Шаман

скачать книгу бесплатно


– Изга, если вам что-то будет нужно, не стесняйтесь, – звонко сказала женщина, а я, как воровка, застуканная на месте преступления, прижалась спиной к стене. Вдруг не заметят? Сердце стучало, аж пульсировало, в глазах ненадолго потемнело. Я шагнула чуть дальше и увидела широкую спину Изги в тулупе.

– Сандара, ты бы не ездила ко мне больше.

– Почему? – тихо спросила она дрожащим голосом.

Я эти переживания и страх узнала бы из тысячи, не напрягаясь. Мужчины стараются отказывать деликатно, подстраивают ситуацию так, чтобы женщина выступила инициатором, но не всегда получается. Влюбленные девушки не желают слышать «нет». Они теряют гордость, плачут, кричат, обещают всё, что взбредет в голову, лишь бы остаться.

– Я вас чем-то обидела?

Нет, ты просто надоела. Повзрослеешь, поймёшь. А зря я, оказывается, половое воздержание Изге приписывала. Крыл деревенских коровушек направо и налево, как бык-осеменитель. Натурой за услуги брал или просто так? Здоровья ради? Быстро управился, кстати. Раздевал хоть или раком в коридорчике поставил и поимел? Я не понимала, почему так сильно разозлилась. Какое мне дело? Еще одной идиоткой попользовались и выбросили. Впопыхах. Наврав с три короба в том числе мне. «Ирина, тебя хотят убить! Накройся одеялом с головой и не высовывайся». А то что? Якутская пассия увидит соперницу, разведёт сопли и долго не уйдёт? Кинется на меня со словами: «Сучка ты крашенная»? Что случилось бы? Чего он так боялся? Аж кричал: «Это мои гости!» Твои, твои. У тебя таких баб, видимо, тонны. Запутался в них, не знал, какая придёт?

– Ты ни в чем не виновата, – скорбно ответил шаман. – Но посторонним людям этого не объяснить. Я не хочу скандала. Твой муж не дурак, он будет ревновать. Ты хоть представляешь, как подозрительны твои поездки ко мне?

Какие страсти, боже! Она ещё и замужем! А якутский простофиля, значит, рогами крышу юрты пробивает? Давно ли? Нет, ну Сандару понять можно. Деревенские ухаживать не умеют, а шаману родом деятельности положено лапшу на уши вешать. Глазом не успеешь моргнуть, как ноги расставишь. «Изга Шаманович, я ваша на веки». И трусы хоть выжимай.

– Мне плевать на Олега, – всхлипнула якутка. – Пусть думает, что хочет. Всю душу вымотал.

– Сандара, нет. Так нельзя. Сломать просто, сложно построить. У вас семья…

– Нет! – закричала она. – Не хочу, надоело! Я врала вам, я никогда его не любила. Вышла замуж, потому что позвал. Детей хотела, думала в них себя найти, сердце успокоить, но ничего нет! А я любви хочу. Разве я прошу слишком много? Обычного счастья… С вами…

– И ты готова изменить мужу? – сухо спросил шаман. – Вот так запросто?

Сандара замолчала. Мне показалось, я чувствовала, как она дрожит. Желание язвить и злиться пропало напрочь. Я слышала в словах шамана чужое эхо. Голос толпы. «Изменить. Шлюха, шлюха».

– Да, – твердо ответила Сандара и вытерла глаза рукавом. – Готова. Я уже изменила. В мыслях. Полгода страдаю, сны сняться. Я всё обдумала. Развестись хочу и жить с вами. Я бы готовила, убирала дом, заботилась о вас. Я люблю…

– Ты не знаешь меня, – холодно ответил Изга. – Что будет, если сломаешь семью, а потом разочаруешься?

– Я знаю, – упрямо закивала якутка. – Я знаю, какой вы человек. Год общаемся, этого достаточно. А все мелкие недостатки легко можно вытерпеть. Вы храпите по ночам? Разбрасываете по дому носки? Ерунда. Мне хорошо с вами и это главное.

Гордости нет, разума нет, только собачья жажда не расставаться с хозяином. Скулить будет и вилять хвостом, пока Изга не прогонит палкой. А он не позволит ей остаться. Приговор уже вынес. «Изменщица. Шлюха». Я прижалась к стене и не дышала. Сандаре до пропасти оставался один шаг. Она его сделала.

– Пожалуйста, Изга, – прошептала якутка и поцеловала шамана.

Меня всю перекрутило внутри. Я понимала, что он прав, я переживала за неё, но где-то среди яркого взрыва эмоций тонкой лентой тянулось собственное сожаление. Шаман не свободен. Вокруг него чужие женщины, они заявляют на него права, виснут на шее с поцелуями. Где-то, может быть, есть госпожа Извольская. Одна или несколько бывших. Любовницы, интрижки, случайные знакомые. Он не свободен. Сам кого-то любил, с кем-то спал и выдерживал такие сцены. А меня просто не было. Изга стал ещё один мужчиной, прошедшим мимо и не запомнившим моего лица. Я для него – пустое место. Вылечит и забудет.

– Уходи, Сандара, – тихо попросил шаман. – Пожалуйста.

Я отвернулась, проехав бедром по стене, и с трудом разжала замерзшие пальцы. Каждый шаг обратно к избе эхом отдавался в голове. Глупое сожаление, что не мой мужчина. Странное и не правильное. Я расклеилась после аварии, стала слишком чувствительной. Трагедию нашла там, где её нет и быть не может.

– Ирина, – позвал Изга в спину, я не расслышала с первого раза и продолжала идти. – Ирина, стой!

«Ты чужой и никогда моим не будешь». Спокойно нужно принять это. Как данность.

– Да, – ответила я и остановилась.

***

Метка потеплела и снова наполнялась силой, хотя только что почти исчезла. Значит, не в избе дело. Не в амулетах, разложенных по углам и висящих на стенах. Ирина спаслась от смерти, но потом вернулась на прежнюю тропу.

– Что ты почувствовала? – спросил шаман, облизывая обветренные губы. – О чём думала?

Дочь Карла Римана подняла на мгновение взгляд и снова отвернулась.

– Ни о чём. Это не моё дело. Извини, я не подслушивала, случайно вышло. Пошла тебя искать и нашла.

Ох, она про разговор с Сандарой! Для шамана он остался в звенящей пустоте. Необдуманный и неосознанный до конца. Уединение нужно и время, чтобы переварить. Сейчас метка отвлекала. Она важнее. Речь о жизни идёт, а не о придуманных проблемах.

– Ирина, я о другом. Тебе смерть грозит. Я уже говорил, но повторю. Есть метка, особый узор наложенного проклятия. Я вижу их просто так, не впадая в транс и не разговаривая с духами. Это часть моего дара и само по себе проклятие. Я не могу спасти всех. Многие умирают, не прожив больше года после того, как у них появилась метка, но некоторым можно помочь. Если метка не статична, если она «дышит», как у тебя. Что ты сделала только что? О чём подумала? Скажи, это важно.

Холод забирался под тулуп, над ухом беззвучно хихикали слуги Эрлика. Ходить за душой больного человека в царство теней всегда чревато. Изга не мог вернуться, не прихватив с собой несколько зловредных духов. Они питались негативом, провоцируя самого шамана и создавая вокруг него плотное облако ненависти. Вспышка Сандары – не их затея, но они воспользовались моментом. А теперь Ирина смотрела волком и цедила сквозь зубы:

– Не скажу. Оставь меня в покое, пожалуйста. Я не запрещаю тебе сходить с ума, только меня не впутывай, хорошо? Ты обещал подумать, как мне вернуться домой, когда окрепну. Я встала. Стою, не падаю. Говори. Снегоход, кажется, сломался. Что нужно, чтобы его починить?

Метка темнела на глазах, в сложном узоре закручивались новые витки. Хоть что-то выглядело однозначным. Уезжать из дома шамана Ирине категорически нельзя.

– Инструменты у меня есть, снегоход в гараже, пару дней работы и я справлюсь, если не случится что-то ещё. Раз ты хорошо себя чувствуешь, то пойдем в дом. Нет смысла страдать от неустроенного быта в избе, если она больше не влияет на метку.

– Почему пару дней? – вскинула подбородок Ирина. – Там настолько сложный ремонт?

– Я не знаю, я не механик. Сначала нужно разобраться с поломкой.

– Хорошо, – кивнула она и прошла мимо, с трудом переставляя ноги в огромных валенках. Шлейф раздражения и ненависти ощущался на вкус. Слуги Эрлика пировали, захлебываясь от восторга. У Изги был талант делать женщин несчастными даже, когда он искренне хотел помочь. Шаман проводил Ирину до двери, а сам пошел в гараж.

Одной стеной он примыкал к дому, обогревался радиатором, но температура выше двенадцати градусов всё равно не поднималась. Утеплён скверно. Изга сел на ящик с хламом посреди другого хлама и снял шапку. Мысли путались, затылок ныл, а горечь на языке от чужой ненависти заставляла морщиться. Ирина его ненавидела, Сандара ненавидела. Вот он снегоход, никуда не убежит, шаман здесь, чтобы подумать.

Якутка сорвалась. Год носила в себе привязанность, лелеяла её, как чахлых росток холодной весной, и вдруг выдала всё одним махом. Как бы до дома добралась, не разбилась на снегоходе. Все сейчас будут виноваты, но она в первую очередь. В зеркало на себя смотреть не сможет. Волосы обрежет или будет долго сидеть в ванне, чтобы смыть с себя несуществующую грязь. Вопросов «почему» много, ответов мало, но куда важнее знать «зачем»? Если Ирина молчит о метке, значит, нужно зайти с другой стороны.

«Ненависть, ненависть», – повторял шаман и тер ладонями лицо. Её слишком много для отката после камлания. Нецелесообразно вываливать столько, чтобы накормить духов. Значит, сама ненависть – ключ. К чему? Что он пропустил? На что никак не мог обратить внимание? Такое случалось часто, на самом деле. Нельзя учиться, когда уверен, что всё знаешь. Если прежние выводы рассыпались, и четкая картинка реальности смазалась – это хорошо. Шаман растёт. Мысленно пробирается туда, где ни разу не был. Нужно вспомнить всё, что видел недавно и посмотреть на это ещё раз.

«Я разведусь» от Сандары – шок и удар. Она вышла замуж не просто так. Олег предназначен ей. Старая легенда о связанных душах. Две половинки одного целого, живущие в гармонии и дополняющие друг друга. Изга видел это в трансе, как прочную нить между людьми. Редко видел. Обычно пары обходились без предназначения. Просто жили вместе, любили, рожали детей. Оттого каждая пара «связанных» воспринималась, как нечто уникальное и очень ценное. Изга налюбоваться не мог на Сергея Конта и его Наталью. Девушка-медиум. Странная и немного чокнутая, как все, у кого есть дар. А бизнесмен прикипел к ней всей душой и наизнанку выворачивался, чтобы помочь. Изга не удержался. Когда прилетел работать, первым делом посмотрел, нет ли связи? Она была. Мощная, прочная. Но и метка смерти на Сергее тоже. Шаман отложил признание, позволив паре сначала решить свои проблемы, а потом всё же сказал Наталье на их свадьбе. Петь хотелось от радости за них. Надежда появлялась, что если медиум нашла своё счастье, то и шаману когда-нибудь перепадёт. Нужно терпеливо ждать. У него потому с семьей ничего не вышло, что он не встретил свою половину. Вот придет она, и всё сложится. Счастье, любовь, дети.

У Сандары и Олега уже сложилось, как же. Тоже предназначенные. Когда Сандара пожаловалась, что родственники к разводу подталкивают, а она не хочет, шаман и полез посмотреть связь. Вдруг люди правы и проще развестись? Оказалось, что нет. Они потому и поженились так быстро. У предназначенных пар иначе не бывает. Им не нужно проверять чувства, они знают, что любят друг друга и хотят быть вместе. Но прошло семь лет, и жена возненавидела мужа. Гармония рассыпалась, всё улетело в какую-то беспросветную бездну. Так не должно было быть, но так было.

Шаман перебирал пальцами отросшие волосы на затылке и повторял, как мантру: «Ненависть, ненависть». Если глупцу кажется, что чего-то не может быть, значит, так и есть. Он обожествлял саму идею связанных душ. Считал, что в их отношениях всё идеально. Ни одной ссоры, ни одного упрека, полное взаимопонимание. А это не так. Взрослый мужик жил иллюзиями наивного пацана. Предназначенные могут ненавидеть друг друга. Они и развестись, судя по всему, могут. Да, это выбивало почву из-под ног и делало мир темнее, чем он был. Шаман и так не слишком верил в идеалистически красивые вещи, а теперь становился ещё злее и циничнее. Оставалось понять, зачем ему преподнесли эту истину и натыкали в неё носом? Чтобы повзрослел? Состарился тогда уж, возраст давно не тот для взросления. Или чтобы отчаялся найти себе пару и всю оставшуюся жизнь прожил один, как настоящий отшельник в избе посреди сибирской тайги? Похоже на правду сильнее, чем любой другой вывод.

Он встал с ящика, чтобы заняться снегоходом и споткнулся.

– Твою же мать! – тихо вырвалось со стоном. Несчастные пальцы, он их когда-нибудь сломает. Что за манера у духов именно так давать понять, что вывод неверный? Что тогда?! О чём ещё он должен подумать?

Ненависть, связанные пары, развод. Нет, развода ещё не было, это лишняя деталь. Ненависть, «связанные», метка Ирины… Она слышала разговор с Сандарой и пропустила его через себя. Шаман обязан знать, о чём подумала его гостья. Без этой детали картинка не сложится. Снегоход подождет, нужно вернуться в дом.

Глава 5. Танец с бубном

Первые две минуты я мечтала Изгу убить. Для чего понадобилась сцена с ведром и поход в уличный туалет, когда в шаговой доступности нормальный санузел? Даже два. Я ему это припомню. Не знаю когда и по какому поводу, но просто так не оставлю. Да я была уверена, что попала в бытовой ад самой отсталой таежной глубинки, а тут такое.

Нормальный дом. Не рублевский дворец, конечно, но и не бревенчатая хибара с торчащими отовсюду гвоздями. Бурлила я и кипела гневом ещё минуту, а потом успокоилась. Показал ведь, привел. Было бы хуже, реши Изга ради аутентичности шаманских обрядов оставил меня в том доме. Избушка на курьих ножках посреди сибирской тайги смотрелась уместнее, чем махина в два этажа с кожаными диванами. Тем более такая пустая и недоделанная. Вещи стояли в коробках и валялись в мешках, стены обшили гипсокартоном и ремонт прекратился. Нет, серьёзно, огромные серые листы, прикрученные саморезами и всё. Даже швы никто шпаклевать не стал. У шамана внезапно кончились деньги? Не рассчитал и сдулся в самом начале? Кредитов, поди, набрал на строительство и расплачивался до сих пор. А отделка уже постольку поскольку. Главное, что стены есть. Жить можно.

Мудрое решение, кстати. И дом, если приглядеться, хорошо сделан. Я поскребла ногтем срез бруса в недоделанном проёме двери и нехотя признала, что основные работы выполняли профессионалы. По уму всё. Без надежды на теплые зимы, но и без лишнего «запаса прочности». Рационально, надёжно, эффективно. Жаль, конечно, внутреннюю отделку. Сюда бы толкового дизайнера и бюджет раз в десять больше, чем первоначально заложено. Ух, Лена Бельская оторвалась бы. Заснеженные пейзажи за окном и охотничий стиль – ее тема. Камень, натуральное дерево, шкуры животных, много света и уютного текстиля. Такую бы конфетку слепила, что потом долго на выставках показывала.

Боль в животе улеглась до терпимой, а я пригрелась в мягком углу кожаного дивана и чуть не задремала. Практичная обивка. Ныряешь в неё, как в холодную воду, зато потом, когда нагреется, вылезать не хочется. Поспать, что ли, правда? Я натянула длинную сорочку на колени и закрыла глаза. Сонно причмокнуть не успела, как на пороге гостиной появился шаман. Чёрт, призраки громче ходят! Они хотя бы стонут и цепями гремят.

– Напугал, – пискнула я, хватаясь за край сорочки.

Изга упрёк, как обычно, проигнорировал. Сумрачный был и злой. Ещё раз с Сандарой пообщался? Она вернулась? Я сильно сомневалась. Скорее всего, что-то другое случилось. Шаман медленно положил бубен на комод, а костюм с медвежьей шкурой на противоположный от меня край дивана.

– Ты трогала мой верстак?

Блин, он меня спалил! В животе противно бултыхнулся айсберг и проскрежетал по борту подвернувшегося под руку «Титаника». Вот я дура. Нос в чужие вещи засунула, а вернуть всё как было, не догадалась. Ай, мамочки, до чего же глупо!

– Что? – пролепетала я голосом Машеньки, уснувшей в кровати медвежонка из сказки. Сейчас Шаман «включит» папу-медведя и начнет задавать неудобные вопросы: «Кто трогал мои бусы и раскидал их? Куда делись лягушачьи ноги и куриные потроха?» Ох, и стыдно, и страшно. Я в последний раз так дергалась, когда любимый паркет отца поцарапала. Смалодушничала и попыталась прикрыть ущерб половиком. Уши горели, язык заплетался. Не хватало только пальчиком в ладошке поковырять и промямлить: «Это не я». Детский сад.

Господи, ну что мне шаман сделает? Трогала и трогала, не украла же ничего.

– Хорошо, я спрошу по-другому, – холодно сказал Изга и подошел ближе ко мне. – В избе есть рабочий стол, прикрытый чехлом. Ты случайно его сняла и увидела занятные безделушки, так? Схватила, чтобы посмотреть ближе и положила обратно.

Мне ещё паршивее стало. Я не собиралась врать, а он заранее допрашивал меня, как преступницу. Очевидные факты, наводящие вопросы. Успокоилась, значит, придремала на диване.

– Да! И что? – с вызовом спросила я, приподнимаясь на локтях. Раздражение подстегивало, голос вибрировал. – Это запрещено? Там табличка висела «не влезай, убьет?» В чём дело?

– Ни в чём, – ответил шаман, но только разозлил сильнее. – Я должен знать, что именно ты трогала. Постарайся вспомнить, это важно. Амулеты – рабочий инструмент. Пока они на верстаке, к ним никому нельзя прикасаться, кроме меня. Настройка собьётся, всё пойдет насмарку. Мне придется начинать заново.

Мамочки, какой бред! «Чтобы игровые карты стали гадальными, на них должна посидеть нецелованная девственница, сплюнуть три раза через левое плечо и постучать по дереву», иначе имя суженного-ряженного тебе предскажут неправильно. Изга верил в подобную муть? Да, судя по тому, как буравил меня взглядом. У всех есть предел, у меня тоже. На работе прорва проблем, а я сижу неизвестно где, неизвестно с кем и бусинки перебираю. Камешки, деревяшки.

– Костяной череп, – призналась я. – Белый с рогами. Больше ничего. Да и череп просто ткнула пальцем. Это преступление?

– Нет, – серьёзно ответил шаман и смягчился. – Череп можно. Это украшение пока. Я не успел его зарядить. Но больше к верстаку не подходи, пожалуйста. Хорошо?

– Договорились, – выдавила я из себя и поджала ноги. – Ты за этим пришел? Снегоход уже отремонтирован? Можно ехать?

– Нет, я ещё не закончил.

– Тогда какого, – я запнулась, но всё-таки закончила мысль, – полового органа ты за амулеты беспокоишься? Тебе помочь? Давай я засучу рукава и пойду чинить снегоход.

– Сиди здесь, – отрезал Изга. – Ты поможешь мне, если скажешь, что почувствовала после разговора с Сандарой. От чего побледнела метка? Будем знать, станет легче думать, что делать дальше.

Он издевался. Проклятый шаман с навыками хирурга решил вывести меня из себя. Получилось. Затрясло так, что это стало заметно.

– Ничего. Мне плевать на то, кто к тебе ходит и о чём говорит. Я постояла рядом и ушла, что тебе ещё нужно?! Сочувствия? Похвалы, как правильно ты поступил? Молодец, девушка душу открыла, а ты… «Будут тут еще всякие вешаться, не спросив разрешения…»

– Ненависть? – перебил Изга. – Ты почувствовала ненависть?

– Да, ненависть! К тебе, к ней, к себе, ко всем сразу. К проклятому вертолёту, рухнувшему не там, где надо и не дотянувшему до Якутска. К боли в животе, слабости, операции…

– Не правда, – убийственно тихо ответил шаман. – Ты о другом думала. На ненависть и злость метка не реагирует.

Меня спустили с поводка, словно все барьеры рухнули за один вздох.

– Я тебя сейчас ударю. Сволочь, урод, как же ты меня достал. Катись в бездну! Убирайся к чёрту!

Я бросилась на него, насколько позволяло непослушное тело. Нелепо взмахнула руками и не дотянулась кулаком до головы. Пружина в груди распрямилась, злость вышла жаром. Мир перестал существовать, я видела его урывками. Яркими вспышками боли вокруг шва и белыми пятнами на рубашке шамана. Приятно бить того, кто не сопротивляется. Пока Изга пытался удержать меня, я молотила его по плечам и затылку. От души, со всей дури, пока кулаки не зазвенели от ударов. Силы кончились, ярость тоже. Я думала, что всё происходило долго, но на деле кончилось за несколько секунд. Я обмякла в руках шамана и позволила посадить себя на диван.

– Я сам узнаю, раз ты не хочешь говорить. Клянусь, если не увижу то, чего жду, просто отпущу тебя домой. Я тоже не железный. Мне даром не нужно всё, что сейчас происходит.

«Мне тоже», – хотела ответить я, но стало всё равно. Шаман взял бубен и достал из-за шиворота связку побрякушек. Сейчас танцевать будет? Ой, да ладно, пусть делает, что хочет. У меня живот горел огнём. Перестаралась с дракой. Как бы шов не разошелся. Я сползла по спинке дивана и закрыла глаза. В тишине раздался первый удар в бубен.

Он напоминал большой барабан или тяжёлый колокол. Низкий звук, богатый, резонирующий. Второй удар, третий. Волны заполняли гостиную, а я передумала открывать глаза. Боль откликалась на удары. Мембрана шаманского бубна раскачивала воздух. Ни тонких струн, ни замысловатый игры, однообразный и монотонный звук. Бом-бом-бом. Круги, расходящиеся по воде от броска камня. Ничего особенного совершенно. Скучно и глупо, как всё, во что верил хирург, внезапно ставший шаманом. Я поджала ноги, чтобы стало легче лежать. Боль закручивалась во мне спиралью и жгла нестерпимо. Мне бы укол или таблетку, а не представление на полчаса. Я диджеев не могла слушать на дискотеках, раздражало повторение одних и тех же звуков, а кого-то качало. Амфетамин их качал, а не музыка. Максимально тупая, отключающая мозги и дарящая счастье. Такое, какое должно было быть вокруг меня, но происходило что-то иное. Бом-бом-бом долбило где-то вдалеке, а волны накатывали невпопад. Их частота и амплитуда возрастала, звук уже заполнил всю комнату и добрался до меня. Первый всплеск качнулся в животе, я открыла глаза.

Изга слушал бубен. Стоял на месте, согнувшись, и сосредоточенно бил колотушкой в мембрану. Не считал интервалы, не отстукивал ритм, но чувствовал его так, будто проглотил резонатор и он колебался внутри него. Волны будоражили до щекотки. Я тёрла ладонями плечи и дрожала. Звук поднялся из живота и звучал уже где-то в горле. Хватит! Пусть он перестанет!

Но шаман только начал. Он опустил бубен ниже и пошел вокруг дивана. Колебания причиняли боль. Меня корежило и передергивало от судорог. Общий наркоз наяву. То само состояние перед падением в пустоту, когда ещё слышишь, видишь и соображаешь, но уже ничего сделать не можешь. Меня не стало, волны смыли моё тело и понесли к шаману. Я не понимала, где он. Только что колотил по бубну справа и вот он уже надо мной. Снова пропал и появился пульсирующей звездой. Такой безграничной, что невозможно осознать. Я не боялась, что войду в транс вместе с ним, я не достойна. Духи не принимали и гнули к земле, как жука подошвой ботинка. Чужой танец, чужая песня, чужая бездна, открывающаяся рядом со мной. Шаман черпал из неё силы и бубен звучал громче. Не стало вообще ничего, я оглохла и ослепла. Только чувствовала, как рыба боковой линией, колебания волн и направление течения. Боль в животе достигла пика и пошла на спад. От облегчения захотелось смеяться, а потом и это ощущение смыло волной звука. Бубен звучал во мне, перебирая каждую клеточку тела, как шаман бусины и деревяшки. Меня разглядели до самых глубин и оставили в покое, как я давно хотела, как мечтала.

Резонанс кончился так же резко, как начался. Тяжёлая плита исчезла. Я подняла голову и заново увидела комнату. В ней светило солнце. Размотало блестящую материю из окна по полу и накрыло шамана. Искорки горели на ворсинках его рубашки, кожа светилась. Я стерла с лица паутину оцепенения и подумала: «Охренеть». Прошептать не смогла.

Среди всех шарлатанов, ряженых циркачей и дешёвых актеров мне попался один настоящий шаман. Вера в это уже сидела внутри меня и не вызывала вопросов. Только один: «Как он смог?» Откуда он такой взялся? Родился и всегда умел или добрался до сегодняшнего состояния через миллион пройденных дорог? Не важно. Всё, что я чувствовала до этого, сжалось до размера маленьких бусинок и просыпалось на пол. Страх остался. Я боялась того, кто стоял рядом со мной. И тем сильнее, чем больше понимала, что мы одни в его доме. То, что качало воздух, всё ещё клубилось вокруг него, но медленно втягивалось в амулеты, висящие на груди. Теперь я разглядела их во всей красе. Черепа, кости и кричащие лица. Он достал их из бездны или они сами пришли?

– Почему черепа? – спросила я первое, что пришло в голову. Глупый вопрос, не требующий ответа. Но Изга обернулся ко мне и сказал:

– Потому что я – чёрный шаман. Я слышу голоса мертвых, бываю в царстве теней и лично знаком с Эрликом.

– Я больше никогда не прикоснусь к твоим амулетам, – прошептала я, чувствуя, как широко распахнулись глаза. – Клянусь. Близко не подойду.

«И ты стой, пожалуйста, там, где стоишь», – хотела попросить я, но осеклась. Аура страха исчезла, Изга стал обычным человеком, но я будто впервые его видела. Духи умели выбирать тех, кому согласны подчиняться. Как обманчивы его мягкость и спокойствие. Словно крышка ящика Пандоры, обитая бархатом. Внутри столько, что и словами-то описывать не хочется. Но самое странное – мне нравилось. Господи, да я от восторга едва дышала!

– Тебя как-нибудь называют вежливо? Особое обращение вроде «мистер» или «сэр», приставка к имени?

– Здесь нет, – тихо ответил он. – Не принято. Просто Изга.

Поскромничал. Наверняка, когда с подарками приходили, а не с тяжёлыми разговорами, как Сандара, то и кланялись, и смотреть в глаза боялись. Теперь я до самой последней точки и запятой понимала, почему. Человеку, голодному до веры в чудо, его только что показали. Это как в детстве узнать, что Дед Мороз существует. Или уже во взрослой жизни увидеть единорога, скачущего по улицам столицы и выбивающего цветы копытами из асфальта. Уже за одно чувство эйфории стоило сказать «спасибо». Давно я не ощущала мир таким настоящим. Не фальшивой копией с картонными декорациями и гнилыми людьми, а чем-то большим, чем просто улицы, дома, деревья, птицы.

Крыша ехала, да. Но пусть уж она едет в эту сторону, мне здесь комфортно. Просто сидеть и ничего не делать, считать пылинки в солнечных лучах. Можно я побуду с этим ощущением ещё чуть-чуть? Ну, пожалуйста. Да? Спасибо.

***

Ирина улыбалась, как ей стало хорошо. Вышел черный сгусток из груди. Изга его тянул с такой силой, что боялся сломать девушке рёбра. Чувство вины под руку толкало. Страх хирурга, случайно задевшего на операции крупную артерию. Фонтанчик крови, падение давления у пациента и несколько мгновений, чтобы всё исправить. Лишь бы не услышать от анестезиолога: «Асистолия. От стола». После крушения вертолёта шаман вытащил Ирину из царства теней, а проверить, не прицепился ли к ней кто-нибудь, уже не смог. Вышел из транса в глубокий обморок и проспал на полу до утра. Как очнулся, бросился проверять, в порядке ли тело и не вспомнил про дух. Редкостная дрянь прицепилась. Жижа густая и чёрная, как смола, прямо возле сердца. Она и обостряла реакции до предела, будила агрессию. Вместо прекрасной принцессы в избе проснулся огнедышащий дракон. И ничего Изга не заметил. На характер Ирины списывал. Воспитание, проблемы с отцом, враждебное окружение, зависимость от зоны комфорта и десяток других причин. Всё это влияло, да, но до драки не могло довести.

Изга в шоке был. На мгновение захотелось махнуть рукой на строптивицу и отпустить, куда просилась. Домой. Пешком через тайгу. И пусть бы кто-нибудь другой рассказывал ей про угрозу жизни, заказчиков убийства и банальное обморожение. Шаман верил, что если он заглянет в Ирину и не обнаружит толстой нити привязки предназначения, то сможет проводить её за дверь и не броситься следом. Чужая женщина – чужие проблемы. Но красота узла, завязанного не без помощи воли Вселенной, заключалась как раз в том, что женщина своя. Та самая, кого ждал так долго, превратившись в мужской вариант Ассоль. Просто сидел в избе и ждал, когда на горизонте вспыхнут алые паруса и счастье само приплывет к нему в руки. А появилась Ирина. Упала прямо с неба на голову. «Вот она я, смотри, какая досталась».

Слабая, уставшая, больная, злая, несчастная, одинокая, недолюбленная настолько, что хотелось обнять и не отпускать. «Где ты была столько лет? Что ты делала, чем дышала, как тратила свою жизнь вдали от меня? И я тоже хорош. Где я был? Как я мог допустить, чтобы тебе стало так больно? Что ты пришла ко мне израненная?»

Била она сильно. Голова гудела, пока пытался войти в транс. Казалось, что все духи сговорились и разом набросились, чтобы что-то объяснить и показать. Он увидел. Не только связь и сгусток возле сердца, но и острую боль в животе. Последнюю удалось снять, но долг врача требовал посмотреть, что случилось. Изга чувствовал себя вторым женским персонажем за пять минут. Скарлетт О’Хара с её: «Я подумаю об этом завтра». Он обдумает всё. Обязательно. А сейчас нужно позаботиться об Ирине.

До саквояжа с медикаментами шел на деревянных ногах. Бубен долго прижимал к бедру и не знал, куда положить. Вспомнилась шутка о том, что когда страдают близкие, часть мозга, отвечающая за медицину, отключается напрочь. Для шаманов подобное тоже справедливо. Себя не видишь совсем, а связанных с тобой друзей, знакомых, родственников, как через кривое зеркало. Пытаешься отстраниться и работать – забываешь, что рядом живые люди. Вспоминаешь, кто именно нуждается в помощи, и не можешь работать. Глупости делаешь, из рук всё валится. Внутри один стылый ужас, что ошибешься и навредишь. Как новичок, впервые взявшийся за бубен. Идиотом себя чувствуешь, язык заплетается. Какой там транс? Просто бы по лесу пройтись и не провалиться сквозь землю от стыда и неловкости.

Где перевязочный материал? Сутки прошли, повязку пора менять. И катетер снять, не нужен он больше. Изга вернулся с саквояжем в гостиную и замер на пороге. Ирина уснула. Обняла мягкий диванный подлокотник и ровно дышала, чуть приоткрыв рот. На бледные щеки вернулся румянец, морщинки на лбу и переносице разгладились. Проклятая метка смерти едва мерцала, но никуда не делась. Вселенная не собиралась отдавать шаману его счастье легко и просто. Поманила издалека, но по-прежнему крепко держала жизнь Ирины в зубах. «Хочешь? Попробуй отбери».

А нужен ли он ей? В столице совсем другая жизнь. Не слишком замечательная, но она гораздо привычнее глухомани, где обитал шаман. Что скажет Ирина, узнав, какая связанная душа ей досталась? Половину он уже слышал. «Шарлатан, наркоман, псих». Она больная собиралась сбежать, здоровая точно не останется. Фыркнет, закатит глаза, развернётся и уйдёт. Не ремнями же её к дивану прикручивать. А чем удержать? Чувствами? Они, если появятся, то очень не скоро. Старыми легендами? Ирина посмеется над ними. Супом с говяжьими рёбрами, льняными сорочками, бревенчатой избой?