скачать книгу бесплатно
– Вряд ли тут так. Мы же не в Иисусленде.
– Идиотов везде хватает, Сев. У Республики нет на них эксклюзивных прав. Возьми хоть Николсона, он родился и вырос в Нью-Йорке. Откуда бы в нем столько идиотизма?
– Не знаю. Может, от спутникового канала «Истинная вера»?
– Ал-ли-луйя! Во славу Божию, грядет Иисус, он уменьшит мои налоги!
Они еще немного поухмылялись, но не рассмеялись. В полумраке перед ними все еще висели тела из виртуальной реконструкции. Вскоре подошел официант и спросил, закончили ли они. Севджи кивнула, Нортон поинтересовался десертами. Официант собрал тарелки и удалился. До Севджи медленно доходило, что для своих лет этот парень выглядит слишком худым, а его речь странно отрывистая, будто ему больно говорить. Черты его лица казались северокитайскими, но кожа была темной. Осознание ударило под дых. Севджи вперилась в удаляющуюся фигуру.
– Думаешь, это один из тех, кем твой брат занимается? – спросила она.
– Гм, – Нортон проследил за ее взглядом. – О-о! Вряд ли. Я имею в виду, статистически. Джефф говорит, что за год через них проходит минимум пара тысяч черных беглецов из подпольных лабораторий. И в любом случае, он, по большей части, занимается управлением, старается свести концы с концами. Там у них от случая к случаю работает около сотни консультантов, а дел все равно по горло.
– «Гуманитарные ценности» ведь благотворительная организация, правильно?
– Да. Их финансируют Штаты Кольца, но не слишком щедро. – В голосе ее напарника внезапно зазвучало оживление. – И потом, знаешь, это тяжелая работа. Из тех, что выматывает. Некоторые истории брата о тех, кто выходит из этих подпольных лабораторий… Не думаю, что я смог бы работать в таких условиях. И совсем не понимаю, как Джефф может. Это очень странно. Когда мы были моложе, всегда казалось, что это у меня призвание к восстановлению справедливости. А он был весь такой человек власти и влияния. А теперь, – Нортон сделал широкий жест рукой с бокалом, – как-то вышло, что он работает в благотворительности, а я кончил тем, что нанялся в КОЛИН.
– Люди меняются.
– Да.
– Может, это Меган.
Он внимательно посмотрел на Севджи:
– Что?
– Может, она изменила его. Ну, он изменился, встретив Меган.
Нортон крякнул. Подошел официант с картой десертов, но ничего не порекомендовал. Они остановились на генно-усовершенствованном кофе, которым, очевидно, славилось это место, и попросили счет. Севджи обнаружила, что опять смотрит на старую рекламу Марса.
– Знаешь, – сказала она медленно, потому что они оба весь вечер избегали этой темы, – настоящий вопрос не в том, кто этот мужик. Настоящий вопрос в том, кто помог ему вернуться на Землю.
– Ах, это.
– Кто вырубил корабельного джинна? Если мужик был в криокапсуле, и она его разморозила, должна была сработать тревога. Еще до того, как он проснулся, а уж времени взломать систему у него тем более не должно было быть. А если его не криокэппировали, и он просто где-то прятался, н-джинн, для начала, не должен был разрешить запуск.
– Думаешь, Койл и Ровайо сообразили? Я старался не дать им до этого додуматься.
– О, да! «Такое случалось и раньше, нам просто не хотелось предавать этот факт гласности. Иногда они просто умирают». Хороший ответ.
Нортон усмехнулся:
– Сам по себе он верный, Сев.
– Ну да. За шестьдесят с гаком лет перелетов раз десять такое случалось. И если не ошибаюсь, ты говорил, что каждый раз дело было в аппаратном сбое.
– Думаешь, они клюнут?
– Что, на тайные изъяны в искусственном интеллекте н-джинна? – Севджи скорчила гримаску. – Не знаю, в этом что-то есть. Машины не заменят человека, прочее дерьмо в таком роде. Ну и всякому нравится быть посвященным в тайну. Намекни людям на возможность заговора, и если повезет, у них вообще мозг откажет на хрен. Тайная секта пожирателей младенцев, многовековые козни с целью поработить человечество. Черные вертолеты, летающие яйца. Говно такого типа всегда собирает полные залы. А критическое мышление вырубает на раз…
– А между тем…
– Между тем, – Севджи перегнулась через стол, и шутливое выражение исчезло с ее лица, – мы оба знаем, что на Марсе к этому приложили руку те, кто недурно разбирается в софте и электронике. Наш таинственный каннибал был криокэппирован вместе со всеми остальными, а значит, он пробрался на борт под чужой личиной и был запрограммирован на раннее пробуждение, которое…
Нортон покачал головой.
– Вот тут я не понимаю. Зачем такое раннее пробуждение, если потом приходится жрать других пассажиров, чтобы выжить? Почему было не разбудить его за пару недель до прибытия на Землю?
Севджи опять пожала плечами:
– Тебя интересует мое предположение? Это был сбой. Тот, кто вырубил н-джинна, недостаточно хорошо разбирался в криокэппировании, и мужик проснулся в двух неделях лета не от той планеты. Через две недели после начала, а не за две недели до конца. Может, криокэп коротнуло, так что он не смог заморозиться по новой, может, нет, но он, в любом случае, остался бодрствовать, потому что не мог себе позволить прибыть на место в криокапсуле и проходить карантин. Но как бы оно ни было, сбой там или не сбой, ему кто-то изрядно помог. Речь сейчас не о побеге из заключения на Землю, Том. Этого мужика сюда послали. А значит, у тех, кто это сделал, на уме какая-то цель.
Нортон скривился:
– Ну, причин, по которым кто-то мог нанять «тринадцатого», не много.
– Да.
Они немного помолчали. Наконец Севджи подняла взгляд на напарника и вяло ему улыбнулась:
– Лучше бы нам побыстрее его найти, Том.
Глава 8
Он успел на последний паром через залив на Тибурон, потом поймал роботакси и направился в Милл-Вэлли[31 - Город в Калифорнии.]. Окна были затемнены, салон наполнял теплый, пахнущий зеленью воздух, остро напоминая о прогулке с Меган по Мьюирскому лесу[32 - Национальный заповедник в Калифорнии.] под кронами секвой. Нортон бережно отодвинул воспоминание, держа образ за краешки, как старинное фото, которое можно нечаянно испачкать, или как осколок разбитого зеркала. Он смотрел на мягкое свечение проносящихся мимо уличных фонарей и полускрытые листвой огни придорожных деревянных домиков. Все это было одинаково далеко и от «Гордости Хоркана» с ее бойней, и от дома. Глядя на чистые, живописные дороги, такие тихие и по-обжитому зеленые, не хотелось верить, что человек, упавший утром в океан в компании изуродованных им же трупов, может сейчас бродить где-то неподалеку под тем же самым ночным небом.
В голове снова всплыли слова Севджи Эртекин. И то, как болезненно напряглось ее лицо, когда она их произносила.
«Лучше бы нам побыстрее его найти, Том».
Такси приехало по адресу и плавно остановилось под ближайшим фонарем. Стоя на холостом ходу, оно производило едва ли больше шума, чем ветерок среди деревьев, но он увидел, тем не менее, как в нижнем этаже зажегся свет и парадная дверь открылась. В обрамлении светящегося проема стоял Джефф и неуверенно махал рукой. Должно быть, поджидал у окна. И никаких признаков Меган.
Нортон стал подниматься по крутой подъездной дорожке, внезапно ощутив все эти часы и километры между ним и Нью-Йорком. Среди кустов и деревьев по обе стороны стрекотали цикады, наверху в каменной чаше фонтана журчала вода. Дом стоял на склоне холма, беспорядочно раскинув по сторонам веранды и пристройки. Брат сошел с крыльца поздороваться, неуклюже хлопнул его по плечу.
– Легко вспомнил, как нас найти?
– Я такси взял.
– A-а, да. Хорошо.
Они вместе вошли внутрь.
– Меган нет? – невзначай спросил он.
– Нет, она с детьми у Хилари.
– Хилари?
– Да, точно, ты же с ней незнаком. Хилари, наш новый консультант по правовым вопросам в фонде. У нее близняшки, как наш Джек. Мои к ней с ночевкой поехали. – Джефф Нортон сделал жест в сторону гостиной – Проходи, садись. Выпьешь?
Комната осталась почти такой же, какой запомнилось Нортону, – видавшие виды, обитые тканью кресла напротив имитирующего живой огонь экрана в кирпичной облицовке, образцы творчества североамериканских индейцев и семейные фотографии на стенах. Деревянные вощеные полы и ближневосточные ковры. Джефф принес из шкафчика-бара, сделанного из мореного дерева, выдержанный индонезийский арак. Слабый свет, исходящий от пламени на экране и бра в японском стиле, заливал его профиль, пока он сервировал стол. Нортон смотрел на брата.
– Думаю, ты видел нас в новостях?
Джефф кивнул, разливая арак:
– Да, только что посмотрел. Окутанный тайной колиновский корабль смерти. Ты поэтому приехал?
– Ты угадал. Там настоящий, первоклассный ночной кошмар.
– Ну, полагаю, рано или поздно тебе пришлось бы начать отрабатывать свою большую зарплату. – Короткая кривая усмешка, мол, это не всерьез. Да, но в каком-то смысле, Джефф, ты всегда всерьез, верно? – Как сейчас обстоят дела в Джефферсон-парке? С тобой хорошо обращаются?
Нортон пожал плечами:
– Да как обычно. Грех жаловаться. У меня новая напарница, мы ее напрокат взяли в нью-йоркском убойном отделе. Она на пару лет моложе, держит меня в тонусе.
– Хорошенькая?
– Не то чтобы это имело значение, но – да, хорошенькая.
Джефф прошел через комнату с двумя стаканами, вручил один Нортону. Он улыбался.
– Это всегда имеет значение, братишка. Думаешь, сможешь ее закадрить?
– Джефф, ну Христа ради! – Это не было настоящей злостью: он слишком устал для этого, да еще дорога… – Тебе действительно необходимо постоянно вести себя так старомодно?
– А что такого? Девушка привлекательная, неужели ты не пытался прикинуть, какие у тебя с ней шансы? – Все еще стоя, брат залпом выпил арак и широко улыбнулся Нортону. – Да ладно, я же по глазам вижу. С ней тебе хотелось бы.
Нортон сдавил веки большим и указательным пальцами.
– Знаешь что, Джефф, может, хотелось бы, а может, и нет. Но сейчас не это моя главная забота. Как думаешь, мы можем для разнообразия поговорить о чем-то более важном?
Он не видел, как изменилось выражение лица его брата: улыбка увяла, уступив место недоверчивому напряжению. Джефф попятился, рухнул в кресло напротив и вытянул ноги перед собой. Когда Нортон посмотрел на брата, тот встретился с ним взглядом и махнул рукой:
– Ладно, Том, ты прав. Помогу, чем смогу. Но прошло много времени с тех пор, как я имел влияние в Нью-Йорке. Я имею в виду, что могу попробовать сделать несколько звонков, если на тебя наседают, но…
– Нет, дело не в этом.
– Не в этом?
– Да, нам практически дали полную свободу действий. Сверху намекнули, чтобы мы делали что хотим, лишь бы разобраться с этим бардаком.
– А что за бардак ожидается, поточнее можно? По всем каналам трубят, что на борту все мертвы.
– Ага. С каких это пор ты доверяешь тому, что показывают по визору? На самом деле есть один живой, и он свалил с корабля. Это конфиденциальная информация, Джефф. Я делюсь ею только с тобой, и она не должна выйти за стены этой комнаты и за пределы этого разговора. Даже Меган не говори.
Джефф развел руками и медленно улыбнулся:
– Эй, с каких это пор я обо всем докладываю Меган? Ты же меня знаешь, Том.
– Да, хорошо. – Он сдержал гнев, давнишний и знакомый, как толчок, который делает его «кадиллак», если перейти на более низкую передачу, не притормаживая.
– Ну так вперед. Что за большой секрет?
– Большой секрет в том, что этот парень – один из тринадцатых.
Наблюдая за реакцией Джеффа, Нортон ощутил некоторое удовлетворение. Глаза брата расширились, рот приоткрылся, чтобы дать ответ, но ответа-то и не было. Нортон подумал, что это вышло слегка фальшиво, но он еще в детстве привык к этой особенности Джеффа, к некоторому актерству и преувеличенной подаче себя (чуть-сильнее-чем-надо-бы) любой публике, лишь бы она была. Он старался снисходительно видеть в этом плату за вход в зачарованный круг власти, который его брат обживал с такой самоуверенностью, когда они оба были моложе, – но теперь, теперь, когда брат сам стал снисходительнее, не утратив манерного лоска, Нортон вынужденно пришел к выводу, что, быть может, Джефф всегда был таким, всегда играл самого себя даже для тех, кто сидит на дешевых местах.
– Ты каждый день имеешь дело с вещами такого рода, Джефф, – сказал он просто. – Мне нужен твой совет.
– Вы уже связались с АГЗООН?
– Пока нет. А судя по положению дел, вряд ли свяжемся.
– Хочешь, чтобы я дал тебе совет? Позвони им.
– Ладно тебе, Джефф. КОЛИН даже не подписала мюнхенское соглашение. Думаешь, там захотят, чтобы ООН прошлась по их делам тяжелыми сапогами международных договоров?
Джефф Нортон отставил свой стакан на высокий стол из мореного дерева, который явно был дальним родственником шкафчика. Потер лицо руками.
– Как много ты знаешь о модификации тринадцать, Том?
Нортон пожал плечами:
– Знаю то же, что и все.
– То, что знают все, это дерьмо собачье, очковтирательство и нравоучительная пугалка для средств массовой информации. Что ты действительно знаешь?
– Ну, они социопаты. Это какой-то атавизм тех времен, когда мы все были охотниками и собирателями, так?
– Да, вроде того. Правда в том, брат, что тут как с бонобо, гиберноидами и всеми остальными непродуманными и преждевременными заигрываниями с генной инженерией, которыми обременили нас излишне оптимистичные идиоты-новаторы прошлого века. Сплошь догадки и дурные намерения. Никто никогда не создавал человеческих модификаций с мыслью о том, чтобы дать им лучшее от жизни, свободу и стремление, мать их, к счастью. Они были созданы с определенной целью – все они. Программы космических полетов требовали гиберноидов, бонобо были сладострастной мечтой патриархальной верхушки общества о воплощенной женственности…
– Вроде и твоей тоже, нет?
Джефф криво ухмыльнулся:
– Может, забудешь уже?
– А Меган?..
– Меган не знает. Это мои проблемы, не ее.
– Типично для тебя.
– Нет, это во мне говорит слабость и мужское начало. Я это знаю. Думаю, у меня просто никогда не было твоей высокой, чтоб ее, нравственности, братишка. Но рассказать Меган значит не добиться ничего – только ранить ее и детей. А я этого не хочу.
Он снова взял бокал и, повернувшись к Нортону, поднял его, будто в тосте:
