скачать книгу бесплатно
Старикам – вечно восходящее солнце
Роман Владимирович Моргунов
Старику полагается одиноко доживать свои дни, тихо шаркая по пыльному асфальту родного провинциального городка. И он именно так и собирается жить, мечтая лишь о том, чтобы увидеть кроху-внучку своего сына. Однако "бандитские" девяностые нарушают привычное течение жизни. Повесть о том, что жизнь прекрасна и удивительна до самых последних мгновений.
Старикам – вечно восходящее солнце.
Моей бабушке – Губаревой Марии Георгиевне –
с любовью и благодарностью.
Р.В.
– Марья Ивановна, вот я есть. Как там тебе, голубка моя, на небесах? Прости уж, что давно не бывал! Самому совестно, однако, и я всем прощу, коли мне кто должен будет. Прости и вину мою: заросло тут всё, а я всё и дойти не мог… Неходячий я, недвижущийся… Ну и до меня никто не дойдёт! Всё-то и осталось-то у меня, что твоё заступничество небесное, и прошу одну тебя только: много пожил, много земли топтал, много видел… Вот ещё увидеть внучку хочу… Прошу тебя, голубка моя Марья Ивановна, не зови покудаво к себе, дай пожить ещё немного!
Глава 1. Старик.
Старик поднялся с узкой кладбищенской скамейки, опираясь на палку.
– Ну, с Богом!
Перекрестившись, он вновь опустился на скамейку, пригнулся к земле, подобрал тряпочную потёртую сумочку и, опираясь на палку, медленно, словно тень, стал выбираться на дорогу сквозь кустарник и гибкие пушистые деревья. Конец весны выдался приятным, мягким, словно небесная канцелярия забыла о том, что в её арсенале имеется жара, дождь и прочие неприятности. Александр Иванович побрёл по петляющей пыльной дороге к маленькой, недавно отреставрированной церквушке, около которой так и стояли чугунные скрипящие ворота, оставшиеся здесь со времён царской России. Мимо этой церквушки, мимо скрипящих ворот к бетонной коробке с крышей. Ждать маршрутку или автобус и прятаться от набирающего силу солнца Александр Иванович не спешил. Физически Александр Иванович находился в прекрасной форме, разумеется, для своих лет. Взгляд его не утратил цепкости делового зрелого мужчины, руки потеряли силу, но не ловкость, и только ноги выдавали в нём человека с чрезвычайно длинной жизненной дорогой. Сидя на узкой доске и ожидая автобус, Александр Иванович всё бормотал себе что-то под нос, качал головой и поглядывал на дорогу. На этой узкой пыльной ленте, петляющей мимо оврагов и огрызков пустых разваливающихся домов, показалась точка. Она росла и росла, пока не стала новенькой белой маршруткой, какие недавно стали ездить в городе. Это сильно удивило Александра Ивановича, и он даже встал со скамейки, приветствуя столь неожиданное чудо. Машина резко развернулась на дороге, подняв к пустому небу тучу земляной пыли и остановилась. Пассажирская дверь с лязгом отъехала в сторону, и Александр Иванович стал свидетелем отменной нецензурной ругани водителя, говорившим на русском с сильным акцентом, и молодого человека, толстого, с золотыми часами, в рубашке и белых брюках. В салоне находилась ещё старушка, которая всё шептала под нос какие-то слова и поминутно крестилась. Они вышли, не закрывая за собой дверь машины, и поплелись к кладбищу. Водитель закурил, а Александр Иванович застыл перед открытой дверью в просторный красивый салон новенькой маршрутки.
Александр Иванович привык к старым, уже отжившим свой век автобусам, которые со скрипом открывали двери, гудели и дымили как паровозы. А такие белые, чистые и тихие машины должны были проноситься мимо, а не останавливаться рядом и манить расположиться на широком и мягком кресле.
– Здравствуйте! – откашлялся Александр Иванович. – В город едете?
Водитель слегка повернул голову – ровно настолько, чтобы увидеть, кто его спрашивает. Увидев старика, он мгновенно потерял интерес и бросил через плечо:
– Льгот нет!
Александр Иванович потянул носом воздух и провёл рукой по редеющим седым волосам.
– Сколько ж стоит?
Водитель зло процедил сквозь зубы:
– 15 рублей.
Александр Иванович облизал пересохшие губы, смиренно прижал к животу палку и тряпочный мешочек и попросил:
– Может, довезёшь старика-то до автовокзала? Какие с меня деньги?
Водитель, кашляя и давясь кашлем и дымом, ответил:
– В твоём возрасте, папаша, с кладбища можно и не уезжать!
Он расхохотался собственной шутке.
Александр Иванович опёрся на палку, опустил тряпочный мешочек. Со вздохом оглядел белую машину и медленно, шаркая по земле, побрёл к старой скамейке остановки. Водитель, видимо, сообразил, что других пассажиров здесь не будет и небрежно бросил через плечо:
– Садись. За десятку довезу!
Александр Иванович, щурясь на солнце, и потому с улыбкой ответил:
– Я, сынок, чудесного автобусика дождусь!
– Ну, старый хрыч, бесплатно я тебя не повезу!
Белая машина хлопнула железной дверью и, подняв пыль вокруг себя, рванула по дороге к городу.
Старик остался один, щурясь на восходящее солнце и опираясь на палку. Машина вскоре исчезла, и пустота и гудение насекомых заполнили мир вокруг Александра Ивановича. Всё замерло. Можно было подумать, что время остановилось, но солнце упорно ползло вверх и давно забытый, почти летний зной спускался на землю. Это обстоятельство и радовало Александра Ивановича.
– Ну вот и ещё одно лето, Господи! – вырвалось у него.
Лета, собственно говоря, ещё не было, но его предчувствие в такую жару оспаривать глупо.
Старенький, дребезжащий и пыхтящий автобус подкатил совершенно пустым. С грохотом распахнул одну дверцу и остался урчать, призывая старика быстрее залезать вовнутрь.
– Александр Иваныч, вы тут? – зазвенел молодой юношеский голос, как только Александр Иванович опустился на сидушку.
– Костя?
– Узнали? Как поживаете?
– Да вот живу, землю топчу…
Автобус тронулся, на ходу захлопнул дверь и закачался, как лодка на огромных волнах.
– А я вот водителем тут устроился!
– Кость, так на этой работе пить нельзя…
– А я больше ни-ни! Вот завтра первая зарплата!
– Это хорошо, это правильно!
Автобус, ворча и покрякивая, выбрался из очередной канавы и стал набирать ход по асфальтированной дороге.
– А вы всё Митричу помогаете?
– Да, работаю потихоньку…
– Загляну к вам как-нибудь!
– Заходи, конечно! Не обидим! Как жена и дочурка?
Водитель дёрнул плечом:
– Да развелись мы…
– Неужто тебя непьющего она терпеть не может?
– Да я тогда ещё не устроился. Не дождалась, не дотерпела. Выгнала!
– А так ты приди сейчас, когда работаешь! Ведь другой разговор будет!
Автобус подпрыгнул на какой-то большой колдобине и сбавил ход.
– Гордый я, Александр Иваныч…
– Ну, – развёл руки Александр Иванович – дело хозяйское!
Несколько минут ехали молча.
– Сейчас повернём и будем идти по городу. Вам куда?
– На автовокзал.
– Сядьте тут, рядом. Скажете, где мне остановить.
– Спасибо, Костя!
– Да пока ещё не за что, Александр Иваныч!
Город начинался сразу за железнодорожными путями. Вот около них и стоял небезызвестный Александру Ивановичу белый современный автобус. И водитель был тут же: стоял на обочине и курил.
– Хорошая машина! – кивнул на автобус Костя – Но эти олухи даже на них ездить не могут. А какие деньги зашибают! Нам такие и не снились!
Проезжая мимо этого знакомого по одинокому утру водителя, Александр Иванович приветливо поднял правую ладонь. Водитель тут же узнал старика и показал ему средний палец.
– Чего это он? – спросил Костя.
– Мы утром познакомились – сказал Александр Иванович.
– Утром? – нахмурил лоб Костя.
– Да-да, утром, – подтвердил Александр Иванович и опёрся на палку.
– Ах, утром! – сообразил Костя и расхохотался так, что в автобусе задрожали стёкла.
* * *
Александр Иванович, отирая пот со лба, медленно брёл в сторону газетного ларька. Круглый, грязный, когда-то зелёный, он так и остался стоять в тени древнего раскидистого дуба. И странное дело: когда только Александр Иванович решил купить газету ни у ларька, ни у дуба никого не было, но стоило старику полезть в карман за деньгами, как появились два дюжих молодца, которым захотелось купить газету, в тень дуба спрятались мама с дочкой, чтобы съесть по мороженому, да и за спиной Александра Ивановича уже кто-то место занял.
– "Известия" есть? – спросил Александр Иванович.
– Три пятьдесят – насмешливо ответила продавщица.
"Известия" были местной и самой дешёвой газетой. Они никогда не раскупались, с недавнего времени выходили нерегулярно, занимали всего два листа, но Александр Иванович покупал только эту газету. Он редко прочитывал и эти два листа, зато бумагу использовал в домашнем хозяйстве всю: заворачивал в неё продукты, сворачивая в трубочку бил и отгонял мух, стелил на подоконники, как это раньше делала жена, и почему-то другая газета под все эти дела никак не подходила.
Получив желаемое и заплатив мелочью, Александр Иванович, сделав пару шагов в тень дуба, сильно напугал маму и дочку, хрипло крикнув прямо перед собой:
– Стой, тунеядец! Отдай деньги, душегуб проклятый! Отдай, говорю, хуже будет!
Мама и дочка перестали есть мороженое и, открыв рты, изумлённо круглыми глазами смотрели на старика. Тот не унимался и для пущей убедительности застучал палкой и мелко затряс головой, продолжая громко причитать:
– Ты же знаешь, я в гроб лягу, но тебя, тварь безбожная, достану! Верни деньги мне, старику! Научись, наконец, уважать старость!
Девочка испуганно посмотрела на мать и, прижавшись, вцепилась в её платье. Женщина уже готова была открыть рот и что-то там сказать, когда, словно тень, из-за ларька выскользнул худой под тридцать мужчина в кепке и грязной футболке. Кривая жёлтая улыбка разрезала его угловатую физиономию надвое, нахально сверкнули бледно-голубые глаза, и в спину старику полетели клокочущие, свистящие звуки:
– Что ты завёлся, старый хрыч? Какие деньги?
– Мои!
Женщина тут же потянула девочку за собой, оставив старика и его собеседника под тенью дуба. Старик стоял спиной к вору, мелко тряс от напряжения головой и упирался изо всех сил палкой в землю. Вор ухмылялся, держал руки в карманах, но с места не двигался.
– И стоит так напрягаться из-за ста рублей? Столько нервов, сил, крика… А что если я не отдам, а?
– Сто тридцать!
– Чего?
– Сто тридцать! – и старик протянул руку. Рука дрожала.
– На что тебе деньги, старый пердун? В гроб ты их с собой не заберёшь, жены уже нет, сын в Москве и ты ему на хрен не нужен, бухать не бухаешь…
– Тебе, уродец, не понять. Просто отдай деньги.
– Я же вор, я всё равно украду! Было бы лучше, если бы я мамашу с дочкой обчистил?
Старик повернулся и дальше говорил вкрадчиво и неторопливо, наслаждаясь каждым словом, которое слетало с его губ:
– Был бы ты вор, Шуша, я бы пропажу дома заметил. Ты обыкновенная подзаборная пьянь, у которой мыслишки дальше водочки и продажных баб никогда не сдвинутся. Тебе и денег-то жалко… Хуже нищего…
– Ну ты, хер старый!..
Шуша схватил старика за ворот двумя руками. Вены выступили на костлявых длинных щупальцах, Александр Иванович судорожно сжал палку, еле касаясь своими ногами земли, и, сглотнув, абсолютно чётко произнёс:
– Деньги!
Шуша плюнул в сторону и отпустил бледного Александра Ивановича. Потом вынул из кармана шорт деньги, снял с головы старика кепку, положил купюры на лысину и, уже скалясь, водрузил головной убор на место.
– Подавись, старый хер!
Шуша исчез так же ловко, как и появился.
Александр Иванович забрал деньги, вытер со лба пот и медленно поплёлся к рынку, где помогал своему давнему знакомому держать мясную лавку.
Рынок находился в самом центре города, подпирая с одной стороны здание автовокзала и смотря через дорогу на мэрию. Жизнь кипела здесь с самого восхода солнца и остывала лишь к его закату. Александр Иванович всё ещё никак не мог привыкнуть к новому статусу этого места: экономические реформы сделали рынок тем, что в послевоенные годы называли «градообразующим предприятием». Иначе говоря, здесь было чуть ли не единственное место в городе, где можно было добыть деньги. И их добывали в меру своих способностей и талантов: продавали, перепродавали, воровали, обманывали, запугивали или становились милиционерами.
