скачать книгу бесплатно
– Ты как будто знаток в таких делах?
– Уж побольше некоторых буду. – Тимоха прикрыл глаза. – Это ты у нас совсем птенец. А кругом уже настоящие орлы.
– Это ты насчет Анки хвастаешься? – рассмеялся Иван, вспоминая любовные похождения друга к жене одного из аэродромных инженеров Борисполя.
– Не только про нее. Хотя баба была – просто огонь. Если бы нас тогда ее муж не застукал, точно после службы к себе бы забрал.
– Ага, помню, как ты без штанов по улице бежал, а он за тобой с дрыном. Солоп потом еле тебя из гауптвахты вытащил. Инженер сильно обиделся, такую телегу накатал, что расстрелять было мало. Ребята говорят, что комбат на ящик водки твою свободу у коменданта выменял. Сам к инженеру ходил, чтобы тот заяву забрал и за женой получше смотрел. Грозил, что в случае чего заявление напишет о совращении бойца. Ох и скандал же был. Еле замяли. Натворил делов, орел ты наш.
– Было дело, – довольным голосом подметил Тимоха. – Комбат – настоящий мужик, не дал в обиду. Правда, потом полгода ни одного увольнения не было.
– Ты своей голой задницей всю атмосферу в городе перевернул, – вмешался в разговор Полещук Сашка. – Барышень в краску вогнал от созерцания твоего галопа. Хорошо еще, что кальсоны не потерял на ходу.
– Так я их руками держал, – рассмеялся Тимофей, – правда, бежать в таком положении жутко неудобно, как оказалось. Вот поэтому меня инженер едва не догнал. Хорошо, что я успел на проходную заскочить, а его дежурный не пустил. Иначе бы точно несдобровать. Ну и поделом ему, нечего без предупреждения раньше положенного на обед приходить. Вернулся бы на полчаса позже – и всё, никаких проблем. Котлеты и борщ на столе, жена довольная. Так что сам виноват. – Тимоха расплылся в улыбке.
Внезапно самолет качнуло, он стал заваливаться на крыло, уходя вбок и увеличивая скорость. Снаружи раздались негромкие хлопки. Что-то мощное ударило в борт, пробило его насквозь, оставив рваное отверстие аккурат между двумя сидящими десантниками, и вышло с другой стороны самолета.
Выглянув в небольшой иллюминатор, Иван увидел несколько цепочек трассирующих пуль, тянущихся вверх со стороны земли. Бойцы заволновались, зашумели, не понимая, что происходит.
– Тихо! Всем молчать! – громко крикнул Луценко, предотвращая панику. – Сейчас разберемся.
Он направился в кабину к пилотам. Через минуту вышел, с недовольным лицом сел на место.
– Товарищ младший лейтенант, что это было? – взволнованно спросил один из десантников.
– Что-что, Бровары это, мать их, – выругался взводный, – местный узел ПВО. За немцев нас приняли, вот и открыли огонь.
– А как так?
– Да вот так! – дернул головой Луценко. – В этой суматохе их не предупредили, а ночью не видно, наш самолет или немецкий. Всё через задницу!
– Вот ее, родимую, едва не оторвало, – сказал бледный солдат, сидящий рядом с пробитой скамейкой. – Еще десять сантиметров в сторону – и всё, убило бы на хрен.
– Ну не убило же! – Взводный встал в проходе. – Чуть позже лично им спасибо скажешь. А сейчас успокоились, вроде миновали.
Встревоженные бойцы немного пошумели, в красках обсуждая, что сделают с зенитчиками по возвращении (не хватало еще погибнуть от своих же снарядов!), затем успокоились.
Чтобы как-то отвлечься от мыслей об Олеське, Иван стал думать о предстоящем прыжке. Ну и что, успокаивал он себя, пусть и ночной. Он же ничем не отличается от обычного. Всё как днем, только необходимо быть готовым к внезапному касанию с землей. В голову пришли воспоминания о первом прыжке. Несколько дней их готовили, как правильно ставить ноги на приземлении, раз за разом заставляя прыгать с небольшого тренажера, построенного в лагере. Это был невысокий деревянный помост, к которому вела лестница. Нужно было взобраться по ней, подойти к краю и, сжав ноги, спрыгнуть в песок. Упражнение они проделали несколько десятков раз, отбив все пятки. Зато потом всё прошло без происшествий, не так, как в первом батальоне, где было два случая перелома ног. Что касается самого прыжка, то от него в голове остались только страх перед открытой дверью и сильный вой ветра в ушах. Иван никак не мог вспомнить, как дернул кольцо, – видимо, рука сработала автоматически. Затем последовал сильный толчок, и он завис под белым куполом. Вот тогда и испытал ни с чем не сравнимое удовольствие, любуясь окрестностями и чувствуя себя птицей. Правда, следующие несколько прыжков тоже вызывали сильный ужас, особенно когда подходил к открытой двери и далеко внизу видел землю. Ноги тут же становились ватными, потели ладошки. И каждый раз приходилось преодолевать это паническое состояние, заставляя себя сделать решающий шаг. Но стоило куполу открыться, страх моментально пропадал, уступая место радостному восхищению. Наконец наступил такой момент, когда чувство предвкушения удовольствия от прыжка победило.
Равномерный гул моторов успокаивал, тревожные мысли постепенно ушли на задний план, отогнанные накопившейся усталостью. Иван закрыл глаза и задремал.
Очнулся от того, что Тимофей тряс его за плечо.
– Ванька, просыпайся, подходим к точке.
Из кабины пилотов вышел Луценко.
– Внимание, идем в плотной облачности. Прыгать, соответственно, будем в нее. Так что аккуратнее, особенно при приземлении. Помните всё, что говорил, – взводный напоследок громко инструктировал бойцов, – внимательно с сигналом на отделение. Те, кто прыгает с крыльев: трос влажный, поэтому держитесь крепко, чтобы не соскользнуть раньше времени. А то потом хрен найдетесь.
Через минуту спустился один из членов экипажа, поднял руку, призывая приготовиться. Десантники встали со своих мест. Луценко открыл дверь, и в салон ударил поток сильного прохладного ветра. Иван, стоящий недалеко, поежился. Взводный, ухватившись руками за проем, постоял пару секунд, пытаясь рассмотреть другие самолеты, которые должны были находиться поблизости, но сквозь темно-серую пелену густого тумана ничего не увидел. Затем командир уцепился рукой за натянутый трос и выбрался на крыло. Оттуда, удерживаясь на ветру, поднялся повыше, чтобы видеть штурмана, сидевшего в носовой части открытой кабины. За ним тут же последовали другие парашютисты, занимая свои места перед прыжком. Одни выбрались на правое крыло, другие, через небольшую дверцу, – на левое. Те, кто был назначен сбрасывать имущество, открыли бомболюк, замки которого еще на земле были укрыты фанерой, чтобы десантник в момент прыжка не зацепился за торчащие острые края. Какое-то время так и летели, замерев в тревожном ожидании.
Иван крепко держался за трос, стоя на гофрированном крыле. Как и другие, он пытался хоть что-то рассмотреть вокруг, однако увидеть рядом стоящего соседа было трудно, не то что хвост собственного самолета или другие машины. Казалось, они висят на одном месте в густом облаке, и только мерные подрагивания корпуса и сильный мокрый ветер подсказывали, что полет продолжается.
Внезапно, с передней части крыла, возникла фигура взводного. Одной рукой он держался за трос, а другой отчаянно махал.
– Пошли! – Луценко кричал что было сил, давая команду на отделение.
«И как он смог разглядеть белый флажок штурмана?» – успел подумать Иван.
В этот же миг всё пришло в движение. Десантники скользили вниз и один за другим уходили в пустоту ночного неба, сваливаясь с крыла и тут же исчезая в облаке. Вот отделился первый, за ним другой, третий. Когда очередь дошла до Ивана, то он, стараясь не задерживать товарищей, отпустил трос и, сильно оттолкнувшись, нырнул вниз. Тело за короткие секунды привычно приняло нужную позу, и только после этого он дернул кольцо, выпуская белое полотнище из ранца…
Со стороны леса раздался тройной крик птицы. Иван на секунду остановился, прислушиваясь, затем направился в сторону звука, поданного взводным. Над полем стояла тишина, но она могла оказаться обманчивой, поэтому солдат торопился. Только укрывшись за деревьями, испытал облегчение.
Когда добрался до места сбора, рядом с Луценко уже было несколько бойцов. В течение получаса собралась вся группа, даже удалось найти сброшенные с парашютами мешки.
– Странно, никого больше нет, – в замешательстве сказал взводный. Он рассматривал карту, укрывшись плащ-палаткой и подсвечивая себе фонариком. – Наверное, пилоты что-то намудрили с выброской. Конечно, – тихо пробурчал он себе под нос, – темно, да еще и облачность.
– Ладно. – Через несколько минут томительного ожидания Луценко встал. – Выдвигаемся к точке сбора батальона. Судя по всему, разбросало нас здорово, сейчас идем на север, там вроде петух кричал – видимо, жилье есть, а попутно постараемся найти топографическую привязку, чтобы сориентироваться.
– Товарищ младший лейтенант, – Иван подошел поближе, чтобы не говорить громко, – когда спускались, я трубу видел, похожа на заводскую. – Он махнул рукой в сторону, где, по его мнению, должен был находиться этот значимый ориентир.
– А мне показалось, что звук поезда слышал на севере, – вмешался Сашка Полещук, – и просеку рассмотрел, ровную. Может, это и есть железка?
– Нет у меня на карте ни труб, ни железных дорог, – задумчиво сказал взводный. – Никому не расслабляться. Вероятно, мы находимся в немецком тылу, уши держать наготове. Действовать как учили, а сейчас идем искать остальных.
Выслав вперед трех человек во главе с Волковым, взвод двинулся следом. Десантники настороженно взглядывались в наступавшее утро и сжимали оружие, чтобы немедленно отреагировать на возникшую опасность.
Через несколько часов ходьбы по лесу впереди раздался слабый звук идущего поезда. Железные колеса мерно грохотали по стыкам рельсов, выбивая глухую ритмичную мелодию. Луценко поднял руку, давая команду остановиться. После этого снова вытащил карту и стал пристально ее изучать.
– Если допустить, что летчики выбросили нас дальше, то, скорее всего, мы сейчас вот здесь, – бормотал он под нос, проводя пальцем по бумаге. – Вроде всё сходится: железная дорога и труба. Только это не завод, а водокачка на станции. Получается, здесь, – взводный ткнул в небольшой участок, – железная дорога из Бобруйска. Отлично, до места сбора почти полсотни километров. Вот это промахнулись, – проворчал он, убирая карту.
Покрутив головой, Луценко внимательно посмотрел на окружавших его бойцов и усмехнулся.
– Как говорят перед дракой на свадьбе: кому-то надо начинать. Значит, так, товарищи, мы с вами находимся в глубоком немецком тылу. Впереди железная дорога, по которой враг получает помощь. Наша задача – на несколько часов прервать это сообщение, чтобы дать передышку тем, кто сейчас льет кровь на передовой. Приказываю подобраться поближе к станции, провести разведку. Если немцев нет, то взорвать рельсы и, по возможности, водокачку. Без нее в паровозы не залить воду. Если на станции фрицы, то будем действовать по обстановке, в бой не вступаем. Рельсы рванем в другом месте. Задача ясна?
Ответом ему послужило согласное кивание.
– Ну, тогда подготовили оружие, взрывники, забирайте свое добро – и вперед.
Перегруппировавшись, взвод двинулся в путь. Пока добирались до железной дороги, по ней успело проскочить еще два эшелона. По мере приближения к железке звук проходящих составов становился более сильным, раскатистым и еще долго тянулся за ушедшими вагонами, словно старался их догнать.
– Тяжелые идут, – негромко сказал Сашка, – вот падлы, всё везут и везут. Ничего, сейчас мы им дадим прикурить.
Вскоре от Волкова прибежал посыльный. Дозор вышел к самой станции и принялся наблюдать.
– Товарищ младший лейтенант, – докладывал боец взводному, – немцев на станции не видать. Только что прошел обходчик, и всё, пусто. На водокачке никого.
– Командир, – политрук взвода подошел поближе и взял Луценко за локоть, – что-то не нравится мне эта тишина. Как-то всё не по-военному здесь.
– Да у самого предчувствие странное. – Взводный почесал затылок. – Ты прав, тишина пугает. Тыл тылом, но движения должно быть больше. Да и неужели фронт так далеко ушел, что даже раскатов орудий не слышно? Значит, так, – Луценко выпрямился, – заминировать рельсы и водокачку, без приказа ничего не взрывать. Смолин, Прокофьев и Полещук – провести разведку на самой станции, при возможности расспросить у цивильных о наличии немцев и обстановке. Смолин – старший. Особо на рожон не лезть. Остальные в это время окружают станцию. Быть готовыми к бою, но, повторяю, без команды не стрелять. Всем ясно? – Не дожидаясь ответа, командир взвода махнул рукой. – Выполнять.
После того как бойцы разошлись, Луценко пробрался поближе, залег на опушке леса и стал наблюдать за происходящим.
Иван вместе с Сашкой и Тимохой медленно, где ползком, а где перебежками, вплотную подобрались к рельсам, броском перебрались через них и спрятались за стеной небольшой хозяйственной пристройки.
– Тимоха, надо бы здание станции проверить. – Иван легонько толкнул товарища в бок. – Вдвоем пойдем. Сашка, прикрываешь. Что-то мне тоже это спокойствие не нравится, – повторил он слова взводного.
– Хорошо, сделаю. – Полещук снял автомат с предохранителя.
Иван высунулся из-за угла, внимательно посмотрел перед собой и кивнул Тимохе:
– Пошли!
Они выскочили и быстрым рывком добежали до здания, прижавшись к стене, словно это делало их невидимыми. Внезапно за углом послышались шаги, затем раздался скрип отворяемой двери. Ребята сильнее сжали оружие, посмотрели в сторону Полещука. Тот отложил автомат и жестами показал, что в здание вошел обходчик.
Иван ладонью вытер выступивший пот и кивнул Тимохе, призывая того двигаться дальше. Завернув за угол, бойцы подобрались к двери. Иван вытащил гранату, подготовив ее к броску: кто его знает, что ожидает там, внутри. Тем временем Тимоха легонько толкнул его в спину. Обернувшись, Иван увидел, что тот показывает вниз. Наклонив голову, солдат заметил дымящийся окурок самокрутки, видимо, выброшенный обходчиком. Машинально поднял его и принюхался. Нос резанул запах знакомого с детства самосада, который под окном растил отец.
– Наш табачок, не немецкий, – прошептал он Тимохе, хотя как пахнет немецкая сигарета, не знал. – Не похоже, что здесь фрицы есть. Ладно, давай зайдем. Я первый, ты за мной.
Подкравшись к двери, Иван рывком отворил ее и резко заскочил внутрь, вскинув руку с гранатой над головой.
В здании станции было довольно тихо, людей не было даже в зале ожидания, билетная касса тоже была закрыта. Лишь за крайней к выходу дверью раздавались негромкие звуки – там, видимо, находился вошедший недавно человек. Быстрым шагом десантники направились туда. Рванув ручку на себя, Иван, держа гранату перед собой, сделал короткий шаг и оказался в небольшом прокуренном кабинете. Из-за стола на него смотрел застывший начальник станции, рядом сидел ошарашенный железнодорожник. Наступила пауза.
– Не надо, не убивайте! – раздался тихий голос обходчика. Его натруженные, мозолистые, не отмывающиеся от мазута руки медленно поползли вверх. Вслед за ним взметнулись дрожащие кисти начальника станции, который от испуга не успел вытащить самокрутку изо рта, и она нелепо свисала с нижней губы, прилепившись к ней.
– Да мы это, свои, – замешкался Иван, опуская гранату. – Немцы есть на станции?
– Нету, – покачал головой обходчик. – А свои – это кто?
– Как кто? – вмешался в разговор Тимоха, стоящий за спиной друга. – Свои – это наши, советские.
– Михалыч, – обходчик повернулся к побелевшему начальнику станции, опуская руки, – говорят, наши.
– Немцы есть на станции? – снова повторил свой вопрос Иван.
– Я ж тебе сказал, нету. – Обходчик опасливо посмотрел на Тимоху, который продолжал держать оружие наготове. – Вдвоем мы. Остальная бригада под Овруч уехала, там немцы рельсы разбомбили, восстанавливают. Раз эшелоны пошли, значит, отремонтировали дорогу, скоро вернутся.
– Вы кто такие будете? – хрипло спросил начальник станции, убрав окурок с губы. – И что здесь делаете?
– Да свои мы, красноармейцы, на задании. – Иван засунул гранату за ремень.
– Какое у вас может быть задание в тылу? – Рука сидящего мужчины потянулась к телефону.
– Эй, дядя, ты это брось. – Тимоха отодвинул Ивана и направил винтовку в сторону сидевшего за столом. – Куда звонить собрался?
– Не твое собачье дело, молокосос! – взвился вдруг начальник станции. – Вместо того чтобы на фронте воевать, по тылам бегаете, людей пугаете? Да у меня инфаркт чуть не случился!
– Михалыч, успокойся! – прикрикнул на него обходчик, затем повернулся к Ивану: – Шли бы вы отсюда, хлопцы, не до вас. Видите, чуть человека не загубили, а у него и так сердце больное. Третьи сутки домой не вылезаем с работы. Начальство кричит, эшелоны туда-сюда, самолеты с крестами недавно пролетали, дорогу разбомбили. Ни поесть, ни поспать, по телефону передали, что немцы высадились где-то рядом, одни нервы кругом. А тут еще вы свалились. Идите своей дорогой, знать не хочу, как здесь оказались. Германцев лучше ищите, пока они вас не нашли.
– Семен Степанович, эшелон с беженцами сейчас пойдет по второму пути, – вмешался начальник станции. – Посмотри там, просемафорь.
– Ох ты, побежал я. – Обходчик резко подскочил и подошел к двери. – Пропустишь? – спросил он Тимоху. Тот посторонился.
– Черт, – выругался Иван, – надо Луценко сказать, а то рванут. – Он бросился вслед за обходчиком на улицу. Выскочив на перрон, принялся отчаянно махать руками, в надежде, что взводный увидит его.
– Ваня, ты чего? – раздался негромкий окрик Полещука, который высунулся из-за угла, удивленно наблюдая за товарищем.
– Сашка, беги к Луценко! – не переставая махать руками, закричал Иван. – Сейчас эшелон пойдет, наш, не надо взрывать.
– Ой, ё! – выдохнул Полещук и пустился бежать к опушке.
Через полчаса ситуация была разрешена. Заряды сняты, закопченный эшелон протащил за собой полтора десятка вагонов, из окон которых на солдат смотрели испуганные грустные лица женщин и заплаканных детей, покинувших свои края и отправившихся на восток, туда, где их никто не ждал.
Луценко, спрятав в нагрудный карман документы, которые тщательно изучили железнодорожники, тряс руку обходчику и начальнику станции, извиняясь.
– Да мы всё понимаем, – кивали те в ответ, – хорошо, что разобрались. Мы уж подумали, что немцы переодетые к нам ворвались, перепугались сильно.
Отойдя подальше в лес, Луценко остановил взвод.
– Так, ситуация прояснилась. Оказывается, не добросили нас пилоты, это другая железная дорога: от Овруча на Калинковичи, а не бобруйская. Немцев здесь нет и, надеюсь, очень долго не будет. Сейчас выдвигаемся к Калинковичам, будем искать остальных.
Взвалив на спину вещмешки, взвод двинулся по новому маршруту.
Глава 2
Через час быстрого марша вдоль железнодорожных путей от Волкова вновь прибежал посыльный.
– Товарищ младший лейтенант, – запыхавшись, подскочил он к взводному, – впереди слышны выстрелы, словно идет бой. Сержант приказал немедленно доложить вам.
– Да что ж за напасть такая?! – Луценко сплюнул себе под ноги. Приказав взводу приготовиться, он спешно повел его в сторону стрельбы, которая с каждой сотней пройденных метров слышалась всё отчетливей.
– Как думаешь, политрук, – Луценко бежал, расстегнув верхнюю пуговицу гимнастерки, – это тот самый немецкий десант, про который говорили железнодорожники?
– Да черт его знает, я в этой кутерьме совсем запутался, – тяжело дыша, отвечал тот, – на месте разберемся.
Между тем стрельба понемногу стала затихать, кое-где еще раздавались редкие выстрелы, но после каждого из них над лесом эхом доносилось чье-то мощное ругательство.
– Вроде по-нашему матерятся. – Задыхаясь от бега, Тимофей вопросително взглянул на Ивана.
– Так это, может, и не немец орет. Нарочно не придумаешь, в одном месте и в одно время два десанта: один наш, другой германский.
– Ну-ка тихо мне, – прикрикнул на них Луценко, – соблюдаем тишину. – Остановившись, он приказал взводу развернуться в цепь. Вскинув оружие на изготовку, десантники не спеша двинулись дальше, готовые к любым неожиданностям.
– Стоять! – прозвучало как гром с небес. Иван от неожиданности едва не нажал на курок. Из-за кустов лещины показалась высокая фигура командира роты лейтенанта Козла Петра Григорьевича. Он махал руками, приказывая остановиться.
– Где старший?
– Здесь я, товарищ лейтенант, – Луценко вышел вперед.
