скачать книгу бесплатно
– Там, наверху, – сказал он и снова умолк, как в тот момент, когда заговорил о дочери.
Я ждал.
– Там, наверху, кружатся спутники связи, передающие потоки информации. Это можно видеть на некоторых виртуальных картах; Земля выглядит так, словно кто-то вяжет ей шарф. – Элиотт снова посмотрел на меня, и его глаза сверкнули. – Так говорила Ирена: «Кто-то вяжет Земле шарф». И часть этого шарфа – люди. Оцифрованные богачи, направляющиеся из одного тела в другое. Мотки памяти, мыслей и чувств, превращённые в последовательности чисел.
Теперь я понял, к чему он клонит, но продолжал молчать.
– Если обладать определёнными способностями, и у Ирены они были, а ещё иметь необходимое оборудование, можно перехватывать эти сигналы. Это называется «ловить крошки мозга». Переживания принцессы дома моделей, мысли учёного, занимающегося теорией элементарных частиц, детские воспоминания монарха. Такие вещи пользуются спросом. Светские журналы публикуют отредактированные выдержки из сознания знаменитостей, но все это подчищено, подкорректировано. Прилизано для широкой публики. Как будто никто не теряет самоконтроль, ничего такого, чего можно бы стыдиться или что могло бы повредить популярности. Одни лучезарные фальшивые улыбки. Но людям нужно не это.
Тут я был готов с ним поспорить. Журналы, публикующие проникновение в сознание знаменитостей, популярны и на Харлане. Потребители такого рода продукции жалуются, когда их кумиры оказываются застигнутыми врасплох, в минуты слабости. Самый большой резонанс вызывают супружеская неверность и ненормативная лексика. И это понятно. Жалкие людишки, которым хочется проводить столько времени в чужом сознании, не хотят видеть человеческие недостатки в позолоченных головах тех, кем они восторгаются.
– Перехватывая «крошки мозга», можно найти все что угодно, – произнес Элиотт с неожиданным воодушевлением, порожденным, как я решил, точкой зрения его супруги. – Сомнение, внутреннюю нечистоплотность, подлость. Люди готовы заплатить за это бешеные деньги.
– Подобные действия противозаконны.
Элиотт указал на вывеску над своей конторой.
– На рынке передачи информации наступил спад. Слишком много предложений. Произошло перенасыщение. А нам нужно было выплачивать страховку за клоны и перезагрузку. За нас двоих и Элизабет. Моей армейской пенсии едва хватало на жизнь. Что же оставалось делать?
– Сколько она получила? – мягко спросил я.
Элиотт отвернулся в море.
– Тридцать лет.
Некоторое время он молчал, затем, не отрывая взгляда от горизонта, сказал:
– Шесть месяцев я крепился, а затем включил экран и увидел какую-то крупную финансовую шишку в теле Ирены. – Повернувшись ко мне, он прокашлял что-то похожее на смешок. – Корпорация, которую она возглавляет, купила его в департаменте хранения Бей-Сити. Заплатила в пять раз больше, чем смог бы предложить я. Говорят, сучка меняет оболочки каждый месяц.
– Элизабет это знала?
Элиотт кивнул один раз – словно топор упал.
– Я вывалил ей всё как-то вечером. Я тогда был сам не свой. Весь день искал работу, но тщетно. И вот не выдержал и проговорился. И знаете, что мне ответила Элизабет?
– Нет, – пробормотал я.
Старик меня не слышал. Костяшки его пальцев побелели на чугунном поручне.
– Она сказала: «Не беспокойся, папа, когда я стану богатой, мы вернем мамочку».
Я почувствовал, что он не на шутку завёлся.
– Послушайте, Элиотт, я сожалею по поводу вашей дочери, но, насколько мне известно, она работала не в тех заведениях, которые посещает Банкрофт. «Закуток Джерри» всё-таки нельзя назвать «Домом», вы согласны?
Бывший морской пехотинец без предупреждения развернулся и набросился на меня. В его глазах горела бешеная ярость. Я не мог ни в чем винить Элиотта. Он видел перед собой лишь одного из прислужников Банкрофта.
Но чрезвычайного посланника невозможно застать врасплох – нас не зря готовят. Я разглядел надвигающийся выпад ещё до того, как Элиотт сам осознал, что собирается его сделать. Через долю секунды отреагировала нейрохимия моей временной оболочки. Старик нанёс удар снизу, намереваясь пройти кулаком под блоком, который, как он предполагал, я поставлю, и сломать рёбра. Блока не оказалось, как и меня самого. Вместо этого я шагнул навстречу ударам, вывел Элиотта из равновесия своим весом и зацепил ногой его ногу. Пошатнувшись, он отлетел к перилам, а я нанес жестокий удар локтем в солнечное сплетение. Лицо Элиотта стало серым от боли. Нагнувшись, я прижал его к ограждению и ткнул в горло большим и указательным пальцами.
– Всё, достаточно, – чуть дрогнувшим голосом объявил я.
Нейрохимия и вспомогательные цепи оказались более грубыми, чем системы Корпуса чрезвычайных посланников, которыми я пользовался в прошлом. У меня возникло ощущение, будто я заключен в подкожный мешок из мелкой металлической сетки.
Я посмотрел на Элиотта.
Его глаза были рядом с моими, и, несмотря на удушающий захват, они по-прежнему горели яростью. Дыхание со свистом вырывалось изо рта, и он отчаянно пытался вырваться и применить какой-нибудь болезненный приём.
Оторвав старика от ограждения, я предусмотрительно отстранил его на расстояние вытянутой руки.
– Послушайте, я не собираюсь сплетничать. Я просто хочу знать. Почему вы решили, что Банкрофт имеет к ней какое-то отношение?
– Потому что она сама мне это сказала, козёл! – злобно прошипел Элиотт. – Она сказала, что он с ней сделал.
– И что же?
Старик часто заморгал; не нашедшая выхода ярость выплеснулась в слёзы.
– Страшные вещи, – выдавил он. – Элизабет сказала, ему это нужно. Настолько, что он вернулся. Настолько, что он был готов хорошо заплатить.
Бедняжка решила, что нашла дойную корову. «Не беспокойся, папа, когда я стану богатой, мы вернём мамочку». В молодости такие ошибки совершаются на каждом шагу. Но ничто не даётся просто.
– Вы полагаете, она умерла поэтому?
Повернувшись, Элиотт посмотрел так, словно я был очень ядовитой разновидностью паука, заползшей к нему на кухню.
– Она не умерла, мистер. Её убили. Кто-то взял бритву и разрезал её на части.
– В материалах дела говорится, что это сделал клиент. Не Банкрофт.
– Откуда им знать? – безучастно произнес он. – Полиция назвала тело, но кто был в нём? Кто заплатил за всё?
– Его нашли?
– Убийцу шлюхи из биокабины? А вы как думаете? Она ведь не работала на «Дома», так?
– Я имел в виду не это, Элиотт. Вы говорите, Элизабет развлекала Банкрофта в заведении Джерри, и я готов вам поверить. Но вы должны признать, что это не похоже на Банкрофта. Я с ним встречался. Чтобы он ходил по трущобам? – Я покачал головой. – По-моему, это не в его духе.
Элиотт отвернулся.
– Плоть, – сказал он. – Что вы хотите прочесть по плоти мафа?
Уже почти стемнело. В море, на покосившейся палубе затонувшего авианосца, началось представление. Какое-то время мы с Элиоттом смотрели на огни, слушая доносившиеся обрывки музыки. Они походили на передачи из мира, от которого нас отделили навечно.
– Память больших полушарий Элизабет до сих пор на хранении, – тихо заметил я.
– И что с того? Страховой полис пропал четыре года назад, когда мы вбухали все деньги в одного адвоката. Он уверял, что вытащит Ирену из-под суда. – Элиотт неопределенно махнул на тускло освещённый фасад своей конторы. – Я произвожу впечатление человека, способного заработать огромные деньги?
После этого говорить было не о чем. Оставив его на смотровой площадке, я вернулся к машине. Элиотт по-прежнему стоял там, когда я проезжал мимо, покидая городок. Он даже не обернулся.
Часть 2
Ответное действие
(Конфликт вторжения)
Глава девятая
Я позвонил Прескотт из машины. Её лицо возникло на крошечном запылённом экране, вмонтированном в приборную панель, и показалось мне чем-то недовольным.
– Это вы, Ковач? Ну как, нашли то, что искали?
– Я до сих пор не знаю, что именно ищу, – радостно ответил я. – Как вы думаете, Банкрофт посещает биокабины?
Адвокат скорчила гримасу.
– О, пожалуйста, не надо.
– Хорошо, тогда другой вопрос. А Лейла Бегин когда-либо промышляла в биокабинах?
– Понятия не имею, Ковач, честное слово.
– Что ж, в таком случае проверьте. Я подожду.
Мой голос прозвучал твёрдо, как камень. Высокомерное отвращение Прескотт произвело на меня очень неприятное впечатление после переживаний Виктора Элиотта за судьбу дочери.
Лицо адвоката исчезло с экрана. Я принялся нетерпеливо барабанить пальцами по рулю, бормоча какой-то ритмичный речитатив в стиле миллспортских рыбаков. Мимо меня в ночи скользил берег океана, но звуки и запахи моря вдруг стали казаться неестественными. Слишком приглушёнными; в воздухе ни намека на аромат водорослей.
– Так, готово. – Прескотт снова устроилась в зоне действия сканера видеотелефона. Она заметно нервничала. – В оклендском архиве есть данные, что Бегин успела поработать в двух заведениях, прежде чем её пригласили в один из «Домов» Сан-Диего. Судя по всему, её устроили туда по знакомству. Хотя, может быть, и приметил какой-нибудь очень наблюдательный вербовщик…
Банкрофт мог устроить кого угодно куда угодно. Я едва сдержал желание высказаться на этот счет.
– У вас есть картинка?
– Бегин? – Прескотт пожала плечами. – Только двумерная. Вам переслать?
– Будьте добры.
Древний видеотелефон в машине затрещал, подстраиваясь к изменившемуся входному сигналу, и наконец на экране сквозь рябь помех появились черты лица Лейлы Бегин. Я наклонился вперед, всматриваясь в них в поисках правды. На это потребовалось какое-то время, но конечный результат не вызывал сомнений.
– Хорошо. А теперь назовите мне точный адрес заведения, где работала Элизабет Элиотт. «Закуток Джерри». Где-то на улице Марипоза.
– На пересечении Марипозы и Сан-Бруно, – донёсся из-за призывно надутых губок Лейлы Бегин бестелесный голос Прескотт. – Господи, прямо под старой автострадой! Грубейшее нарушение правил безопасности.
– Вы не могли бы прислать схему улиц, обозначив дорогу от моста через залив?
– Хотите съездить туда? Прямо сейчас? Вечером?
– Прескотт, днем в заведениях подобного типа жизнь замирает, – терпеливо сказал я. – Разумеется, я еду туда прямо сейчас.
Адвокат ответила не сразу.
– Ковач, этот район пользуется дурной репутацией. Вы должны быть очень осторожны.
На этот раз я даже не пытался сдержать весёлый смешок. С таким же успехом можно перед операцией посоветовать хирургу быть осторожным и не испачкать руки кровью. Похоже, Прескотт все поняла.
– Посылаю схему, – ледяным тоном произнесла она.
Лицо Лейлы Бегин, помигав, исчезло, и вместо него на экране стала быстро вырисовываться сетка улиц. Впрочем, в фото больше не было необходимости. Волосы Лейла выкрасила в ярко-алый цвет, её шею душило стальное ожерелье, подведённые глаза выражали изумление, но я увидел то, что скрывалось под косметикой. Те же самые черты, что смутно проступали на кристалле «Кодака» со снимком дочери Виктора Элиотта. Сходство не слишком бросающееся в глаза, но тем не менее бесспорное.
Мириам Банкрофт.
Когда я вернулся в Бей-Сити, начался дождь. Через тёмное небо прорвалась нудная морось. Припарковав машину напротив заведения Джерри, я смотрел на мигающую неоновую вывеску сквозь капли и струйки воды на лобовом стекле. Во мраке, под бетонным скелетом автострады, маячило голографическое изображение женщины, танцующей в высоком бокале. Проектор был неисправен, и объёмная картинка то и дело подёргивалась рябью.
Я беспокоился, что наземный автомобиль привлечёт внимание, но, как оказалось, для этого района я использовал самое подходящее транспортное средство. Почти все машины, окружавшие заведение Джерри, не могли летать. Единственным исключением были автотакси. Время от времени они спускались по спирали вниз, чтобы выгрузить или забрать пассажиров, и тотчас с нечеловеческой точностью и стремительностью взмывали вверх, вливаясь в поток воздушного транспорта. Светящиеся красными, синими и белыми навигационными огнями такси выглядели пришельцами из другого мира, украшенными драгоценными камнями. Машины лишь на мгновение касались растрескавшейся мостовой, усеянной мусором, позволяя пассажирам сойти на землю или подняться на борт.
В течение часа я наблюдал за заведением. В «Закутке Джерри» царило оживление; посетители заходили один за другим. В основном мужчины. У дверей их проверял робот-охранник, напоминающий сложенного гармошкой осьминога. Он висел под потолком у входа. Кое-кому из гостей приходилось расставаться со спрятанными под одеждой вещами, скорее всего – с оружием; двое или трое вынуждены были уйти несолоно хлебавши. Никто не возмущался – спорить с роботом бесполезно. На улице постоянно останавливались машины, кто-то что-то продавал и покупал – нечто небольших размеров (что именно, с такого расстояния я разглядеть не мог). Двое затеяли поножовщину в тени между опорами автострады, но всё завершилось очень быстро. Один из участников убежал, прихрамывая и зажимая окровавленную руку; другой вернулся в заведение с таким видом, будто просто выходил помочиться.
Выбравшись из машины, я убедился, что она на сигнализации, и не спеша пересёк улицу. Двое спекулянтов сидели, подобрав под себя ноги, на капоте автомобиля. От дождя их защищало статическое отталкивающее устройство. При моём приближении спекулянты оживились.
– Приятель, не хочешь купить диск? Горячая порнушка из Улан-Батора, высшего качества.
Окинув их взглядом, я неторопливо покачал головой.
– А «труп»?
Я снова покачал головой. Подойдя к роботу, я остановился, позволив его многочисленным рукам-щупальцам ненавязчиво обыскать меня. Я попытался шагнуть в дверь, услышав слово «порядок» – голос был синтезирован дешёвым вокодером. Но меня остановила рука, нежно перехватив на уровне груди.
– Вы хотите посетить кабинки или бар?
Я ответил не сразу, притворившись, что взвешиваю варианты.
– А что может предложить бар?
– Ха-ха-ха!
Какой-то шутник запрограммировал в роботе смех. Подобный звук мог бы издать грузный толстяк, тонущий в сиропе. Смех резко оборвался.
– В баре смотрят, но не трогают. Денег нет – не распускай руки. Правило заведения. Относится ко всем посетителям.
– Кабинки, – сказал я, торопясь поскорее уйти от фальшивых шуток механического цербера.
В сравнении с ним уличные торговцы казались куда более человечными.
– Вниз по лестнице и налево. Возьмите полотенце из стопки.
Я спустился по короткой лестнице с металлическими перилами и повернул налево в коридор, освещенный вращающимися красными лампами. Они напоминали сигнальные огни автотакси. Воздух содрогался от примитивного и монотонного музыкального ритма, и мне показалось, что я попал в желудочек огромного сердца, накачанного тетраметом. Как и было обещано, на полочке в нише лежала стопка свежих белых полотенец.
Дальше начинались дверцы в кабинки. Я прошёл мимо первых четырех, из которых две были заняты, и заглянул в пятую.
