скачать книгу бесплатно
Только сейчас Люк обратил внимание, что во всей комнате, обитой грубым горбылем, была только одна дверь – в туалет. Китаец замер перед стенкой, а затем, плюнув на палец, толкнул им где-то посередине. Видимо, плевками он решал многие проблемы. Стена нехотя качнулась, а затем с грохотом и пылью рухнула вглубь. Сразу за ней открылся небольшой коридор, в конце которого прямоугольником выхода синело небо и зеленела трава.
– Айда, давай пойдем, кусать надо! – уже настойчиво повторил азиатский человек и поплыл лебедушкой по пыльному коридору.
Ната и Люк переглянулись. Выбора у них особенного не было, и они босиком, осторожно ступая по корявому горбылю, последовали за своим гидом. Держась за руки, молодые люди подошли к концу коридора и настороженно выглянули наружу. А там было на что посмотреть. Горы, травка, яркое небо – все это открылось и слева, и справа – нараспашку и вглубь, до горизонта. В чистом, пропитанном солнцем воздухе плавно кружили разноцветные птицы, а внизу по изумрудному газону сочными вспышками сверкали не менее разноцветные цветы. Одним словом – красота. Даже, пожалуй, рай. По крайней мере это было первое, что пришло Наташе в голову.
– А они тут недурно устроились, – удивленно проговорила она и обернулась на мужа.
– Ната, а ты ничего не замечаешь? – Люк продолжал оставаться подозрительным, и окружающие пейзажи его, по-видимому, не радовали.
– А что такое?
– Да, как же, смотри вокруг – горы другие! Это же не Кавказ, ни разу не Кавказ!
– Люк, милый, очень кушать хочется, какая разница, Кавказ – не Кавказ, вон, смотри, наш лекарь стол какой накрыл.
И действительно, чуть вдалеке, под шикарным кустом фуксии, развесившей нежными каскадами розовые колокольца цветков, стоял ажурный столик с двумя не менее ажурными стульями. На прохладного цвета скатерти стояли блюда и тарелки с приборами. Между ними высились два хрустальных бокала и запотевший графинчик с минеральной водой. А чтоб слюнки капали, нужно упомянуть, что же было в списке блюд, которые ожидали молодую пару. Во-первых, кролик в вине с яблоками и красным луком, во-вторых, щука парная с каперсами, в-третьих, медвежий окорок в меду, запеченный на углях, и дальше по мелочи. Фрукты, несколько крохотных тарелочек с паштетами и прочая, прочая, прочая. Много всего.
– Пикник накрыт, увазаемые! – важно провозгласил меховой китаец и сделал торжественное лицо. – Попросу к столу. Надеюсь, вы не вегетарианцы?
Ната, нисколько не сомневаясь, быстрым шагом подошла к столу и сразу уселась. Люк немного поколебался, но потом прошел за ней и нехотя устроился напротив. Главные блюда еще шкварчали и истекали ароматным соком, а от аппетитной щуки валил такой пар, что хоть веником парься.
– Все свезенькое, с пылу с зару! Кусайте на здоровье, а я месать не буду, пойду, – мило улыбнувшись, сказал их азиатский визави, а потом, интимно склонившись к уху Люка, быстро пробормотал: – Вот вы все спрасивали, все интересовались, а вот больсой доктор придет, он все и рассказет. Больсой доктор, серьезный доктор. Спесиалист!
Он только-только собрался отойти, как Ната, не вытерпев, потерла ладошки и весело сказала:
– Ну, начнем!
В это же мгновение лежащий на столе жареный кролик, в спине которого торчала большая серебряная вилка, скосил на нее глаз и вежливо произнес:
– Приятного аппетита!
Ната, охнув и закатив глаза, стала тихо сползать со стула, а Люк, вскочив, возмущенно уставился на китайца.
– Так он живой?! Ты, живодер, ты нам живую скотину скормить хочешь?
– Ну и сто, сто зивой, зато хоросо зазаренный! – скороговоркой ответил азиат и, поймав Нату, стал обмахивать ее широким рукавом.
– Ну что вы все спорите, – примирительно сказал кролик на блюде, – ешьте меня уже.
– А почему тебя? – донеслось со второго блюда, где парилась щука. – Тебя скотиной назвали, между прочим! Молодой человек, попробуйте меня, вот там, у хвостика, там самое вкусное!
Люк стоял, открыв рот, глядя, как спорят на столе готовые блюда. В голове у него метались сполохами обрывки мыслей, и пересохло во рту.
– Господи, не хватало еще, чтобы и окорок заговорил!
– Окорок говорить не мозет, у него рта нету, у медведя рот есть! – поправил его гостеприимный хозяин и указал пальцем в сторонку. Люк посмотрел в этом направлении и увидел одноногого медведя на костылях, который ковылял вниз со склона по тропинке.
– Молодые люди, настоятельно рекомендую, начните с меня, – продолжал увещевать напуганных молодоженов жареный кролик с вилкой. – Поверьте, мне будет лестно первым оказаться внутри такой симпатичной пары!
Наташа, слегка придя в себя, тоже вскочила.
– Я такое есть не буду!
– Но почему! – хором донеслось со стола. – Мы же вас любим, ответьте нам взаимностью.
– Дорогая, у вас такой очаровательный кишечник, поверьте, нам там будет уютно! – брызгая соком, прокричала щука и ударила хвостом.
– Так, хозяин, быстро убери всю эту говорящую нечисть, мы вегетарианцы. С этой минуты и навсегда! – ультимативно объявил Люк и решительно задвинул стул под стол.
– Хоросо, хоросо, как сказете! – лебезя пробормотал азиат и стал убирать мясные и рыбные блюда со стола.
– Опять нас свиньям скормят!!! – истошно завопили кролик со щукой, но китаец уже сваливал их в мусорный мешок и, взвалив на плечо, побрел с ним в дом. Внутри его ноши продолжалась сварливая перебранка, и каждое блюдо обвиняло другое в том, что случилось. Молодожены в ужасе проводили его взглядами, а потом синхронно опустились на стулья. Прошла минута, другая, но голод никуда не делся, и они непроизвольно потянулись к еде.
На столе остались только фрукты и минеральная вода.
– Ну хоть так по крайней мере, – проговорил Люк и вытер вспотевший лоб.
– Что же нам делать, и что это все такое, – произнесла Ната озадаченно и взяла трясущейся рукой апельсин из хрустальной вазы.
– Большого доктора надо ждать, от этого китаезы ни черта не добьёшься, – мрачно проговорил Люк и озабоченно стал грызть наливное яблочко.
Бокал, наполовину наполненный пустотой
Они еще немного посидели, мрачно поедая фрукты, но хрустальная ваза быстро опустела и пришлось приняться за минеральную воду. Хотя от нее была только отрыжка да щелкали где-то в животе пузырики.
– Я бы сейчас… это… от кролика бы не отказался, – нарушил вдруг тишину Люк. – Ну, не живого, конечно, а, как его… – Он смущенно потупился: – Ну, не мертвого, а просто жареного, что ли… Ну, то есть мертвого, конечно…
Возникла минута молчания по мертвому кролику.
– А я бы и от живого не отказалась, – неожиданно и тихо, со смущенной усмешкой пробормотала Ната, а затем, виновато взглянув на мужа, еще тише добавила: – Он же сам просил.
– Как ты можешь, это же каннибализм! – возмутился Люк.
– Каннибализм – это когда людей едят, а он – кролик, – быстро возразила Ната и повторила для убедительности: – Тем более что он сам просил!
– Вот ты представь, ты его съела, а дальше что? – переспросил Люк. – Он бы начал разговаривать с тобой прямо из твоего живота!
– А я бы ему не отвечала, и все, – парировала супруга и отвернулась.
– Ну, я понимаю, не отвечала, а вот беременные мамаши разговаривают с малышами в животе, а ты бы молчала…
– Как ты можешь! Ты… Как можно сравнивать! – она почти захлебнулась от возмущения. – Ты вообще животное!
– Ну почему животное, – озадачился Люк. – Животное – оно бы у тебя в животе… Эх! – он примирительно махнул рукой и отвернулся, чтобы не бесить жену. – Я бы лучше окорок съел, у него ведь рта нету.
– А медведь, у которого ногу отрезали?
Откуда-то сверху на них вдруг повеяло ветерком, и оттуда же раздался ласковый голос.
– Ну, это вы зря за Ипполита переживаете, он ведь сам себе ногу отрезал и приготовил для вас, для дорогих гостей. Он, между прочим, отличный кулинар и всегда свои ноги, то есть лапы, знатным персонам готовит. Это, кстати, у него самые вкусные части тела.
Молодожены разом задрали головы и с ужасом уставились на громадного птеродактиля с прозрачными перепончатыми крыльями, который завис чуть в стороне над ними. Он легонько парил в восходящем потоке, и на спине его сидел какой-то джентльмен в темном вечернем костюме.
– Господи, – томно проговорила Наташа и закрыла глаза. – Я опять в обморок, вернусь не скоро.
– Кажется, и я туда же! – вскрикнул Люк и вскочил на ноги. Но глаза, напротив, не только не закрыл, а, широко распахнув, стал рассматривать парящий метрах в десяти над землей причудливый тандем. – Это ж прям реалити-шоу какое-то!
– М-да, действительно, можно перепугаться, – согласным кивком наездник ископаемого ящера подтвердил настроение ошарашенной пары. – Но, и с этим ничего не поделаешь, надо привыкать. Разрешите представиться – Доктор. Соломон Яковлевич фон Дитрих. Можно просто Соломон Яковлевич. Леша, представься уж и ты заодно.
Парящий ящер тряхнул костистым гребнем и щелкнул зубами.
– С вашего позволения, Алексей Качумасов, – и потом, чуть вывернув шею и скосив глаз на наездника, быстро добавил: – Капитан первого ранга, командир атомного подводного крейсера «Славутич». Пардон, что в таком виде не могу отдать честь.
– Ох, болтаешь много, Лешечка, – джентльмен в костюме дрыгнул ножкой в шершавый бок птеродактиля. – Давай на посадку!
Ящер взмахнул прозрачными крыльями и взмыл вверх. Метрах в двухстах, в вышине, он выполнил виртуозный разворот и по глиссаде скользнул вниз. Из-за кустов рядом с лужайкой, на которую примеривался сесть летающий монстр, выскочил все тот же китаец с сачком для бабочек и замер, держа древко с полосатым матерчатым конусом над головой. Ящер, едва коснувшись лапами зеленого газона, закончил движение легкой пробежкой и остановился в паре шагов от прыткого азиата.
– Добро пожаловать в Бамболополь, уважаемый метр! – безо всякого сюсюканья, по-военному гаркнул китаец и щелкнул каблуками. Хотя этого все равно не было видно под длинным балахоном.
– Уважаемый мэтр, болван! – добродушно поправил Соломон Яковлевич и, даже не глянув на этот вытянувшийся в струнку почетный караул, направился к столику. Уже подходя к месту пикника, он с шага перешел на легкую рысь и вприпрыжку подлетел к молодоженам.
– Ну, здравствуйте, здравствуйте, дорогие мои, ух! – Он цепко ухватил руку молодого человека и, прижав ее к собственной груди, восторженно воскликнул: – Ах, как я рад, как же я рад! Уф-ух! Надо понимать, вы – Люк? Замечательно! Скажу честно, вы прекрасный экземпляр! Ух! Ну, а вы, – он перебежал вокруг столика и, жеманно приподнимая плечи, принялся целовать ручку девушки, – а вы – Наташа! Вы просто гениальны! Уф! Очень впечатляет! Какая пара, какая подходящая, ух, по всем параметрам пара! Ух!
Он нахально уселся на люковский стул и уставился на парня не менее нахальным взглядом.
– Ну, знакомство, все эти охи-чмоки, обнимашки-целовашки закончились. Пора и за дело!
Люк, отпрыгнув от занятого стула, быстро обежал стол и встал рядом с юной своей супругой, даже чуть загораживая ее от такого напористого собеседника. Ната сразу же прижалась к нему и горячим шёпотом, чуть привстав, прямо на ушко требовательно затараторила:
– Ну, сделай же что-нибудь, ты же мужчина! Это, вообще, кто? Тот самый доктор, о котором ты говорил?
Люк пожал плечами и перевел взгляд на собеседника.
– Вы Большой доктор? – грозно спросил он и, сдвинув брови и сжав губы птичьей гузкой, уставился на гостя.
– Если вы имеете в виду размеры, то, как видите, не очень большой, уф-ха-ха – хохотнул назвавшийся Соломоном Яковлевичем пришелец. – Это меня китаец Юнька так называет. Ух! Уважает очень.
– А вы по каким болезням? – выглянула из-за мужа Ната.
– От всех, решительно от всех болезней, – уверенно произнес гость. – И не только, ух, в вашем случае, дорогая, а во всех случаях. От скарлатины и вывихов и до самой бубонной чумы. Все и всех могу вылечить! Уф-у-фу!
– Не надо нас лечить, – пренебрежительно съязвил Люк, имея в виду совсем не лечение. – Таких врачей не бывает.
– Ну, во-первых, бывает, а во-вторых, именно вас, дорогие мои, еще как надо лечить! Ох, уф! Дайте отдышаться! – он достал из нагрудного кармана носовой платок и обтер совершенно сухой лоб. – Вот у вас, например, Наташа, пневмоторакс – воздух в легкие попал! Вследствие проникающей раны груди и многочисленных переломов ребер! – весело, даже торжествующе произнес человек, и стало очевидным, что он все-таки доктор. – А размозжение правой кисти? А многочисленные ушибы? А вас, молодой человек, вообще по кусочкам собирать нужно, и, кроме того, у вас еще одна проблемка, перелом основания черепа называется. А вы говорите, вас лечить не надо!
Соломон Яковлевич задорно захлопал в ладоши и ликующе засмеялся. Но его собеседники ошеломленно посмотрели на этого фигляра и, открыв от ужаса рты, стали лихорадочно ощупывать и осматривать друг друга.
– Но мы же совершенно здоровы! – хором закричали молодые супруги, ничего не понимая.
– Правильно, здоровы! – доктор, довольный самим собой, скалил зубы и насмешливо следил за молодоженами. – И еще здоровей будете. Мы вас сошьем-сколотим, где гвоздком, где молоточком, по клеточке, по нейрончику, разберем-соберем, подчистим-подмажем и в постельку уложим! Не переживайте! Все хорошо будет! Ах, какие экземпляры! Молодые, влюбленные, начитанные – просто любо-дорого!
– Что-то вы нас часто экземплярами называете! И где все эти раны, переломы и другие травмы, о которых вы говорили? – обиженно и подозрительно протянула Ната.
– Где-где, у деда в бороде, – насупившись перебил ее Люк. – Врет он все, дайте нам телефон! Сейчас же! Мне надо позвонить своему менеджеру.
– Да что же вы, молодой человек, такой мрачный, такой хмурый? Вы живы-здоровы, и все прекрасно, – с улыбочкой произнес Соломон Яковлевич. – Вы, видимо, по натуре пессимист. Или я приятно ошибаюсь? Конечно же, ошибаюсь! Вы оптимист!
– Пессимист, оптимист – знаем мы это все! Стакан наполовину пустой или полный! – Люк продолжал атаковать: – Давайте телефон!
Чуть скосив глаза в сторону и примирительно вздохнув, доктор потянулся за минералкой и, налив в бокал ровно половину, хитро взглянул на петушившегося француза.
– Кстати, о стаканах, – он задумчиво, не стирая улыбки, покрутил бокал в руке и, подняв, посмотрел через него на Люка. – Вот этот бокал, по вашему мнению, наполовину пуст или полон?
– Полон, полон, оптимисты мы оба, – нетерпеливо сказал тот, – зубы не заговаривайте, телефон давайте!
– И для меня, знаете ли, наполовину полон! – весело ответил неунывающий доктор. – Только для меня он наполовину полон пустотой, так что все гораздо сложнее, молодой человек! Давайте-ка собирайтесь и полетели! – а потом загадочно добавил, – Времени очень мало, всего лишь вечность осталась, то есть надо торопиться. Юнька, принеси им одежду! Ко мне полетим…
Из-за куста фуксии мигом выскочил расторопный Юнька с двумя стопками белья под каждой подмышкой.
– Так узе готовое все! – сморщился он в улыбке и с полупоклоном положил одежду на стол.
В застенках стен коза стенает
Они летели на бреющем полете, но несмотря на всю опере-точность происходящего, Люку было совсем не смешно. То ли доктор, то ли клоун, который сидел впереди него, непонятный китаец, внутри которого прятался ефрейтор, испуганная Ната, говорящие животные, живые и зажаренные – все это кого угодно может загнать в психушку навсегда, если не сказать больше.
Он обнял правой рукой сидевшую рядом жену и почувствовал, что ее колотит дрожь. Ната молча взглянула на него, и по ее щеке наискось от встречного ветра скатилась слеза. В глазах у нее клубилась глухая, невыплаканная тоска, и казалось, чуть-чуть еще – и завоет она загнанной за флажки волчицей и бросится под ружье. Где мы? Что с нами будет? Куда и зачем нас везут? Они вели глазами немой разговор и не находили ответа.
– Обратите внимание, какое прелестное стадо мамонтов, – раздался голос доктора, и он обернулся к пассажирам. – Скоро дадут приплод, вот Юнька-то порадуется. Он ведь и сюда руку приложил.
Они летели на птеродактиле Леше втроем, так как сразу за спиной пилота, то есть Соломона Яковлевича, были устроены два кресла с откидными спинками и очень сомнительными ремешками безопасности. Спасти они никого, безусловно, не могли, но удавиться на них при случае можно было запросто. Так, по крайней мере, сказала Ната, когда после долгих уговоров ей все-таки пришлось залезть на ящера.
– Надеюсь, хоть мамонты у вас не разговаривают человечьими голосами, – мрачно пробормотал Люк.
– Обижаете, любезный, конечно разговаривают, – еще больше обернулся Соломон Яковлевич и, жестикулируя одной рукой, начал разглагольствовать. – Во-первых, так удобнее. Возьмем традиционное животное, того же слона, чтобы пример был нагляднее. Он, если заболеет, допустим, может об этом рассказать? Симптомы, там, или просто описать недомогание, где болит, что зудит. А наши мамонты могут. Хоть прозой, хоть стихами.
Во-вторых, у них социальная атмосфера в стаде не в пример теплее и душевнее. Встретил мамонт симпатичную мамонтиху и объяснился в любви. Трогательно и романтично. А слоны в дикой природе? У них все жестко и на уровне инстинктов. Встретились и разбежались, так, по-моему, хотя я не очень в курсе по этой теме.
В-третьих, если мамонта наказываешь – я сейчас мамонта беру как обобщающий всех говорящих животных образчик, – то, стоит ему объяснить, за что и какова мера наказания, он уже и не ерепенится. И дрессировать его не надо, ни понукать, ни, не дай бог, бить или терзать как-то. Разумом понимает, а разум – венец творенья природы!
– Так у вас тут все твари разговаривают? – все так же хмуро спросил Люк.
– По-разному бывает, по-разному, – уклончиво ответил доктор и, внезапно склонившись вперед, крикнул: – Леша, садимся!
Ящер, накренившись, вошел в вираж и лихо нырнул вниз. Ната негромко охнула и вцепилась в руку мужа накрашенными дорогим лаком ноготками. Леша, щадя пассажиров, мягко спланировал и почти без пробежки приземлился у симпатичного бунгало на мягкую травку.
– Карета прибыла, – торжественным голосом провозгласил он и, раздвинув лапы, шлепнулся на пузо.
Пилот и пассажиры стали выбираться со своих мест и спрыгивать на траву. От дверей бунгало уже бежал разряженный в полосатую ливрею коротконогий толстячок, который оказался совсем даже не толстячком, а жирным котом, втиснутым в служебный костюм. Двигался он, как и положено литературным котам, на задних лапах и росту был немалого – с метр, а то и больше. Но после перелета ни Ната, ни Люк на это уже не реагировали. Видимо, привыкли.
