Мы, наияснейший и непобедимый самодержец, великий государь Цесарь» или «Мы, непобедимейший монарх божьей милостью император, и великий князь всея России, и многих земель государь, и царь-самодержец, и прочая, и прочая, и прочая». Так мелкий галицкий дворянин Юрий (Григорий) Отрепьев, принявший имя Дмитрия, стал первым в русской истории императором. Объясняя смысл своего титула, самозванец объявил иностранным послам, что он обладает огромной властью и нет ему равного в полночных (северных) краях. В самом деле, боярская знать поначалу должна была считаться с «необъятной властью» новоявленного императора, тем более что на стороне его была сила[56 - Скрынников Р. Г. Самозванцы в России в начале XVII века. Григорий Отрепьев. – Новосибирск: Наука, 1987. С.164.].
Лжедмитрий I
Однако процарствовал Лжедмитрий недолго. Только первые дни он был ласков и милостив к простому народу. Вскоре наехали в Москву гордые польские паны, потом приехала невеста самозванца, польская княжна Марина Мнишек, с нею католические ксендзы и иезуиты. 8 мая 1606 года Марина была коронована как русская царица, и духовник Лжедмитрия Терентий совершил обряд бракосочетания. Пиршествам, шумному веселью и разгулу не было конца. Хвастливые шляхтичи да буйная челядь польских магнатов вели себя крайне нагло, бесчинствовали в пьяном виде, вламывались в дома, всячески оскорбляли москвичей, творили всякие насилия. Благочестивых москвичей возмущало и то, что в Кремле среди соборов и святынь, где обыкновенно раздавались благовест и церковное пение, теперь шёл разгул, пляс и гремела польская музыка. Вскоре по городу поползли слухи, что русских людей и казаков будут обращать в католическую веру. Москва возмутилась и сплотилась около популярного в народе боярина Василия Шуйского.
17 (27) мая 1606 года вооружённая толпа, разметав охрану, ворвалась в Кремль и растерзала самозванца. На грудь мёртвому Лжедмитрию бросили карнавальную «харю» (маску), а в рот воткнули дудку. В продолжение двух дней москвичи ругались над его телом, кололи и пачкали всякою дрянью, потом труп бросили в яму, куда складывали замёрзших и опившихся. Однако жестокое убийство Лжедмитрия вызвало неоднозначную реакцию. Многие простые люди жалели его и искренне рыдали, поэтому власти поспешили объявить, что самозванец был идолопоклонником и чернокнижником. Сразу после его похорон ударили сильные морозы, погубившие траву на лугах и уже посеянное зерно. Пошли слухи, что самозванец «мёртвый ходит» и якобы подле ямы, ставшей его последним прибежищем, люди видели голубые огни, поднявшиеся прямо из земли. В итоге труп самозванца выкопали и сожгли, а прах, смешав с порохом, выстрелили из пушки в сторону Польши.
Таким образом, первый русский император лишился власти и жизни в результате боярского заговора. Едва на трон взошёл боярин Василий Шуйский, по всей стране распространилась весть о том, что «лихие» бояре пытались убить «доброго царя Дмитрия», но тот вторично спасся и ждёт помощи от своего народа. Массовые восстания на южной окраине государства положили начало новому этапу гражданской войны, ознаменовавшемуся ещё более сильным подъёмом казаков, крестьян и прочих людей. И вскоре в стране, охваченной огнём гражданской войны, появились новые самозванцы.
Царь Василий Шуйский, понимая, что казаки представляют собой эффективную военную силу, начал проводить политику привлечения их на свою сторону. В частности он распорядился регулярно выдавать денежное и хлебное жалование казакам. Правда, в реальности это указание часто не выполнялось, что вызывало казачьи грабежи и разбои. В центральную часть Московского государства, где происходили основные события, шёл значительный поток казачьих отрядов, которые вливались в армии Ивана Болотникова и новых самозванцев – Лжепетра (Илейки Муромца)[57 - Илейка Муромец выдавал себя за царевича Петра Фёдоровича, в действительности никогда не существовавшего сына царя Фёдора Ивановича. Илейка был военачальником войска Ивана Болотникова. Из-за отсутствия «царя Дмитрия» в 1606—1607 годах Лжепётр был претендентом на русский престол.] и Лжедмитрия II[58 - Лжедмитрий II, также Тушинский вор или Калужский царёк (XVI век – 11 (21) декабря 1610 г.) – самозванец, выдававший себя за сына Ивана IV Грозного, царевича Дмитрия Углицкого и, соответственно, за будто бы чудом спасшегося 17 (27) мая 1606 года царя Лжедмитрия I.].
После поражения Болотникова и распада тушинского лагеря Лжедмитрия II произошёл раскол в казачьей среде. Атаман Иван Заруцкий со своими соратниками принял участие в переговорах с польской стороной по поводу приглашения на русский престол сына Сигизмунда III – королевича Владислава. Но многие казаки не согласились с идеей передачи русского престола королевичу-католику и включились в борьбу с польскими войсками, вторгнувшимися в России.
Поражение войск Дмитрия Шуйского под Клушином от армии Сигизмунда 24 июня (4 июля) 1610 года и восстание в Москве привели к падению Василия Шуйского. В сентябре 1610 года он был выдан польскому гетману Станиславу Жолкевскому, который вывез его и его братьев Дмитрия и Ивана под Смоленск, а позднее в Польшу.
В конце декабря 1610 года Марина Мнишек родила сына якобы от Лжедмитрия II, которого крестили по православному обряду и назвали Иваном. В народе он получил прозвище «Ворёнок». Часть казаков признала его царевичем и стала бороться за возведение его на престол. Во главе этих казаков встал атаман Иван Заруцкий, который, как утверждали злые языки, был настоящим отцом «Ворёнка».
Конец 1610 и первые месяцы 1611 года были временем, когда не только многие представители боярства и дворянства, но и всё русское общество в целом осознало, что затянувшаяся гражданская война вплотную подвела Русское государство к опасности потери национальной самостоятельности. Надежды на восстановление прежнего государственного порядка, связанные с избранием на русский престол юного королевича Владислава, не осуществились, поскольку вскоре выяснилось, что занять престол не прочь и сам король Сигизмунд III. Боярское правительство фактически распалось, польские войска осаждали Смоленск и хозяйничали в Москве.
Во время интервенции поляков открыто выступил против них Патриарх Московский и всея Руси Гермоген, в миру Ермолай, который родом был из донских казаков. Он обратился с пламенным призывом к русскому народу выступить на защиту страны. С его благословения из Казани перевезли копию иконы Казанской Богоматери, впоследствии ставшей основной святыней народного ополчения. После захвата Москвы Гермоген оказался в руках врагов. Однако в тяжёлой ситуации он проявил несгибаемую волю и твёрдый характер. Поляки силой отрекли его от патриаршего сана и посадили под арест в Чудов монастырь. Но и из монастырской темницы Гермоген продолжал рассылать по Руси грамоты с призывом к патриотам создать народные ополчения и очистить от поляков столицу.
В начале 1611 года национально-освободительное движение приобретает уже вполне реальные очертания. Бывшие воеводы царя Василия Шуйского и Лжедмитрия II из Рязани, Тулы, Калуги, Нижнего Новгорода, Ярославля, Суздаля, Владимира и других городов с отрядами дворян, стрельцов и казаков двинулись к Москве. Началась долгая и упорная борьба за освобождение Москвы. Предводителями Первого ополчения были избраны признанный лидер рязанцев думный дворянин Прокопий Петрович Ляпунов и два сподвижника Лжедмитрия II – знатный аристократ из рода великих князей литовских Дмитрий Тимофеевич Трубецкой и атаман Иван Заруцкий, с которым пришли под Москву донские и иные казаки.
В конце марта 1611 года Первое ополчение попыталось освободить Москву, но сил для этого не хватило. Да и в самом ополчении начались трения между казаками и дворянами.
30 июня 1611 года по требованию ратных людей и казаков был выработан «Приговор Земского собора Первого ополчения», оформивший сословно-представительную организацию власти и порядок управления страной в отсутствии законного государя. «Приговор» укреплял дворянское землевладение, управление поручалось только дворянам, а атаманов и казаков решено было не посылать в города и волости. Наконец, беглых крестьян и холопов велено было возвращать их бывшим владельцам. Таким образом, «Приговор Первого ополчения» не устранил разногласий между дворянами и казаками и личного соперничества между лидерами ополчения Ляпуновым и Заруцким. В итоге противоречия между ними обострились настолько, что дворяне утопили 28 казаков, а казаки в отместку на своём круге 22 июля зарубили Прокопия Ляпунова.
После гибели Ляпунова дворяне покинули ополчение, и власть перешла к Ивану Заруцкому, стремившемуся упрочить положение казачьей верхушки. Под Москвой образовалось правительство «казачьих таборов», которое желало передать престол сыну Марины Мнишек. Но дворянство и значительная часть народа не желали видеть на престоле «Ворёнка».
Нелегко складывались отношения у казаков из подмосковных таборов и с народным ополчением Кузьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского. Руководители Второго ополчения настойчиво привлекали казаков на свою сторону, и с конца весны 1612 года отдельные казачьи отряды стали присоединяться к ним. Это вызвало новый раскол в казачестве. Чувствуя, как крепнут позиции Ополчения, и как теряет авторитет правительство «казачьих таборов» под Москвой, Иван Заруцкий вступил в тайные переговоры с польским гетманом Яном Ходкевичем. Но большинство казаков не одобрило переговоров с поляками. Тогда в июле 1612 года Иван Заруцкий с частью казаков бежал из-под Москвы на юг.
С августа по ноябрь 1612 года казаки в составе Второго ополчения участвовали в тяжёлых боях с поляками за Москву.
Польско-литовское войско великого гетмана литовского Ходкевича подошло к Москве утром 21 (31) августа 1612 года. Общая численность войск гетмана Ходкевича составляла около 12 тысяч человек. Причём основу войска составляли примерно 8000 запорожских казаков. В Кремле в этот момент находился 3-х тысячный польский гарнизон, под командованием полковников Струся и Будзилы, с которым Ходкевич поддерживал связь и старался координировать действия.
На рассвете 22 августа (1 сентября) гетман Ходкевич начал прорыв к Кремлю, чтобы доставить туда огромный обоз с провиантом для осаждённого гарнизона. Сражение началось с боя конницы на Девичьем поле (у Новодевичьего монастыря). В решающий момент битвы, когда поляки стали теснить русских, четыре казачьих отряда атаманов Афанасия Коломны, Дружины Романова, Филата Можанова и Макара Козлова самовольно отделились от войска князя Трубецкого и, форсировав реку, присоединились к изнурённому войску Пожарского. С помощью прибывших казаков натиск польско-литовских войск удалось отбить, и гетман Ходкевич отступил, понеся большие потери.
Сражение возобновилось через день, 24 августа (3 сентября). Теперь Ходкевич наносил удар через Замоскворечье. Бои вновь приняли упорный и ожесточённый характер. Потеснив русских, поляки ввели в пределы Москвы огромный обоз. До Кремля было уже совсем близко. В ходе боя казаки князя Трубецкого ушли в свои «таборы». Вернуть их на поле битвы смогли лишь уговоры келаря Троице-Сергиевой лавры Авраамия Палицына и призывы Кузьмы Минина. Уже под самый вечер Кузьма Минин, взяв три резервных конных дворянских сотни и отряд польского перебежчика ротмистра Хмелевского, переправился через Москву-реку и у Крымского двора решительно атаковал польский заслон. Поляки обратились в бегство, которое стало в гетманском войске общим.
Поражение войска Ходкевича на подступах к Москве предопределило падение польского гарнизона Кремля. Поляки, перед лицом голодной смерти и решающего штурма, умерили свою спесь и пошли на переговоры. И 26 октября (5 ноября) 1612 года остатки польского гарнизона покинули Кремль и сдались. При этом полк Струся, вышедший в лагерь князя Трубецкого, был почти полностью истреблён казаками. Полк же Будзилы в ходе капитуляции в целом уцелел, поскольку князь Пожарский не допустил кровопролития.
27 октября (6 ноября) 1612 года русские войска торжественно, под колокольный звон вступили в опустошённый и осквернённый захватчиками Кремль.
Художник Лисснер Э. Э. «Изгнание польских интервентов из Московского Кремля в 1612 году»
