скачать книгу бесплатно
– А меня вот вниз всегда тянет, – признался Барни.
– Еще бы, – хохотнул мужчина. – Там всем раздолье, даже откровенным рукожопам. Бери да лепи иллюзии пачками, никто и слова не скажет.
– Почему же мы наверху сидим, вместо того чтобы идти туда?
– Да потому что нас здесь вряд ли вычислят. Или думаешь, мы тут одни такие?
– А разве мы кому-то мешаем?
– Скажем так, нам не стоит лишний раз светиться.
– А в чем причина?
Мужчина открыл рот, но тут прямо в сон ворвалась знакомая назойливая мелодия. Будильник на телефоне, ни дна ему, ни покрышки. И Барни, всеми силами стараясь удержаться на месте, с досадой понял, что не в силах справиться с возникшей помехой.
Очнулся он уже на собственной подушке, в горячем поту. Иногда ему, как любому нормальному человеку, не хотелось идти на работу, но сегодня он был просто в ярости от этого факта. Почему?! Ну почему сон оказался таким коротким и был прерван на самом что ни на есть интересном месте?
Дед выполз из своей комнаты, когда Борис уже стоял в дверях, всовывая ноги в кроссовки. Махнул рукой и поскребся в ванную. Ладно, хотя бы встал в нормальное время, но выглядел Семен Степаныч все равно неважно. Может, реально ему витаминов каких прикупить? Надо будет в обеденный перерыв в аптеку сбегать, там как раз возле офиса неплохая есть. Вдруг присоветуют что по случаю?
Очередное собрание прошло ни шатко ни валко. Никаких особых проблем, ноль горящих вопросов. В теории можно было и не приезжать. Хотя негласно и не принято эти несчастные два дня прогуливать, если только ты не простужен или по отдельной договоренности с начальством не находишься сейчас на другом конце страны.
Витамины Медведев купил. Как раз подвезли какие-то особые, для пожилых людей, с повышенным содержанием всего на свете. Как авторитетно поведала аптекарша, их раскупали в первую очередь, даже те, кому по возрасту их пить было пока рановато. Дескать, менталитет такой, хочется самого лучшего, пусть это и стоит куда дороже. Барни едва отделался от словоохотливой барышни, зажав в руке заветный пакетик с двумя упаковками витаминов. Похоже, она решила, что дедушка был придуман ради красного словца, а таблетки Борис выпьет сам. Да ну и пусть, лишь бы Семену Степанычу на пользу пошло.
До офиса оставалось дойти меньше пятидесяти метров, когда вновь позвонила мама.
– Привет, Боря! Я там сбросила тебе счет из стоматологии, ты посмотрел?
– Нет. У меня совещание, – вдруг с легкостью соврал Барни безо всякого раскаяния.
– Ой, прости! Я тебя, наверное, сильно отвлекаю? – осторожно поинтересовалась мать.
– Есть такое дело, – подтвердил Медведев.
– Тогда перезвоню попозже, – заключила родительница и отбилась.
Ради интереса Борис тут же глянул на присланный счет. Судя по нему, пломбу сестре, похоже, планировали делать из сапфира или изумруда. Вот тоже, кстати, вопрос: мама попросила медсестру из клиники вписать нужные цифры или она действительно настолько оторвана от жизни, что принимает эти высосанные из пальца заоблачные суммы за чистую монету?
На душе стало совсем нехорошо. Платить за Риту Медведев не планировал. Ни сейчас, ни потом. Но вновь общаться с матушкой и доносить до нее этот факт ему чертовски не хотелось. Он одновременно чувствовал себя и предателем, и революционером. А то, что мама за выходные выест мозг чайной ложечкой, лишь бы добиться своего, сомнений не было никаких. Что же делать?
Барни потянулся за телефоном, поскольку мгновенно возникшая идея была на редкость бредовой, но в целом вполне осуществимой.
– Славка, так что там с фестивалем? Билеты добыть реально?
– Ты бы еще вечером пятницы позвонил, баклан! Сейчас Аню озадачу. Но если она сможет взять, тогда уже точно едем вместе и безо всяких возражений. Ты меня понял?
– Верю в Анечку! – сообщил Барни и отбился.
Еще через полчаса приятель доложил, что жена его смогла каким-то чудом раздобыть три билета. Правда, мимо vip-зоны они пролетели со свистом, поскольку туда все было выкуплено днем раньше. Так что придется на общих основаниях искать себе место под палатку и столоваться чем бог пошлет. Выезд завтра, в пятницу, лучше пораньше, иначе есть большой риск оказаться на окраине концертной поляны в полной грязи.
Порешили на том, что в десять утра Ляпушины придут к нему с рюкзаками, а там уже и сообразят, что докупать из продуктов и снаряжения и как добираться до места.
Следом за Славиком ему вновь позвонила мать. Сил даже на злорадство уже не осталось просто никаких, поэтому Борис скороговоркой сообщил, что: а) денег нет; б) его самого в пределах дома тоже нет аж до следующей недели. Иначе бы с маменьки сталось нанести визит в дедову квартиру. А тревожить старика, особенно когда тот в таком состоянии, Медведев не хотел.
Мать была возмущена. Даже попыталась несколько раз всхлипнуть напоказ. Вопреки ее ожиданиям, на первенца ничего не подействовало. А Барни, припомнив свой неожиданно удачный вывод, еще раз удачно припечатал родительницу:
– Ты же хотела, чтобы я женился? Вот я и собираюсь заняться поиском невесты. И мне на это потребуются все мои наличные запасы. Так почему ты не рада? Или ты на самом деле хочешь, чтобы я навсегда остался холостым?
Судя по приглушенному возгласу, маменька и впрямь рассчитывала, что пресловутые наличные запасы перекочуют в ее сторону. Но продолжить жестко качать права она побоялась. Тут дело тонкое: либо сын окончательно закусит удила и раз и навсегда прекратит финансирование, либо мытьем-катаньем выдаст просимое, но впоследствии перестанет реагировать на запросы. А ни тот ни другой вариант, понятное дело, ее не могли устроить.
Медведев отдавал себе отчет, что это всего лишь временная победа. Мама соберется с мыслями, продумает аргументы и с легкостью додавит его в нужную сторону. В этот раз она просто оказалась не подготовленной к противостоянию, понадеялась, что все само собой как-нибудь рассосется. Но всерьез полагаться на то, что она отстанет – дело глупое. Все равно что убеждать пиявку не присасываться к жертве. В любом случае он хотел отдохнуть от матери хотя бы несколько дней, и поездка на фестиваль была отличным предлогом для того, чтобы отключить на это время телефон.
Оставалось лишь сообразить, выдержит ли дед эти несколько дней разлуки. С одной стороны, продукты и лекарства были куплены, лишний раз из дома ему выходить не придется. С другой стороны, а вдруг ему станет хуже? И как раз в тот момент, когда Барни окажется за тридевять земель от него?
Семен Степаныч с благодарностью принял подарок. Узнав, что внук таки собирается на выходные погулять с Ляпушиными, пожелал им хорошо провести время и как следует повеселиться. И отдельно заверил, что он сам далеко не бытовой инвалид и уж до понедельника за него совершенно точно можно не волноваться.
После такого нервного дня Борис не мог дождаться, когда же наконец доберется до вожделенной кровати. А добравшись, внезапно уснул самым обычным сном. И никто этот сон, вопреки его то ли надеждам, то ли опасениям, не тревожил: ни Мэг, ни странный незнакомец с его советами и многозначительными намеками. Так что утром пятницы он проснулся совершенно бодрый еще до будильника и начал собирать свои вещи. Не сказать, что музыкальный фестиваль на открытом воздухе выглядел тем самым местом, где бы он всерьез собирался провести начинающиеся выходные, но сидеть в четырех стенах под страхом визита назойливой родительницы не хотелось, хоть убей.
Когда их троица наконец-то добралась до искомой деревушки, возле которой и проводился нон-стоп концерт, им дружно показалось, что еще немного, и они оглохнут. Музыка играла так громко, что спрятаться от нее за пределами фестивальной поляны казалось делом безнадежным. Было полное ощущение, что от низкочастотных вибраций под ногами ходуном ходит земля. Даже терпеливая Анечка поморщилась.
– Может, пока не поздно, развернемся? – предложил Барни.
– Вот еще! Это же приключение. Айда за мной, сейчас разведаем, где тут что. Ларьки с едой я уже вижу, осталось понять, где стоят туалеты и где тут место под ночлег.
Так, подгоняемые Славиком, они двинулись дальше. Как ни странно, через какое-то время ушам стало полегче, хотя децибелы в динамиках никто и не думал уменьшать. Парни быстро накупили сувениров для Анечки, отстояли в очереди за разлитым в одноразовый пластик борщом и перекусили в летнем кафе, сидя на грубо сколоченной лавке за деревянным столом. Лениво повалялись на травке, послушав еще несколько групп, и отправились ставить палатку. Пришлось какое-то время повозиться с ее сборкой, поскольку инструкцию заранее никто посмотреть не удосужился, а методом монтажа по наитию у них получалась какая угодно конструкция, кроме нужной.
Сцена затихла лишь во втором часу ночи, и тут вылезла доселе неочевидная проблема номер два. Стало слышно, как ругаются друг на друга вынужденные соседи по палаточному лагерю.
– Да сколько можно! Эти с дредами в синем шатре храпят как кабаны.
– Кто-то до сих пор ходит вокруг. Саша, мне страшно!
– Да слезь ты с меня и спальник отдай. Приютили, называется, на свою голову…
Их троица некоторое время лежала и слушала бесконечные претензии, доносящиеся со всех сторон. Измученная Анечка каким-то чудом уснула, и Славка вполголоса ругался:
– Если они мне все-таки разбудят жену, я их сам прикопаю и скажу, что так и было!
Барни чувствовал себя измотанным. Долгая дорога – сначала на электричке, а затем в переполненном рейсовом автобусе в обнимку с рюкзаком – любого могла довести до ручки. А нескончаемый аудиоудар на неподготовленного слушателя и вовсе действовал зубодробительно. Последнее, о чем он успел подумать, – как было бы хорошо утихомирить раздраженных гостей фестиваля. И… внезапно провалился в очередной глубокий сон.
Первым делом проверил, кто им управляет. Оказалось, он сам. Никого из более сильных корректировщиков пока рядом не наблюдалось. Вокруг было полно народа, но никто, похоже, не хотел порулить ситуацией. Зато незнакомцы то и дело порывались затеять между собой ссору.
Борис нашел глазами одинокую растерянную девчушку и решительно направился к ней.
– Ты что здесь делаешь?
– Я… песен послушать… вот, – пролепетала она.
– Тогда бери и пой! – приказал ей Барни.
– Но я не умею, – растерялась та. – И что петь-то?
– А тебе что по жизни нравится? – поинтересовался Медведев.
– Я… эльфов люблю, – призналась собеседница, и Барни стоило больших усилий не расхохотаться от такого признания.
– Тогда бери и пой как эльф! – подытожил он.
А чтобы девушке было проще освоиться, Борис, мигом вспомнив знаменитую экранизацию «Властелина колец», заменил ее наряд на платье в средневековом стиле, дополнив образ длинными ушками и диадемой.
Та начала выступление. Получался какой-то микс из Celtic Woman и Clannad. Отлично, покатит. Теперь следующий ход.
Люди вокруг озадаченно прислушивались. Своей волей Барни прибавил громкости и дополнил голос исполнительницы симфоническим оркестром. Под ногами девушки образовался постамент, который принялся медленно выдвигаться вместе с нею вверх.
Так, яркое солнце нам не подходит. А вот сухой облачный день вполне. Что еще? Нужно танцевать и приветствовать друг друга. Отлично, первая пара уже кружится возле постамента. А к ней присоединяются все новые и новые. Что бы еще придумать?
Через мгновение между посетителями импровизированного концерта, которые все прибывали и прибывали, принялись лавировать официантки, их Борис, недолго думая, обрядил в легкомысленные наряды, как у феи Динь-Динь. На подносах у девушек теснились стаканы с напитками – угоститься предлагали всем желающим. Ну что, сработал его план?
Медведев еще раз осмотрелся. Увы, парочка дебоширов все никак не желала униматься, несмотря на бесплатные угощения и концерт. Тут же по желанию Бориса возле них возникли плечистые секьюрити, которые без лишних слов увели хулиганов.
Пробуждение выдалось неожиданным и резким. Когда Барни пришел в себя, то понял, что лежит на траве, а рядом сидят перепуганные Ляпушины с бутылкой воды, из которой его щедро и поливают.
– Слава богу, очнулся! – выдохнула Анечка.
– Здесь, конечно, отлично спится, – сообщил Славик, – но хочу заметить, ты побил все рекорды. Скоро уже полдень, с девяти утра сцена пашет, у них сейчас технический перерыв объявили. А ты дрыхнешь как сурок и в ус не дуешь. Мы уж перепугались, что ты от духоты сознание потерял. В палатке сейчас температура стоит как в печке. Вот я и вытащил тебя наружу.
Борис сел, озадаченно смахнув со лба капли воды.
– Ты сказал, здесь отлично спится?
– Ну да. Прикинь, что мне, что Ане фестиваль снился! Народ танцевал, обнимался друг с другом – короче, такой Вудсток номер два. Когда глаза продрали, долго пытались сообразить, это на самом деле было или наш персональный загон.
Медведев оглянулся. Если вокруг из гостей фестиваля кто-то и был недоволен, то он очень хорошо маскировался. Люди улыбались друг другу, словно и не было злых разговоров в ночи и пожеланий хорошенько отпинать соседей за шум.
– Мне надо над этим подумать, – вполголоса произнес Барни, но никто его не услышал, потому что перерыв как раз подошел к концу и со сцены вновь раздался грохот тяжелого рока.
Глава третья
Ты ли это?
С фестиваля Барни вернулся глубоко за полночь, когда воскресенье формально уступило свои права понедельнику. Славик оказался прав: встряска получилась что надо. Правда, не факт, что когда он об этом говорил, то имел в виду именно такой эффект. От нескончаемого грохота музыки в ушах гудело набатом, и спастись от этого паразитного саунда не было решительно никакой возможности.
– Через пару дней станет легче, – утешила Аня, перед тем как они пожелали друг другу во дворе всего хорошего и разошлись по своим квартирам. – Мы, когда на «Рок-Вселенную» ходили, такой же акустический удар заработали. Голову на подушку кладешь, а внутри звучит то «бум-бум», то «умца-умца».
Про себя Борис порадовался, что завтра в офис приезжать не надо. Можно подольше поваляться в кровати и заняться работой уже сильно после одиннадцати утра, а то и часа дня. Мысли его витали где-то далеко, и сосредоточиться на чем-то одном было серьезной проблемой. Мозг словно разом отупел и разучился думать о сложных вещах. В таком состоянии садиться за код – не уважать ни себя, ни коллег, а уж тем более заказчиков. Сплошная халтура выйдет и не факт, что будет функционировать с заданными параметрами.
Дед, засидевшись за чашкой чая и кроссвордом, еще не спал.
– Привет. Как ты тут без меня? – поинтересовался Барни, сбросив в коридоре надоевший рюкзак.
– Неплохо, – с достоинством ответил дед. – С матерью вот твоей пообщался.
Настроение Медведева резво покатилось вниз. Приперлась-таки горе-мамаша, не поленилась! Не поверила, что ее домосед-сын действительно куда-то сбежит на выходные, поэтому пришла с личной проверкой.
– Чего она хотела? – спросил он Семена Степаныча, сердито намыливая испачканные дорожной пылью руки прямо над кухонной раковиной.
– Интересовалась, как мы с тобой живем. Я ее манго угостил. Она была весьма впечатлена.
– Всего лишь? Деда, я ж ее знаю как облупленную. Не могла она только этим ограничиться.
– Ты прав, – кивнул дед. – Она задала мне пару вопросов и получила на них пару ответов. Не могу сказать, что была ими удовлетворена, но других у меня для нее не нашлось.
– Интригуешь, – домыв руки, Барни устало плюхнулся за стол. – И все-таки колись, о чем речь шла, иначе она мне эту же историю шиворот-навыворот преподнесет, а разбираться в ее фантазиях неохота.
– Что ж, изволь. Твоя мама аккуратно поинтересовалась состоянием моего здоровья, после чего перешла к вопросу о наследстве.
Медведева бросило в краску. Позорище какое! Дед, вообще-то, на погост не торопится и особых поводов для пессимизма не дает. Так с чего же такие грубые подкаты?
– Признаюсь, она сумела меня удивить. В своем стиле, разумеется, но все же, – продолжал тем временем Семен Степаныч. – Я сообщил ей давно известный факт, что все мое имущество достанется моему единственному внуку. Она же выдвинула встречный тезис, что если бы Михаил был жив, то стал бы первоочередным бенефициаром. И она в свою очередь надеется, что я учту этот факт и не забуду про вдову своего сына.
У донельзя вымотанного Барни витиеватые слова деда чуть снова не вызвали реальную головную боль. Надо сосредоточиться и сообразить, что к чему. Значит, все завязано на отца…
Секунд через сорок до Бориса дошло, чего же хотела мать. Ему стоило огромных усилий сдержаться и не сообщить на языке арго, что он думает обо всем этом. Остановило лишь то, что дед ханжой не был, но предпочитал по возможности обходиться без мата и ждал от внука того же.
– Решила попытаться для Риты с Костей кусок пирога урвать? А не жирно будет-то?
– Совершенно с тобой согласен, – кивнул Семен Степаныч. – Я был не столь экспрессивен, но смысл моего ответа сводился примерно к тому же. Ей, видишь ли, показалось, что мы с тобой оторвались от семьи. Можно сказать, чрезмерно потакаем собственным желаниям в ущерб остальным ее членам, иначе бы, к примеру, манго не покупали. Что под моим влиянием ты становишься закоренелым холостяком и эгоистом. Я дал ей выговориться, так что многого наслушался. Да не качай ты башкой, это куда смешнее, чем то, что по телевизору показывают. Практически готовый стендап вышел. А кто я такой, чтобы отказывать женщине в ее святом праве помечтать о несбыточном?
– И что же ты ей ответил-то? Уже прямо любопытство распирает.
– Сообщил, что с любовью отношусь ко всем детям, но родные по крови мне гораздо ближе всех прочих, которых я к тому же видел от силы раз десять за всю их жизнь. И к воспитанию которых я не имел вообще ни малейшего касательства. Плюс дополнил, что мой единственный внук отнюдь не эгоист и не одиночка, у него все впереди. А если родная мать искренне желает ему счастья, пусть хотя бы ненадолго оставит его в покое и перестанет теребить по поводу и без оного. На том и раскланялись.
– Прости, что тебе пришлось все это выслушать, – повинился Медведев. – Безумно стыдно, что она осмелилась сказать это тебе в лицо. Это я виноват…
– В чем? – перебил его Степаныч. – Только в том, что два человека когда-то встретились и вместе создали тебя? Так тебя на тот момент как сознательной единицы в природе не существовало. А что до прочего, не нами сказано, что сын за отца не отвечает. В твоем случае – за мать, но сути дела это не меняет. Так что, Боря, не трать серое вещество на ерунду, у тебя слишком светлая голова для темных мыслей. А про маменьку твою и ее хитрую философию я с самого начала все понимал. Но Миша ее выбрал, и этот выбор я уважал, особенно когда они подарили мне тебя. Поэтому не переживай понапрасну. Валидол мне после ее визита не потребовался, а остальное все чепуха, не стоящая нашего внимания. Лучше вон выпей чайку да ползи-ка спать. А то еле на ногах держишься после вашего фестиваля. Эх, где мои тридцать лет! Золотое время было. И на охоту смотаешься, и на рыбалку, и с женой на танцы, пока малыша бабушки-дедушки нянчат…
Подумав, Медведев совершил над собой еще одно усилие и принял душ. Вот теперь точно полный порядок, к команде «отбой» готов.
Вопреки надеждам, быстро уснуть не получилось. Барни ворочался с боку на бок и поневоле вспоминал свои ночевки на фестивале. Во вторую ночь он, смежив веки, уже совершенно сознательно вызвал нужное сновидение, но вот же странная штука, почему-то Медведев вдруг оказался не там, где собирался, а ярусом выше, а когда нашел нужную лестницу вниз, ее крест-накрест перегораживала пластиковая красно-белая лента, к которой был приторочен лист формата А4. На листе явно наспех было выведено корявым почерком: «Вход запрещен». Борис с легкостью нырнул под ленту, но тут появился охранник и поинтересовался:
– Читать разучился? Сказано, вали отсюда, закрыто.
Наверное, можно было ввязаться в конфликт – Барни знал точно: сон принадлежал только ему. Но почему-то лезть на рожон не захотел. Да и прогнавший его охранник обратился к нему безо всякой злобы, скорее, с усталостью. Мол, ходят тут всякие неслухи, а серьезным людям приходится на них свое время тратить.
Так что пришлось возвращаться наверх, а поскольку там совершенно нечем было заняться – тихонько переходить в обычный сон, безо всякого контроля над видениями. Зато пробуждение выдалось не таким экстремальным, как в прошлый раз. Медведев проснулся совершенно самостоятельно, как только на сцене заголосила первая из играющих в воскресенье команд. И попробовал бы кто-нибудь нежиться в дреме под эти дикие завывания мимо нот и инструментов.
Он до сих пор не знал, как расценивать свой предыдущий эксперимент. Помимо Ляпушиных, подобный сон увидело еще несколько человек, Барни краем уха зацепил на фестивале пару весьма интересных разговоров об этом. Получается, все они смогли побывать в его персональном сновидении. Но как такое вообще возможно, ведь это его, и только его иллюзия?
С другой стороны, если верить той же Мэг, ничего странного в этом нет. Люди могут видеть собственные сны, а могут посещать чужие. Хм, а кстати, как это делается? Надо представить себе человека, в чьем сне хочешь очутиться? Тогда откуда взялась Мэг, про которую он ничегошеньки не знал, да и познакомился-то с ней только по ту сторону грани? Или все дело в том, что это она что-то про него знала, потому и смогла попасть куда хотела? А может, ей было все равно, куда валить, лишь бы подальше от собственной иллюзии, где, как она выразилась, было тоскливо, как в склепе? Сколько вопросов, на которые совершенно не хватает ответов.
