скачать книгу бесплатно
– А как у вас с жильем?
– Снимаю.
– Какую зарплату вы ожидаете? Артем решительно назвал сумму.
– Мы подумаем и в случае положительного решения сообщим вам. Есть ли у вас вопросы?
– Вопросов нет. Ваша сфера деятельности знакома мне, это именно то, чем я занимался последние пятнадцать лет.
– В таком случае, удачи.
Когда Артем вышел, Игорь повернулся к Александру:
– Что скажешь?
– Держится с достоинством, производит впечатление человека неглупого, но себе на уме.
– Он профессионал, каких мало. А зарплату просит смешную. Попросил бы больше, я бы согласился.
– Провинциал… – пожал плечами Александр, – а других ты видел?
– Ничего интересного, одни амбиции.
– Ну, так бери этого.
– Мужская солидарность? Да, его история похожа на твою – разошелся, все бросил и поехал новую жизнь начинать.
– Вот только у него есть передо мной одно большое преимущество – он меня младше лет на десять.
– Возраст – понятие относительное… Однако мне пора.
– Ты как поедешь?
– За рулем, естественно.
– А ничего, что выпил?
– Мне не привыкать.
– И все-таки поберегись – есть у меня какое-то нехорошее предчувствие…
Действие 4
… Пока Игорь полз в «БМВ» по узким, забитым пробками улицам Петроградской стороны, Артем своей стремительной походкой продвигался по набережной:
«Итак, я начинаю новую жизнь. Я приехал в Питер, чтобы совершить революцию. Да-да! Именно так! Без амбиций нельзя – ни менеджеру, ни революционеру. Питер встретил меня дождем в лицо, неприютными улицами и промозглым холодом. А я все равно люблю этот город! И чем больше злится непогода, тем мне веселее! О своем жилье я позаботился – есть, где кости кинуть. Осталось решить два вопроса: первый – найти работу, и второй – обрести в этом, пока еще чужом городе, единомышленников. Среди товарищей, среди единомышленников я хоть где буду как дома! Ну, здравствуй, Питер, город трех революций!»
Для кого-то Питер – город трех революций, а для Марьяны Марьиной, писательницы, художницы, а по социальному статусу безработной, это город Прекрасной Дамы Блока. Именно в этом городе, в какой-нибудь полуподвальной ресторации, «дыша духами и туманами, она сидела у окна…» Марьяна тоже ощущает себя прекрасной дамой, сотканной из духов и тумана. И, как и положено прекрасной даме, ждет принца.
Осень, любимое время поэтов, роняет желтые листья на каменные мостовые туманного города и омывает его тротуары моросящим дождем. Марьяна идет не спеша, впитывая в себя осеннюю погоду и подставляя лицо мелким каплям, которые текут по щекам, словно слезы. Путь ее лежит к длинному многоэтажному дому. Марьяна входит в подъезд и, радуясь, что после холодной улицы попала в тепло, пусть и пыльное, полное неаппетитных запахов, поднимается на самый верх, в мансарду, в темноте притаившуюся под крышей.
Толкнув облупленную дверь, входит в маленькую прихожую и тотчас упирается взглядом в мутное зеркало. Затем скидывает плащ, устраивает его на вешалку поверх других плащей и курток, хранящих запахи тел их хозяев, и уже пристально вглядывается в свое отражение: на нее смотрит тонкая брюнетка с длинными прямыми волосами, бледным болезненным лицом, лихорадочно сверкающими черными большими глазами, неопределенно тонким носом и красными крупными губами. На вид ей можно дать не больше двадцати пяти. Она улыбается, но, поскольку глаза не смеются, улыбка получается неестественной, невеселой и даже какой-то плотоядной. Не понравившись себе, обладательница бледного лица хмурится, поджимает губы и решительно входит в ярко освещенное помещение.
Она оказывается в мастерской, уставленной, увешанной и забросанной завершенными картинами и незавершенными набросками. Картины изображают либо здания в разных стилях, либо женские обнаженные тела в разных позах. Посередине – стол, вокруг которого на продавленном диване и дырявых креслах – знакомое ей общество.
– Марьяна! Привет! Заходи скорей, опаздываешь…
– А, Марьяна, здорово! Давай, давай быстрей…
Марьяна Марьина проходит на освободившееся для нее место.
– Принесла что-то читать?
– А то…
– Друзья, больше мы никого не ждем, – провозглашает хозяин мастерской, Сергей, высокий худощавый мужчина лет сорока с ироничным выражением лица. – Давайте начнем… Кто готов? Володя?
Длинный парень с клочковатыми белокурыми волосами и возбужденно дергающимся лицом, Володя Беженский, нервно достает мятые листы рукописи и, счастливо хохотнув, с удовольствием начинает читать:
«Я стою на остановке, меня толкают и пытаются оттеснить от дверей подошедшего автобуса. Однако мне удается втиснуться.
– А ты, с ковром, встань как-нибудь так, чтобы твой ковер не мешал, – ткнув меня в живот, неприязненно говорит серое пальто.
– С ковром вообще надо на такси ездить, – ворчит зеленая куртка.
– Вообще-то это не простой ковер, а ковер-самолет, – пытаюсь я защитить свою ношу. – Так что осторожнее, пожалуйста, вещь ценная!
– А может, тебе в карету скорой помощи надо, а не в автобус? – парирует серое пальто.
– Милок, дык если это ковер-самолет, что ж ты в общественный транспорт-то щемишься, – голосит зеленая куртка, – ты бы на ём и передвигался!»
Пока блондин читает, Марьяна уютно устраивается на диване, ей протягивают чашку с горячим чаем, и она с удовольствием пьет, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу.
…Когда чтец замолкает, слово берет председательствующий:
– Кто-нибудь хочет что-то сказать Володе?
– Отличная миниатюра, в его стиле, – подает уверенный голос пожилая дама интеллигентного вида. – Его обычный прием – чудесное в повседневной жизни. Н-да… Вот так и все мы – с коврами-самолетами в общественном транспорте, да и вообще по жизни…
Тут надо пояснить, что общество это – суть «литературная студия», председательствующий – Сергей, главный художник города, архитектор, называющий свою работу женой, а литературу – любовницей. Место действия – его мастерская. Картины – это его картины.
Когда-то литературная студия существовала при союзе писателей, вел ее маститый член оного за оклад, а цель сего мероприятия была – готовить из молодых литераторов смену сегодняшним членам союза. Соответственно, молодежь пытались вогнать в рамки, причесать под одну гребенку и навязать вкусы председательствующего. Вскоре после распада Союза (не писателей, а Советских Социалистических Республик) ставку ведущего литстудии отменили, а студийцев отпустили на вольные хлеба. Каждый уединился в своем мире, но желание общаться и делиться творческими муками оказалось сильнее, и вот, когда Сергей любезно предоставил для литературных встреч свою мастерскую, все восприняли это с энтузиазмом. Не ограниченные рамками, литераторы писали кто во что горазд. А потому в мастерской звучали произведения самых разных стилей. Потом, конечно, была реанимирована литературная студия при союзе писателей, и вновь стали платить маститым наставникам за работу с молодыми творцами, а впоследствии, по мере возникновения новых союзов писателей, стали появляться и новые студии, но сформировавшийся вокруг Сергея кружок остался верен ему. Разумеется, все его члены делали вылазки в другие творческие объединения, но неизменно возвращались сюда.
…А тем временем откашливается и начинает читать низенький, цыганистой наружности парень, с чувственным лицом и смоляными усами:
– «Взошло солнце, этот раскаленный котел вселенной, безжалостно выжигающий все живое, но и щедро дарящий жизнь. Оно осветило неприглядную картину живописной свалки, на которой, выуживая из зловонной кучи мятые металлические банки из-под пива, примостился обветренный и потертый бродяга.
– Давно бичуешь? – спрашиваю его.
– С тех пор, как наш бронепоезд сошел с рельсов…»
Марьяна слушает невнимательно. Она больше следит за эмоциями бледного лица автора, за тем, как дрожат его руки. Надо же, такой опытный студиец Гоша Молотков, занимается уже двадцать лет, еще со времен, когда студия существовала официально при союзе писателей, а до сих пор волнуется…
– У кого есть что сказать Гоше? – подает сигнал к обсуждению Сергей.
– Да что говорить? Пишет профессионально.
– А мне кажется, что слишком цветисто. Проще надо писать, проще! Вспомните Пушкина, который наше все, так вот он первый подал пример, как надо писать прозу.
– А зачем писать просто? – вскидывается автор. – Просто вот бомжи говорят. А мы – литераторы, должны показать наш великий и могучий во всей красе.
Следующим читает молодой человек в образе «ботаника», с очками на кончике носа и непослушным вихром волос.
– «Альфа Центавра загадочно мерцала, освещая неровным светом звездолет, плавно опустившийся на кратер потухшего вулкана. Из звездолета опустился трап, по которому сошел на неизвестную планету командир экипажа, астронавт Биф Дургар. Он настороженно огляделся, инстинктивно чувствуя опасность. И точно, на горизонте, разрастаясь все больше и больше, появилось облако, оно стремительно приближалось…»
– Ты, Митя, все фантастикой увлекаешься, – проронил Гоша, когда «ботаник» закончил читать.
– А меня, во-первых, ничего больше не интересует, – заявил Митя, – мне ну совсем не хочется писать, как вы, в стиле голого реализма, во-вторых, сейчас фантастика востребована, а мне, в отличие от многих из вас, хочется увидеть свои рассказы напечатанными в журналах, да и надежды не теряю, что книжка выйдет… Для меня, в отличие от вас, литература не просто творчество и отдохновение от суеты, а способ заработать.
– Вот она – нынешняя молодежь, – покачал головой Гоша. – Ничего святого! Одни деньги…
– А что ж плохого в деньгах? – вскинулся Митя. – Что плохого в том, что я за свой труд денег заработаю?!
– И много ты заработал?
– Да уж побольше, чем ты. Я в солидных журналах печатаюсь, мне гонорары платят.
– Позволю себе заметить, – вступила в разговор пожилая дама, – что я хоть и не могу отнести себя к молодежи, но тоже считаю, что надо улавливать конъюнктуру. К примеру, вот уже около пятнадцати лет спросом пользуются кровавые детективные истории, написанные представительницами слабого пола. А потому я пишу детективы. Пока, конечно, я ничего еще не заработала, но для меня это новая тема, так что все впереди. Несколько рассказов я уже разослала по редакциям. Вот последний, только что написанный, который я и предлагаю вашему вниманию (дама сдвинула очки на кончик носа и стала читать):
– «Дверь приоткрылась, зловеще скрипнув. Взору Марьи Ивановны предстало жуткое зрелище – на полу распростерлось белоснежное женское тело, утопающее в алой луже крови. Кому могло перейти дорогу это невинное юное существо? Марья Ивановна начала лихорадочно прокручивать варианты – дед Богдан: похаживал к покойнице, несмотря на преклонный возраст… Илья, студент из соседнего подъезда, вообще от нее не вылазил, его уже чуть ли не официальным женихом считали… А заезжий коммерсант? На днях, теперь уже покойница, колечком с изумрудиком хвасталась… А коммерсант-то женат… Точно, это жена! Наняла киллера, не иначе… Или студент, колечко обнаружив, из ревности… Да и дед Богдан тоже мог, несмотря на преклонный возраст…»
На этот месте внимание Марьяны отключается, ее клонит в сон, и ей совершенно все равно, кому перешло дорогу невинное юное существо.
– А мне, Оксана Петровна, больше ваши прежние рассказы нравились, – задумчиво произносит Сергей.
– Что делать? – обреченно вздыхает женщина. – На них денег не заработать… Приходится, так сказать, на горло песне… А вы, Сергей, будете сегодня читать?
– Сегодня – нет. К следующей нашей встрече допишу рассказик. Но у меня все рассказы – некоммерческие, поелику пишу я по зову сердца, а не денег ради. Кормит меня моя профессия – родна жена, а литература – моя любовница, на которую я деньги только трачу. В следующем месяце приглашаю вас, друзья мои, на презентацию моей новой книги «С юмором по жизни».
– Браво! Поздравляем! – дружно восклицают студийцы, глядя на счастливца с лютой завистью.
Шум в прихожей заставляет всех обернуться.
– Кажется, к нам кто-то еще пожаловал…
В мастерской появилась новая, никому не знакомая личность – высокий худощавый мужчина в черном пальто, с лицом бледным и нервным. Словом, типичный литератор.
– Добрый вечер! Не помешаю?
– Заходи, Артем, – радушным жестом Сергей пригласил гостя войти. – Будь как дома… Друзья, рад представить нового собрата по перу – Артем Скорохватов. Преуспевающий менеджер, у которого, как и у меня, работа – жена, а литература – любовница.
– О, не только литература. Я любвеобилен, и любовниц у меня много.
– Мы через социальные сети познакомились, – продолжал охотно объяснять хозяин студии. – Артем хотел было на официальную студию попасть, но я ему сказал, то есть написал, что на официальную ты еще сходишь, на официальной – один официоз, а вот настоящее творческое общение – только у нас.
Вновь пришедший небрежно сбросил пальто на подлокотник дивана и непринужденно уселся на диван как раз рядом с Марьяной.
– Не помешаю?
– Нет, конечно, что за церемонии…
– Артем совсем недавно в Питере, – продолжал Сергей.
– Но, думаю, надолго.
– А что вы пишете? – поинтересовалась Оксана Петровна.
– Фантастику.
– Ну, вот, Митя, в вашем полку прибыло.
– А какую фантастику, простите? – оживился Митя, возбуждённо поправляя очки на носу.
– Антиутопии. Социальные антиутопии.
– Артем увлекается политикой, – продолжал представлять гостя Сергей.
– Политика – это тоже одна из моих любовниц, – усмехнулся новенький.
– Это зря! – сказал, как отрезал, Гоша Молотков. – Мы, литераторы, не должны пачкаться политической грязью. Мы должны быть выше этого.
– Вот как ткнут вас носом в реальность, тогда сразу поймете, выше вы или нет. Как говорится, если ты не хочешь заниматься политикой – политика займется тобой.
– А сейчас вы что-нибудь принесли?
– Да.
– Так давайте предоставим слово новичку. Читайте, Артем.
Артем вытащил из бокового кармана пиджака смятую рукопись.
– Сегодня не буду утомлять вас длинным повествованием, прочитаю притчу. Так, в качестве ознакомления. Итак, притча «Вождь равнодушных»:
«Путник шел издалека. Видел он и Глубокую Пропасть, к которой вела широкая, мощеная дорога, по-змеиному извивавшаяся в тени развесистых деревьев, и Прекрасную Страну, подступы к которой были затруднены бездорожьем. А сейчас он решил отдохнуть. Сел в тени дерев, достал свой «завтрак туриста» и замер в удивлении: из-за крутого поворота змеившейся дороги вышла процессия. Возглавлял ее человек, который вел длинную вереницу людей. В руках он держал конец веревки, к которой были привязаны все остальные, – она перехватывала их вокруг пояса. Человек вел их сосредоточенно, путники же занимались каждый своим делом: кто играл на гармонике и распевал песни, а другие под его музыку пытались изобразить что-то вроде танца; кто на ходу сосредоточенно пытался читать, кто равнодушно играл с мобильным телефоном; были здесь и любители приложиться к бутылочке – от постоянного прикладывания походка их уже стала нетвердая; были и любители закусить на ходу; родители катили коляски с детьми, оживленно обсуждая планы на будущее; влюбленные шли, держась за руки… Путь их лежал как раз в сторону Глубокой Пропасти.
– Эй, стойте! Остановитесь! – Путник вскочил на ноги, забежал вперед, размахивая руками. Процессия нехотя остановилась, люди глядели на него с недоумением.
– Куда вы идете?! – орал Путник, преграждая им путь.
