скачать книгу бесплатно
Хотелось просто закрыть глаза, расслабиться и позволить сладко-пахнущему туману увлечь ее в свои объятия.
Но внутренний голос вдруг тревожно зашептал: «Просыпайся… Не позволь себя усыпить. Ты же сильная. Сопротивляйся!»
Марина распахнула глаза, даже не подозревая, что начала засыпать. Зрение подернулось сиреневой дымкой, по лицу Лили блуждали устрашающие тени, и впрямь делая ее похожей на жуткую ведьму. Огненные блики скакали по рыжим волосам, и снова казалось, что ее голова объята бушующим пламенем.
Лиля нахмурилась:
– Выглядит неважно. Кажется, рана воспалилась. Почему ты не хочешь пойти к врачу?
Марина пожала плечами. Она чувствовала себя так спокойно, что все ее тайны казались совсем неважными и не было ничего страшного, если она расскажет одну из них Лиле.
– Потому что не люблю их. И больницы тоже не люблю.
– Но доктор же просто осмотрит. Мне кажется, тут швы нужно наложить. А что если кожа срастется плохо, и останется некрасивый рубец? Я уж не говорю о заражении.
Как приятно пахнет… Марина снова прикрыла глаза. В памяти всплыли воспоминания десятилетней давности.
– Мне все равно… Рубец, заражение… В больницу я не пойду.
– Но почему?!
Кажется, Лиля сердилась. Из-за чего? С ее-то лицом все нормально. А за свое Марина уже давно не переживала. Мама столько раз твердила, что она некрасивая. А рядом не было никого, кто опроверг бы ее слова. Не было никого, для кого она хотела бы стать красивой.
– Когда мне было шестнадцать лет… я познакомилась с мальчиком. Он был на год старше меня. Вообще, у меня никогда не было друзей. Одноклассники не горели желанием общаться со странной девчонкой, похожей на пугало. Я носила старые Наташины вещи, а мама всегда меня стригла так, что я была похожа на мальчишку. Говорила, что длинные волосы мне ни к чему. Я же не шлюха какая-то. Так вот этот парень, Андрей… он переехал в квартиру напротив. С родителями, конечно. Мы начали общаться. Тайно от моих родителей. Кажется, я ему нравилась. По-настоящему. А может и нет, я не знаю. Но он всегда был таким милым, держал меня за руку, когда никто не видел. Улыбался. Однажды он поцеловал меня. А мои родители нас застукали. Отец пришел в ярость, мама надавала пощечин. Они повезли меня к гинекологу. Сказали, что должны все проверить, а то вдруг я уже успела нахвататься неизвестно чего. С тех пор начался настоящий ад. Каждый месяц они таскали меня туда. А потом еще и к другому врачу. Боялись, что первый обманет. Даже доктора смотрели на меня с жалостью… – Марина несколько раз моргнула, с удивлением понимая, что плачет. Слезы просто без остановок текут по щекам. Нет ни рыданий, ни боли в ране – только непрерывный поток соленой влаги. – Так что… никаких больниц. Я свое уже отходила.
Она стерла ладонью злые слезы и шмыгнула носом, вдыхая сладкий дым. Настолько приторно, что даже в горле запершило. Закралось странное подозрение…
– Лиля, а что в этих свечах?
Лиля отвела взгляд и закусила губу. Она возилась с бинтом, смачивая его жидкостью из круглого пухлого пузырька.
– Они… успокаивают.
– Хочешь сказать, в них какая-то гадость, из-за которой я плохо соображаю?
– Марин, ну прости меня! Но с тобой иначе никак. Ты такая упрямая.
Марина отодвинулась от Лили и заставила себя встать. Она принялась задувать свечи, чувствуя себя пьяной и неуклюжей.
– Я глупая! Поперлась с тобой на это дурацкое кладбище…
– Марина! – Лиля топнула ногой и потянула ее за руку, заставляя снова сесть. – Послушай меня… Во-первых, перестань дергаться, пока я пытаюсь хоть как-то исправить то, что натворила!
Марина послушно откинулась на спинку стула и снова прикрыла глаза. Дымка от свечей все еще висела в воздухе, но дышалось теперь намного легче.
Она так устала… От всего. Еще и мать с отцом сегодня опять обрывали телефон. Они поняли, что она сбежала, и угрожали написать заявление в полицию. Использовали ее же вранье против нее самой. Когда Марина заявила, что уже давно совершеннолетняя, и они никак не могут повлиять на нее, разразилась настоящая буря. Мама вопила в трубку, что объявит ее сумасшедшей, не способной позаботиться о себе. Отец что-то поддакивал про знакомых в полиции, которые быстро ее найдут.
Марина заставила себя прикусить ятзык. Если есть такие зшнакомые, то что ж ее до сих пор не нашли? Поусть уж лучше думают, что напугали ете. Мама снова кричала, что воспитывала ее как приличную девушку, а она выросла такой вот неблагодарной шлюхой и обманщицей. Отец кряхтел, что она неблагодарная тварь, и он всегда знал, что однажды она сорвется и натворит дел. Вполне возможно, что она уже стала наркоманкой и спит со своим дилером за дозу.
Под конец этих тирад Марина готова была расхохотаться. Оказывается, у родителей бурная фантазия. А она-то себя считала выдумщицей и фантазеркой. В конце концов, она сбросила разговор, даже не попрощавшись, и отправила родителей в черный список. Пусть звонят, сколько хотят. Она больше не хочет их слышать.
Она все-таки расхохоталась. Безумным истерическим смехом. Пришлось долго умываться холодной водой, чтобы успокоиться после всего этого бреда.
Ее по-настоящему трясло. Дурацкая рана казалась чем-то совсем уж незначительным по сравнению с угрозой возвращения домой. Почему-то она была уверена, что родители так просто не сдадутся. Лучше бы за Наташей так следили!
Марина до сих пор надеялась, что спряталась хорошо. Ей нравилось в Логовце и бежать в другой город не хотелось. Но что если придется?! У нее почти нет денег. Те копейки, которые платят в детдоме, полностью уходят на оплату съемной квартиры. Даже на еду остаются крохи. Устроиться на работу ужасно сложно. Никто не хочет брать «человека с улицы», даже если работников не хватает.
Но с детдомом ей повезло. Желающих работать там не было, а воспитателей не хватало. Марину взяли сразу. Вот только сейчас зарплату задерживали, многие начали увольняться. Поползли слухи о закрытии. Но Марина собиралась держаться до последнего. Если она лишится этой работы, то найти новую будет очень сложно. Ее по-прежнему не хотели никуда брать.
И еще этот дурацкий праздник… После звонка родителей совсем вылетел из головы. По традиции в честь каждого времени года в детдоме устраивали маленькое торжество для малышни. Сначала хотели пригласить артистов, но платить им было нечем. Директриса решила, что воспитатели сами смогут исполнить все роли. Марину, как новенькую, не трогали. Ей поручили заниматься оформлением. Но на этой неделе ушли сразу три воспитательницы, и праздник вообще оказался под угрозой срыва. Не хотелось огорчать детей, которые ждали хоть какой-то радости в жизни. Вот так она оказалась «счастливой обладательницей» роли Бабы Яги.
– Марин, ты меня слышишь?
Марина очнулась от размышлений. Лиля встревоженно смотрела на нее, нервно кусая губу.
– Прости, я… задумалась. Что ты говорила? – Она заставила себя сосредоточиться.
Лиля тяжело вздохнула:
– Я говорила, что утром вспомнила кое-что важное о ведьминых помощниках.
– Лиль, ты опять? – Марина осторожно прикоснулась к щеке, но почувствовала только ткань лейкопластыря.
–Я понимаю, что ты мне не веришь. Что считаешь странной и, возможно, чокнутой…
Марина перебила:
– Чокнутой я считаю только себя.
– Послушай, пожалуйста… Я представляю, как ужасно все это звучит. И если бы не варилась во всем этом с детства, тоже вряд ли поверила бы. Вчера я нарушила наш главный закон: никому не рассказывать о том, кто я на самом деле. И теперь ты, вроде как связана со мной… Я несу за тебя ответственность!
– Лиль, прости, но тебе самой нянька нужна! Которая будет отговаривать от идиотских идей, вроде прогулки по кладбищу! Все, спасибо, что помогла с раной. Но сейчас мне нужно домой. Еще учить этот дурацкий сценарий. – Марина твердо была намерена уйти.
Она начала подниматься, тяжело опираясь о стол и чувствуя себя дряхлой столетней бабкой, которая вот-вот рассыплется на части. Точно Баба Яга.
– Постой! – Лиля вцепилась в ее руку и потянулась к раскрытой книге, которую Марина сначала не заметила. – Вот! – Она потрясла перед Марининым лицом.
Помимо воли Марина посмотрела на книжку. На плотных желтых страницах было что-то написано мелким убористым почерком. Какие-то символы, выведенные красным, и полувыцветшие рисунки жабы и совы.
– Мне бабушка об этом рассказывала. Но сейчас это больше похоже на сказку. Даже для меня. Раньше, когда ведьмы были тесно связаны с природой, у них были помощники. Филины, вороны, коты и жабы. Помощники могли служить ведьмам даже после смерти – они обязаны были исполнить последнюю волю ведьмы. И очень часто они оставляли ведьмины знаки. На вещах, например… так они могли проклясть какой-нибудь предмет. Ну или… в общем, с разными целями. Так вот, я нашла твой шрам! – Лиля ткнула пальцем в красную каракулю, выведенную в самом низу страницы.
В неясном свете одинокой лампочки, окруженной абажуром, плотные страницы книги казались старыми, а по краям были словно рассыпаны оранжевые точки-веснушки. Марина прищурилась. Это брызги… брызги чего-то бурого. Ох, да ладно! Уже сама себе успела придумать кровавые пятна, измаравшие страницы.
Алая закорючка напоминала часовую и минутную стрелки – один кончик длинный, другой короткий, и оба смотрят в разные стороны.
Когда вчера смотрелась в зеркало, она не совсем запомнила, как выглядит шрам, но, кажется, было похоже. Так все, пора со всем этим заканчивать.
Она выгнула бровь, и даже это движение отозвалось болью в щеке:
– Ну и что все это значит?
Лиля смущенно улыбнулась и быстро затараторила:
– Не знаю. Видишь, рядом ничего не написано. Но я нашла этот знак на той табличке! Ну, которую ты вчера увидела на кладбище. Это язык мертвых ведьм!
Ха-ха! Марина почти не удивилась. Может, предложить Лиле писать книги? С ее-то фантазией!
– Язык мертвых ведьм? – Марина старалась скрыть усмешку. – Тех, которые блуждали в тумане?
– Именно! Я уже начала переводить. Правда, мне известны только три знака, но я придумаю, как узнать значение остальных.
Марина сложила руки на груди:
– Если для этого нужно опять идти на кладбище, то тут я тебе больше не помощник! – Она все-таки не сдержала ухмылку.
– Ты мне не веришь. – Лиля поджала губы, чем напомнила Марине старичка-смотрителя, работающего в детдоме. Георгий Иванович делал точно так же, когда был чем-то недоволен.
Марина не стала скрывать:
– Нет, не верю. Потому что все это – ерунда. Не бывает никаких ведьм, их помощников и тайных языков.
Лиля аж покраснела. Кажется она начала по-настоящему сердиться.
– А что если я тебе докажу?!
Марина хмыкнула и все-таки поднялась со стула:
– Вчера ты уже доказала мне. Что я идиотка, у которой плохо варят мозги, если поперлась на кладбище.
– Я по-другому докажу!
Марина и не заметила, что они уже стоят напротив друг дружки и орут во все горло, пытаясь отстоять каждая свою правоту.
– По-другому? Заколдуешь меня? Или сядешь на метлу и полетишь?
– Вот из-за таких как ты, на нас и охотились!
– На вас охотились из-за того, что одна соседка решила наябедничать на другую, потому что у той корова давала больше молока! И вообще, мы в России живем! Никто тут ни за кем не охотился! Я историю учила!
– Охотились! Везде охотились! Этому на твоей истории не научат! Нас до сих пор преследуют! – У Лили из глаз выступили слезы, и Марина поняла, как глупо они выглядят. Стоят посреди кухни и орут друг на дружку.
– Так, знаешь что… каждая из нас останется при своем. Ты веришь, что ты ведьма. Я верю, что у тебя не все в порядке с головой. Прости за грубость, но я буду говорить прямо. – Марина сделала шаг назад и снова потрогала щеку. – Я очень хотела приключений. Думала, что как только сбегу от родителей, то сразу попробую все, чего они меня лишали. Но, наверное, я застряла где-то в возрасте двенадцати лет. Когда хочется стать взрослой, но безумно страшно остаться одной. Давай ты будешь… колдовать или чем ты там занимаешься. А я поищу приключения поспокойней.
Лиля вытерла покрасневший нос рукавом и несколько раз тихо всхлипнула:
– Я хочу доказать тебе, что не вру. Давай… давай ты последний раз мне поверишь? А я постараюсь тебя убедить.
– Лиль? Тебе вообще зачем все это?
– Ты нужна мне! Я с ума сойду, если буду держать все в себе, понимаешь? – Она прижала ладони к ушам и затрясла головой. – Мне нужно кому-то рассказать, поделиться, спросить совета… А ты мне даже не веришь…
Марина почему-то на цыпочках подошла к Лиле и осторожно обняла ее. Она была почти на полголовы ниже, но чувствовала себя каким-то огромным существом, которое может и должно дать свою защиту потерявшемуся во всей этой мешанине ребенку.
– Ну, тише-тише… Ты что? Не плачь… Ты сама подумай, какой я тебе совет дам? Я в своей-то жизни разобраться не могу.
– Когда ты увидишь, что я говорю правду… – Лиля устроила голову на плече Марины и так крепко обняла, что затрещали ребра. – Давай просто договоримся… по-поспорим… – Она снова всхлипнула, и Марина неловко погладила Лилю по голове. Она ни разу никого не утешала. Только детей в детдоме. Но с ними было намного легче, чем со взрослой рыдающей девушкой. – Я проведу о-обряд… И ты об-бязательно поверишь!
Марина закатила глаза. Ладно… И в самом деле, чего ей стоит? Ну поколдует Лиля чуть-чуть, пожжет свечи, попляшет с бубном.
– Ладно, давай свой обряд. Но взамен пойдешь со мной в салон. Я хочу ухо проколоть. В нескольких местах.
Лиля тут же отстранилась и закивала, счастливо улыбаясь.
– Завтра же пойдем! Садись скорее! Это сложный обряд. – Лиля начала переставлять все свои склянки, освобождая стол.
Марина с сомнением посмотрела на ступку с непонятным порошком и отодвинула ее от себя.
– Так может стоит начать с чего-нибудь полегче?
– У меня есть все ингредиенты. И сегодня первый день убывающей луны – она должна сократить расстояние между тобой и твоим мужчиной.
Марина поморщилась:
– Нет никакого «моего мужчины». Наколдуй мне лучше зарплату побольше.
– Есть. У всех есть пара. Просто не каждый может ее найти. – Лиля уже успокоилась и тараторила так бойко, словно не она пару секунд назад рыдала. – А ты сможешь. Я тебе помогу. – Лиля уселась за стол, и Марина устроилась напротив нее. – Ваши дороги пересекутся, и ты сможешь точно понять, что это он. Обряд подскажет, даст знак, по которому поймешь, что встреченный мужчина – тот самый. Нужно будет только не упустить его.
Марина скривилась. Да, когда-то она очень хотела встретить того самого единственного. Пресловутую любовь, будь она неладна. Но родители быстро развеяли миф о том, что хорошие девочки достойны великого, светлого и чистого чувства. Никто в нее не влюблялся. Обходили стороной. Наверное, не хотели связываться с девчонкой из чокнутой семейки. А может, она просто выглядела слишком убого в тех обносках, которые заставляли носить родители. Или же мать с отцом были правы, и она действительно некрасивая настолько, что…
Марина отогнала эти мысли подальше. Она сможет сделать свою жизнь лучше. Перед отъездом из дома ей удалось стащить отцовскую карточку. Пошла по стопам Наташи. Она подавила нервный смешок. Именно Наташин поступок и подтолкнул ее на это. Первым же делом Марина сняла все деньги и потратила их на белье и косметику. Теперь она красилась так ярко, как только могла. На работу, конечно, ходила без макияжа, но вот все остальное делала накрасившись. За двадцать шесть лет у нее не было возможности этому научиться. Поэтому она больше походила на проститутку-наркоманку. Но именно это ей и нравилось. Сам процесс, когда она рисовала толстые стрелки и наносила черные тени.
В такие моменты Марина всегда представляла лица родителей. Наверное, их хватил бы удар. И от этой мелочной мести, о которой они даже не узнают, ей становилось немножко легче. И она даже могла подавить обиду за то, что они лишили ее нормальной жизни. И скорее всего, семьи. Потому что… ну кому она нужна такая? Мало того, что некрасивая, так еще и чокнутая.
– Все, давай начинать…
Голос Лили понизился до таинственного шепота. С напряженным видом она зажгла три самых обычных свечи и поставила вокруг деревянной плошки, в которой прежде лежал пучок какой-то травы. Сейчас в ней было пусто.
Марина сдавленно хихикнула, но тут же приняла преувеличенно серьезный вид. Лиля сердито взглянула на нее, и на секунду Марине даже стало стыдно.
Лиля осторожно уложила на дно плошки окровавленный кусочек бинта. Тот, с которым Марина проходила весь день. Именно сейчас стало жутко. В открытую форточку залетел сквозняк, в воздухе разлился запах сырости. Показалось, что они снова на кладбище. В окно поцарапались скрипучие ветки, как будто пытались пробраться внутрь.
Лиля тихо прошептала:
– Кровь притянет кровь…
По жестяному подоконнику застучали первые капли дождя.
Лиля взяла те самые багровые цветочки, которые они собрали на кладбище. Стебли были отрезаны, и три алых цветка упали на марлю свежими каплями крови.
