скачать книгу бесплатно
– Схожу за помощью, – обойдя Габи, он подошел к входной двери и открыл ее.
Потом, в потоке льющегося снаружи света, он молча плавно развернулся и снова выстрелил в нее, на сей раз в затылок.
Глава 2
Конечно же, его арестовали.
На звук выстрелов немедленно примчался, взбежав вверх по улице, отряд охранников в бронежилетах. Бойцы притаились за углами дома и стоящими машинами, как жуки, только ростом с человека. Солнце поблескивало на тускло-синих панцирях и шлемах, сверкало на стволах коротких тупоносых штурмовых винтовок. И шума от них было не больше, чем от жуков, – по всей видимости, защитная экипировка и вооружение с клеймом «ГХ» снабжены микрофонами и наушниками для связи. Карл представил, как все это для них выглядит. Приглушенные, потрясенные голоса в наушниках. Картинка через гогглы.
Охранники обнаружили Карла на ступенях перед входной дверью. Он сидел, скрестив ноги, руки ладонями вверх. Это была одна из тех медитативных поз таниндо, что Карл узнал у Сазерленда, но он был занят чем угодно, только не медитацией. Сейчас действие меша прекращалось, и боль начала потихоньку возвращаться в раненый бок. Карл дышал и не шевелился. Внимательно смотрел, как отряд охраны подкрадывается к нему по улице. «Хааг» и удостоверение Агентства лежали в добрых четырех или пяти метрах от того места, где он сидел. Как только перед самым его носом возникла первая фигура в бронежилете со штурмовой винтовкой у плеча, он медленно поднял руки над головой. Парень в защитной экипировке тяжело дышал; черты его юного лица под шлемом и гогглами исказились от напряжения.
– Я генетически модифицированный лицензированный агент, – громко объявил Карл по-испански. – Нанят АГЗООН и работаю на них по контракту. Мои документы лежат вон там на улице вместе с моим пистолетом. Я безоружен.
Подтянулся остальной отряд, продолжая целиться в него. Всем бойцам было не больше девятнадцати лет. Прибыл командир – он выглядел чуть-чуть постарше – и взял ответственность на себя, хотя, судя по потному лицу, особой уверенности не испытывал, – не больше остальных уж точно. Карл сидел смирно и повторял одни и те же слова. Ему нужно было достучаться до них, прежде чем они войдут в дом. Нужно было добиться какого-то порядка, пусть заправлять всем будет кто-то другой. Под высокотехнологичной защитной экипировкой скрывались солдаты-срочники, точь-в-точь как те, с которыми он приехал в город. Большинство из них расстались со школой в четырнадцать лет, а некоторые даже раньше. Европейский Суд мог не значить для них почти ничего, а их отношение к ООН было в лучшем случае двойственное, но удостоверение Агентства, кусок пластика с голофото, выглядело весьма внушительно. Если повезет, оно будет учтено, когда солдатики обнаружат тела.
Командир отряда опустил ружье, встал на одно колено перед удостоверением и поднял его. Так и сяк покрутил голофото, сравнивая его с лицом Карла, потом поднялся и ткнул «Хааг» носком ботинка.
– Мы слышали стрельбу, – сказал он.
– Да, верно. Я работаю по делу АГЗООН и попытался арестовать двух подозреваемых, а они на меня напали. Оба теперь мертвы.
Солдатики принялись переглядываться, глаза на молодых лицах под шлемами заметались туда-сюда. Капитан кивнул двум бойцам, парню и девушке, те скользнули к двери и встали по обе стороны. Девушка закричала, предупреждая, мол, они заходят.
– Там живых нет, – сказал им Карл. – Правда.
Эти двое распахнули дверь, как положено по инструкции, нырнули внутрь и затопали из комнаты в комнату, выкрикивая совершенно излишние требования сдаться. Остальные ждали, по-прежнему направив оружие на Карла. Наконец в дверях показалась девушка из группы захвата со своей штурмовой винтовкой. Она подошла к командиру и зашептала ему на ухо. Карл видел, как темнело от злости лицо капитана, пока тот слушал. Когда девушка закончила рапорт, он кивнул и снял солнцезащитные очки. Карл вздохнул и встретил привычный взгляд. Все та же старая смесь страха и отвращения. Молодой человек уже снимал с ремня синюю пластиковую стяжку. Он ткнул на Карла, словно на что-то грязное.
– Поднимайся, ты, – холодно сказал он. – Руки за спину, мудила.
К тому времени, как петлю сняли, пальцы онемели, а плечевые суставы болели от попыток посильнее прижать запястья друг к другу. Его связали варварски туго, не помогло даже то, что он сжал кулаки: когда Карл расслабил руки, свободнее не стало. Он пытался разводить запястья в стороны, но стоило ему начать, как петля впивалась в тело. Только этих ощущений и не хватало – вдобавок к ножевой ране в боку.
Во время обыска солдатики заметили рану, но им интереснее было выворачивать карманы, чем заниматься лечением. Петлю с рук они тоже не сняли. Лишь бы он не умер в заключении, а на остальное плевать. В лагерном пункте правопорядка ему разрезали одежду; слабо заинтересованный медик прощупал рану, объявил ее поверхностной, побрызгал антибактериальным средством и заклеил. Никаких анальгетиков. Потом его оставили в слегка воняющем мочой пластиковом обезьяннике, а начальник лагеря следующие два часа притворялся, что у него есть более срочные дела, чем двойное убийство из огнестрельного оружия во вверенном ему лагере.
Карл провел это время, прогоняя в голове противоборство с Греем и пытаясь мысленно отыграть его так, чтобы Габи не погибла. Прикидывал позиции, вспоминал, что говорил, как развивался разговор. Он дюжину раз пришел к одному и тому же выводу. Только одним способом можно было наверняка спасти жизнь Габи, и способ этот заключался в том, чтобы, выйдя из ванной, немедленно пристрелить Грея.
Он знал, что Сазерленд был бы в ярости.
«Не существует такой вещи, как путешествия во времени, – снисходительно пробормотал как-то раз Сазерленд, – можно только жить с тем, что ты совершил, и стараться в будущем делать лишь то, с чем ты будешь жить счастливо. Так уж все устроено, ловец, смирись с этим».
Сразу за этим воспоминанием в голове всплыли другие слова, собственные.
Я не хочу больше этого делать.
Наконец пришли двое охранников без бронежилетов, оба – мужчины. Они вывели Карла из камеры, не сняв стяжку, и отконвоировали в маленький кабинет в другом конце охранной организации. На углу письменного стола сидел начальник лагеря. Покачивая ногой, он смотрел, как охранники, не церемонясь, освобождают руки Карла. Струя растворителя оставила на коже арестованного несколько жгучих капель, и вряд ли случайно.
– Я очень сожалею о случившемся, – сказал начальник по-английски и без видимых угрызений совести. Он был обычным – высокий белый мужчина сорока с чем-то лет в дизайнерской повседневной одежде, похожей на экипировку. Его – Карл знал благодаря предварительным изысканиям – звали Аксель Бейли, но он не представился и не подал руки.
– Я тоже.
– Да уж, очевидно, что ваше задержание неоправданно. Но если бы вы отметились у нас перед тем, как стали бегать по моему лагерю и играть в детектива, мы могли бы избежать множества неприятностей.
Карл ничего не сказал, он растирал руки и ждал боли, которая придет, когда восстановится кровообращение.
Бейли откашлялся.
– Да, мы удостоверились, что Родригес действительно был именно тем, кем вы говорите. Похоже, мы где-то прокололись с проверкой. В любом случае, в вашем ведомстве хотят, чтобы вы связались с ними и предварительно отчитались насчет стрельбы, но, так как мы, конечно же, не оспариваем их полномочия, на данном этапе от вас больше ничего не требуется. Тем не менее мне бы хотелось услышать, что вы подадите полный отчет в КОЛИН сразу же, как вернетесь в Лондон, и, конечно же, упомянете о нашем содействии. Если вы согласны, то вы свободны, и мы даже можем поспособствовать с транспортом.
Карл кивнул. Боль иголочками начала рисовать на его пальцах ветвящиеся узоры.
– Понимаю. Вы хотите избавиться от меня, пока об этой истории не пронюхала пресса.
Губы Бейли сжались в тонкую линию.
– Я отправлю вас вертолетом непосредственно в Арекипу, – сказал он без всякого выражения, – так что вы сможете полететь оттуда прямо домой. Считайте это жестом доброй воли. Ваш пистолет и удостоверение вернут, когда вы будете там.
– Нет, – покачал головой Карл. По мандату АГЗООН он и так мог, в теории, конфисковать для своих нужд вертолет. В теории. – Вы отдадите мне пистолет и удостоверение лично, прямо сейчас.
– Я вас умоляю…
– Пистолет «Хааг» – собственность АГЗООН. Хранить его, не имея специальных полномочий, незаконно. Идите и принесите его.
Бейли перестал качать ногой. Он на миг встретился взглядом с Карлом, видимо, уловил что-то в его взгляде, и прокашлялся. Кивнул одному из охранников, не скрывая, что знает его фамилию лишь по нашивке на нагрудном кармане униформы:
– Так, Санчес. Сходите за личными вещами мистера Марсалиса.
Охранник повернулся, чтобы уйти.
– Нет. – Карл вперился в Санчеса и увидел, как тот застыл с рукой на двери. Он знал, что это ребячество, но не мог остановиться и снова посмотрел на начальника. – Я сказал вам пойти и принести мои вещи.
Бейли вспыхнул и слез со стола.
– Послушайте, Марсалис, если вы не…
Карл накрыл болезненно гудящий кулак одной руки ладонью другой. Он сморщился. Голос начальника стих.
– Идите и принесите мне их, – мягко повторил Карл.
Возникла пауза. Все еще красный до корней тщательно подстриженных и уложенных волос, Бейли, задев его плечом, прошел мимо и открыл дверь.
– Следите за ним, – выходя, рявкнул он охранникам.
Карл увидел, как те обменялись ухмылками. Он еще немного потер кулак и переключился на другую руку.
– Так кто из вас двоих такой человеколюбивый, закапал меня растворителем для наручников?
Ухмылки исчезли, сменившись враждебной бдительностью, и холодное молчание стояло до тех пор, пока Бейли не вернулся с имуществом Карла и соответствующими документами.
– Засвидетельствуйте, что все на месте, – сказал он хмуро.
Вещи Карла были герметично упакованы охранниками в пластиковые пакеты, каждый предмет обмотан прокладочной лентой сантиметров сорок в ширину. Карл положил их на стол, размотал ленту и стал проверять, все ли на месте. Он указал на ключ.
– Это от камеры хранения на автовокзале, – сказал он. – Там мой рюкзак.
– Можете забрать его по пути на вертолет, – сказал Бейли и нетерпеливо подтолкнул ему бланк с описью вещей. – Мои люди вас проводят.
Карл взял бланк и положил его на стол, сорвал активационное покрытие с наклейки-голорегистратора в углу и склонился над описью.
– «Карл Марсалис, идентификационный номер s810dr576,– забубнил он привычные, обкатанные на языке от частого употребления слова, – код авторизации АГЗООН 31 гагат. Настоящим подтверждаю, что нижеследующий список является полным перечнем имущества, изъятого у меня охраной лагеря „ГХ”18 июня 2107 года и возвращенного мне в тот же день».
Он нажал на диск подушечкой большого пальца, заверяя документ, и толкнул его обратно по столешнице. Странное удушье охватило его, пока он читал текст документа, словно бы это его самого, а не его вещи герметично упаковали в прозрачный пластик.
Я не хочу больше этого делать.
Нет, не так. Он поднял глаза и увидел, какими взглядами смотрят на него два охранника и Бейли.
Я не хочу больше этим быть.
Итак.
Покинув лагерь на вертолете, они оставили позади озеро, предварительно заложив вираж над его блистающей голубизной, и сквозь мрачную красоту гор направились в Арекипу. Вертушки вроде этой были оснащены автоматизированными навигационными системами, которые в режиме реального времени обрабатывали спутниковые данные о рельефе и погодных условиях, и это означало, что вертолет практически летит сам по себе. Карл в одиночестве сидел в пассажирском отсеке и смотрел в окно на раскинувшуюся внизу местность, бесцельно сравнивая ее со своими воспоминаниями о Марсе. Сходство было очевидно – не зря же КОЛИН именно здесь воссоздавала марсианские условия, – но в конце-то концов тут была просто родная земля, дом, с небесно-голубым небом сверху, широким горизонтом большой планеты впереди и бременем полного g, действующего на кости.
«Мы не признаем суррогатов!» В голове замелькали лозунги из политических передач партии «Земля первым делом». «Не слушайте корпоративных обманщиков. Прочно стойте на Земле. Боремся за лучшую жизнь здесь и лучший мир сейчас».
В аэропорту Арекипы он воспользовался полномочиями АГЗООН, чтобы получить спальное место на ближайший рейс до Майами авиакомпании Дельта. Он предпочел бы суборбитальный перелет, но тогда ему пришлось бы вылетать из Лимы. Возможно, не стоило тратить время и силы еще на одну поездку. Теперь он, во всяком случае, хоть немного отдохнет. Ждать нужно было около часа, поэтому он купил безрецептурный кодеин, принял двойную дозу и догнался чем-то непримечательным из торговой точки франшизы «Мясная компания Буэнос-Айрес». Толком не чувствуя вкуса, он жевал общепитовскую еду на смотровой площадке, глядел на заснеженный конус вулкана Эль-Мисти и гадал, неужели действительно, совершенно точно, для него не существует иного способа зарабатывать себе на жизнь.
И правда. Поговори-ка с Зули, когда вернешься, спроси, не нужен ли ей портье, который выходил бы на работу в середине недели.
Кислая ухмылка. Начали объявлять его рейс. Он прикончил остывшие остатки пампасбургера «Оле», вытер пальцы и ушел.
Во время полета в Майами он плохо спал, терзаемый снами о тихих коридорах «Фелипе Соуза», в обморочном ужасе от того, что призрак Габи медленно плывет за ним в тиши низкой гравитации. Ее лицо спокойно, чудом не изуродовано смертельным выстрелом, мозг вязко сочится из дыры в затылке, которую сделала его пуля. Вариация на привычную тему, но ничего нового – очередная женщина, что скользит за ним по пустынному космическому кораблю, никогда не касаясь его, и шепчет, шипит в ухо среди мертвой звенящей тишины.
Он резко проснулся, весь в поту, от объявления пилота, что начинается посадка в Майами, и что вылет из аэропорта по соображениям безопасности закрыт, так что в обозримом будущем никакие пересадки производиться не будут. По поводу вариантов временного проживания следует обращаться…
Дерьмо.
Виргинский суборбитальный челнок был бы в небе над Лондоном уже через сорок пять минут после вылета из Майами. Карл отправился бы домой, успев предварительно заказать ужин в ресторане «Баннере», и лежал бы в собственной постели, в своей квартире на одной из обсаженных деревьями улиц Крауч-Энда. И проснулся на следующее утро попозже, а за окном пели бы птицы, и преломленный облаками солнечный свет просачивался бы сквозь яркую листву. Немного британского лета на реабилитацию – учитывая его ранение, Агентство не отказало бы – и между Карлом и удручающей обстановкой лагеря «Марс-Подготовительный» пролегла бы целая Атлантика.
Вместо этого он тащил свой чемодан по широким, ярко освещенным залам, между голоэкранами размером десять метров на два. Они внушали: думаешь, там только красные скалы и шлюзовые камеры? Подумай еще раз, а мы возьмем и пошлем победителей на Марс. Майами был трансамериканским транспортным узлом и, значит, транзитным центром всех компаний, участвующих в Колониальной Инициативе Западных Стран. Пару лет назад во время полета он прочел в одном из тех дурацких цветных журналов, что всегда к услугам пассажиров, статью некой сильно переоцененной журналистки, которая писала: «В настоящее время каждый седьмой пассажир в аэропорту „Майами-Интернациональный” летит по делам, имеющим прямое или косвенное отношение к Марсу и программе КОЛИН. И тенденция такова, что это число растет». Сейчас, скорее всего, это уже один из четырех.
Карл проехал сквозь залы на траволаторах и эскалаторах, все еще чувствуя легкое кодеиновое онемение. Он добрался до задворок терминала, где высилось новое здание отеля «Мариотт», взял номер с панорамным видом и заказал медицинское обследование. Все это Карл оплатил картой Агентства. Как контрактник он имел довольно ограниченный расходный аккредитив – работа по легенде в любом случае предполагала, что он будет расплачиваться пластиной вафера или наличными, а траты впоследствии возмещались ему в гонораре, – но на пару (в худшем случае) дней, пока он не вернулся в Лондон и официально не закрыл дело Грея, на счете была вполне себе кругленькая сумма.
Пора пустить ее в дело.
В номере он снял куртку и рубашку-веблар, свалил грязную одежду в кучу на полу и пятнадцать минут отмокал под горячим душем. Меш исчез, втянулся обратно в свое спинномозговое логово, и Карл превратился в каталог синяков, каждый из которых теперь давал о себе знать сквозь истончающуюся вуаль кодеина. Заклеенная рана в боку болела при каждом движении.
Он вытерся большим мохнатым полотенцем и уже натягивал самые чистые из своих ношеных парусиновых штанов, когда в дверь позвонили. Карл схватил футболку, опустил взгляд на рану и пожал плечами. Особого смысла одеваться нет. Он отшвырнул майку и направился к двери, по-прежнему голый до пояса.
Гостиничным врачом оказалась привлекательная молодая латиноамериканка, которая, видимо, интернатуру проходила в республиканской больнице неблагополучного района, потому что едва подняла ухоженную бровку, когда увидела ножевое ранение.
– Давно в Майами? – спросила она.
Он улыбнулся и покачал головой:
– Это произошло не здесь. Я только что прилетел.
– Понимаю. – Однако ответной улыбки он не дождался. Она встала позади него и принялась нажимать длинными прохладными пальцами на кожу около раны, проверяя, хорошо ли та склеилась, причем делала это не слишком-то осторожно. – Так вы один из наших прославленных военных советников?
Он перешел на английский:
– Вот с этим-то произношением?
Ее губы чуть-чуть изогнулись, когда она снова обошла его и встала напротив.
– Вы британец? Простите, я думала…
– Забудьте. Я тоже этих ушлепков ненавижу. – Он не упомянул, что убил одного в прошлом году в баре Каракаса. Пока, во всяком случае, не упомянул. И снова перешел на испанский: – Ваша семья из Венесуэлы?
– Из Колумбии. Но там вечно одна и та же история – про кокаин, не про нефть. И так давно, еще с тех пор, как мои бабушка с дедушкой оттуда уехали, и это никогда не изменится. – Она направилась к своей сумке – та лежала на письменном столе – и выудила из нее портативный эхоскоп. – Вы не поверите, что иногда мне рассказывают двоюродные братья и сестры.
Карл подумал о мундирах, которые видел на улицах Боготы несколько недель назад. Об избиениях, свидетелем которых стал.
– Нет, поверю, – сказал он.
Она опустилась перед ним на колени и снова коснулась раны, на этот раз нежнее. Невероятно, но ее пальцы словно стали теплее. Она пару раз провела туда-сюда эхоскопом и опять встала на ноги. Он на мгновение ощутил ее запах. Когда это произошло, их глаза встретились, и она поняла, что Карл ее учуял. Это был краткий, яркий миг, а потом она вернулась к своей сумке. Извлекла из нее перевязочные материалы, откашлялась, подняла брови над широко расставленными глазами, думая о том, что сейчас произошло.
– Я мало что могу для вас сделать сверх того, что уже сделано, – сказала она несколько торопливо. – Те, кто вас заклеил, свое дело знали. Хорошая работа, должно зажить быстро. Они использовали спрей?
– Да.
– Дать вам болеутоляющее?
– Насчет боли все под контролем.
– Ну тогда я снова сделаю перевязку, если только вы не собираетесь принимать душ.
– Я его только что принял.
– Хорошо, в таком случае я могу идти…
– Не хотите со мной поужинать?
Теперь девушка улыбнулась по-настоящему и сказала:
– Я замужем, – и подняла руку с простым золотым колечком на пальце. – Я этим не занимаюсь.
– Ой, простите. Я не заметил, – солгал он.
– Ничего страшного. – Она опять улыбнулась, но в улыбке сквозило недоверие, а по голосу стало ясно, что она не поверила. – Вы уверены, что не хотите обезболивающих? Они полагаются в таких случаях, я выпишу минимальную дозировку.
