скачать книгу бесплатно
Все потрясённо молчали, только Настя, которая не принимала участия в похоронах и обустройстве лагеря – укрытая принесёнными шаманом шкурами, приходила в себя, стараясь поскорее забыть приближающуюся оскаленную пасть, открыла глаза и тихонько сказала:
– Когда вы разжигали костёр… вначале я думала, что это была просто зажигалка, но теперь. Как без магии, вытянув руку в сторону веток, можно разжечь костёр?
– Почему же без магии? – Старый шаман улыбнулся и полез себе за пазуху. Когда его рука вынырнула наружу, в ней сидел небольшой чёрно-рыжий зверёк, больше всего похожий на белку – треугольная головка, длинные нос и уши с кисточками на концах – и величиной со всего зверька пушистый мягкий хвостик, которым он обернулся, внимательно рассматривая пришельцев чёрными бусинами глаз.
– У народа Хлоев мало друзей в животном мире. Но один точно есть это – криги, не столь разумные, как мы, но зато наделённые магией. Они издревле селятся рядом с людьми – и их детёныши, наблюдая за нами, находят того, кого готовы боготворить, привязывается к нему и вполне в состоянии угадывать желания, по мере своих небольших сил выполняя их. Многое малыши не могут – но разжечь огонь, просушить одежду, найти нужную вещь… Каждый хозяин просит крига о своём – и тот старается выполнить его желания. Если конечно, хозяин любит его и заботиться о нём – фальшь криги чувствуют и избегают хлоев с чёрствым сердцем. Таким приходиться несладко.
– Можно? – Настя протянула руки и местный образчик белки с удовольствием прыгнул в протянутые ладони, принявшись тереться о чужие пальцы, словно кошка – о человеческие ноги.
Ирк’х с некоторым удивлением следил за собственным кригом, словно не узнавая своего друга. Тот явно делал что-то необычное. Небольшая белка взглянула на своего хозяина, смешно взмахнув лапкой – и тот неуверенно улыбнулся.
– Похоже, Настя, вы ему понравились. Подержите его на руках, это успокаивает разум и проясняет мысли. Криги могут и лечить, но обычно они готовы на подобное только в отношении своих хозяев.
– А разве вас нужно лечить? – Вадим пристально глядел на Макса, рассеянно глядевшего на огонь – несмотря на усталость после драки, на коже парня не было ни царапины!
Шаман улыбнулся.
– У оборотней в минуты опасности резко ускоряется метаболизм, что способствует почти мгновенному заживлению ран, но поверьте, у живущих на две стороны хватает своих, специфических болезней, которые не вылечишь ускоренным заживлением. Например, иргиева опухоль, по-вашему, рак – она есть почти у всех живущих на две стороны, это оборотная сторона ускоренной регенерации. А эти малютки неплохо с нею справляются, да и не только с нею. Они неплохие помощники почти в любой профессии, им нужно только суметь объяснить, что от них требуется. Портным они помогают шить, поварам готовить, шаманам – учить воинов идти по пути битв и свершений. Именно мой криг сумел объединить наши сознания и помог вывести вашего друга с тропы зверя. На этот раз…
Макс, до этого безучастно следивший за разговором, вздрогнул.
– А что будут ещё и другие?
Ирк’х утвердительно кивнул.
– Ты не житель земли хлоев, однако твои способности менять шкуру, разница между человеческим и звериным обликом – всё выдаёт в тебе высшего оборотня. Такие всегда должны бороться со своим внутренним зверем – и либо победить… либо ещё одним безмозглым зверем на нашей земле станет больше.
– Тогда мне тоже нужно обзавестись подобным зверьком! – Глаза сибиряка и странной белки встретились – и оба увидели любопытство, вспыхнувшее в чужом взоре.
– Если кто-то из молодых кригов заинтересуется тобой, то подойдёт сам. Но любой, даже самый лучший из маленьких помощников, не может заменить тебя в поединке с самим собой. Эта битва – только твоя, и ничья больше. Сумеешь устоять – и мой народ будет гордиться знакомством с тобой. Нет… что ж ещё одной страшной сказкой на нашей земле станет больше. Но хватит на сегодня – давайте отдыхать, и ничего не бойтесь. Всё зверьё в округе бояться подходить к месту смерти касадга. Правда, память у него короткая, так что через пару дней здесь вновь станет опасно. Поэтому уже завтра нужно трогаться в путь.
Одна из девушек помоложе робко спросила:
– Двигаться… А куда?
– Для начала – в мой посёлок. Там вы отдохнёте в безопасности и сможете решить, каким путём вернуться в свой собственный мир. Не нужно отчаиваться – дорогу осилит идущий…
Небольшой холм, оказавшийся началом предгорий, остался далеко позади, и путников обступил лес. Здесь не было ни нахоженный путей, ни даже троп – разве что звериные, но ходить по ним Макс своим спутникам запретил категорически, при активной, но молчаливой поддержке старого шамана. Тот с самого начала взял на себя функции охранника. Вручив свою кладь Вадиму, он неторопливо разделся, оставшись в тонкой вязанной рубашке, облегающей его тело. Очертания его поплыли, и вот уже седой, но поджарый и крупный волк бежит впереди маленького отряда, показывая дорогу, периодически скрываясь в подлёске, отпугивая мелких хищников леса. Пару раз из кустов слыхалась подозрительная возня, однажды волк появился весь в чужой крови, гордо волоча тушку небольшой косули – но в целом день прошёл спокойно. Девушки ныли и плакали, возмущаясь тяжёлой дорогой, поломанными с первых минут каблуками, которые Макс, после некоторого колебания, оторвал совсем… Вадим закусил губу, но молчал, таща тяжеленный мешок с вещами Ирк’ха и остатками шкуры касадга, невесть зачем тщательно собранные и розданные участникам похода старым шаманом. Максу шаман ничего не дал, пристально посмотрев на него – и тот согласно кивнул, поёжившись. Ему совершенно не хотелось вновь становиться медведем, но если другого пути защитить девушек нет… Он шёл налегке, вызывая гневные взгляды и язвительные замечания уставших спутниц – шёл в одной набедренной повязке из остатков одежды, сняв остальное и неся в руке. Его одежда сильно пострадала – сибиряк приводил её в порядок полночи, но прийти в чужой посёлок совсем голым – это Максу никак не улыбалось. От постоянного напряжения мышцы сводило, во рту пересохло, он жадно пил из всех встречных ручьёв и к концу дня оказался вымотанным не меньше, а то и больше, чем его спутницы.
Его измождённый вид вызвал новый поток язвительных замечаний – мол, один из всех идёт налегке, и выглядит так, будто всех на себе тащил. Мужик, называется.
Макс бездумно смотрел на огонь, разожженный дыханием крига, успокаивая разум и нервы. Он находился в чужом лесу – не так росли деревья, не так лежали листья под ногами, не так ветки кустов топорщили свои сучья, бьющие по ногам. Впервые выросший у подножия тайги сибиряк чувствовал себя под пологом леса словно горожанин, приехавший на пикник и не знающий, с какой стороны у деревьев растёт мох, да и где его вообще искать…
Тяжёлая рука опустилась ему на плечо. Старый шаман не предлагал сочувствие – он сразу заговорил о том, что его тревожило, оставив сантименты на более безопасное время.
– Мы прошли сегодня очень маленький путь. Я надеялся дойти за этот день до нахоженных троп – там бы я мог защитить вас и один, однако… путь в диком лесу слишком тяжёл для жителей вашего мира. Мы достаточно далеки от владений касадга, да и местное зверьё забыло о вспышке магических сил, и подгоняемое пустым желудком, вновь вышло на охоту. Эту ночь огонь и созданный мной круг опеки защитит вас – но завтра… Чтобы идти дальше, не боясь потерять спутников – ты должен сменить шкуру.
Макс вздрогнул. Он не хотел – и одновременно боялся, что шаман попросит его об этом.
– Но… У меня получилось случайно. Нужна ярость схватки, да я вообще не знаю, смогу ли я обернуться ещё один раз. Тогда страх за спутников, страх и ярость вызвали зверя…
Ирк’х кивнул.
– И твои соотечественники стали смотреть на тебя косо. Даже та, ради которой ты побежал прямо в пасть касадга. Я немного понимаю вас – не забывай, я был в твоём сознании. Можно подождать, как ты ждал сегодня, нападения – тогда сменить шкуру тебе будет легче. Но в прошлый раз ты потерял одного из спутников. Это может повториться, если ты будешь тратить драгоценные мгновения на то, что можешь сделать прямо с утра. Будь ты один, я бы этого не просил – просто привёл в нашу деревню, где бы ты пользовался почётом, и не спеша сам провёл бы тебя по всем кругам расщепления сознаний, даруя тебе холодный разум шамана в теле дикого зверя. Это – честь, которой удостаиваются немногие и среди нашего народа. Если хочешь, давай так и сделаем: уйдём сейчас – к утру мы будем уже далеко.
– А как же мои спутники?
Ирк’х промолчал.
– Пойми, в нашем мире они – ущербные. Калеки, не способные даже передвигаться самостоятельно по лесу. Ты хочешь всю оставшуюся жизнь быть при них нянькой, получая в ответ лишь страх и непонимание? Наши девушки будут на руках носить высшего оборотня – поверь мне, они очень быстро заставят тебя забыть о твоих подругах. Я оставил круг опеки: они доживут до утра. Это тот подарок, который ты сделаешь им. А потом – всё будет зависеть только от них самих, как и должно быть. Это единственный непоколебимый принцип всех кланов и народов нашего мира: " – Каждый должен зависеть от себя, над ним не должно быть никого, кроме чистого неба".
– А вы… Если родятся калеки, вы бросаете новорожденных малышей в лесу?
– Нет. Негоже заставлять кого-то мучиться. Мать сама освобождает малышей от мук безрадостной, ущербной жизни. Это её право – и её долг. Несмотря не на что – даже если она потом пойдёт, не оборачиваясь, в пасть касадгу. Ты готов поступить так же?
Макс помолчал.
– В нашем мире всё не так. Я не буду решать этот вопрос – по крайней мере, до тех пор, пока у нас есть шанс вернуться обратно. Насколько я помню из слияния наших сознаний – он есть?
Старый шаман пошевелил палкой угли костра, заставив искры взметнуться вверх снопом пламени.
– Я ожидал этого. Странные создания живут в вашем мире – вы готовы сохранять жизнь кому угодно, оберегая и ухаживая даже за откровенно недееспособными индивидами. Вам жаль их, и ради этой жалости вы закрываете глаза на чистоту собственной крови, не обращая внимания на скорое угасание вашего рода от всё прогрессирующих болезней. Пройдёт около тысячи лет – и от вас останется лишь кучка калек, влачащих жалкое существование. Ваша жалость губительна, она спасает обречённых особей, но уничтожает расу в целом. И сейчас ты идёшь по самоубийственному пути, ведомый довольно призрачной надеждой. Среди нас нет магов, способных открыть порталы в иные миры – а природные… на них надежды мало.
– Но она есть. Надежда – вот что движет людьми моего мира. Надежда – и любовь. Ни к кому-то конкретному – к жизни вообще. Какой бы она не была.
Ирк’х задумчиво кивнул, вслушиваясь в неясные воспоминания, рождённые словами этого странного оборотня.
– Пусть будет так. Ты выбрал трудную и неблагодарную тропу – так пусть же на ней ты не познаешь горечь разочарования! А сейчас ложись спать – утром я помогу тебе сменить шкуру – и ты пойдёшь среди своих соотечественников в ином обличье – для их защиты. Думаю, ни один зверь не рискнет тогда напасть на вас – но что скажут твои спутники?
Солнце медленно вставало над горизонтом, пробиваясь сквозь кроны деревьев и заливая небольшую поляну непривычным, фиолетово-жёлтым светом. Взгляд встретился со взглядом, что то прощебетал непривычно сосредоточенный криг, и перед Максом распахнулся совершенно новый мир. Сознание съежилось и нырнуло куда-то вглубь души, туда, где за строгими запорами, выращенными иной средой, иными нравами, за оковами воли и страха перед запретным сладко спал Зверь. Впрочем, он ещё не уснул окончательно – возбуждённый недавней схваткой, дремал, надеясь непонятно на что… Ему снилась добыча, бои с самцами и сладкий запах самки. Почувствовав присутствие человека, потянулся, разминая мышцы. "– Ну что? Идём?" Макс сжал зубы, ощущая, как в нём просыпается что-то природное, изначальное, что, думалось, уснуло навсегда, а оказалось – на время. Он нырнул глубже, в тёмные воды сознания своего второго "Я", воспринимая мир таким, каким видел его зверь – и всё вокруг поплыло, вселенная закачалась, меняясь, съеживаясь в точку и разворачиваясь вновь – но становясь совсем другой.
Теплый косматый бок качался совсем рядом, и Настя, поколебавшись, опёрлась на него, пристраивая поудобней свою долю поклажи. Медведь покосился, обнажив клыки, но не сбился со столь спокойного, уверенного шага. Его крепкая спина чуть напряглась, но тут же вновь расслабилась. Утром большой зверь был необычайно беспокойным, метался по подлеску, впитывая необычные запахи, переворачивая камни и ломая ветви. Старый шаман, идущий на этот раз в человеческом облике, насмешливо косился на пируэты взрослого медведя, ведущего себя подобно непоседливому медвежонку, впервые выведенному родителем в лес, но, уловив вопросительный взгляд необычно умных и внимательных глаз, расслабился и махнул рукой вернувшемуся к отряду Максу.
– Всё нормально. Осваивайся.
Макс никогда никому не рассказывал, но это был переломный момент его жизни. Дикий разум захватил его и понёс, подобно бурному потоку. Одинокий охотник в чужом, новом мире, который предстояло освоить – и покорить. Первая победа одержана, но врагов вокруг много, а он – один. Незнакомые следы и метки, чужие твари, незнакомые на взгляд, запах и вкус. Они пытались нападать, пользуясь какими-то кусачими методами, но, стоило ему ощутить боль, как в душе поднималась ярость, тягучей волной смывая угрозу. Вкус у его врагов был необычный, но вполне съедобный – словно чуть протухшее мясо полили настоем из незнакомых трав. Незнакомо и непривычно, но есть можно.
Однако настоящая опасность крылась внутри – зверь оказался не то что бы силён и агрессивен. Мощен. Его желания, интересы и поступки подхватывали душу человека, швыряя её от страсти к страсти как соломинку в бурлящем потоке. Чтобы просто не раствориться в нём, приходилось прилагать немалые усилия, а управлять… Вы пробовали руками перекрыть реку? Макс съежился внутри зверя, сейчас доброго и благодушного, мечтая только о том, чтобы зверь не замечал его спутников и не рассматривал их как добычу. Тот понемногу осваивался в незнакомом мире, впитывая его всей шкурой, знакомясь с ароматами, ставя свои метки.
И тут Макс ощутил чьё-то робкое ментальное прикосновение. Кто-то, совершено ему незнакомый, наблюдал за ним из листвы, скрываясь где-то высоко в кроне. Незнакомый – но доброжелательный, мечтающий подружиться – и помочь. Маленькое юркое сознание восторгалось громадой зверя, его мощью и силой – и склонялось перед душой человека, восхищаясь ей не меньше. Чья-то юная душа робко касалось человеческого разума, упиваясь упорядоченностью интеллекта, его сложностью… и умением видеть прекрасное. Макс, растроганный нежностью комочка, впустил его в свою душу и дал возможность взглянуть вокруг собственными глазами: увидеть лес, играющий незнакомыми, прекрасными красками, ощутить силу перекатывающихся под шкурой мышц – и пряность растекающихся над травой ароматов. Мир вокруг был юн и прекрасен. Он поражал человека всё новыми и новыми красками, поворачиваясь разными гранями, словно кристалл бриллианта под солнечным лучом.
Небольшое сознание слилось с ним в порыве восхищения, приняло его полностью, позволив руководить собой – и Макс ощутил себя в теле какого-то маленького, юркого зверька, накрытого пушистым хвостом. Ловкое тельце прыгало с ветки на ветку, наблюдая за идущим и отрядом и тем единственным, которого избрало само… Он моргнул, вновь ощущая себя медведем – но теперь человек не пытался перегородить ладонями реку. Разумы разных созданий объединились в едином потоке, но сибиряк при этом смог остаться главным – и ощутить себя цельным, единым, состоящим из человека, зверя – и кого-то ещё, прыгающего над его головой по деревьям. Огромные косматые ноги стали послушными, он прыгнул вбок, смешно перекатившись на мягкой травке, встал на задние лапы, отдал честь, подмигнув ошарашенным землянам и внешне невозмутимому шаману – и теперь легко бежал посреди отряда, не замечая тяжести навьюченных на него шмоток – однако ощущая нежность мягкой ладони, лежащей на медвежьей шкуре. Жизнь налаживались.
На дорогу они вышли ближе к вечеру. Ирк’х огляделся, определяясь на местности, и уверенно вывел свой небольшой отряд к обустроенной площадке, окружённой подобием колючей проволоки и с укреплённым зданием в центре. Жестом показав людям на постройку, он направился к Максу, но тот отрицательно покачал головой. Как это было в прошлый раз? Большой зверь неуклюже лёг, положив голову на лапы, и принялся вспоминать… Найти в себе потребность разума сменить шкуру в поисках истины и гармонии. Ощущение мягкости внутренней сути, позволяющей сменить облик на более совершенный в ментальном плане, хотя и проигрывающий в физическом. Вселенная вновь принялась мягко сворачиваться, но Макс продолжал держать всё под контролем, изучая смещение пластов.
Сознание было затуманенным, словно во сне, и следить за происходящим было нелегко: всё грозило исчезнуть, съежиться, сжаться в одно крохотное мгновение, но разум человека разгонял туман, изучая малейшие детали новой стороны его натуры.
Тело зверя истончалось, становясь всё более иллюзорным, не уменьшаясь в размерах – но в плотности, внутренней сути; оно продолжало оставаться живым и деятельным, лишь по мышцам пробегали странные команды, более похожие на судороги. И одновременно Макс начал ощущать свой привычный облик; тело человека было где-то рядом, за тонкой пеленой, разделяющей то, что есть, от того, что может быть – и оно приближалось, наливаясь мощью.
В какой-то миг, когда остов Макса стал настолько призрачным, что его мог разметать и самый лёгкий ветерок, мир моргнул, разрывая непонятную завесу – и он почувствовал, как вновь наливаются силой – руки, не лапы. Время вздохнуло и вновь пришло в движение, сибиряк поднялся, подмигивая друзьям и, с молчаливого одобрения Ирк’ха отправился в лес, за топливом для костра; для него это было гораздо безопаснее, чем для его спутников.
В странном домике оказались запасы еды, воды и дров, а так же набор нехитрой посуды, вполне похожей на земную; лишь тарелки были не круглые, а овальные, словно те, кто ел тут, пользовались не только руками, но и лапами. Девушки фыркали и долго мыли и без того чистую посуду, прежде чем приняться за еду; но желание поесть в цивилизованных условиях победило, вскоре все торопливо наяривали горячую похлёбку, сваренную из незнакомого мяса, с добавлением незнакомых же ароматных трав – но по вполне земным рецептам…
Макс ел мало – скорее из солидарности, чем из чувства голода. Он был сытым – перед глазами вставала его сегодняшняя добыча – небольшие зверьки, которых медведь умудрялся поймать на ходу, выковырять из-под камней – и хищники побольше, пытающиеся напасть – но так же оказывающиеся в его желудке. Позже, когда все поели, добровольно вызвался сторожить – тело казалось осоловевшим и сонным, зато разум был отдохнувший, словно проспавший весь день – он явно собирался бодрствовать. Макс, дождавшись, пока все зайдут в хижину и уснут, сел, спиной привалившись к двери, и принялся изучать лес за дорогой. Сегодня это мир уже не казался ему таким чужим и страшным; скользя по нему грудой обтянутых чёрной шкурой мышц, человек смог найти точки соприкосновения с незнакомой природой – оказавшейся своенравной, дикой, но вполне доброжелательной к тому, кто может о себе позаботиться…
Ночные шорохи уже не казались угрожающими. Ухо, ставшее более чутким, чем человеческое, определяло источник звука, а дремлющий в глубине души Зверь подсказывал степень опасности, довольно пренебрежительно отзываясь о местной фауне. Лишь один раз он встрепенулся, заставив Макса дёрнуться – но речь шла не об угрозе, а о вкусовых качествах промелькнувшего зверька. Медведь, утомившийся дневным переходом, всё больше погружался в сон, оставляя Макса наедине в ночными тенями, когда на площадку у дороги из кустов выпрыгнула юркая фигурка. Небольшой комочек добежал до ограждения, застыл на пару мгновений – и вот он уже растянулся в высоком и длинном прыжке над колючкой – слишком затяжном и долгом, наверняка подкреплённом магией.
Миг – и маленький зверь оказался перед человеком, раскинув по земле пушистый хвост. Как зачарованный, Макс протянул руку – и зверёк тут же оказался в раскрытой ладони. Чинно усевшись посередине, обхватив для надёжности пальцы человека своим необычайно крепким хвостом, крохотная белка устремила на незнакомого великана пристальный взгляд – не высказывая ни страха, ни удивления. Казалось, она сделала лишь то, что должна была сделать – и теперь спокойно ждала решения того, кому доверила свою жизнь. Маленькое, хрупкое создание, выбравшее себе спутника – и теперь доверчиво глядящее на него.
Он узнал его – внутренне, ощутив знакомые прикосновения. Этот крохотный разум уже соприкасался с человеческим – и звериным, объединяясь в странную цепь сознаний, дополняющую друг друга – и позволяющую не потеряться в череде превращений. Макс осторожно накрыл миниатюрное создание второй рукой – то не протестовало, лишь съежилось ещё больше, превратившись в едва заметный комочек шерсти. Словно не знало, что ждать от такого большого и опасного человека. Сибиряк осторожно принялся поглаживать по голове маленькое создание, звериным чутьём угадав, что тому нравиться – чуть наискось, вдоль головы, между ушами и вдоль груди довольного пушистика, мигом расслабившегося и упавшего на спинку. Едва заметное урчание донеслось от мягкого детёныша, а хвост, продолжавшийся обвиваться вокруг пальцев человека, стал заметно нежнее…
Через полчаса успокоившийся детёныш крига заснул, свернувшись калачиком на ладони человека, а тот, распахнув до предела зрачки глаз, принялся изучать юную кроху, избравшую его – чужака, только что оказавшегося на незнакомой земле…
Утром Ирк’х, увидев свернувшегося на руке парня и сладко посапывающего детёныша, остановился, долго смотрел, потом сказал:
– Высокое небо любит тебя, мальчик. Хотя я не хотел бы быть объектом такой любви. Криг начинает искать себе друга, лишь достигнув зрелости, с уже сформированным сознанием и своим набором магических умений. Случаи, когда малыши крига приходят к людям, можно сосчитать по пальцам… И это всегда потрясения для нашего мира. Нет. Я ничего не буду тебе рассказывать. Вы пройдёте этой дорогой только вдвоём. Вместе приобретёте странные способности и странные умения, вместе достигнете зрелости – и сможете противостоять чему-то, что будет готово причинить большое Зло… Но это будет не скоро. А пока – нам нужно идти дальше.
Дорога крутилась по лесу, постепенно заворачивая куда-то вправо. Земля вокруг неё становилась всё более топкой, кое-где виднелись лужицы воды. Лес редел, пока совсем не пропал, открыв взорам землян небольшое озеро с островом в центре. Возможно, он был природного происхождения, но руки местных жителей так основательно потрудились над ним, расширяя и благоустраивая его, что его дикая ипостась и не угадывалась, оставшись далеко в прошлом.
Жёлтая лента плавно переходила в песчаную дамбу, узкую и извилистую, надёжно соединяющую остров с сушей, но практически исключающую возможность внезапного нападения. Несколько рядов колючих ежей с хитроумными запорами – простых для человека, но непроходимых для животных, блокировали её у самой кромки воды, да и дальше старый шаман шёл осторожно, указывая землянам на скрытые ловушки, обеспечивающие посёлку дополнительную безопасность. Вокруг самой деревни стояла высокая стена опутанная "ежами" и виднелись дозорные на вышках – небольших и приземистых, не столь высоких, сколь прочных. Едва завидев озеро, старый шаман, вызвавшийся охранять маленький отряд, и рыскавший впереди в виде волка, торопливо сменил шкуру и, забрав свои вещи из рук удивлённого Макса, оделся, впервые придавая значение своему наряду. Сложный костюм из нескольких необычных шкур, где длинный мех перемежался с коротким, а яркий, кричащий цвет – с тёмным и сдержанным, несколько рядов ожерелий из клыков необычных зверей и странных светящихся камней – Криг, торжественно восседающий на копне начинающих седеть волос – Ирк’х выглядел величественно и строго.
Дозорные, взволновавшись было при виде странного отряда, разглядев фигуру шамана успокоились и продолжали нести службу, искоса поглядывая на незнакомых людей – но не делая попыток поднять тревогу. Впрочем, старших они всё-таки вызвали – подойдя к воротам, Макс увидел целую делегацию, вышедшую встречать маленький отряд.
Богато одетый старейшина – в шкурах одного оттенка, с парой гигантских клинков, явно положенных скорее по должности, чем по силе; несколько воинов – старых, покрытых шрамами – ветеранов, чьё слово цениться на вес золота как на тренировке, так и на совете – опасных в битве и разумных в разговоре. И наконец, шаманы – трое убелённых сединами, но ещё крепких мужчин, со странно раскрашенными лицами, с плетёными в волосы полусветящимися камнями, бережно вели уже дряхлеющего старца, чей пронзительный взор ещё на подходе изучил каждого из землян – и намертво прикипел к Максу.
– Ирк’х! Ты знаешь правила! Чужаками занимаются хлои, обученные вести переговоры с пришедшими извне, а до той поры они предоставлены сами себе, и должны доказать свою силу и умение выжить в нашем мире. Зачем ты ведёшь их в наш дом?
Старый шаман протянул руку к котомке со шкурой касадга, которую Вадим старательно пёр всю дорогу – и жёстская, но гладкая шерсть упала под ноги вышедшим к воротам хлоям.
– Не стоит быть формалистами. Касадг, первый вышедший встречать чужаков, погиб в схватке один на один, меряясь силой клыка и когтя. Не думаю, что у нас в деревне появиться невежа, захотевший стать вторым. Пришельцы доказали свою силу – и теперь склоняются перед чужим правом, ожидая разрешения войти. Я, шаман рода Сломанной ветви, бывший некогда её главой, на сегодня взял на себя право Голоса за этих людей. И теперь спрашиваю у своего приемника: пустишь ли ты чужаков под свой кров?
Старейшина задумался. При виде куска шкуры глаза его вспыхнули, но осторожность победила – он повернулся к воинам, адресуя к ним вопрос, звенящий в начинающих сгущаться сумерках.
Один из ветеранов вышел вперёд, рассматривая пришельцев чёрными как ночь глазами.
– Это честь – принимать у себя в деревне великого воина, в одиночку сокрушившего касадга. И хотя я не вижу, кто из чужаков мог совершить такое, но доверяю словам Ирк’ха. Если эти люди произнесут слово Гостя, им можно повести несколько ночей в нашей деревне… Отдельно от остальных, конечно.
Староста перевёл взгляд на шаманов. Те молчали, разглядывая землян. Из их одежды выглянули криги – рыжие и чёрные, каштановые и коричневые. Они сидели на плечах, руках, а то и в волосах разглядывающих людей хлоев, и их взгляд был не менее изучающ, чем взоры самих жителей этой странной земли. Наконец седой как лунь шаман, чей криг так же был ослепительно белым, выпрямился, отстранив поддерживающих его спутников, шагнул вперёд – но взор его, как и его крига, был прикован только к одному из землян.
– А почему молчат пришедшие извне? Или они опять будут говорить птичьими звуками, столь непохожими на язык хлоев? Откуда тогда мы узнаем истинность их намерений – и правду их Слова?
Макс усмехнулся. Похоже, сейчас наступила его очередь говорить. Тем более, что старик уже понял, кто в их маленьком отряде сменил шкуру. Суметь бы сказать так же высокопарно, угадав торжественный стиль их речей…
– Мои спутники не знают слов вашего народа. Мы попали к вам случайно, и в наших мыслях нет ненависти и вражды. Я и мои спутники лишь хотим вернуться домой, рассказав своим собратьям о гостеприимстве народа хлоев, приютивших нас, когда мы были растеряны и не знали, куда идти. Я не знаю, как звучит ваше Слово Гостя, но клянусь: ни я, ни один из моих спутников не будет причинять вред вашему народу и вашей деревне, если, конечно, их к этому не вынудят. Мы хотим дружбы и мира, а не войны.
Седой шаман усмехнулся – и кивнул головой. Он не спеша повернулся – и оправился обратно в посёление, словно потеряв всякий интерес к происходящему. Его помощники тут же оказались рядом, поддерживая немощное тело с великим духом.
Староста обрадовано затараторил:
– Мы с удовольствием примем спутников в нашем посёлке, выделив им место под крышей Дома Гостя. Живём мы небогато, но поделимся с вами не только кровом, но и пищей, а так же поможем с одеждой, если вы решите идти дальше. Ваши наряды… – он покосился на платья девушек, уже начавшие превращаться в живописные лохмотья, на их поломанные каблуки. – Ваши наряды не слишком подходят для путешествий по лесам. Но, надеюсь, вы поделитесь с нами своими знаниями – и богатствами…
– Что ему нужно? – По русски спросил Макс у Ирк’ха, продолжая с улыбкой смотреть на старейшину.
– Кусок шкуры касадга. Это опасные твари и их мех высоко цениться. Подари ему кусок, который я уже достал – и можешь быть уверен в его гостеприимстве. – так же по русски ответил старый шаман, спокойно глядя на воинов, застывших у ворот.
Макс вздохнул, поднял лежащий на земле мех, который за время пути старый шаман ловко выдубил какими-то своими методами – кусок был преизрядный, величиной со шкуру барана, хотя и весил значительно меньше – и протянул старосте. Тот суетливо схватил его, кивнул головой – и тяжёлые ворота распахнулись во всю ширь, запуская землян в первое поселение в этом странном мире.
Дома, по большей части сделанные из обтянутых шкурами гигантских дуг, походили на выпуклые пирамидки, из которых какой-то великан составил самые разнообразные здания, просто соединяя их друг с другом. Высокие и приземистые, цветные и почти чёрные, сложные, составленные из огромного количества дуг, и совсем простые, но просторные, закрывающие огромные площади. Как поняли земляне из скупых объяснений шамана – каждый житель народа хлоев всю свою жизнь перестраивал своей дом согласно традициям, положению в обществе и собственному достатку. Например, бездетная пара не могла иметь больше одной комнаты, и могла лишь расширять своё жилище, а лекарь наоборот, обязан был построить несколько дополнительных комнат, в которых он мог бы помогать тем, кто в этом нуждается. Каждый из хлоев строил своё рабочее место рядом с домом, благо земли вокруг было достаточно и шкуры при тёплом климате этого мира, подобно земле в южных широтах, несли зачастую лишь церемониальное значение.
Землян поселили на отшибе, рядом с высоким частоколом и казармой воинов – хижинами, в которых жила молодёжь, учащаяся искусству выживания в этом суровом мире. Насколько понял Макс, это было что-то вроде обязательных военных сборов – каждый год, по окончанию сезона охоты, всю молодёжь собирали в хижинах Учения, где они постигали самые разные науки, необходимые любому взрослому члену общины – и выбирали свой собственный путь. Несколько суровых воинов постоянно находились рядом с ними, наблюдая, наставляя – и наказывая, если в том была необходимость…
В этом был двоякий смысл: с одной стороны гостям тем самым оказывали доверие, показывая, что не боятся оставлять молодёжь рядом с ними… С другой – молодые недоверчивые волчата не позволили бы пришельцам сделать ничего опасного для клана. А ветераны были вполне в состоянии обеспечить безопасность и тем и другим.
Белые шкуры Дома Гостя поднимались вверх, смыкаясь куполом над головой. Здесь благодаря почти идеальной округлости дуг и жёсткой, явно новой коже стены казались почти правильным кругом, заботливо отгораживая людей от внешнего, такого странного мира и его обитателей. Магический светильник – язычок живого огня, заботливо помещённый в стеклянную бутылку, яркими язычками пламени освещал толстые и чуть мохнатые шкуры, создавая ощущение уюта и тепла. Впервые после сумасшедшего падения в бездну прямо из шахты лифта, земляне оказались одни, в безопасности и покое, наедине со своими проблемами.
Тягостное молчание повисло в пустой и гулкой комнате. Все сидели, сжимая свои, оставшиеся ещё от той, привычной жизни вещи – им дали новые, мягкие и красивые, но никто не решался расстаться с привычной одеждой – никто, кроме Макса, с наслаждением сбросившего рваные тряпки, в которые ему пришлось кутаться последние дни и нырнувшего в странного покроя, но явно удобные и тонкие шкуры. Ему было проще – обрывки вещей, которые были на нём, напоминали не столько о земле, сколько об опасном превращении – и о том, что последовало за ним. Он и заговорил первым.
– Мы тут все более-менее знакомы, но давайте представимся – так сказать, официально. Я – Максим, родом с алтайского края, первый курс.
– Вадим. Ленинградец, второй курс. – Щуплый паренёк поправил очки, явно смущаясь. Достаточно хрупкий и слабый но, тем не менее, мужественно тащил на себе большую часть поклажи – и не жаловался, в отличие от сварливых девчонок..
– Настя. Учусь на первом курсе. На архитектуре строительства. – Длинные волосы, миловидное лицо, большие испуганные глаза, недоверчиво открытый рот – похоже, она до сих пор считает происходящее дурным сном.
– Мадлена. Третий курс. Училась на отлично. Но, кажется, здесь это никому не нужно. Вряд ли архитектура нужна дикарям, живущим в чумах… – Белокурые волосы, сухой тонкий рот и большие, с прищуром глаза. Плюс шикарная грудь – высокая, пышная, созданная для соблазнения и постройки карьеры, а не шатания по лесам. В словах горечь и сухая злость. Эта не будет скандалить, пока не кончится кризис – зато потом оторваться по полной. Выместив пережитое отчаяние и страх на первом, кто подвернуться под руку.
– Таня. Не слишком ли поздно знакомиться и выяснять, кто и где живёт и учиться? – Крепкое, сбитое тело, уверенный в себе взгляд, в глубине которого тлеет отчаяние и злоба. Наверняка в бешенстве от того, что рухнули её собственные, личные планы по завоеванию очередной цели. На нём и держится, и будет на голову выше остальных девчонок, а при необходимости сумеет неплохо устроиться и здесь.
– Вика. Третий курс. – Глаза выглядят потухшими и понурыми, и даже задорные белокурые кудряшки поникли, словно тоска и ужас от происходящего захлестнули девушку с головой. Если это срочно не исправить, она заразит своим настроением всех остальных – и продолжать поиски будет в десятки раз сложнее. Хотя бы потому, что оставлять никого нельзя – местные тут же отправят их в лес, как бросают малышей в воду – или выплывут, или…
– Вот и ладненько! Кто любит политику? Ну кто новости смотрит не с отвращением, а с интересом? – Дождавшись неуверенного кивка Вадима, Макс продолжил: – Внимательно изучай здешнее социальное устройство! Попытайся понять все аспекты! Ты, Настя, я помню, увлекалась дизайном одежды? – Для тебя тут широкое поле деятельности! Не буду тебя учить, сама всё понимаешь! Таня, Надя, Вика – сами разбирайте три темы: аспекты местной архитектуры, психология взаимоотношений и флора с фауной. Можете не делиться, а изучать все три! Потом сравните результаты! Вы представляете, какая будет сенсация, кода мы вернёмся! И если при этом мы окажемся спецами по этому миру – какие пойдут бабки! Похоже, для всех нас – это счастливый случай!
Макс нёс что-то ещё, говорил убедительно, с задором, заражая окружающих оптимизмом. Обещал золотые горы, славу и страницу в истории – и с облегчением видел как светлеют лица людей. Похоже, его нехитрая тактика принесла ожидаемые плоды: Все успокоились и перестали смотреть на будущее мрачно – а это было сейчас самое главное. Девчонки тут же затеяли спор, обсуждая увиденное в посёлке, на блокнотах, извлечённых из рыкзачков – всё таки ученики архитектурного университета! Начали набрасывать схемы, эскизы, простейшие зарисовки… Ему поверили. Парень почувствовал удовлетворение от удачной работы – и стыд. Он понимал иллюзорность попытки вернуться домой – слишком уж велик был скепсис в словах старого шамана. Но, кроме него, никто его не понял – а в переводе всё выглядело не так уж страшно.
За пазухой зашевелился криг. маленький бельчонок явно вымотался, догоняя спешащих людей – весь день он спал, лишь пару раз поел подсунутое Максом мясо – и человек ощущал волну тепла и довольства, доносившуюся до него от малыша… Аккуратно положив крига на подстеленную повязку, ещё недавно – и так давно! Бывшую его рубахой, он вышел, аккуратно прикрыв за собой плотный полог.
День угасал. Солнце садилось, скрываясь за деревьями, и лучи его освещали всё в причудливые, странно – фиолетовые цвета. Несколько мощёных камнем улиц, странно смотрящиеся посреди кожаных шатров, небольшие – в рост человека, фонари – стеклянные колбы, наполненные бледно светящимися слизнями, зажглись, борясь с подступающей тьмой. Какой-то парнишка ходил от столба к столбу и приоткрыв крышку наверху, бросал своим подопечным кусочки корма. Те сразу начинали светиться поярче. Это было необычно, странно. В этом прослеживалось какое-то родство с Землёй – но гротескное, превращающее привычное в пугающее…
– Смотри, куда прёшь! – Крепкий парень явно специально встал на пути у зазевавшегося Макса. На голову выше, широкоплечий, с играющими на руках мускулами, он, похоже, считал, что пришельцы – слюнтяи, и всячески демонстрировал это.
Землянин пожал плечами. Формально парень был прав – Макс действительно зазевался и налетел на прохожего. То, как тот оказался у него на пути, ничего не меняло.
– Извините! Я недавно в вашем мире и похоже, больше гляжу по сторонам, чем под ноги. Землянин обошёл напрягшегося парня и отправился дальше.
– Что, так и уйдёшь? Правильно про вас шушукаются – слизняки приползли… Новорожденный!
Человек замер. Судя по округлившимся лицам прохожих, сейчас его оскорбили – или вызвали на бой. В любом случае, спускать это было нельзя, чтобы не потерять уважение хлоев, боготворящих физическую силу, живущих благодаря ей. Он не торопливо повернулся и мягкой походкой направился к довольному собой оборотню. Тот стоял, скрестив руки на груди, и явно ожидал какого-то словесного поединка. Но Макс шёл молча, лишь лёгкая улыбка играла на его губах. Тратить время на разговоры он не собирался. Стоило ему оказаться в пределах досягаемости молодого хлоя, как тут же руки сами начали действовать. Одна отвесила щелбан – лёгкий, но обидный, другая незаметно потянула шнурок на штанах.
Рассвирепевший задира ударил всерьёз – его кулак, как поршень пролетел мимо легко отклонившегося Макса – тот невозмутимо отодвинулся на локоть в сторону и ухватив громилу за одежду, ещё и подтолкнул в направлении удара – и ближайшей лужи. Тот рухнул, вызвав хохот прохожих, ставших невольными свидетелями ссоры. Землянин пожал плечами и развернулся, собираясь уходить… Оборотень вскочил, пытаясь дотянуться до обидчика – но тут штаны его, с развязанным поясом свалились в лужу – и он вновь рухнул.
