скачать книгу бесплатно
Над речкой метается стрекоза. Она то залетает в трубу под дорогу, то вылетает на солнце и описывает треугольник.
Я наблюдаю за движением стрекозы вдоль воды.
Которая плотно затянута ряской. Совсем невидно воды – она запорошена меленькой зеленью – легкая вязкость.
Стрекоза метнется – зависнет, метнется – зависнет, то над борщевиком, то над кувшинкой, то над шариком физалиса – он упал на ряску.
Равные промежутки времени по одной траектории.
Я вспоминаю, как мать вчера говорила о дочерях Альбины… сестры, они были странные какие-то…
Буф-ш – резкий толчок! – в землистую воду – ш-ш-ш-хл-л-л…
Кого-то толкают в воду – мощный, нечеловеческий толчок.
Страх, страх – секунду схватил мышцы моего лица и весь мозг, как какой-то клинический приступ!!..
Такая сила – тот, кто толкает, сам оказывается под водой…
Буфш-ш!! – а-а-а-а! – немой крик в голове, веки стиснуты.
Секунду еще вижу как двое борются… в грязной жиже, меж страшных, размякших комьев земли-и-и-и!…………………………………………
Потом все разом отпускает.
Я берусь за виски, я-я-я… уже с открытыми глазами делаю несколько вращательных движений – указательными пальцами – фу-у-у-у-у…
Чтобы голову отпустило.
Что это было? Откуда?
Не могу понять… что это?
Трясу головой. Да, уже отпустило, ничего нет… а что было?.. Все такой же зеркальный солнечный свет вокруг…
Я смотрю на дом. По-прежнему он кажется совершенно…
Нет, он не связан с этим внезапным приступом, я уверен. Все как обычно.
Но теперь уж меня время от времени передергивает в плечах – будто кто-то одежную вешалку дернул… внутри меня. Стальную, холодную.
Еще Сергей говорил… тоже в тот разговор год назад, рассказывал:
– …представляешь, он на нее колесом наехал… прикинь? Николька, мой сын, и приносит домой – а она еще живая.
– Ага… – я кивнул отстраненно. Слушал вполуха.
– Вот такого размера… я вооще опешил. Ее ведь очень сложно поймать! Ну и потом он тоже такой радостный ходил, ходил туда-сюда по участку, ходил прям без остановки и ее в руках держал – я ему говорю, ты, может, спать пойдешь?
– Да-а-а… – я смотрел на Сергея, у него такое озаренное лицо; но о чем он? Кого очень сложно поймать? Проехали колесом?.. Наверное, велосипедным?
– Это на закате все было, еще не поздно вечером, – завершил он. О чем он говорил?..
не помню я не помню отвлекся тогда не помню…
Я стою как в замешательстве… дёк-д – снова «вешалка» – плечи передернулись.
А потом проходит, но я ощущаю странное нервное подвисание внутри. Шарик в груди – стальной и невесомый…
А стрекоза так и летает над речкой.
Жих – цветки борщевика щ-щ-щ-щ он с берега с берега склонил цветки, низко – трель крыльев трель крыльев – Жих – кувшинка, одна, одна, замершая лодочка в рясковой зелени – Жих – шарик физалиса на ряске-снегу, лежит – трель крыльев трель крыльев щ-щ-щ-щ шарик недозрелый, зеленый, сухой – Жих – цветки борщевика щ-щ-щ-щ трель крыльев трель крыльев…
Шарик физалиса – свежий, еще не всосанный водой – он недавно оторвался от ветки и лежит на ряске, как на ковре.
Стрекоза описывает треугольник: борщевик – кувшинка – физалис, борщевик – кувшинка – физалис – и под трубу… потом вылетает обратно на свет. Она движется как на пульте дистанционного управления. Я точно могу предугадать, когда она появится снова и каждый отрезок движения над стоячим зеленым ковром.
Только голубоватое брюшко маневрирует: случайно – тык, случайно – тык – как указующая стрелка щ-щ-щ-щ – трель крыльев трель крыльев – щ-щ-щ-щ – легкая, солнечная – крылья – щ-щ-щ-щ – планерная, легкая, легкая…
Я знаю, ее большие глаза абсолютно безжизненны. Я даже чувствую это сейчас.
Жих – чуть вздрагиваю при мысли – «вешалка» в плечах.
Жих – кувшинка, одна, одна, замершая лодочка в рясковой зелени – Жих – шарик физалиса на ряске-снегу, лежит – трель крыльев трель крыльев щ-щ-щ-щ
Глаза, глаза стрекозы, они как иглами исколоты – я их представляю – глаза, слепые глаза… перед моими глазами! Щ-щ-щ-щ-тр-р-р-р-р – и крылья! – тр-р-р-р-р-р-р – уже в голове – я чувствую, чувствую, сильно работают, сильно, как лопасти, лопасти – в моей голове – тр-р-р-р-р – сильнее, сильнее, вентилятор размалывает воздух – как некий шумящий дух.
Стрекоза зависла, зависла, глаза, глаза, и лопасти, лопасти, крылья – тр-р-р-р-р-р
– в голове ни капли соображения, бездумные глаза стрекозы…
Я будто смотрю – в ее глаза – там нет души, только поры… слепые поры.
Ш-ш-ш-ш-ж-ж-ж-ж-ж-ж – вентилятор в моей голове. Лопасти работают, работают, нагнетают – отдаляются, нагнетают – чуть отдаляются – нагнетают, нагнетают, нагнетают!!..
Вот такого размера – я вообще опешил, опешил – ш-ш-ж-ж-ж – ее ведь очень сложно поймать, очень сложно, сложно – ж-ж-ж-ж-ж – вот такого размера
Сергей, это Сергей! Но я не вижу лица… Только слышу и ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж, лопасти работают, работают! Он такой радостный был Николька мой сын все ходил и ходил туда-сюда все ходил – колесом велосипеда ее переехал – ходил ходил не мог остановиться, представляешь? Это было на закате, закате…
У стрекозы глаза как два микрофона, слепые.
Лопасти, лопасти работают, работают! Он такой радостный был, Николька, мой сын, все ходил и ходил туда-сюда, все ходил, ходил ……………………………………………………………………………………………………
Все исчезает. Я снова просто смотрю на речку.
На стрекозу над настилом зеленой ряски… ступить на него? Под ним совсем невидно воды – ряска как ковер.
Стрекоза над водой. Сейчас она – над шариком физалиса. Она движется как запрограммированная. А я будто держу пульт управления с антенной. Метнулась – висит над борщевиком; метнулась – над кувшинкой; метнулась – над шариком физалиса; метнулась – над борщевиком, метнулась – висит над кувшинкой…
И вдруг представляю лицо Сергея. Такая странная, безумная ухмылка у него. Таращит глаза – как от вздорного удивления или глупости. А его щеки и лоб как бы засвечены воспаленными полосками солнечного света.
– Может это мои ноги?.. – произносит он.
– Что? – слышу свой вопрос.
– Я подумал… может, это мои ноги? – повторяет Сергей этим одуревшим голосом.
– Что?
Удивленная, одуревшая улыбка на лице.
– Мой сын проехал велосипедом… я подумал, может это мои ноги? Я тогда не смог бы все время ходить туда-сюда.
А позади Сергеевой головы – участок. И все вокруг в этом воспаленном, бело-розовом свете. И еще справа – часть облепиховой ветви. Тоже засвечена странным, больным светом. Ветвь… словно в больном, жарком снегу.
– Что? – опять мой вопрос.
А лопасти работают опять работают в голове жарко жарко размалывают…
Ветвь облепихи? Откуда? У Сергея ведь нет никаких деревьев на участке…
Воспаление. Больной свет, который передается и в мозг…
Снова смотрю на речку. Стрекозы невидно – она в трубе. Сейчас вылетит наружу.
Глава 5
Через минуту я отправляюсь домой.
«Что это было вообще?..»
В голове у меня так и стоит яркий световой взрыв. Потом чувствую в себе уже противоборствующую силу – этим непонятным видениям. На несколько секунд опять хватаюсь за виски, стараюсь подавить, подавить… в то же время, и сам не знаю, что подавляю.
Сергей? Он никогда не говорил мне о…
Может, это мои ноги? – глупая одуревшая улыбка. Как у пятилетнего ребенка.
Лопастей вроде больше не слышно.
На несколько секунд я успокаиваюсь…
Потом у меня появляется странное чувство как бы… будто мой разум намагничен какими-то постыдными воспоминаниями из детства; которые хочется зарыть глубоко насовсем. Какие-то нелепости, которые совершал, кривляния – и взрослому человеку неловко и глупо даже вспоминать о них. Но в то же время, мне совершенно невозможно понять, о чем идет речь. Это чувство как бы без привязки …………………………………………………………………………………………
Спустя где-то час я опять возвращаюсь к речке и вижу… что стрекоза уже не мечется, но плавает в ряске на поверхности воды. Ее синеватое брюшко изогнулось, а крылья жестоко слиплись и перекручены; и залеплены ряской. Но она еще жива и строчит лапками в клейкой воде. Но на сушу стрекоза не выберется, я это вижу, она на самой середине между бережками и совсем увязла.
Несколько секунд я смотрю… в каком-то замешательстве. Потом что-то подталкивает меня – я беру корявую палку, ступаю в траву на самый край и, прогибаясь вперед, стараюсь подцепить стрекозу, осторожно, медленно – сделать это не так просто…
В конце концов, мне удается подтянуть ее к самому берегу, и дальше я вырываю лист мать-и-мачехи, пересаживаю стрекозу на него. Брать рукой… легкий страх закрадывается. Отношу ее в траву.
Проделывая это все, я почему-то думаю: «я будто спасаю человека». Это странное чувство… доброты, но какой-то щемящей и благоговейной, которую мне, скорее, неестественно и некомфортно проявлять.
Да, стрекоза, конечно, погибла бы.
Но зачем я вообще стал ее вытаскивать? Не знаю.
Я сижу на корточках и смотрю на нее, лежащую в траве. Она вся вымокла, и кое-где к ней пристали кусочки ряски. Брюшко изогнулось крючком, прозрачные крылья слиплись и перекручены от клейкой воды.
Стрекоза больше не сможет летать, это ясно.
Я продолжаю изучать. Смотрю на синеватое брюшко. Она должна дышать? Но я не вижу, чтоб она дышала, но стрекоза двигается и потихоньку обсыхает на солнце.
Сначала стрекоза лежала внизу, в глубине листьев, но теперь обхватила лапками травинку и поднялась повыше. Обняв узкий листик, она смотрит на меня. Ее глаза похожи на два динамика. Они совершенно ничего не выражают. Но я вдруг ловлю себя, что пытаюсь придумать в них какое-то чувство… ведь они смотрят так продолжительно…
Стрекоза обсыхает и смотрит. Может быть, думает, кто ее спас? Нет…
Она казалась такой мобильной и неуязвимой – интересно, что произошло? Кажется, даже невозможно, как она могла упасть в воду – ее траектория такая постоянная, совсем не менялась.
Такая постоянная… Буф-ш – резкий толчок! – в землистую воду – ш-ш-ш-хл-л-л… кого-то толкают в воду – мощный, нечеловеческий толчок.
Такая сила – тот, кто толкает – сам под водой…
Буфш-ш!! – в грязной жиже, меж страшных, размякших комьев земли!
Что это такое? Мне будто видится-мелькает сквозь эти глаза-динамики… но кого могли так толкнуть? И куда? В воду… в эту речку? Нет… во что-то довольно глубокое, но у?же… и речка… нет, в ней не может быть так много жижи, грязи, перемешанной с землей.
И тут я замечаю канаву, отходящую от речки в противоположном направлении от участка. Да нет, я знаю, что там канава, просто давно не обращал на нее внимания. Там нет воды, уже давно. Она совершенно сухая и совсем заросла осотом. И листьями мать-и-мачехи…
А стрекоза все сидит на листике. Теперь ее крылья уже почти высохли, но только еще мертвее слиплись от этого, и она до сих пор не может построчить ими хоть чуть. И я знаю, что если попробую сам расцепить их, это ничего не даст – я только могу совсем поломать…
Да уж, ей не летать.
Но я думаю: если я уйду и вернусь, скажем, часа через два, ее уже не будет здесь, это точно. Но почему?..
Да, она обязательно куда-то денется.
Спустя минуту, я выпрямляюсь в полный рост. Надо идти в дом. А потом вернуться? Минут через двадцать. За такое время стрекоза не исчезнет. Да, я вернусь, мне интересно посмотреть ее дальнейшую судьбу.
Я уже начинаю поворачиваться и вдруг вижу… она резко метнулась из травы – жих! – в воздух, влево-вверх, к речке и…
Стрекоза летает так же, как до этого: борщевик – кувшинка – физалис – борщевик – кувшинка – физалис; метается-зависает.
Я таращусь, смотрю. Невозможно! Делаю шаг назад. Весь похолодел – у меня внутри остановилось ледяное удивление.
Как такое… Она так же летает, как раньше! Может, мне кажется?
Как запрограммированная… Треугольник – и в трубу. А потом обратно на солнце – треугольник, треугольник…
Ее крылья совершенно в порядке – трепещут, сияют вокруг брюшка… щ-щ-щ-щ – трель крыльев трель крыльев – щ-щ-щ-щ – легкая, солнечная – крылья – щ-щ-щ-щ – планерная, легкая, легкая
